Яна Блистер
Чёрный Ангел
Широко шагая, Хасан торопливо достал носовой платок из кармана и вытер выступившую на лбу испарину. Привычку к этому анахронизму, тряпичным носовым платкам, какая нелепость, в век всего одноразового или самоочищающегося, ему еще в детстве привила бабушка. Или бабуся, как ласково называли её восемнадцать любимых внуков и внучек. У неё самой было шестеро детей. Когда миром правят сплошная автоматизация и наномедицина, много детей — это нормально. Человечество развивается и уже, пожалуй, пора расселяться по всей Вселенной или дальше.
Хасан убрал платок и приложил большой палец к еле заметной в стене ложбине-сканеру. С виду совершенно сплошная стена раскрылась дверным проемом. В кабинете звонил телефон на максимально возможной громкости. Это говорило о том, что звонят уже более 30 минут не переставая. Чертыхнувшись, он направился через всю комнату к столу, стоящему у самого окна. Хасан Пьенькон, главный аналитик страны, «золотые мозги», как за глаза называл его министр финансов, давно уже имел всё самое лучшее. И кабинет в том числе. И по пути от двери до стола успел подумать много всего. Причем все эти мысли в принципе можно было обобщить и выразить одной фразой: «И кому, собственно, не терпится?». В двух шагах от стола, он произнес:
– Алло! – Хасан знал, что теперь он достаточно близко, чтобы телефон активировал громкую связь. – Пьенькон слушает.
– Хасан, срочно ко мне! – это был голос Президента.
Хасан опять достал платок и снова им воспользовался, его лоб опять вспотел. «Зачем, интересно, Пранкову с утра пораньше нужен аналитик, да и к тому же так уж срочно», – подумал Хасан и отправился к Президенту. Он знал, что времена сейчас тяжелые, что противостояние изматывает народы, и не мог предположить, чем он так срочно может помочь, учитывая то, что свои выкладки по ситуации и свои прогнозы он уже излагал. Для себя он принял ситуацию такой, какая есть, и решил делать что должен, и будь что будет. Это не значило, что он решил «отсиживаться», нет, он решил быть максимально полезным Родине, и всё.
Когда Хасан вошел в приемную, секретарь уже стоял у консоли двери и при виде аналитика быстро приложил палец к сканеру, позволяя Хасану не тратить лишние секунды на ожидание.
– М-м-м-да, – только и успел подумать Хасан.
По серому цвету лица и количеству пепла около пепельницы Хасан понял, что произошло что-то сверхординарное, и снова вспотел.
– Всю ночь пересматривали, вояки в ступоре, – сказал Президент, пожимая руку аналитику и возвращая курсор промотки видео в начало. Хасан выжидающе уставился в визер. С первых секунд просмотра стало понятно, что это запись с камер орнитологов или лесничих. Хорошо, что их обеспечили камерами нового поколения, можно было увеличить картинку в нужных местах и разглядеть детали. Камера была расположена на границе леса и большого поля. С ходу Хасан не сумел определить регион. Возможно, это было не важно. Через мгновенье он увидел, как из леса выходят вооружённые люди. Судя по форме, это были солдаты противника. Очевидно, здесь была засада, поскольку, как только они вышли из леса и оказались довольно далеко от деревьев, за стволами которых можно было бы укрыться, послышался сухой треск выстрелов, а затем несколько солдат противника повалились. Остальные открыли огонь в направлении того места откуда были произведены первые выстрелы. Потом выстрелы раздались с другого места в поле. Нападавших было почти не видно за высокой травой. И тут произошло нечто невозможное. Прямо в небе, примерно посередине между сторонами воюющих, появился Чёрный Ангел. Именно так показалось сначала.
Когда изображение Ангела увеличили, то увиденное еще больше поразило Хасана. Это оказалась совсем юная девушка, возможно подросток, в чёрном обтягивающем матовом костюме, но с большими крыльями, похожими на крылья лебедя, только гораздо крупнее. В руках у неё был автомат. В моделях автоматов Хасан разбирался слабо, поэтому не мог определить, кому принадлежит оружие. Президент опять уменьшил фигуру Ангела, вернувшись к картинке поля в целом.
– Смотри внимательно, сейчас будет самое интересное, – и поставил замедленный режим воспроизведения.
Один из солдат противника заметил Ангела – девушку и выпустил по ней очередь. Она укрылась крылом на лету, и пули отскакивали от перьев. Было видно «звездочки» маленьких вспышек от пуль, которые чиркали по крылу. Тогда все солдаты противника посмотрели на неё. И солдаты конфедерации поднялись из травы и укрытий и тоже стали смотреть на неё. Она оглядела их всех с высоты.
Президент на мгновенье приблизил её лицо. Она улыбнулась им! Улыбнулась им всем! И открыла огонь. Президент опять вернул картинку в полный формат. Хасан просто не поверил своим глазам. И солдаты противника, и солдаты конфедерации стали отбрасывать свои автоматы, некоторые даже отстегивали бронещитки на грудной панели. А она стреляла по ним и улыбалась. А потом исчезла так же неожиданно, как и появилась, после того как последний солдат рухнул на землю.
Хасан примерно с минуту пребывал в ступоре. Он не мог осознать как такое возможно?! Если бы ему кто-то рассказывал о таком, он решил бы что перед ним наркоман. Такого не может быть просто потому, что не может быть. Во-первых, люди не летают, во-вторых, ангелов не существует, а в-третьих, даже если предположить, что ангелы существуют, то они не убивают. Или нет? Ладно, он видел это своими глазами, он уверен в подлинности записи, в противном случае Президент не стал бы вызывать его. Теперь надо как-то успокоиться и попытаться рассуждать здраво.
– Модель оружия и производитель? – примерно минут через семь выдавил из себя Хасан.
– Неизвестно, – Пранков развёл руками. – Никто из военных не смог определить ни маркировку оружия, ни производителя.
Президент сидел в кресле, курил и смотрел на Хасана снизу вверх широко распахнутыми глазами. Его выражение лица сейчас передавало какое-то детское ожидание. Как будто Хасан фокусник и сейчас начнет доставать из шляпы кроликов.
– Это не шутка, видео подлинное? – на всякий случай спросил Хасан.
– Самое что ни на есть! – Президент вмиг посерьезнел. – Могу показать более позднюю запись с этого поля с убитыми. Убитых, кстати, осматривать будешь? Они у нас в морге.
Хасан почесал подбородок:
– А что говорят патологоанатомы?
– Вот отчеты о вскрытии, – Пранков привстал, взял папку с края стола. Видимо, он отшвырнул её, когда прочитал сам, и протянул аналитику. – Ничего особенного.
– Ну-у-у, это я сам решу, – сказал Хасан, беря документы. – Буду у себя. И запись перешли мне, пересмотрю.
В отчётах действительно не было ничего особенного. Вернее сказать, никакой информации для глубокого анализа. Все пули прошли навылет, траектория совпадает с выстрелами сверху, везде затронуты сердце или шейная артерия. А вот ни пуль, ни гильз на месте, так сказать, боя, обнаружено не было. Вот это уже было странно. Видео он просмотрел раз восемь, прежде чем поступило еще одно. Сразу же позвонил Пранков.
– Похоже, намечается серийность, – уставшим голосом сообщил Президент.
В новой записи совпадало всё, за исключением местности. В этот раз события происходили на территории спорной АЗС, которая уже почти два года была заморожена.
Последующие две недели Хасан, почти не отрываясь, просматривал записи с Чёрным Ангелом. К концу первой недели их перевалило за сотню. К концу второй число утроилось. Хасан почти забросил свои текущие дела. Чтобы он хоть иногда ел и спал, Президент приставил к нему камердинера. Записи мало чем отличались. Разное количество участников с обеих сторон, иногда даже бандитские разборки, только результат всегда один и тот же. И никогда не оставалось живых свидетелей. Только запись.
– Я хочу сам побывать там! – Хасан не упрашивал Президента, а командовал им. – Я хочу сам это увидеть.
– Ты рехнулся, – Президент был спокоен. – Это исключено.
– Я придумал уловку, – Хасан глухо хохотнул. – Мне нужны твои умники.
***
Быстро выглянув из-за массивного столба, служившего ему надежным укрытием, Хасан взглянул на часы. С начала перестрелки, в которую ввязалась их группа, прошло одиннадцать минут. А Чёрного Ангела всё нет. Ещё раз выглянув из-за угла, он быстро ринулся к другой колонне, попутно стреляя, зажав курок двумя пальцами и осматривая то пространство, которое было до этого от него скрыто. «Вояка из меня тот ещё», кисло ухмыльнувшись, подумал он про себя. Здесь колонна граничила со стеной, и к тому же угол был завален обломками когда-то давно рухнувшей крыши, что создавало дополнительную защиту. Можно было отдышаться. Он сел спиной к обломкам, отбросил пустой рожок и ловко защелкнул новый. Сейчас он отчетливо слышал сухой треск перестрелки. Какие-то звуки были совсем глухими, очевидно выстрелы противника, а какие-то более отчетливые, это уже бойцы той группы, с которой он сегодня патрулировал этот район. Ещё раз взглянув на часы, Хасан аккуратно повернулся, выглянул в сторону боя и встал. Делая шаг из укрытия, он одновременно нажал на спусковой крючок, так что стрелять начал еще до того, как увидел пространство перед собой. И тут он оторопел, он увидел ЕЁ! Она парила в проеме разрушенной крыши. Немного прищурившись, посмотрела на него спокойно и улыбнулась ему лишь уголком губ, даже не губ в целом, а только одной стороной, полуулыбкой.
За малую часть доли секунды, те микродоли секунды, которые она смотрела на него, в нём всё перевернулось. Как будто сквозь него прошла какая-то мощная волна, волна всепоглощающей любви, и… И он осознал всю тщетность этого глупого противостояния, он внутренним взором увидел другой мир, мир спокойствия и радости, такой мир, о котором он всегда мечтал… И сердце его открылось! Он понял, осознал всем существом, что ОНА любит его! А он любит ЕЁ, любит так сильно, как никогда и никого не любил!
Он рухнул на колени, отстегивая рожок и вышвыривая его в одну сторону, а автомат, сейчас кажущийся ему глупой пустой палкой, в другую сторону, раскрыл грудь, разведя руки в разные стороны. Он ждал ЕЁ пулю как самую счастливую милость, которой он даже не достоин. И получил её. ОНА не могла не выстрелить, она не могла не принять его любовь!
И вновь целая армия, лишь увидев ЕЁ, воин за воином, смелые, жёсткие парни, падали на колени, отбрасывая оружие и срывая защитные щитки, чтобы принять ЕЁ пулю как нечто лучшее, что вообще может с ними случиться.
И очередной аналитик, просматривая запись, в недоумении хватался за голову, не понимая, что ОНА – не Чёрный Ангел, ОНА – Любовь! Любовь всепоглощающая и беспощадная!
***
Хасан выжил, его уловка с дополнительной спецзащитой всех жизненно важных узлов организма сработала. Он открыл глаза, и мир рухнул на него. Тиканье часов, шум дождя за окном, легкое шуршание шторы возле открытой форточки, и запах! Пусть это лишь запах больничного санитайзера! О боже, как приятно чувствовать себя живым!
На посту медсестры зажглась оранжевая лампочка. Она сразу же нажала единственную кнопку на столе и взяла переговорник.
– Он вернулся, – быстро произнесла условленную фразу.
Не прошло и четверти часа, как сам Президент появился в дверях спецотделения.
– Отключите у него в палате пожарную сигнализацию, – сказал он медсестре, доставая из пачки сигарету. Тем временем помощник уже держал перед ним открытую дверь палаты Хасана.
Пранков стоял и молча смотрел на Хасана. Просто курил. А Хасан молча смотрел на Пранкова. Казалось, что Президента вывернули наизнанку, так плохо он сейчас выглядел.
– Целых три месяца ты держал нас в тонусе, – наконец произнес Пранков, туша «бычок» в стакане с водой на столике возле кровати Хасана. – Правда, и случаи с Чёрным Ангелом сошли на нет. ОНА больше не появляется. Но мы начеку.
Пранков взял новый стакан, налил воды из кулера и, хлебнув, добавил: – Надеюсь тебе есть что сказать.
– Теперь ОНА всегда со мной, – с трудом разомкнув пересохшие губы, еле слышно прошептал Хасан.
Другие публикации автора:
Автор публикации
Ух, там, где есть любовь, там нет стрельбы. А чтобы человек влюбился или почувствовал любовь не нужно быть ангелом, потому, что всепоглащющую любовь люди боятся больше, чем ненависть. Им сразу начинает казаться, что от них чего-то хотят, начинают понимать, что они её не достойны, так как грешны, начинают бояться ещё сильней, думать, если их таких кто-то любит, да ещё и просто так, то и он такой же, как они. Ну и ангелам нельзя любить людей. Человек от такой любви вообще умереть может.
Люди любят швыряться кусками своих душ по делу и без надобности, так вот сильная любовь вообще их душу вынуть может, а в разуме закипает грех. И чистого ангела они начинают видеть, как что-то ужасное.