Рассказ №10 Бригада

Бригада
В наших глазах звёздная ночь;
В наших глазах потерянный рай;
В наших глазах закрытая дверь.
Что тебе нужно? Выбирай!
Гр. “Кино”

Третьи сутки подряд поднимаем летнюю пыль сапогами и с настойчивостью марамондов премся, как дураки, к легендарному Полустанку.
– Бригадир, – просяще начинает Рыжий, – передохнуть бы, а?
– Когда передОхнем, тогда и передохнЁм, – привычным тоном отрезает Бригадир.
Бригадир – он такой, с ним не забалуешь. А чего премся? Да три дня назад, на привале, когда Рыжий порвал штаны и пытался заделать дыру ржавой проволокой, подошел к нашему Бригадиру один типок, по виду из гражданских, а по выправке – бывший вояка. Отошли они от костра, где булькала в котелке наваристая пшенная каша с салом, склонились друг к другу головами и зашептали что-то, словно два диверсанта. Да так тихо шептали, что даже бригадный Сонар ничего разобрать не смог. У того Сонара уши, будь здоров какие, мутация такая интересная выдалась. Реальные локаторы. Если близко подойти, да в ухо ему крякнуть, так эхо еще полчаса потом слышно будет.
Ну, а как Бригадир отшептался, так подошел к нам и приказным тоном гаркнул:
– Завтра идем на Полустанок.
Ну, мы, конечно, переглянулись, да плечами пожали.
– А на хрена? – спросил Рыжий.
– За тем самым хреном и идем. Разговорчики мне тут еще поразговаривайте.

А нам, в принципе, разницы никакой куда идти, лишь бы идти. Бродяги мы, наемные бродяги. Заплатят пшенкой, салом, или боеприпасами, так мы хоть член того же марамонда достанем из-под земли. Хотя, нет, эти твари под землей не водятся. Они, как правило, по ночам шуткуют. Подползут к спящему, плюнут наркотиком в харю, да и объедят начисто, пока бедолага в отключке валяется. И что самое мерзкое – начинают с глаз. Высасывают напрочь. Отвратительное зрелище, я однажды видел паренька, объетого марамондами. Три ночи потом кошмары снились. Как наркота заканчивается, человек очухивается и орать начинает от боли и ужаса.
Единственное спасение – держать костер всю ночь и спать по очереди. Хотя, краем уха слышал, что где-то в Городе некоторые богачи заводят тех марамондов, словно зверюшек домашних. Наркоту доят и глюки ловят. Так то в Городе, так то богачи, им закон не писан и на весь остальной белый свет плевать с колокольни.

А вчера нас еще трек-волной накрыло, едва мозгов последних не лишились. Сонару нашему хуже всех пришлось. Он, видите ли, и инфа- и ультра-звуки слышит не так, как мы, обычные человеки. Он их, видите ли, именно слышит. Чудовищной, говорит, какофонией звуков. Правда, нам без Сонара и вовсе амба пришла бы. Он рождение трек-волны слышит еще задолго до того, как она на горизонте появляется. И всех нас предупреждает, чтобы было время спрятаться. А прятаться, понятно, в одно место можно – под любую железяку, чтоб с головой только. Трек об железку бумкается, отражается и обратно ползет. Ничего так, жить можно.
Третьи сутки уже идем. Бригадир впереди, как гончая. Нос по ветру, пальцы добела сжимают автоматный приклад, глаза бешеные. На все вопросы – зачем идем, отмахивается. Ну, а мы, само собой, за ним чешем.

– Нет, – говорит Рыжий, – Бригадир, ты как хочешь, а я на пустое брюхо идти больше не могу.
Командир встал, как вкопанный. Развернулся к нам белым лицом, и мы уж приготовились услышать хороший такой, отборный матюгальник. Но он взглянул на наши измученные рожи и отдал приказ делать привал.
Рыжий с Чапаем сразу за дровами для костра, Сонар за котелок – и за водой, я начал припасы распаковывать.
– Слышь, Бригадир, – от скуки завел я разговор, – а чего на том Полустанке интересного? И что нам за это дадут?
– Не мели языком, Емеля, – нехотя откликнулся командир.
Но потом всё-таки продолжил. Дело-то тут такое: мы хоть и бригада наёмников, но всё ж таки не армейские. Мы присягу не давали, нам умирать за кого-то бесплатно – совсем бессмысленное дело. Потому, и правило такое в нашей команде– никогда ни у кого от бригады секретов не было, нет и не будет.
– Архив там научный, – рассказывал Бригадир, – старый архив, с тех времен, когда корейцы Луну только взорвали. Университет решили эвакуировать, да не успели.
Уж и Рыжий с Чапаем подошли, и Сонар с полным котелком. Оказывается, тот гражданский, что приходил на привал ночью, был посланцем из Города. А послали его Ученые из Университета. Вроде как один башковитый Ученый доказал, что можно создать искусственную Луну. И будет она не хуже прежней, а даже лучше, потому как уже ни одному идиоту с ядерной бомбой не получится ее взорвать. А коли Луну сделать, так и жизнь на Земле изменится. И станет, как раньше.
Ну, а кто еще, кроме нас – бесстрашных наемников – способен к тому Полустанку пройти и архив в Город принести? Понятно, никто не способен. Вот и рыскал тот хмырь по окрестностям, разыскивая Бригадира.
– Твою ж ты в душу Бога мать! – вдруг заорал Рыжий.
Да так заорал, что Сонар сморщился и уши-лопухи руками прикрыл. Мы вскинули автоматы, как по команде, и повернули стволы в сторону крика. А потом начали ржать. Все вместе, кроме самого Рыжего. Этот балбес умудрился плюхнуться задницей в самые заросли ползучки. И эта тварь растительная молча и безболезненно растворила на его полушариях последние камуфляжные штаны. Ползучка – она такая, сначала растворяет, а потом жрать начинает. Причем, всё подряд, ей-Богу, не вру, видел однажды, как эта сволота автомат растворила и сожрала.
Вот от первого же укуса Рыжего и подбросило. Задница-то не пострадала, а вот штанам хана пришла окончательная.
Как оторжались все, так Бригадир из вещмешка достал синие треники.
На, говорит, дурак рыжий, надевай пока. А как плату за Полустанок получим, так справим тебе новые штаны. Вот за это мы своего Бригадира и ценим. Всегда найдет для нас либо слово нужное, либо вещь необходимую

***

– Слышь, Крестовик, – ко мне подполз Чапай и тихо зашептал прямо в ухо, – ты в эту байку про Полустанок и Луну сразу поверил?
Я приподнялся на локте и удивленно посмотрел на собеседника. Отчего бы и не поверить? Что ж тут такого прям неверного? Когда корейцы Луну взорвали просто так, из вредности, мы тоже не верили, что такое возможно. А оно вон как обернулось. Мигом Земля поменялась. Все зверье прошлое возьми, да вымри, а вместо них пришли марамонды всякие, ползучки и прилипалы. Прилипалы – это, вообще, мерзость из мерзостей. По виду вроде бабочки красивой. Такой красивой, что руки сами к ней тянутся, но стоит только дотронуться, как она своими хоботком бархатным намертво в кожу врастает. И внутрь тебя пробирается. Шустро-шустро так, даже икнуть не успеваешь, как она уже под кожей будет. Ну, а там, всё, капец полный – хоботом прилипнет и пока всю кровь не выпьет, наружу не вылезет. Одно спасение – взять кинжал и кусок живого мяса вырезать, пока эта тварь в кровеносную систему не пробралась.
– Да как-то сомнительно мне, – протянул Чапай, – как бы нам после этой Луны еще хуже не стало.
Ну, да дело твое – сомневаться, а мне уже пора было на вахту вставать.

И мы уже почти дошли до того Полустанка, как на нас напала стая Диких. Вот эти реально хрен знает откуда взялись. То ли одичали разом за двадцать лет, то ли мать-Природа их от обиды на нас выплюнула. Но что есть, то есть – дикие люди, натурально дикие. Голые, обросшие космами, вонючие и злые ну просто до безобразия какого-то. А еще они весьма хитрые. Были бы тупыми, как те же марамонды, так и не страшно. Так нет же, они засады устраивают, под ноги клубком бросаются. Мы с такими впервые пару лет назад столкнулись, когда в затопленное Метро полезли за боеприпасами и шоколадом. Как набросились на нас скопом прямо с потолка. Мы тогда Петьку потеряли, они его голыми руками разорвали.
Вот и сейчас, только мы ступили на границу Полустанка, как Сонар жалобно захныкал. Мы к нему – чего, кого, опять трек-волна? Нет, говорит, другое. Страшное, жуткое, дикое. Где, спрашиваем? Да везде, отвечает он. И рукой так вокруг поводит. Типа, смотрите братцы.
Мы поначалу и не увидели-то ничего. Ни кустик не колышется, ни травка не примята. Ошибся наш слухач, что ли? И тут…
Они прыгнули на нас со всех сторон. Из кустов, с деревьев, с крыш полусгнивших сараев. В одно мгновение мы оказались на земле, накрытые кучей голых вонючих тел. Я уж задыхаться начал, как услышал автоматную очередь. Ну, конечно, кто ж еще, как не Бригадир. Он извернулся под ними змеей, кое-как вскинул ствол и дал затяжную очередь, расшвыривая от себя окровавленные ошметки. Дикие заверещали и запрыгали от нас по своим кустам, наблюдая оттуда злобными зенками. Ну, мы время терять не стали. Автоматы вскинули, да покрошили их всех в капусту.
– Эх ты, – протянул Чапай, – не видать тебе, Рыжий, новых штанов.
Рыжий лежал на земле, и шея его была свернута набок.
– Мир праху,- произнес Бригадир привычную отходную.
Буднично развернул ствол и метким одиночным выстрелом приложил песчаную змейку. Змейка как змейка, только вот из груди у нее растет парочка вполне себе человеческих ручек. Маленьких, но цепких таких, что если за штанину ухватятся, вмиг до глотки доберутся.
Из бездонного мешка Бригадир достал саперную лопатку. Ей и вырыли могилу нашему павшему другу.

Следующим на подходе к Полустанку нас встретило Зыбкое Марево. Отменная гадость, которая появляется и исчезает когда захочет и где захочет. Жрать никого не жрет, но выйти оттуда пока никому не удавалось. Как отползет в никуда, так одни трупы потом остаются. Ни один еще не пришел, чтобы рассказать, что же там, внутри белесого дрожащего пятна. Сонар стащил с себя потную футболку и повязал на голову, закрывая уши. На всякий, говорит, случай. А то мало ли чего, вдруг локаторы отвалятся, кому я такой буду нужен. Ну что ж, логично.
Мы аккуратно начали обходить Марево по кругу, и почти уже обошли, когда оно вдруг выкинуло длинный щупалец и цапнуло Сонара. Тот схватился за ремень Чапая и Марево втянуло их в себя. Я увидел лишь дикие, полусумасшедшие глаза Чапая и услышал шепот:
– Помоги.
Я уж бросился к нему, на ходу передергивая затвор, как меня остановил бешеный крик Бригадира:
– Стоять! Стоять, я сказал!
Командир подбежал ко мне, рывком развернул за плечо и с громкой злостью зашипел прямо в лицо:
– Ты им не поможешь. Никто никогда никому не помог, если напало Марево. Только сдохнешь зря.
И тогда мы услышали истошные крики:
– Мама! Мама! Это я, я иду.
– Настя, я здесь…
Через пару минут из центра Марева раздалось два выстрела. Зыбкое пятно сыто хрюкнуло и пропало, оставив на земле два мертвых тела с простреленными головами.
Мы с Бригадиром переглянулись, и я отрицательно помотал головой – не, не пойду дальше, даже не проси. Командир подошел ко мне и положил руку на плечо:
– Крестовик, если отступим, то, значит, мы проиграли. Все мы проиграли, а эта дрянь, – он мотнул головой в сторону пропавшего Марева, – победила. Давай закончим.

К Полустанку дошли без приключений. Прямо на станции стоял готовый к отправке поезд. Он стоял там уже двадцать лет.
– Пошли, – сказал Бригадир, – архив должен быть в первом вагоне.

Мы взяли архив, принесли его в Город и отдали Ученым из Университета. Может, они и придумают нам новую Луну, но кто придумает вот это?..
Пластиковый ящик на полу вагона был под завязку набит женскими фотографиями. Маленькие девочки с бантиками в косах, молодые девушки в свадебных платьях, женщины с младенцами на руках, старушки с морщинистыми и добрыми лицами. Где они все? Нет их. Вымерли в первое же десятилетие. То ли от вируса какого, то ли еще от чего, Ученые так и не смогли найти ответ.
Мы с командиром, даже не обсуждая, забрали все фотографии и сейчас сидим у костра, внимательно рассматривая каждую. Сейчас мы знаем, что видят умирающие в Зыбком Мареве. Они видят то, что нам уже никто и никогда не вернет. Хоть десять Лун пусть придумают, мы всё равно обречены. Это поняли и Сонар с Чапаем. Поэтому, подняли свои стволы и спустили курки.