Хэллоуин. Вечер. Умер Шон Коннери.
А я-то собирался устроить себе «пир духа», как это ни напыщенно прозвучит! Ну, если без высокого штиля – краем глаза заметил в программе фильм «Имя розы» и почувствовал ностальгию о студенческих временах, когда сбежал на премьеру, плюнув на лекцию по минералогии. Дальше – больше: захотелось освежить впечатления, перечитав две-три главы романа под музыку «Enigma» – да-да, тот самый «подходящий» клип! – а уж потом включить телевизор. Всё вместе казалось неплохим способом провести тоскливые часы сумерек, не отличимые от сотни подобных вечеров. А каких ещё изысков можно ожидать от «человека раньшего времени»?!
…взгляд оторвался от книги, случайно задел экран. Бегущая строка, иглой тревоги проткнув звуки «Mea culpa», быстро – по живому – прихватила к реальности лоскуты искусственного комфорта грубыми стежками утраты.
Настроение мгновенно изменилось – так гаснет лампочка, ярко вспыхнувшая за долю секунды до этого. Какая уж тут ностальгия! Не то, чтобы я был завзятым фанатом сэра Шона, однако… Жаль, что ни говори! Вечер испорчен каплей эмоций, на которые я не рассчитывал. Разочарование, пожалуй, лучшее определение чувству утраты душевного равновесия.
Но сознание внезапно сделало заячью петлю.
Собственно, перечитывать Эко я не планировал. Музыкальным приложением не пользовался несколько лет, даже гарнитуру отыскал с трудом. Намерение возникло спонтанно? Нет, оно связано с программой передач. А смерть Коннери совершенно случайно пришлась на Хэллоуин? Конечно. Получается так: новость совпала только с днём трансляции фильма. Однако сомневаюсь, что брат Вильгельм Баскервильский удовлетворился бы подобным объяснением!
Сомнение – мать мышления… Или что-то в этом роде.
Сложно передать рождающееся в закоулках сознания плетение сети из аллегорий, аллюзий, ассоциаций, воспоминаний с трудом упорядоченных логикой (возможно, оставшихся хаотичными, но так приятно утешаться мнимой близостью к совершенству!) Короче, мысль скакнула по натоптанной дорожке: «Имя розы» – кинотеатр – пропущенная лекция по минералогии – схема кристалла – чертёж библиотеки на странице романа. Не доверяя памяти, пролистываю томик синьора Умберто. Здесь!.. Несколько минут внимательно изучаю прихотливый чертёж.
Бесполезно: комбинация символов молчит. Иллюстрация пульсирует, словно картинка психологического теста на удержание внимания. Поочерёдно выступают и отступают, приближаются и отдаляются квадраты, прямой и косой кресты. Меняются смыслы: знак неизвестного ордена превращается в мишень, та уступает место контуру мельницы Дон Кихота… Да ещё буквы проклятущие! Что бы это всё значило? Или – где я видел что-то похожее? А! Здесь, на соседней полке.
Открываю том Борхеса, быстро нахожу. Вот она, логическая машина Рамона Льюля!
Окружность, секторы, квадраты, буквы, слова… и ведь работает! «Удду ту ащтсешщтту йгу екщз» – всё-таки она вертится – «elle ne fonction qui trop».
Какое-то время меня забавляет следование по лабиринту идей средневекового монаха. Наскучив, перелистываю страницу. Случайность ли? В глаза бросается чертёж атрибутов Бога.
Окружность, секторы, хорды, буквы, слова… Переплетение диагональных линий так похоже на схему идеальной огранки бриллианта! Не взять ли справочник по кристаллографии? Пожалуй, здесь более уместно заглянуть в Каббалу. Поищу в сети что-нибудь, вроде книги Зогар… Впрочем, нет. Душа не лежит! Кстати, а чтобы это значило? «Душа – не – лежит». Наверное, из серии подсчёта количества ангелов, умещающихся на острие иглы?
Совпадения, совпадения… Совпадения ли? Может, я такая же буква на диске, с помощью которого Некто тщится прозреть логику событий так же, как восемьсот лет назад это делал каталонский мистик? Или человеческая жизнь – линия, соединяющая буквы-факты? Или я диск, испещрённый тьмой символов-событий, и вращающийся параллельно прочим людям-дискам? «Мы привыкаем к несовпаденьям…»
Но мне этого мало!
Я хочу понять, почему набор связанных действий не кажется совпадением. Что там, в глубине? Мне нужна разгадка! «Причащение святых тайн», если угодно. И даже если они такой же анекдот, как Нилов верблюд, я жажду их плоти при восходе Утренней Звезды…
«Плоть и кровь» – тоже фильм времён молодости. Там, помнится, были отсылки к чертежам Леонардо. Машины-механизмы-золотое сечение?.. Нет, не то! Гениальный амбидекстер, кажется, больше доверял точным измерениям, а не интуитивному поиску.
О! Амбидекстер. Точно, право=лево, Инь перетекает в Ян. Китайские гексаграммы! Где-то во втором ряду книг должен пылиться «Лао-цзы» в бумажной обложке… Купил примерно в то время, когда впервые смотрел «Имя розы». Совпадение? Не думаю!
Фразочка, конечно, избитая, однако червячок «а что, если?» настойчиво грызёт мои сомнения. И не зря!
Не успеваю найти толкования «Книги перемен», как задетый локтем на пол слетает «Свет с Востока» Шумовского. Купил ещё при жизни автора, и вот маяк/минарет/текст сработал: память вернулась к башням страны, помещённой её создателем где-то у границ Сирии, Армении, Ирака…
Правильно ли я понял тебя, аргентинский затворник?!
Хреново хранить хрёниры! Ибо измысливший иллюзию – Искуситель. Борхес – беспредметный Босх, Будда буквоедов. Акт аллюзии – Аrs Аmandi, аболиционизм альбигойца…
Фу-у-ух! Отпустило.
Несколько минут на стылом ветру, контрастный душ, чашка кофе. Возвращаюсь в реальность.
Нет, я всё понимаю: практически все совпадения кажущиеся. Умники-психологи говорят, мол, мы замечаем только то, что совпало, а потом удивляемся, забыв о массе НЕ совпавшего. Так-то оно так, и всё – тлен. Но почему мудрецы и олухи, не говоря о простецах-профанах, всё ищут и ищут закономерности повторений? Рабы рулетки казино – и алхимики с астрологами. Фанаты лотерей – и студенты во время сессии. И ведь находят! Периодические таблицы, спираль ДНК, кристаллическая решётка и узоры калейдоскопа…
Нет, теорию игр с прочиями вероятностями штудировать не собираюсь, не то настроение. Лучше пойду «царской дорогой»: шелест знакомых страниц приятнее! Поищу смысла наугад, подражая библиомантике. С чего бы начать? По-ищу, ищу-по… Каркнула тьма за окном, или почудилось? По-чудилось, По-йду…
А По-пробую!
Открылась новелла «Длинный ларь»… признаться, подзабыл сюжет. Наскоро перелистываю. О! Морское путешествие, труп жены художника в ларе с солью, как же! Уайетт? Насколько я в курсе, в реальности было три поколения художников с этой фамилией. Персонаж По утонул при крушении «Независимости», реальный награждён медалью Свободы. Слабовато для совпадения? Но – железом по стеклу – тут же упоминается остров Роанок! Случаем, буквы таинственной надписи не обозначены на хордах чертежа с атрибутами Бога?! Вот такой Уроборос, понимаешь…
Тянет продолжить. А не сменить ли книгу?
Нежно любимый Пётр Алексеевич в интерпретации Алексея Николаевича. Прямая речь:
« – А табак? В каких книгах читано – человеку глотать дым? У кого дым из пасти? Чаво?»
Отец лжи… Намёк. «Однозначно!» по меткому утверждению небезызвестного демагога, Гога и Магога. Ещё и про тарабарский язык на той же странице! Знаки и символы, эмали и камеи… Похлёбкина – По-хлёбкина! – что ли, перелистать на предмет геральдики с эмблематикой?
Кажется, на сегодня достаточно. Заснуть уже не смогу: «Кипит наш разум возмущённый…»
Je veux aller au bout de me fantasmes,
Je sais que c’est interdit,
Je suis folle,
Je m’abandonne,
Mea culpa!
Закрываю глаза. Как теперь выгнать из головы рой всех этих «мене, текел, фарес»? Что может остановить засасывающий меня водоворот – нет, слововорот! – пока рассудок ещё не прекратил сопротивление?
Я хочу достичь рубежа моих фантазий,
Я знаю, что это запрещено,
Я сошла с ума,
Я отрекаюсь от себя,
Моя вина!
Где-то читал, будто такие симптомы характерны для шизофрении. Но я же просто цитирую! Вспоминаю… Вяжу цепочки аллюзий… Рехнуться как Рерих? Ом мани. О, мани-мани! Неужели всё-таки безумие?! Не дай, Бог!
Посох и сума, посох и сума… Медаль гёзов? Да здравствуют нищие! «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царствие Небесное» – но где же ушко той иголки, таможни для иерусалимских верблюдов? В яйце! А оно в утке, а она в зайце, а он в ларце, а тот на дубе: «На дубе том…»
Том. Томас-Фома. Неверный, или Аквинат? Кампанелла! Город Солнца – всё тот же чертёж платоновской Атлантиды, идиоадаптация кносского Лабиринта, ароморфоз Атрибутов Бога.
Je suis là et ailleurs.
Je n’ai plus rien,
Je deviens folle.
Je m’abandonne,
Mea culpa!
И что теперь?
Приставить зеркало к любой из схем «Логической машины Раймонда Луллия», пытаясь уловить отражение того, кто прячется в закоулках Смыслов? Или вычеркнуть из середины гесиодовой «Теогонии» буквы, нанесённые на окружность машины, читая оставшиеся в надежде сподобиться Откровения?
Я здесь и там,
У меня больше нет ничего.
Я схожу с ума,
Я отрекаюсь от себя,
Моя вина!
Логика-абсурд. Наука-магия. Миф-Тлён.
Углы, расстояния, время – какая астролябия измерит соотношение истинного и кажущегося? Разум орудие ненадёжное. И, в любом случае, необходима точка отсчёта. Гринвич, «Климат царей», гора Меру-Сумеру, Омфал – хоть что-то есть в моём двуполушарном микрокосмосе?
Ну вот, доразмышлялся до Сократа! Тьма-тьмущая фактов, тёмный лес из обрывков чужых идей в черепной коробке – и крохотная искра: «Я знаю, что ничего не знаю»… Могу себя поздравить: даже эту формулу подсказал древний моралист-истерик!
«Неужто я был рождён всё понять и ничего не прибавить?» Оно, конечно, соблазнительно – Гугл в помощь, с Яндексом наголо и всё прочее – однако сомневаюсь даже в возможности понять пресловутое «всё». Опять упираюсь в «познай самого себя» и прочую античность. Те, кто умер, истлел тысячи лет назад, до сих пор недостижимый образец. «Ему и грустно, и смешно…»
Выпить, что ли? Вечно меня на этом месте за углом Пушкин с кружкой подкарауливает! Наше всё, понимаешь.
Бессонница. Не спится. Не спиться?
Не вижу, почему бы благородному дону не хлебнуть вишнёвой наливки. Руси веселие есть пити, не можем без того жити 😉
Чокаюсь с зеркалом. Чокаюсь? Чо, каюсь?! В чём? Перед кем? Перед искателем хрёниров, таращащимся из Зазеркалья. Тем олухом, что искал артефакты Тлёна в библиотеке Храмины, а нашёл малую толику суетливых паразитов где-то среди собственных извилин? Всех утопить!
Что, пьянь, метишь в Фаусты? Верно, роль рефлексирующего принца манит? Возмечтал избыть гниль из королевства, но силёнок не хватило. Тучен и одышлив, само собой. И конь блед под седлом его, а имя принцу тому Dead Morozz! Такому чудовищу только красавицы не хватает. Крыса-вицы… Год Крысы, короной увенчанной. За ней гуськом все литературные грызуны, от гаммельнских и недотопленных Нильсом до воевавших с Щелкунчиком, и накситраллями. А впереди я, на лихом коне! Между прочим, а чем, к примеру, толкиновский Гэндальф не один из всадников Апокалипсиса? Просто вовремя съел шоколадный батончик.
Багряная капля растекается по стеклянной столешнице: «Се есть кровь моя…» Кого заклали-то? Орфея, вестимо. Дочирикался, болезный! А – нечего смущать малых сих. Паслись бы себе на тучных пажитях, паслись – и спасались. Или лопались бы их дебелые нагулянные курдюки, а благовонный тук – фу, мерзость! Сало баранье! – стекал бы на и без того жирную почву. Ну, а я просто о грань осколка порезался, руда стекает совершенно бессмысленно и беспощадно.
Текут, текут образы. Застывают словами – где криво, где косо, а где и ничего так, в нужной плепорции. Леплю себе кумира из чужих мыслей, ворованных идей, кем только не изжёванных и потускневших, будто поддельное золото. Мне бы хоть сусального листик! Чесночком его к иконам клеили, волчьим зубом гладили, беличьей кисточкой щекотали-ровняли…посмотрит – Рублёвым подарит, ага. У меня-то икона прабабкина, деревенским самоуком писаная, но всё же…
А что, верно говорят, будто икона есть зеркало духовное? Смотришь, стало быть, на Образ Божий внутри себя.
Kyrie eleison! Господи, помилуй!
Однако… Нет, не справились немцы с христианством, как и опасался усатый глашатай Заратустры. Ну, нам, айарам – по айрам! До одного места, короче. Лишь бы covidло поперёк горла не стало, хватит и адамова яблока, до сих пор не выблеванного. Эх, хитры вы, евины дочери!..! להתראות всем нам.
Темно, однако. Телевизор-то я выключил, планшет закрыл, а освещение так и не сподобился возжечь. Как понять – в глазах темно, или уже пора тыкву в окно выставить? Хэллоуин, чтоб ему ни дна, ни покрышки! Ну, ещё рюмашку. Во здравие и за упокой, чтобы два раза не ходить.
Запалю-ка я свечечку из поналепленного. Аутодафе любомудрию устрою. Горите, буковки-букашки! Не сам придумал – Николай Васильевич научил.
А тыкву и позабыл выскоблить! Хоть голову снимай, да по назначению используй, получается. Капут мортуум.
Натюрморт=мёртвая природа. Капля крови, да бокал вина, да свеча перед иконой, да книга, раскрытая на рисунке старинном. И – в зеркале всё отражается.
Всё, да не все! Чернеют углы, блестит середина, дрожит в центре огонёк. Только пламя живёт, а боле нет никого… ГДЕ Я?!
Тела нет, мысли есть. А что мысли заёмные, так кто поймёт? А поняв – кто осудит? Не судите да не судимы будете! Чего тебе надобно, старче?
Душа-Психея залетела на огонёк. Слабенькая, жалкая. Без любезного друга Эрота-Амура, одним amour proper тешится. Где ж ей столько комплексов на немощных крылышках вынести? Эго раздутое по полу волочится, от Ячества тащится, Хвастливостью колею судьбы выщербила. Покружилась душонка, отогрелась у чужого огня, да ка-а-а-ак прыгнет! Кровушкой и вином, салом от тающих мыслей чужих, не разбирая, лапки омочила – и пошла писать губерния! Закорючки/иероглифы по чертежу Льюля рассыпались, вздребезнулись-сопритюкнулись… Вуаля: прыгнул со страницы человек витрувианский, чудо-юдо руконогое восьмиконечностное двадцатипалое, к зеркалу подскочил!
Кто гомункула родил? Кто-кто, Франкенштейн в пальто! Я тут не причём, у меня не все дома. А впрочем… Что там, на следующей странице? Страшно оторваться от первой, привычной. Бел форзац, аки крыло ангельское. Чертёжики-чёрточки-черти-ёжики по снегу побежали, тропку торопят, стёжку-дорожку стегают-догоняют – пишу-поспешаю! Глянь через край листа – грань здешнего Мира – там фронтиспис. Лукоморье с дубом. Шамбала. Беловодье. Атлантида. Материк Му.
Я-я откладываю карандаш, дую на свечу. Тьма накрыла ненавидимый игемоном город, а кто тьме хозяин? Город – на холме, холм – шеломянь еси. Голгофа! Под небом голубым… здесь-то оно чёрное, кракелюрами молний брызнувшее: зеркало треснуло, анти-икона сама собой пишется, душу гомункула отражает. Душа в квадрате! А разве ноль можно возводить в степень?
Квадрат. Ква-драт. Ква-ква. Кавадзу тобикому…
古池や
蛙飛びこむ
水の音
Басё=банан. И? Банальность. Здравствуй, мальчик Бананан! Асса!!!
Я-гомункул размахивается, бьёт в гагатово-чёрную поверхность. Зеркало Галадриэль, священный Грааль, кавказская Нартамонга, богатырская чара в полтора ведра зелена вина… Кулак проваливается слезой в полную чашу яда. Разбил? Разбавила?
Выдернута десница из колодезной тьмы чистая, ясная. И то – дракону ли бояться змеиного яда? Там, в глубине, горят звёзды!
Я-гомункул приближается (Летит? Скользит? Подходит?), заключая меня в объятия (Обвалакивает? Возвращает/возвращается?) и – вот! – «едино есть». Мы с тобой одной крови?
Я – зажёг, меня – зажгли.
Вот ты какой, прыжок форели из воды, Промежуточное рождение Бардо Тёдол!
Нет больше места на форзаце, и ни к чему всматриваться в мутный офорт-фронтиспис, справа титульный лист – «Вначале было Слово». Перелистывай день: сзади Жизнь, впереди Смерть…
Читайте, и обрящете!
Автор публикации
