Рассказ №24 Возвращение в Эдем

– Сантехники столько не зарабатывают, дура! Если они, конечно, родом не из Германии!
– Какой ты, нахрен, сантехник! До сантехника тебе ещё расти и расти! Сантиметров десять, не меньше! Я на работу, нищеброд, деньги себе на операцию зарабатывать, раз муж не в состоянии! Санёк!
Недосантехник со злостью хлопнул дверью, отрезая себя от обнаглевшей в край жены.
– Я не Санёк, а Александр! Пластику ей подавай! – разорялся он, почему-то со злостью глядя на антресоль, казалось, с сочувствием нависшую над ним, приоткрыв от жадного интереса дверцу. – Нос ей уменьшать вздумалось! Ладно бы, сиськи увеличить, а то – нос! Уменьшить…
Не выдержав подобных речей, антресоль, подаренная тёщей, распахнула пасть и подло швырнула на голову хозяина книжку.
Разразившись затейливой матерной тирадой, Александр схватил книгу, желая выместить на ней свое раздражение, и разорвать обидчицу в клочья. Но начав отдирать и без того, еле держащуюся обложку, он понял, что это за книга. Это оказался его собственный учебник по истории за седьмой класс. Оттуда огромными выпученными глазами печально смотрел Наполеон. Клоунский нос истекал подозрительной жидкостью, длинные заячьи уши трепетали от порывов ветра, а кривоватые оленьи рога как бы намекали…
Машинально схватившись за собственные рога, точнее, за их вероятное месторасположение, Александр расплылся в глупой улыбке. Вспомнилось, как старательно малевал он двадцать лет назад, в библиотечном учебнике, который, оказывается, забыл сдать. Засмотревшись на чересчур сисястую – благодаря его умелой творческой, некогда, руке, – неведомую дипломатическую тётку, Саня наощупь полез по, живущей с незапамятных времён под антресолями, стремянке. Он сам не знал, зачем. То ли чтобы положить учебник на место, то ли покопаться на предмет других интересных книжек… Кажется, лет семь назад он туда прятал “Плейбой”? С наслаждением вдохнув сладковатый запах старой бумаги, Александр шагнул мимо ступеньки и загремел на пол вместе со стремянкой. Острая короткая боль пронзила пах, щедро разлилась по копчику, спине и, закончив свой путь в затылке, милосердно отключила несчастного от реальности.
Травинка, покрытая длинным и жестким пухом на конце, настойчиво лезла Александру в нос, мешая спокойно наслаждаться долгожданным японской спиннингом, с не менее долгожданной, японской же безынерционной катушкой… Удар! Щука взяла воблер! Хоть бы не сорвалась… Коряга, чёрт!
Смачно чихнув, он раздражённо взмахнул руками, в которых, увы, не было удилища, и перевернулся на другой бок. Постель отчего-то ощущалась совершенно непривычно, а уж с ароматизатором воздуха супруга нынче явно перестаралась. Столько запахов сразу! Александр, не открывая глаз, принялся анализировать, что он чует.
“Ммм… Свежескошенная трава. Цветы… Разные, хрен знает, какие. Груша. Персик. Земля. Яблоко. Животное… Чего?!”
Александр разлепил глаза и уставился на настойчиво лезущий ему в лицо здоровущий влажный нос. А выше носа…
Лев присел от ужаса, когда новое занятное существо, внезапно возникшее посреди его любимой полянки, пронзительно взвизгнуло, и вскочив на четвереньки, стремительно ускакало вдаль, забавно подбрасывая зад. Растерянно взмуркнув, лев скусил несколько цветочных головок, и принялся любоваться танцем бабочек, мечтательно вздыхая.
Остановили Александра пышные, усеянные прозрачно-желтыми ягодами, кусты. С трудом выбравшись из мягких, без единого шипа, веток, он заметил проходившего мимо белоснежного волка, но после предыдущей встречи и стремительной пробежки на четырех конечностях, отнесся к нему довольно индифферентно. Впрочем, волк, мило улыбнувшись ему, и походя сорвав пару ягодок, заспешил дальше.
Александр устало опустился на нежную прохладную травку, и машинально обрывая ягоды, оказавшиеся удивительно вкусными и освежающими, задумался. По всему выходило, что он либо спит, либо в обмороке после падения со стремянки, либо умер. Потому что то, что его окружало, подозрительно походило на райский сад, по крайней мере, так, как он себе его представлял. Не хватало лишь сигарет и парочки гурий… Или они должны быть в другом саду? Этого Саня не помнил. Но на всякий случай огляделся. Гурий не было. Правда, вдали виднелся небольшой стеклянный дом. Дом в райском саду? Это что-то новенькое… Пожалуй, это все-таки сон. Или обморок. Лишь бы только не прийти в себя! Ему вдруг до дрожи захотелось узнать, что же там может быть, в этом доме. Возможно, все же, гурии? И сигареты. Потому что курить хотелось с каждой минутой все сильнее.
Отодвинув от себя мягкого, как плюшевая игрушка, ежика, пытавшегося закопаться ему под ягодицы, Александр поднялся на слегка трясущиеся ноги и направился к сверкавшему в лучах невероятно огромного и совершенно не режущего глаз солнца. И чем больше он шел, тем больше ощущал внутри себя какого-то напряжение – будто к желудку крепилась нить, которая с каждым шагом натягивалась все сильнее. Боли не было, лишь только некоторое раздражающее неудобство, отчего хотелось почесать желудок изнутри. Александр остановился. Напряжение не исчезло. Похожее ощущение у него бывало, когда чесалось внутри уха. Вот бы в желудок так же, как в ухо можно было вставить палец, и трясти, трясти им, испытывая наслаждение, близкое к оргазму!
Осторожно сделав несколько шагов, и поняв, что жить это натяжение не мешает, Александр решительно зашагал к цели.
Поставив перед собой задачу, он уже больше не отвлекался на окружающие его чудеса. Животные, птицы, фруктовые деревья, вперемешку с пальмами, причудливые цветы, все это ему вмиг стало неинтересно. Вот таинственный, несмотря на свою прозрачность, дом…
А впрочем, вот и он. Несмотря на прозрачность, некая дымка мешала рассмотреть нечаянному гостю, что таится внутри. Ни на секунду не замешкавшись – а чего бояться во сне! – Санёк распахнул легко подавшуюся дверь и вошел внутрь. И тут же застыл. Он оказался… В лаборатории. В какой-то необычной, сверхсовременной, совершенно нечеловеческой лаборатории. Он не смог бы объяснить назначение ни единого прибора, разве только нечто, напоминающее микроскоп… Александр осторожно подкрался к нему, словно прибор мог укусить и заглянул в окуляры. Спустя мгновение, задохнувшись, отскочил, затряс головой, вспомнив Галактику в Людях в черном, и круто развернувшись, увидел, наконец то, что было ему близко и понятно. Баба! Чуть поодаль, прямо в воздухе висела баба! Раскинув бесстыже, а может, приглашающе, руки и ноги, она, кажется, спокойно спала.
«Может, привидение?» – подумал Саня, бочком подкрадываясь к мечте – та, надо сказать, была на редкость хороша собой и идеально сложена. Натяжение внутри усилилось, словно напоминая о себе. Но Александру было не до того: оказывается, позади бабы телепался еще и какой-то мужик! Так же раскинувшись в пространстве, и так же закрыв глаза, он знай себе, висел, в воздухе.
Саня осторожно кашлянул, но парочка не обращала на него никакого внимания, словно была… Нарисованной! Только сейчас до него дошло – это проекция! Трёхмерная, а поможет, и какая-нибудь пятимерная, но все же, проекция!
– До чего техника дошла… – громко сказал Саня, на всякий случай приготовившись бежать, но парочка безмятежно «спала», еле заметно мерцая. Уже ничего не боясь, он подошел к женской фигуре и ткнул в нее пальцем. Палец прошел насквозь.
– Да твою же мамашу… – разочарованно произнес Саня, делая шаг назад. – В кои-то веки такая баба приснилась, и та – ненастоящая!
Вокруг его ступней вдруг вспыхнул зеленый круг. Дёрнувшись от неожиданности, парень взмахнул рукой и краем глаза заметил какое-то движение со стороны женщины. В испуге подняв взгляд, Саня обнаружил, что поперек её живота ниоткуда возникла поперечная полоса. Ничего не понимая, он схватился правой рукой за собственную шевелюру и увидел возникающую на бабе еще одну, неровную, на этот раз продольную полосу.
– Э… – выдавил Саня, медленно опустил руку и увидел следующую за его движением ещё одну линию на женском торсе. – Это панель управления! – возрадовался непризнанный с детства художник. – Так на ней можно рисовать! А как сделать отмену?
Он потыкал перед собой руками, пытаясь нащупать невидимую кнопку, ещё сильнее этим замалёвывая несчастную женщину, заметив при этом, что некоторые его художества всё же исчезли. Опытным путём было установлено, что правой рукой можно рисовать, а левой удалять нарисованное. К счастью, удалялось исключительно то, что выходило из-под его десницы, иначе настоящий автор сего произведения очень расстроился бы, обнаружив, что от его работы не осталось и следа.
Уловив принцип, Александр стер все полосы и вновь залюбовался красоткой.
– Ну ведь как настоящая, а! Что ж так не везёт-то? – пробурчал расстроенно он. – Стоит только проснуться – там Нинка со своим носом! Эх…
Вдруг перед глазами у Саньки, как живой, возник давешний учебник истории. Хмыкнув, Александр “нарисовал”огромный вороний клюв, вместо носа. Получилось впечатляюще. Не хуже,чем в учебнике. И тут на него снизошло вдохновение. Он лёгкими, небрежными взмахами, будто держа кисть, пририсовывал красотке ослиные уши, круги вокруг глаз, залихватские усы и длинные тонкие груди до колен. Великолепный лошадиный хвост стал финальным штрихом. Полюбовавшись своим произведением, и чувствуя уже почти непереносимое натяжение внутри, Саня хотел с сожалением стереть улучшения, но тут его взгляд упал на проекцию мужчины…
Он уже дорисовывал хвост, когда внутри натянулось так сильно, что стало ясно – не нить, а струна! Это струна, и она… Тянет его обратно! Домой! Едва Александр это осознал, как его дёрнуло изнутри, едва не выворачивая наизнанку и потащило прочь из этого мира. Зелёный круг погас. Ровный, бездушный голос произнес: – Программа Адам и Ева активирована.
Голова, копчик и пах болели невыносимо. Александр со стоном завозился на полу, выпутываясь из стремянки.
– Саш, ты чего там разлегся? – каркнуло совсем рядом и в дверях возник неясный, какой-то неправильный силуэт. – Вставай, гости скоро придут, а ты лежишь немытый, нечесаный, и написник свой не надел! Перед людьми стыдно будет, опять же вывалится!
На живот Александру упала загадочная катушка на ремне.
– Давай уже, вынимай из штанины, наматывайся, а я пойду грудь заново перемотаю, а то защемило что-то…
Неясная фигура вышла на свет и Александр тоненько, совсем как во сне, завизжал. Огромные нетопыриные крылья царапали обои, а выпавший-таки из штанины член печально уткнулся в тапок.
– Мама… – сказал Саня и застрял рогами в люстре. И… не проснулся.