Рассказ №23 Аффект бабушки

Понятно, что сторонники бинарного решения системы нелинейных дифференциальных уравнений, призванных точно прогнозировать терраформирование Марса, навалили в штаны. Образование снежного пласта на краю кратера Олимп совершенно ими не предполагалась. Да и то сказать – кто ж знал, что на такой высоте в течении долгих месяцев будет конденсироваться и кристаллизоваться влага, извергнутая терраформ-установками? Одним словом – шел снег.
Но худа без добра не бывает. Легкий скаф с запасом кислорода, кевларовый сноуборд, взятый напрокат, и вот ты уже на вершине мира, где над головой звезды, а под ногами белоснежный покров, уходящий в бездну! Ну, в бездну-то, конечно, тебе спуститься не дадут: в полукилометре от гребня тракторами была выровнена площадка и создан тормозной вал. Для верности стояли двое спасателей в оранжевом – переминались с ноги на ногу, пошвыркивали через поилки скафов горячий кофе.
Пантелеймон Петрович Коврижкин, главный на станции “Олимпийской”, тоже не удержался, решил прокатиться. Недоверчиво пнул снежный камешек, топнул пару раз, как бы проверяя на прочность весь многокилометровый снежный пласт.
– Будьте спокойны, Пантелеймон Петрович! – заверил его по внутренней связи инструктор, – Мы из этой горки еще лыжный курорт сделаем!
– Ну да, ну да. Горка… – проворчал начальник станции. – Эта горка – самая высокая в Солнечной системе.
– Давайте помогу, – инструктор принялся поправлять застежки на сноуборде. – Кто ж вам такую амуницию-то выдал? Эх, черт… Ладно, сейчас примотаем.
– Анна Изольдовна и выдала, кто же еще. Она у нас и гардеробщица, и кладовщик, и… Кто угодно она у нас.
Он вспомнил старушку, которая с утра действительно была не в себе – растерянная, молчаливая, погруженная в собственные мысли. Внук у нее, что ли, на Плутоне заболел… Так толком и не объяснила. Пантелеймон Петрович не стал мучить старушку: взял, что принесла со склада, сказал “езжайте, Анна Изольдовна, на ваш Плутон, раз душа зовет. Найдем кого-нибудь на замену”. Тем более, сегодня транспорт уходит.
– Ну все, что ли? Примотал?
– Как мог. Или за другой сгонять?
– Не надо. Я всего раз скачусь. Так, из любопытства.
Петрович пошевелил ногами, стараясь почувствовать спортивный снаряд, чуть подпрыгнул, сдвинулся с места. Доска медленно покатилась. Не желая разгоняться, он, тем не менее, двигался все быстрее и быстрее.
– Ох, мать моя женщина… – и добавил слово покрепче.
Попробовал изменить траекторию, наклонился в одну сторону, потом в другую. Но, вопреки своим ожиданиям, покатился еще быстрее. Здравствуй, кочка! Незаметная совсем, малюхоненькая. С небольшой-то скоростью и проскочил бы. Но начальник станции уже несся аки товарный состав, груженый рудой.
Подпрыгнул, пролетел несколько метров… Опустился и почти устоял на ногах – катиться до тормозного вала осталось чуть, обязательно бы доехал! Однако дефектные крепления не удержали ног. Выпрыгнула доска из-под Пантелеймона Петровича. Взлетела в воздух, перевернулась и передним краем вонзилась в снег, пока незадачливый сноубордист кувыркался, оставляя за собой в снегу вмятины и борозды.
И черт его знает, что там было – то ли трещина какая, то ли еще что, но только почувствовал себя Пантелеймон той самой белкой из старого детского мультика, что воткнула орешек в лед и расколола замерзшую воду на части.
Накатанная тракторами поверхность вздрогнула, хрустнула, поползла по ней змейкой трещина, которую начальник станции едва успел перепрыгнуть, чтобы бежать обратно, вверх по склону. Он чувствовал под ногами вибрацию, но не оборачивался и поэтому не видел, как огромный кусок снежного пласта полетел в кальдеру – котловину, объединяющую древние вулканические кратеры Олимпа.
И черт его знает, то ли там, под этими кратерами, была какая-то установка синекожих предтечей, то ли еще что, но жахнуло в следующее мгновение так, что капитану пассажирского транспорта, уже отошедшего от Марса на приличное расстояние, показалось, что планета получила собственный ракетный двигатель и сошла с орбиты.
– Я “Веселый Харон”, наблюдаю с орбиты сильную вспышку на поверхности планеты! “Олимпийская”, слышите меня? У вас все в порядке?
Эфир молчал. Никто не отвечал капитану.
И черт его знает, сколько продолжалась бы немая сцена, если бы молчание не нарушила бесцеремонно заглянувшая в рубку пассажирка, седовласая Анна Изольдовна.
– Что там случилось, милый?
– Идите-ка вы, бабушка… на свое место.
Повернулся обратно к навигационным приборам, посмотрел через обзорное окно, потом на бледного штурмана.
– Чего?
– Он улетает.
– Кто улетает? – не понял капитан.
– Марс улетает.
Действительно, приборы показывали, что красная планета сошла с орбиты и медленно, но верно отдаляется от Солнца. Через несколько минут стало очевидно, что скорость ее растет, а огненный хвост из жерла Олимпа протянулся в космос на многие тысячи километров.
– Давайте на Землю позвоним? – предложил штурман. – Что-то здесь не так…
Капитан согласно кивнул.
Голос с далекой Земли подтвердил, что и они наблюдают некоторый непорядок в районе Марса и сейчас во всем разберутся. В любом случае это не их, пассажирского транспорта, дело, так что пусть они немедленно убираются подальше, лучше всего по намеченному маршруту – к Плутону.
До пояса Койпера, где обитала карликовая планета Плутон, “Веселый Харон” добирался несколько дней. Связь периодически прерывалась, поэтому пассажиры и экипаж корабля не знали, что происходит с Марсом, совершившим побег. Между тем беглец воспользовался благоприятным положением по отношению к Юпитеру и почти уже догнал гиганта.
Черт его знает – то ли у синекожих предтечей так задумано было, то ли случайно получилось, но красная планета, подталкиваемая неизвестной энергией, еще струящейся из Олимпа, и схваченная гравитацией Юпитера, вляпалась в Большое Красное Пятно, словно это была приготовленная для него мишень. Может, большой планете такого удара когда-то и не хватило, чтобы стать звездой…
Анна Изольдовна подхватила пакет с конфетами, купленными еще в марсианском дьюти фри, покинула приплутонившийся транспорт и бодрым шагом направилась к апартаментам любимого внука.
Высокий, бородатый, с косой саженью в плечах, он открыл дверь и с удивлением посмотрел на бабулю.
– Ба, зря ты прилетела.
– Да как же! Болеешь ведь. И начальник меня отпустил.
– У меня обычный ковид, ничего страшного. Стоило ли из-за такой ерунды… Ну ладно, раз уж прилетела – дай обниму!
Нежно стиснув старушку в объятиях он поцеловал ее седой висок. Потом оглянулся на бронированное стекло, отделяющее уютное нутро комнаты от ледяной поверхности Плутона.
– И что там сегодня светло-то так…