Рассказ №19 Петрову не повезло

Ира откинула одеяло, посмотрела на часы – семь сорок пять. Будильник всегда звонит в семь тридцать, после чего она успевает поспать, и открывает глаза, когда на экране телефона неизменные семь сорок пять. Контрол-фрик, говорит про нее Таня.

Таня – тетя Иры. Она старше всего на пять лет, а потому никаких «теть».

Утро перед работой у Иры расписано по минутам. Умыться, чашка кофе, одеться и в восемь тринадцать закрыть за собой дверь. Четыре минуты – пройти двор, выйти на улицу и тут всё внимание на светофор. Если зеленый, Ира бежит и успевает на другую сторону до того, как у машин зажжется желтый. Если красный, Ира сохраняет обычный темп и появляется у пешеходного перехода как раз к зеленому. Если зеленый уже мигает, не успеть. Ира замедляет шаг и появляется у светофора, когда можно переходить. Каждое утро она проделывает этот нехитрый маршрут, и на душе разливается тепло – всё по плану, всё под контролем.
В это утро Ира, как обычно, в восемь тринадцать закрыла дверь, спустилась и вышла во двор.
– Вот она, голубушка! – на Иру шла женщина с ярко-рыжими волосами, размахивая перед собой каким-то билетиком. – Ах, ты ж сука, сволочюга бессовестная!
Ира оглянулась в надежде пропустить вперед себя «суку», но поблизости никого не было.
– Вы мне? – удивленно спросила она и остановилась, так как женщина загородила тротуар.
– А кому?! Еще и вид делает. Вон очки-то я помню эти, с красной полосой!

Ира поправила солнечные очки, которые ей подарила Таня, и попыталась пройти дальше, но женщина делала шаг то вправо, то влево, преграждая путь.
– Вы меня с кем-то путаете, – сказала Ира. – Я вас точно не знаю. А очки выпускают большими партиями. В Китае.

Женщина кинула билетик в лицо Иры и почти зарычала:
– Сволочь ты бессовестная, китайская! Может ты еще и не Куликова?!
– Куликова, – удивилась Ира – что ее может связывать с этой ненормальной?
Ира подобрала билетик. Таня, кстати, часто играла в лотерею, еще и Иру подначивала – попробуй, может Бог тебе приготовил что-то особенное. Но Ира отмахивалась – не ее это, судьбу испытывать.
– Может, вы Татьяну Куликову ищете? – Ира протянула рыжеволосой билетик, та его смяла и отбросила в сторону.
– Да, именно! Не делай вид, что меня не помнишь.
– Я – Ирина Куликова, – она достала из сумочки паспорт, раскрыла и показала рыжеволосой на имя. – А теперь мне надо идти, я опаздываю.

Женщина растерянно посмотрела на Иру, в паспорт. Прищурилась:
– А Татьяна где?!
– Уехала. Куда, не знаю.
Ира убрала паспорт и попыталась пройти, но рыжеволосая вновь преградила путь:
– Она мне денег должна. Полмиллиона.
– Это не мое дело.
– Послушайте! Я все время играю в лотерею. И вот как-то разыгрывали миллион, джек-пот объявили, реклама по всем телевизорам…
– Я помню.
– И я опять решила рискнуть. А передо мной билетик покупала женщина – в больших, темных очках – точно, как у вас, с красной полосой. Мы разговорились – о судьбе, случае, что всё предопределено, но в то же время зависит и от воли человека. Она представилась Татьяной и говорит: «Давайте поменяемся билетиками, заодно проверим – мы с вами по жизни неудачницы или у кого-то шанса больше». А мне так надоело проигрывать, что я сдуру согласилась. Потому что получалось, что если я опять проиграю, то, вроде, это не я неудачница, а Татьяна. А если выиграю, то именно я фартовая. Мы договорились: кто выиграет, половину должен отдать. Татьяна показала документы, что она Куликова, и записала мне свой телефон, а я ей дала свой. И вот разыграли лотерею, и миллион уходит женщине по имени Татьяна, и больше ничего в новостях нет. И я понимаю, что это мой билет выиграл. Мой, понимаете?! – Рыжеволосая схватила Иру за рукав. – И полмиллиона – мои! Но эта сволочь подлая на звонки не отвечает и мне не звонит. Тогда я и пошла по всем Куликовым города примерно ее возраста. И вот. И ты теперь должна…
– Ничего я не должна, – Ира отцепила руку рыжеволосой и решительно ее отодвинула. – Мы не общаемся с Татьяной. Держите!
Ира сняла очки и сунула в руки рыжеволосой.

Около месяца назад Татьяна внезапно продала квартиру и уехала в Москву, ничего не объяснив. Сказала: «Я сама тебе буду звонить». Ира ничего и не спрашивала. Ей хватало собственной жизни, чтоб с трудом ее контролировать, а в чужую лезть – ни за что.

Ира посмотрела на часы. Одиннадцать минут заняла у нее эта перепалка. Ира бросилась бежать, чтоб хоть немного нагнать время.

***
Сергей Анатольевич подъезжал к перекрестку и по привычке искал глазами женщину, которая всегда в это время шла к переходу. Сергей Анатольевич жил на соседней улице, до работы было недалеко. Но пешком дорога занимала около получаса, а на машине всего десять минут. Женщину, постоянную как часы, он заметил года два назад, и с тех пор каждое утро искал ее, когда приближался к светофору. Для него она была вроде доброго знака – всё по плану, без перемен.

Но сегодня ее не было. Казалось бы, ерунда, но Сергей Анатольевич вдруг распереживался. Он притормозил у обочины, оглянулся, подождал еще, женщины не было. Слева будто полоснули огненным ножом. Как больно-то.

***
– Ефимова Мария Николаевна?
– Да.
– Добрый день. Городская больница. Ефимов Сергей Анатольевич приходится вашим мужем? Приносим свои соболезнования. Сердечная недостаточность.

Мария присела на кресло с телефонной трубкой в руке. В голове образовался шум. Сережа? Умер? Ему нет и шестидесяти! А ей что теперь делать? Как жить? Ей нет и пятидесяти. Теперь до конца жизни вдова?

Мужа Мария особо не любила, но он для нее был как дом, как родина, ее мир. И теперь этот мир рухнул, и она почувствовала себя маленькой, брошенной девочкой. Стало горько и обидно, в носу защипало, из глаз брызнули слезы. Она теперь совсем одна! Как жить?
Мария резко положила трубку. Как же она сразу не сообразила?!

***
Санька пришел с занятий и принялся за гитару. Этот аккорд В7 в ми миноре никак не поддавался. Надо было зажать струны четырьмя пальцами, а они не слушались – будто и не пальцы, а крюки железные!
– Родионов! Саша!
Что за день дурацкий? Математичка назвала дураком, задала кучу примеров, хотел вот на гитаре поиграть, но нет, достанут везде. Был бы свой дом, своя комната, закрылся бы…
– Поди-ка, к тебе пришли.
Санька вышел в зал, там сидела женщина и по-доброму улыбалась, будто знакомому.
– Ты Саша? – женщина встала и протянула руку. – Меня зовут Маша, Мария. Если захочешь, можешь называть меня мама.
У Саньки перехватило дыхание. Мама?! А ему говорили, после девяти лет никого не забирают. После девяти дети мамам не нужны. А ему уже одиннадцать. Санька стоял, хлопал глазами. Слезы обжигали и падали тёмными пятнышками на голубую рубашку.
– Вы пообщайтесь, – из-за стола встал Валеев, подошел к Саньке и потрепал его по волосам. – Он у нас еще и стихи пишет. Почитай, Санька!
Валеев вышел из залы с комком в горле. На улице закурил. Последние годы он уговаривал жену забрать пацаненка домой, но она упёрлась и в никакую – либо свои, либо никто. Любить, мол, она его не сможет. А парнишке много ли надо? Дом, родители, тепло… А дальше сам выплывет, если пристань есть, куда причалить.
Валеев набрал номер.
– Добрый день, Анна Геннадьевна. Последнего забирают у меня, закрываемся.

***
Анна Геннадьевна Ширяева работала на посту мэра четвертый год, и ей давно уже казалось, что крутится белкой в колесе, а все успехи тонут в лавине забот, неудач и чрезвычайных ситуаций.
Анна Геннадьевна подвела губы, поправила выбившуюся из укладки прядь и включила селекторную связь. Ей есть что доложить президенту на совещании по проблемам материнства и детства.

Сразу после окончания совещания раздался звонок желтого телефона с гербом вместо диска. Она вскочила, вытянулась в струну:
– Да, слушаю.
– Анна Геннадьевна, я бы хотел пригласить вас на должность министра социальной защиты, которая у нас как раз освобождается. Прошу вас завтра приехать ко мне на личную встречу. Помощники с вами свяжутся.

***
Президент положил трубку и вызвал главу администрации:
– Сейчас мы ее сделаем министром, а через три года за нее проголосует вся страна – умная, интеллигентная, детей любит. А?!

***
На встречу с новым президентом России Анной Ширяевой американский президент Джозеф Харди одевался особенно тщательно. Такую шикарную женщину Джозеф бы раньше никогда не пропустил, но теперь обходился рукопожатиями и случайными касаниями.

Харди и Ширяева встречались уже четвертый раз – отношения двух стран стали не просто хорошими, а близкими, дружественными, несмотря на недовольство демократов и жены, китаянки Минчжу. Джозеф женился на ней с одной целью – преуспеть на международном поприще. А вот таких, как Анна… Джозеф поправил брюки. Надо успокоиться. Ширяева пригласила Харди на этот раз в загородную резиденцию. Интересно, когда-нибудь протокол допускает встречи один на один? Харди вновь поправил брюки.

***
Несмотря на истерики Минчжу, скандал в стане демократов и грязь, вылитую на него со страниц газет и в телеэфирах, по уши влюбленный Харди развелся и женился на Анне. Мир перевернулся: стали двигаться границы стран, меняться правительства, объединяться экономики, расти и падать биржи, остановились войны. Харди и Ширяева стали самыми популярными людьми за всю мировую историю.

***
– Петров! Ты у нас следующий?
– На МКС? Да.
Петров доел бутерброд с сыром, смахнул крошки в рот и громко хлебнул сладкий чай. Лицо командира на экране замигало, а голос загудел толстыми пунктирами.
– Командир, повтори! Ты пропадаешь.
– Я, говорю, полетишь у нас в экспедицию. Они придумали хрень какую-то, чтобы мир повеселить. Закинуть кого-нибудь на Альфу-639, где типа поймали сигнал. В общем, Петров… эта…
Командир искусственно улыбнулся:
– У тебя ж жены нет, детей там… Мы решили тебя послать.

Петров поперхнулся и закашлялся.
– Не понял, – выдохнул он. – Как это – послать. С концами?!
Командир почмокал, помигал одним глазом, вспомнив забытый тик, и покивал.
– Петров, ты меня тоже пойми. А кого?
Петров уставился на дергающееся лицо командира. Тот натянул улыбку:
– Мы твоей родне квартиру подарим, а тебе премию выпишем. Если… когда… ты вернешься. Большую. Героя дадим. Ну и потом. А вдруг ты и правда сигнал поймаешь, ответишь и мы найдем братьев по разуму. Вдруг мы не одиноки?

***
Змркгш-третий собрал себя в шар и подкатился к передатчику. Как же достало слать волны не пойми кому. Змркгш-третий так любил растекаться, что будь его воля, он никогда б не собирался в форму. Он растекался во все стороны долго, медленно, получая уколы удовольствия то в одной, то в другой точке себя. Можно было течь и течь бесконечно, наблюдая как мимо проносятся квердлы – эти тупые, но такие прекрасные прозрачные создания. Но Край требовал раз в оборот планеты посылать волну, потому что им там что-то однажды показалось.
Змркгш-третий протекся на передатчик. Волна, чуть его задев, вылетела и исчезла. Змркгш-третий уже мечтал, как опять растечется, но вдруг услышал, что волна приальфинилась на непривычный материал, оттолкнулась и полетела обратно. Змркгш-третий аж слегка затвердел от неожиданности. Он развернулся в сторону Альфы и настроился на считывание. Там же кто-то есть. Неужто земляне?! Змркгш-третий слегка задрожал от возбуждения. Сейчас же надо доложить Краю, и он пошлет его налаживать контакт! Неужели свершилось нечто необычайное в его скучной жидкой жизни, о чем он мечтал долгие макролетия!

Мимо пролетел симпатичный квердл. Змркгш-третий, глядя на него, слегка растекся. Потом он вспомнил свое детство, когда он только и делал, что смотрел на квердлов и мог течь куда и когда хотел.
Змркгш-третий еще немного растекся, потом еще немного, еще… Какое блаженство – течь и колыхаться. И зачем ему нужны эти перемены? Край ничего не узнает.
Квердл пролетел мимо, задев Змркгш-третьего серебристым сиянием. И он заблестел, заискрился. Как же прекрасна жизнь!