Рассказ №5 Любовь бессмертна

— Наташка-а-а-а! Открой, дело срочное!
Наташа Одноглазое Лихо, временно исполняющая обязанности судебного секретаря Вия Петровича, разлепила глаз и посмотрела на Филина Кузьму, который приперся домой только под утро.
— Ну что лежишь? Открывай, блудень, — буркнула она и попыталась снова закрыть глаз. Кузьма сделал вид, что он оглох со второй сотни лет, и спрятал голову под хвост.
— Наташ-а-а-а!
В оконное дупло бросили шишкой. Потом еще одной.

— Да что ж такое, гребаный ты Пикассо, — заворчала Наташа, нашаривая второй глаз – вставной стеклянный, с встроенным видеопередатчиком. – Уйду обратно в болото, горите все синим пламенем.
Она выглянула в окно и увидела свою закадычную подругу-русалку, с которой выпила не одну цистерну воды. Русалла лежала в ручье у домашнего дуба Наташки и нервно колотилась головой о ствол.
– Алка, ты чего там творишь? – обеспокоилась подруга. – В озеро спустили отходы нефти, что ли? Так мы щас-щас… Разберемся с говнюками, напихаем им лиха – не унесут.
– ААААААА! Он хочет развода-а-а-а-а!
– Кто? – потеряла уже терпение Наташка и выпала из дупла на голову Алле.
Кузьма тоже проснулся от звуков вакханалии и с интересом смотрел с нижней ветки на двух полуодетых женщин, валяющихся на мокрой траве.
– Вита-а-а-аляяяя!
– Фффух, – выдохнула Наташка, – да куда ему пойти, утопцу твоему. К бывшей жене, что ли? Так она уже третьего мужа после него поменяла. Да и вид у него уже тово… Не товарный. Он же сгниет на воздухе.
– Требует развода и отката в прошлое, – грустно выдохнула русалка и ушла с головой под воду.
– Погоди, не сепети.

Лихо опустила руку в воду и вытянула Аллочку на поверхность. Кузьма согласно заухал и от волнения насрал на голову обеим.
– И ты, Кузьма, туда же, – грустно сказала Алла, ополаскивая волосы в ручье. – Все вы, мужики, одинаковы. Чуть что – гадите на голову.
– Давай уже конкретики, подруга, – деловито сказала Наташка. – Из-за чего, почему, кто кому нагадил.
– Откуда-то прознал, что есть у Верховного Судьи такая фишка – прошлое менять. Вот и требует вернуть все взад. Ааааааааа! – Она снова зарыдала в голос так, что с дуба посыпались желуди.
Кузьма вздохнул и угукнул, что ничего не понял. Наташка тоже вздохнула и приготовилась слушать.

Семейной жизни русалки Аллы и утопца Виталия шел вот уже шестой год. Обитателям леса казалось, что такой счастливой пары у нечисти ранее не бывало. Но, оказалось, что контрольную дату в пять лет преодолевают не только лишь все.

– Ладно. Приходите завтра. Первое марта, весна-красна. К полудню разбудим и позаседаем. Лишь бы Вий Петрович проснулся быстро. В прошлом году пришлось ему в берлогу Свету Шумовую кидать. Дрых, как сурок апрельский, – заключила Наташка. – А ты не рыдай. Вон, вся пятнами зелеными пошла. Страшных баб не любят! Учти! Ты плыви домой, а я завтракать.

После зимы зал судебных заседаний был весь покрыт павшей листвой и желудями. Битый час Наташка убирала мусор и грязь, а потом пошла будить Вия. Дело было трудное и непредсказуемое. Иногда на побудку уходила неделя, иногда месяц. Иногда час.
А вот в этом году он проснулся сам. Когда Лихо впорхнула в его спальню, он уже сидел на кровати, нашаривая подъемные очки для век.
– Ну что там, на земле происходит? – прогудел верховный судья.
– Жизнь наступает, Вий Петрович. Весна и все такое. Алка с Виталей разводиться сегодня придут. Вы как, способны на решительные юридические действия?
– Ишь, чо задумали. Помоги мне, что-то в этом году веки совсем неподъемные. Может, на зиму кремом мазать, ась? Омолаживающим каким?
– Да вы и так молодой и красивый, – польстила ему Наташка и аккуратно подцепила веки длинными коготочками.

Холодный взгляд зеленых глаз пронзил ее, как рентген. Она даже поежилась. Проснулся, однозначно.
– Не валяй дурака. Забыла, что я вижу тебя насквозь? Кофе неси. А то спросонку распылю кого-нибудь нечаянно, вместо развода.
– И вовсе не валяю. Еще вот разок посмотрите.
Наташка уставилась в немигающее зеленое око, всем видом излучая любовь и преданность.
Ох, и непросто быть судебным секретарем. Пусть даже временно, сто первый год исполняющим обязанности.

На заседание готовящиеся к разводу супруги пришли порознь.
Виталя приехал на «Рэндж Ровере», на котором провалился под лед пять лет назад, – ровно в полдень.
Алла – заплаканная и опухшая, – опоздала на полчаса, когда Вий Петрович уже начинал терять терпение.

— ИТАК! – провозгласил судья. – У вас обоих есть по одной минуте, чтобы высказать свои претензии ко второму супругу, и решить, являются ли эти претензии достаточно обоснованными, чтобы требовать отката жизни одного из супругов в прошлое.
Если вина будет доказана, то второй супруг останется в настоящем, с вечным осознанием данной вины.
– Люблю я его, ваше судебное величие, – шмыгнула носом Алка. – Люблю так, что рыбы дохнут и раки свистят. Жить без него не могу. И развода не дам, хоть убейте. Нет жизни без него, на земле и на воде. Честное русалочье. Вины за собой не чувствую. Я даже икру ему предлагала выметать. Баба Яга говорила, что у нас бы из пары икринок сыновья получились. Ну… не без ее помощи, конечно. Не изменяю. Есть готовлю вовремя. Пою ему по вечерам песни. Где еще такую жену поискать?
Виталя мрачно смотрел в пол, выковыривая из уха водоросль.
— Так. Со стороны супруги слово принято. Слово мужу.

Утопец встал, чтобы его было лучше видно. Вытряхнул воду из карманов и достал оттуда дряхлый носовой платок. Высморкался и с чувством произнес:
– Обману не место в семье!
Наташка подняла голову от блокнота, куда записывала основные пункты предъяв, и уставилась на Виталия.
– Встретил я тут недавно Водяного. Тимоху. Ну, выпили… Слегка.
– Алкаши, – проворчала Наташка, которая крутила когда-то шашни с Водяным, но бросила его за бесперспективностью. Алкоголик – горе в семье.
– Ближе к делу. У вас только минута, – сурово сказал Вий и подтолкнул левое веко вверх, чтобы не опадало.
– Утопила она меня, Алка-то. Оказывается. Следила за мной, когда я на рыбалку ездил. Приметила место, где я всегда ставил машину, да подговорила Тимоху подгрызть там лед…

Наташка изумленно вскинула взгляд на русалку, которая уже рыдала в голос.
– Да потому что влюбилась я в тебя, как дура! А ты меня даже не замечал!
— И поэтому утопила меня вместе с машиной в ледяной воде? – заорал утопленник. – Ты знаешь, как страшно умирать? Понимать, что ты сейчас уйдешь в темноту и никогда не увидишь больше родных и близких?
– Родных? – заорала в ответ Алла. – Это ты про жену, которая наставляла тебе рога с твоим же другом?! И которая перевела на себя втихаря твой бизнес, только об этом ты узнал уже после смерти?!

– МОЛЧАТЬ! – гаркнул Вий, стукнув о стол судейской битой. – Суду все ясно, совещания не будет.
Вина супруги налицо. Супруг возвращается в живое состояние, с одновременных возвратом имущества – машины, палатки и рыболовных принадлежностей. Решение безоговорочно и оспариванию не подлежит.
Вий стукнул еще раз о стол, и – фьють! – пространство у стола окуталось влажным туманом. А когда он рассеялся, в зале оставались только двое. Безутешная русалка и сочувствующая ей подруга.

– Пошли в бар «К Шишиге», набухаемся, – предложила Наташка. – А он пусть едет… на своем «ровере». К жене и бизнесу. Он еще пожалеет.
Она взяла за спинной плавник Аллу, окончательно упавшую в депрессию, и повела ее на выход.
Вий Петрович закрыл веки, облегченно выдохнул и загрузился в постель. Он явно недоспал с зимы.

– Мы же с ним жили душа в душу, – всхлипывала Алла, осушая пятый литр болотного пива, сваренного Шишигой Светкой. – Он мне косы утром заплетал, песни пел под дудку. Говорил, что люю-ю-ю-юбит. Аа-а-а-а-а-а!
Лихо с Шишигой сочувствовали, шмыгали носами, утешали подругу и говорили, что она себе еще таких пяток утопит. И даже целую подлодку моряков.
Солнце сонно начинало падать в ветки деревьев, чтобы приготовиться к завтрашнему дню, а из бара на весь лес разносилось пьяное женское пение на три голоса.

… Напила-а-ся я пь-я-яна, не дойду я до до-о-ома.
Филин Кузьма терпеливо ждал, когда Наташка закончит миротворческую миссию, чтобы сопроводить ее домой по ночному лесу.
…Там кукушка кукует, моё сердце волнует
Ты скажи-ка мне, расскажи-ка мне – где мой милый ночует?

После весны всегда наступает лето.
Аллочка все-таки выметала троих мальков – двух мальчиков и одну девочку.
– Похожи на Виталика, как три капли воды, – сказала Наташка Аллочке, бдительно наблюдавшей за играми мальков в огороженной акватории лесного озера. – У девочки глаза такие же ярко-голубые.
Алла после родов немного поправилась, но ей это даже шло. Она отпустила все беды на волю и теперь наслаждалась новой ролью – матери.
– А что это там несется по берегу к воде? – вскинула ладонь к глазам Наташка.
Аллочка встрепенулась и нырнула в воду к детям, выгоняя их на безопасный плот.

Издалека было очень плохо видно, поэтому Наташка привстала на цыпочки, проклиная отсутствие дальнего зрения.
– Что там за фигня летит по берегу? Ой! Машина упала с обрыва! Кузьма, поднимись повыше, посмотри, что там за наркоман летит в воду!

Филин, дремлющий на макушке березы, встрепенулся и расправил крылья. Поднялся в небо, сделал круг, еще один.
– По-моему, это «Рэйндж ровер», – прокурлыкал он сверху. – Был.
– В смысле, был? – удивилась Наташка.
– Так утонул уже. Там крутой обрыв, метров десять глубины. Так что если в машине был водитель, то можно встречать.
Наташка ахнула и кинулась в воду к Алле.
– Алка! Опять твой! Третий раз топится. А ты его все откачиваешь да спасаешь.
– Пусть живет, окаянный, – процедила та сквозь зубы, отряхивая мальков от воды и приглаживая им чешуйки на попах.
– Да прости ты его. Тем более, что сейчас уже поздно… Вон, плывет твой суженый. Дети ж у вас. Да и настырный какой. Третий раз тонуть, чтобы сказать, что он не может без тебя жить. Это же здорово. Не каждый мужчина так сможет.

Алла вздохнула и поплыла навстречу сбежавшему мужу, чтобы сказать, как она его ненавидит.
А может быть, все-таки… Любит.
Потому что любовь бессмертна.