Рассказ №17 Резервная копия

Николай сбросил ботинки в прихожей, добрался до кровати и прямо в одежде, не обращая внимания на соседа, снова сверлящего что-то за стеной, уснул.

Матовое стекло плавно ушло в сторону, и я выбрался из капсулы. Был соблазн остаться там и наконец выспаться. Но у меня были важные дела в реальности. Накинув халат я подошел к окну. Серость поздней осени царила в моем гексе, а низкие тучи навевали меланхолию и требовали блюза.
Неспешно топая по ровным плиткам, я попивал остывший кофе и думал о чем-то неосязаемом и бессмысленном. Плач саксофона помогал грустить о несбыточном, а редкие тощие березки с золотистыми листьями шелестели в разнобой, добавляя необходимую толику хаоса в непогрешимую золотую секвенцию.
Вот бы сейчас встретить её. В том бежевом плаще, со старым любимым черным зонтиком с серебристыми спицами и отполированной до блеска тысячами касаний её нежных рук дубовой ручкой.
«Привет», – сказал бы я. Она молча взяла бы меня за руку, и мы бы пошли неспешно прогуливаться. Как ходили сотни раз…
Сорванный ветром листок застрял у меня в вороте. Я повертел его в руках и отпустил на волю.

В гексе Дитера было, как обычно, вечное лето. Мои ботинки захрустели по песку. От громкой музыки хотелось зажать уши. Я мог бы ее выключить, права Администратора позволяли, но Дитер непременно обидится.
Когда до его, подсвеченной разноцветными прожекторами, башни оставалось метров сто, лихая румба вдруг сменилась на лиричную босанову. Я приподнял шляпу и улыбнулся, подняв глаза к верхнему этажу Башни. Меня заметили.

– Ну как тебе?
Огромное мигающее и сверкающее нечто подлетело ко мне и схватило за руку.
– Фанаты пищать будут! «СвеДиттер» назвал. Ну как? Оно на настроение реагирует! Меняется даже ткань! В Вирте уже производство начал. На вот, примерь.
Мне на плечи лег пылающий неоном, шуршащий пайетками и блесками, пиджак.
– Секунду, дай ему секунду… Мда…
Я извиняющимся взглядом посмотрел на Дитера, который огорченно наблюдал, как буйство света гаснет, а атлас превращается в клетчатый ворсистый твид. Я погладил шершавый рукав.
– Здорово, – искренне восхитился я, – подаришь?
– Да ну тебя! – Он ревниво сорвал с меня пиджак.

Я пожал плечами и уселся на диван напротив огромного экрана.
Дитер тяжело вздохнул.
– Может уже отпустишь её?
Я лишь дернул подбородком, не отрываясь от экрана.
Он положил мне руку на плечо, крепко его сжав. На экране появилась мозаика вывода с камер безопасности и пришло оповещение о передаче управления. Я принял его, вбил название Вирт мира, параметры поиска и жадно всмотрелся в её лицо.
Чуть не опоздал — она уже ждала автобус – Софи боялась водить сама. С замиранием сердца и затаив дыхание я лихорадочно переключал камеры, чтобы не терять её из виду. Так мы дошли вместе до офиса. А потом долго смотрел как она работает, через веб-камеру её ноутбука.
Темные восточные глаза, длинные ресницы, крупный нос, мягкие щеки и неожиданно острые скулы, крупный рот с узкими губами и узкий подбородок. Я знал наизусть каждую родинку, каждую выемку, каждый волосок. Несколько лет назад никто бы не усомнился в её красоте, но время беспощадно – потяжелела, растолстела, волосы давно не лежат на плечах замершим водопадом, а обрезаны в короткое каре со следами поиска «того самого» нового цвета после разрыва со мной. Даже начальник лаборатории генетики перестал заигрывать с ней. Но для меня никогда не было и не будет женщины красивее.

Через пару часов, Дитер спустился ко мне и предложил с ним отобедать. Я не нашел приличного повода отказаться, но после застолья снова вернулся к наблюдению.
Когда она скрылась за дверью своей квартиры, я закрыл окна консоли и устало встал с дивана.
Дитер давно ушел в Вирт – я вообще не понимал, зачем он все еще возвращается в реальность. Там он купался в свете прожекторов… Король всех жанров музыки и звезда планетарного масштаба. А тут — просто мой лучший и единственный друг.
Перед дверью аккуратно лежал пиджак. Я улыбнулся и накинул его поверх рубашки. Пиджак секунду подумал и превратился в белоснежный френч с игривой вышивкой ярко-бордовой розы на месте петлицы.
Под звуки вечного танго, пританцовывая и напевая, я вернулся в свою осень, принеся туда с собой романтичный настрой.
Серые хмари сменились лазоревыми небесами. Было сухо, светло и пахло мокрой листвой.
Вернувшись домой, я распахнул все окна, впуская ветер, и почувствовав необычный прилив сил, бросился работать.

Начало темнеть. Стало зябко и я нехотя пошел закрывать окна, понимая, что этим я заканчивал этот чудесный во всех отношениях день. Чудо-пиджак отправился в гору других изобретений Дитера. На ужин была паста болоньезе и бокал Муската – я сегодня был доволен собой и заслужил награду.

Когда совсем стемнело, пришел вызов от Мии. Она смотрела на меня большими грустными глазами. За ее спиной, в густой темноте тропической ночи, над черным океаном висела огромная сиреневая луна.
«Ну что, ты её отпустил?» будто спрашивала она меня.
Я лишь отрицательно покачал головой: «Никогда».
Экран погас.

Мне должно было быть лестно, что последняя женщина на Земле из троих последних мужчин, выбрала именно меня и с маниакальным упорством ждала каждый вечер, чтобы задать свой немой вопрос. Но меня это не радовало. Мне было жалко её. В Вирте у неё, как я знал, была большая семья: мать, отец, семеро детей и любящий муж. Но, как мотылек самоубийственно стремился на свет лампы, так она упорно продолжала возвращаться из счастливого «там» в одинокое «здесь». Наверное она сошла с ума.
Хотя… Мы все здесь были сумасшедшие.
Разве стал бы здоровый человек из того, неотличимого от настоящего мира, куда сбежали десять миллиардов людей, возвращаться сюда, зная, что всего в десяти километрах над Ковчегом – выжженная свихнувшимся Солнцем, безжизненная поверхность планеты.
Я вывел картинку со спутника. Ад. Таким, каким его и представляли люди: извивающиеся реки огня и непрерывно извергающиеся вулканы среди пустоши, с трудом различимые через густые облака пепла и гари.
Мигнуло сообщение. Мия. «Я сделала, что ты просил. Приходи».
Чувствуя изменение моего настроения, за окном зарядил дождь.

Дождь всё расходился, но я даже обрадовался этому, достал плащ, сапоги и черный зонтик с серебристыми спицами и истертой до блеска дубовой ручкой. Не удержавшись, я прижался к теплому дереву щекой – он еще помнило касание её рук.
«Я не могу жить без тебя, Софи» – прошептал я, и нежно сжимая ручку, вышел на улицу. Тяжелые капли бодро застучали по туго натянутой ткани.

До гекса Мии я добрался быстро. Сложив зонтик, я пошел по тропинке из крупного галечника к едва виднеющейся среди густой листвы башне. Главный генетик, ответственная за оцифровку генома всей биосферы, встретила меня на пороге обнаженной. Смуглое, влажно блестящее тело искрилось и переливалось в ласкающем свете Луны. Я вежливо поздоровался, приподняв шляпу, встряхнул зонтик и поставил его у стены сушится. Женщина фыркнула, как рассерженная кошка и скрылась в доме, хлестнув меня мокрыми длинными волосами по лицу. Я пошел следом.
Она села в глубокое кресло и показала мне на кресло напротив.
– Я завтра не вернусь, – сказала она и уставилась на меня своими огромными глазами.
Что она ждала от меня? Я неопределенно пожал плечами.
– Ненавижу тебя, – все так же спокойно сказала она, протягивая мне бокал шампанского и взяла такой же себе.
Мы чокнулись.
– Поэтому я хочу, чтобы именно ты уничтожил мою капсулу — сама я не смогу расстаться с тобой.
– Спасибо, Мия. И прости меня.
Она встала подошла ко мне, села на колени и впилась губами в мои. Я не ответил. Она встала и пошла к своей капсуле.
– Она в шестой на нулевом этаже. Не советую заглядывать в первые пять. Надеюсь, что мы никогда не встретимся в Вирте, – улыбнулась она мне и крышка капсулы медленно закрылась.

Я сидел в кресле, грея в руках так и не выпитое шампанское и смотрел на ночной океан. Потом решительно встал, вылил шампанское, закинул бокал в воду, вернулся к капсуле и инициировал самоликвидацию.

Все таки, Мия была волшебница. Через стекло капсулы я рассматривал Софи. Она спала. Мне казалось, я даже улавливаю движение глаз под закрытыми веками, а её грудь едва заметно вздымалась и опадала. Но это был всего лишь пустой сосуд, для которого мне еще предстояло найти содержимое…
***
– Коля, у меня опять капсула глючит, – пожаловалась Софи, – я сегодня еле вернулась.
– Ммм… – промычал я, целиком погруженный в борьбу с Искином «Прометей», слишком вольготно трактующим задачу заботы о вверенном ему мире «Античность», – перешейся на капсулу Жаклин с тридцатого — она ушла в Вирт навсегда.
– Ууу… Ты же знаешь, я в этом не сильна. Поможешь?
– Милая, я очень занят.
– Ты всегда занят, – грустно протянула она.

От консолей я оторвался далеко за полночь и удивился, не найдя её.
– Софи, – позвал я.
Неужели ушла к себе? Я поднялся на ее этаж.
– Софи!
Но ее нигде не было, а капсула стояла распахнутой. Я начал беспокоится. И вспомнил. Жаклин!
Софи наконец нашлась в капсуле моей бывшей подчиненной. Я усмехнулся. Все таки справилась сама. Я стоял и любовался ей. Смотрел достаточно долго, чтобы понять…
Меня прошиб холодный пот. Перед глазами тут же всплыл интерфейс капсулы… Слезы сами брызнули из глаз.
Софи, почему ты забыла выключить режим самоликвидации оператора…
Я метнулся к себе и влез в капсулу, чтобы рывком соскочить с постели в Вирте. За окном шумел ночной город. Слышалась ругань соседей сверху. Где-то кричал младенец. Но рядом тоже никого.
– Софи?
Я осмотрел всю квартиру, успокаивая себя, что ничего не поправимого в смерти Софи нет. Мия как-то говорила, что их отдел закончил проект «Реплика» и как только Чун Ли завоюет для людей с помощью своих оловянных солдатиков планету земного типа, то человечество сможет возродится. Останется только выпросить у нее маленькую услугу…
Я схватил свой телефон и набрал Софи. Её телефон заерзал на тумбочке. Да что же такое!
Я разорвал сеанс подключения, выскочил из капсулы и вызывал начальника Охраны Дитера.
– Поищи Софи в Вирте. Да, во всех мирах. Да, случилось.

Через час мы надирались коньяком, а все мои оставшиеся немногочисленные подчиненные лихорадочно искали бэкапы Вирта, в которых бы вместо объекта «Софи Ле Санж» не числился объект «Прости».
***
«Я устала. Работа в реальности, работа в Вирте. Мы ходим гулять по гексу или ходим гулять на набережную. У нас нет друзей, у нас нет детей. У нас нет ничего, кроме работы. Я больше так не могу. Прости и прощай. Твоя Софи».

Я перечитывал это послание сотни раз и знал наизусть. И вот сейчас, стоя около шестой капсулы, я впервые мысленно заменил «прощай» на «до свидания».

– Дитер, Мия ушла. Да, завтра зайду. Как обычно.
Чун Ли не ответил. Видимо, был занят отвоевыванием очередных территорий для Человечества и я оставил ему сообщение.

Придя домой, я принял душ и запустил давно написанный модуль. Он должен был проверить все резервные копии Вирта, разосланные на кораблях по всем Системам, над которыми уже гордо реял Зелено-голубой флаг Земли. Я почему-то был уверен, что в одной из резервных копий, мы все еще лежим на широкой кровати в квартире в одном из спальных районов Москвы, а моя Софи спит прижавшись ко мне спиной и стянув с меня одеяло. Да, это займет десятки лет, ведь некоторые корабли слишком далеко и передача такого массива данных займет много времени. Но времени у меня с избытком и я подожду. А пока, мне нужно было подготовиться к завтрашнему визиту к Дитеру.

Я поднялся на верхний этаж в квартиру Софи, привычно лег в её капсулу и проснулся в её постели в Нью-Йорке: после разрыва отношений с Николаем, Софи переехала в США.
Я умылся, накрасился, оделся и, наскоро позавтракав, поспешил на работу. Дойдя до автобусной остановки, я терпеливо стал ждать, стараясь не смотреть в камеры, которые здесь были повсюду.
Да, теперь, пока Николай спал в Москве, я играл роль Софи, создав её персонажа с «нуля». Играл самозабвенно, талантливо, гениально, изучив досконально систему Станиславского. Играл для одного зрителя — для себя.
Ведь, я не могу жить без тебя, Софи…