Скрипучий снег под ногами. Я иду вперёд. Пальцы в тонких летних кроссовках немеют от холода.
Облачко пара вырывается изо рта. Шмыгаю носом и прислоняю красные ладони к губам, чтобы немного согреть дыханием.
Темно, на остановке пусто. Долгожданный автобус не торопится, выворачивая из-за поворота. Я с нетерпением переступаю с ноги на ногу в ожидании тёплого, полупустого нутра пазика.
В пути долго, успеваю поспать и немного отогреться.
Учебка встречает серым крыльцом и невыспавшимися, спешащими студентами. Я опускаю голову и пристраиваюсь в конец потока идущих. Кто-то задевает меня плечом и посмеивается. Догадываюсь кто, но опускаю голову ниже.
Главное, прожить ещё один день…
— Ромка, — чужая рука ложится мне на шею, — ты когда тряпки свои старые выкинешь и уже оденешься нормально? Мне трудно дышать.
— Да отстань ты от него. — Второй голос, становится внезапным защитником. — Что можно взять от убогого вонючки? — раздаётся смех и двое уходят, отпустив меня.
Неважно, что думают другие. Я смотрю на свои старые, потрёпанные кроссовки и иду вперёд.
После занятий спешу к выходу.
— Ромка! — Слышу голос своего постоянного обидчика. Ускоряю шаг. Не успеваю, меня снова хватают за шею. Я замираю.
— Ты уже уходишь? — Голос вкрадчивый и раздаётся над самым ухом.
Молчу. Дёргаю плечом, хочу освободиться.
— А как же наши забавы?
Я всё ещё не отвечаю, смотрю на белый снег. Боковым зрением вижу — их много.
— Наш Ромка бука и молчун, собирается бежать!
Вокруг смеются, а у меня в груди бешено колотится сердце и даже на морозе, по спине стекают капли пота.
— Поговоришь с нами?
Отвечаю «да», ведь помню — оно лучше, чем «нет».
Из толпы доносятся крики и смех: «Отпусти вонючку. Пинка ему и пусть катится! Зачем тебе разговаривать с этим убогим?».
— Ой, да всё! — Обидчик резко толкает меня, и я падаю в сугроб.
Поднимаюсь, пытаюсь бежать.
Руки трясутся, а ноги не слушаются. В кроссовках очень скользко. Вновь падаю, и за спиной раздаётся дружный гогот.
Рывком встаю, спешу, но всё равно смотрю на обувь.
Тонкая куртка расстёгнута, шапка осталась где-то в сугробе. Лицо, мокрое от снега, начинает гореть на морозе, намокший свитер покрываться едва заметной коркой льда.
Единственная радость — сообщение о поступлении зарплаты. Улыбаюсь и тороплюсь на подработку.
Совсем скоро мне будет тепло.
У торгового центра звонит телефон. Смотрю: «мама». Поднимать не хочется. Сбрасываю и кладу телефон в карман, но он звонит настойчиво.
Закрываю глаза прежде, чем сказать «алло».
— Сынок, как дела?
— Нормально.
— Спроси, как мать поживает! — она злится.
Тороплюсь узнать:
— Как ты?
— Рома, вышли денег сколько есть. Мне…
Вешаю трубку. Не хочу слышать об очередных проблемах.
Продолжаю стоять у входа и смотреть на кроссовки. Резко вдыхаю морозный воздух и от этого колет в груди. По щеке непроизвольно бежит слеза. Хочу кричать, но просто сжимаю кулаки.
Вытираю солёную дорожку и достаю телефон. Мне нужно перевести все деньги матери.
Мне нельзя говорить «нет».
Поднимаюсь на третий этаж к магазину одежды. Не хочу переступать порог…
Администратор уже ждёт меня, а разглядев, хмурит брови.
Сухое приветствие и мы идём на склад. Здесь, я впервые.
Мне объясняют объём работы. Задача простая — цеплять магниты. В глубине души радуюсь, что не придётся таскать тяжёлые коробки.
Я остаюсь один.
Монотонная работа очищает разум. Досада о потерянных деньгах утихает. Сейчас есть только я, коробки и магниты. Вместо музыки — тихий гул тусклых ламп. Металлические стеллажи загораживают обзор, но он мне не нужен. Ощущаю защищённость и свободу от всех.
Как же хорошо в своём одиноком мире.
Музыка замолкает, и моя вселенная гаснет.
Замираю и закрываю глаза. Хочу спрятаться под одеялом с головой. Слышу чьи-то шаги. Они сейчас или там, в детстве?
Калейдоскоп картинок прошлого, накрывает внезапно.
Холод пробирается под одежду. Я один в остывшем, пустом доме. Мать третий день празднует наступающий Новый год.
Слышу скрип половиц под тяжестью чужих ног.
Дрожу от страха. Прячусь под кровать. Сердце бьётся о рёбра. Шаги приближаются. Не выдержав кричу:
— Нет!
Злобный рык чудовища совсем рядом. Острые зубы вонзаются в ногу и вытягивают меня из укрытия. Ору так, что хрипнет голос.
Мои руки трясутся, а рана кровоточит. Содрогаюсь и рыдаю как девчонка. Болезненный удар мохнатой лапой и ужасающий рёв заставляют замолчать и открыть глаза.
Передо мной огромный серый волк с оскаленной пастью. С клыков зверя капает слюна вперемежку с моей кровью. Замираю и случайно заглядываю в жёлтые глаза монстра. Вижу только жгучую ненависть.
Вздрагиваю и снова плачу. Зверь в новом рывке бросается на меня…
Я один на один с чудовищем.
Зажигается лампа и возвращает мне свет. Прошлое уходит вместе с мраком.
Вытираю мокрый от пота лоб рукавом. Организм совсем не слушается.
Ненавижу темноту.
Очередной магнит падает и теряется где-то под полками. На негнущихся ногах приседаю на корточки и слепо шарю руками. Вместо тёплого пластика пальцы нащупывают холодный металл.
Достаю и всматриваюсь в овальный медальон на длинной цепочке. Скалящийся серебряный волк. Дрожь пробегает по телу. Что это?
— Ты закончил?
Администратор входит неслышно, я вздрагиваю и прячу кулон в кармане. Отвечать не имеет смысла, просто киваю.
Мы быстро проверяем объём работы, и я отправляюсь домой.
Мне очень холодно.
Маленькая комната встречает включенным светом.
Ключи и лапшу быстрого приготовления выкладываю на тумбочку рядом с чайником. Не тороплюсь снимать куртку и усаживаясь на кровать. Тощие колени упираются всё в ту же тумбочку.
Поднимаю ноги и поджимаю их под себя. В животе урчит, и я нажимаю кнопку.
Пустым взглядом смотрю на обувь у порога.
Шипение закипающей воды возвращает в реальность. Закоченевшими пальцами открываю упаковку химикатной еды. Спиралевидный, сухой брикет вызывает тошноту. Сглатываю, но заливаю кипятком. Отворачиваюсь.
Ем быстро, не думаю. Не чувствую вкуса из-за остроты. Пустую банку прячу в мусорном мешке. По комнате витает отвратительный аромат лапши.
Вспотевший падаю на кровать. Вспоминаю — не снял куртку. Из кармана выпадает кулон, про который уже забыл.
Беру в руки и понимаю — мой. Надеваю и чувствую, как серебро холодит грудь. Невольно вздрагиваю, но с глупой улыбкой укладываюсь удобно и смотрю на включенный свет.
Теперь Я владею волком.
Сон липкими щупальцами уносит в прошлое.
Заиндевелый деревянный пол. Боль во всём теле. Уже не плачу. Нет сил.
Через распахнутую дверь залетают хлопья снега. В ночи теряется силуэт зверя. Мне хочется бежать. Вырывается тихий стон.
Волоча ноги подползаю к кровати. Забраться не получается. Я из последних сил сдергиваю одеяло и утыкаюсь в него.
Вокруг темно. Лунный свет пробивается через грязное окно. Облачко пара вырывается изо рта.
Где-то вдалеке слышно чужое веселье. Новый год наступил. Крики и поздравления. А я один… Холодная печь и нет еды.
Не чувствую пальцев ног, но рана болит. Носом идёт кровь, а комната бешено вращается. Живот скручивает спазмом и меня выворачивает наизнанку, но выходит лишь мерзкая горечь.
Не понимаю, где потолок и пол. Встаю и снова падаю. Новый приступ рвоты. В голове стучат молотки.
Слабый скрип вместо голоса:
— Мама… — вокруг всё меркнет, сознание уплывает.
Потолок. Женский голос. Меня куда-то несут. Я живой?
— Мама…
— Ромочка, это я баба Люба. Ты не двигайся, мы в больницу едем.
Я не могу говорить, круговорот уносит меня вновь…
Просыпаюсь в холодном поту. На груди давит медальон. Со злостью срываю цепочку и швыряю в угол комнаты. На шее остаётся кровоподтёк.
Это всего лишь сон. Пытаюсь себя успокоить глубоким дыханием.
До Нового года два дня.
По дороге к дому смотрю на потрёпанные кроссовки. Из раза в раз не чувствую пальцев ног. Почти накопил на новую обувь. Магазин, лапша и тумбочка — давно отработанный маршрут. Медальон на моей груди холодит и греет одновременно. Волк в моей власти и больше не смеет являться.
Завтра… завтра я перестану мёрзнуть. Зверь стал моим амулетом?
Телефон звонит поздно. Сомневаюсь, брать ли трубку.
— Алло?
— Ромочка, это баба Люба.
Невольно улыбаюсь.
— Рома, мамка твоя померла. Приезжай. Хоронить будем.
Улыбка пропадает с моего лица. Молчу. Что я чувствую? Мама…
Внутри оборвалась нить, но слёз нет. Я мёртвый младенец, которому обрезали пуповину. Чувствую пустоту и немного грусть.
— Ромочка, ты слышишь? Как ты там, родной?
— Я приеду. Хоронить на Новый год будем?
Она вздыхает мне в трубку.
— Да. Дорогу не забыл ещё?
— Помню.
Отключаю телефон и укладываюсь в постель. Желудок отказывается от ежедневной порции.
Под потолком — зажжённый свет.
Дорога до деревни отнимает много времени. Поезд всю ночь, а потом и электричка.
Деревня встречает предрассветным мраком.
В доме бабы Любы включен свет. В нашем зияют чёрные провалы без занавесок. Не хочу заходить. Топчусь у калитки.
— Ромочка!
Окрик бабы Любы, как спасение.
Оборачиваюсь, но головы не поднимаю.
— Заходи скорее. Нечего на морозе стоять.
Я по привычке, смотрю на обувь и иду вперёд.
У соседки расчищена тропинка и из дома доносится аромат приготовленной еды.
— Какой тощий! А ну, скорее мыть руки и за стол.
Она много говорит и спрашивает. Отвечаю коротко, но чаще киваю.
Узнаю, что мать привезут ближе к обеду. Баба Люба рассказывает, что наготовила на поминки. Я всё слышу, но слова проходят сквозь меня и не находят внутри отклика.
Что со мной?
Машина подъехала. Поставили две табуретки. Простой гроб, а в нём она. Сколько я не видел собственную мать?
Худая, жёлтая. Не лицо, а восковая маска.
— Прощайтесь.
Мои ноги примёрзли и отвергают движения.
Нас всего трое. Я, баба Люба и седой мужчина с тростью, которого я не помню. Это и неважно, нужно попрощаться с той, которая меня родила.
Не испытываю сострадания, но внутри чувствую ещё одну дыру.
Наклоняюсь и целую мёртвую плоть в лоб. Мои колени подкашиваются.
Положено сразу перекреститься, но я нелепо размахиваю руками и задеваю кулон на груди.
Пальцы непроизвольно оглаживает холодящий металл.
Я смогу сказать нет!
До кладбища доехали быстро и молча.
Скрип снега под ногами. Могил не видно, вокруг печальные надгробия, укрытые снежной простыней.
Оглядываюсь. Нахожу взглядом могилу отца. Я его не помню, а мать так и не поставила фото на деревянном, покосившиеся кресте. Рядом с безымянной могилой, чернеющий провал в мёрзлой земле. Их хоронят рядом… Хочу смеяться, но только слёзы проступают на глазах.
Гроб спускают внутрь тёмной утробы.
Наблюдаю, как зияющая, голодная пасть заполняется комьями снега и земли.
По телу бегут мурашки. Я больше никогда не увижу эту женщину.
Осталась только полная свобода.
За столом нас снова трое. Седовласый, смотрит на меня слишком пристально. Мне неловко. Чувствую — краснеют щёки.
Еда вкусная, но не хочу больше сидеть за одним столом с незнакомцем.
Иду домой и с опаской переступаю порог. Холодно, темно и грязно. На столе мусор и посуда, покрытая плесенью. По полу разбросаны коробки, пакеты и бутылки вперемежку с непонятным тряпьём.
Всего две комнаты. В детстве они казались больше. Прохожу дальше. На когда-то моей постели засаленное, коричневое одеяло.
Печь холодная, но рядом лежат поленья.
Закидываю в топку щепу и пытаюсь на столе отыскать спички. Они находятся на полу, среди пустых упаковок от пельменей.
Пакеты использую как розжиг.
Яркий огонёк загорается и целлофан плавится. Горящие капли падают на сухое дерево и вот уже щепки горят не хуже спичек. Подбрасываю дров.
Минута тянется за минутой. Яркое пламя притягивает взгляд. В огне мерещатся жёлтые глаза, оскаленная пасть и мохнатые лапы. Я дома, совсем как раньше…
Трясу головой, чтобы отогнать воспоминания. Машинально хватаюсь за кулон на груди.
Больше нет беззащитной добычи, хищник — я.
Не замечаю течения времени, уже стемнело. Раздаётся скрип входной двери и чьи-то шаги.
— Выметайся из этого дома.
— Нет. — мой голос дрожит, но я больше не мальчишка.
— Маленький ублюдок, нельзя говорить мне нет!
Вздрагиваю, пытаюсь подняться, но не успеваю. Удар волосатой рукой приходит прямо в нос. Комната кружится.
— Ррр-омка, ты как был щенком, так и остался!
Он возвышается надо мной. В жёлтых глазах мерцает пламя из открытой печи.
Я ползу, не поднимаю головы. Ноги отказываются слушаться. Носом идёт кровь, ладони вспотели. Чувствую каждый удар своего сердца.
Позади шелест. Он готовится к нападению. Хватаюсь за одеяло и пытаюсь спрятаться, но седовласый бьёт первым. Я вою от боли, и на глазах появляются слёзы.
— Нет, пожалуйста… — почти молю сквозь плачь.
Второй удар тростью приходится всё по той же ноге. Я оглушён собственным криком.
На полу в куче мусора нащупываю бутылку.
Теперь я сильный…
Жёлтые, помутневшие от времени и пьянок глаза смотрят на меня в упор. Кривые зубы с торчащими клыками оголены злобной усмешкой.
— Ты забыл, что мне нельзя перечить?
— Нет. — голос по-прежнему дрожит, но я открыто встречаюсь взглядом со зверем, а в руке сжимаю бутылку.
Крупная ладонь с волосатыми пальцами, длинными, грязными ногтями отпечатывает след на моём лице.
Я больше не жду. Размахиваюсь, насколько есть сил, и бью монстра по голове. Часть бутылки разбивается и осыпает мелким стеклом нас двоих. Чудовище падает, но мне мало. Подползаю ближе и усаживаясь сверху:
— Я — удар в грудь, — НЕ, — ещё удар, — УБЛЮДОК!
На каждый взмах по слову. Я будто сам стал волком…
Где потолок и пол, не могу понять. Холодно и сыро. Жмурюсь. Открываю глаза. Пробивается белый, дневной свет. На полу разбросанный мусор, грязная одежда, кроваво-ржавое одеяло…
Серый волк больше не скалится, рядом с ним его излюбленная трость. Монстр мёртв.
Выхожу на крыльцо в морозное зимнее утро и набираю полные лёгкие воздуха. Машинально касаюсь медальона, но его нет. Улыбаюсь.
Смотрю вперёд. Нет нужды покупать новые кроссовки.
Я больше не мёрзну.
Классный рассказ! Очень понравился. Автору удалось полностью погрузить читателя в переживания и ощущения героя. Ему сочувствуешь, его коришь, за него переживаешь и радуешься его победе. Голос
Жестокое время и нас делает жестокими и циничными. Именно поэтому я не впечатлена рассказом.
Предполагала, что одно из воплощений Буки будет изгой, только вот концовки виделись разные: он мог перевоспитаться, мог влюбиться, мог стать сильнее и т.д. В рассказе бука Роман становится сильнее путём самовнушения и убийства обидчика.
Автор вырисовывает психологический портрет главного героя с помощью выделенных курсивом фраз. Они же служат для логических отрезков, они же констатируют фон действия. Овальный медальон с волком под полками
в кустах– чистая случайность. Медальон (он же кулон) – материальный символ нематериальной психологической свободы от обидчика. Странно, что герой забыл, как в реальности выглядит любовник его матери. Как представлял себе в детстве желтоглазого волка, так сейчас, спустя лет пятнадцать, представляет.Убийство виновника всех его психологических проблем делает главного героя типа «свободным». Я больше не мерзну – говорит он курсивом. Реальность же такова, что ему теперь светит вышка. Вторая правдивая концовка – сжечь труп и безнаказанно вернуться в город, и уже там всё-таки получить по морде от однокурсников, потому что они не стариканы с тросточками, а молодая и сильная стая.
Не решил герой свои проблемы. Не решил, как бы автор, используя богатый психологический арсенал, ни старался. Я говорю автору НЕТ.
Герой решил свои проблемы – он наконец-то смог дать отпор обидчику и даже уничтожить его. Преодолел барьер – теперь сможет и других остановить.
— Именно так я и подумала сразу после прочтения, а потом стала рыться чуть глубже.
Бука Рома как жил прошлым, так и будет продолжать жить. Сломанная психика. К потеющей спине и дергающемуся глазу добавилось убийство. А с ним – чувство власти над обстоятельствами. Он вполне может стать «мстителем» и понеслась.
Почему мы должны жалеть этого героя? (риторический вопрос)
там в конце есть про “больше не надо на обувь копить” – он помер получается. Потому что белые тапки выдают. Ну или что в тюрьму сядет – там тоже выдадут ботинки и теплую уютную полосатую пижамку. (o˘◡˘o)
Будет кушать пюрешку с котлетками и коробочки клеить. А деньги тете Любе отправлять. ВСЕ.
Как “волк” появился, сразу понятно, что “жизнь Пи”. И таки да, оно и есть. Стиль “Я есть грут” своеобразный и у меня лично это сразу минус балл, хотя тут оно в тему.
Рассказ черно-белый – оттенков нет. Тут или все очень плохие, или все очень хорошие (картон из магазина и второй голос не считаются). Перегиб про “новую обувь почти накопил” тоже в пользу “мокрая больная одноногая собачка” – сейчас в секондах можно крайне недорого взять приличные вещи. Но ведь нужно, чтобы ГГ страдал? Вот он и страдает по максимуму легким росчерком пера. Даже шапку свою “тонкую” забыл в сугробе. Опять копить ага. И бичпакет далеко не самая дешевая еда – картошка, крупы всякие, макароны дешевые (которые из мягких сортов по 20 рублей за килограмм) – какие проблемы? Явно дешевле брикетов по 40-50 рублей за штуку. Те опять надуманное страдание. И все остальное – даже топит печку пачками целофановыми… Это вообще рукалицо.
Короче, оно да, целостно читается и написано крепко. Но, во-первых, я кино такое же смотрел, только там на лодке из которой не вылезти, а тут “нельзя говорить нет”. Во-вторых, каждая строка – намеренное выжимание слезок из читателя. А когда уж чересчур всё надумано, есть ощущение, что тебя немного, скажем так, хотят обмануть. Нинадатак.
Ну и тема, имхо, не раскрыта. Одного упоминания в тексте маловато.
З.Ы. Курьеры сейчас получают по 150 тыров. На складах озона и вб по 5к за смену. Вот если бы автор описал жизнь учителя или врача с окладом в 24000… А то магниты он крепит.
Ну и пусть автор слëзы выжимает – люди всë более толстой коркой равнодушия обрастают. Даже у многих пейсателей, у которых должны быть обнажены нервы и “кожа содрана”, чтобы чувствовать все движения чужой души, эмпатии ноль. Только желание глотку подрать и хайпануть.
Слезы нада правильно выжимать, без гиперболизации и доведения до абсурда. А вот этот прием “питался одними дошираками” уже сто раз мордой об стол повозили ибо см отзыв. Те это именно “мокрая больная одноногая собачка”. А это, в свою очередь, признание в авторском импотенизме донести эмоцию до читателя другим способом. Или тупо лени. Что чаще.
Ну это уже высший пилотаж – срезать кожицу тонким слоем и незаметно для читателя)
ну дык нам и нада высший пилотаж:) Невысшего вон в каждом конкурсе вагон с прицепом…
Я не смотрела фильм, но спасибо, буду знать)
По поводу макарон, мне показалось логичным, что ребенок не видевший нормально человеческого быта, не знает что можно самостоятельно купить плитку, кастрюлю, сковородку, сравнивать цены и готовить себе.
Просто у меня был очень яркий пример.
Девочку из пьющей семьи забрали в ДД в четырнадцать лет. К своим семнадцати годам она не знала даже как заварить пакетированный чай. И это не шутка)
Но Вы правы. Мне ещё учиться и учиться. Показывать эмоции я так и не умею. Но за моими плечами нет и пол миллиона знаков, мой путь начат не так давно. А вот такие комментарии только помогают совершенствоваться и учиться усерднее)
Спасибо 😊
Ну я просто буквально недавно в таком сраче участвовал на тему дошираков и экономической целесообразности:)
А кину посмотрите – оно крутое очень.
дерзайте! Написано-то очень хорошо:)
Спасибо)
Ой, что-то у нас на конкурсе тренд безумных матерей, калечащих жизни своих детей.
Здесь и фактурная православная, говорящая архаическим языком, и парализованный ужас в заговоре с оленями. И вот сейчас классическая пьянчужка с закадычным собутыльником.
Негласный авторский протест против озвученной программы повышения рождаемости, что ли?
Прям вот не знаю, что и сказать. С одной стороны – да, такой литературный прием клипирования, он позволяет держать читательское внимание на постоянном контроле, давая ему, читателю, полное ощущения присутствия в голове героя.
А с другой стороны таким приемом надо пользоваться очень осторожно, потому что если читатель очухается и найдет хоть малейшее несоответствие, он автору такого издевательства над собой не простит.
Вот и мне, кроме непонятной сублимированной лапши, тоже неясна причина, по которой герой не внес телефон матери в черный список. И это при том, что автор старался показать мне прямо вот гипертрофированную ненависть героя к матушке.
Сыновий долг? Че-то как-то мне сомнительно становится.
И потом, не верю я в такие резкие перемены после убийства. Взять того же Чикатило. Он до чертиков боялся и свою мать и свою жену и начальников на работе. Страх стал его фокусом, который однажды вылился в убийства. Но ведь он как был козлом и размазней до своей маньячества, так и остался козлом и размазней до самого расстрела. Ни хрена его это не исправило.
Героя исправила бы секция рукопашного боя, после которой он просто навалял бы своим обидчикам, невзирая на дырявые кроссовки.
Какая разница, победил он всех или только одного. Он это сделал. Наверное, он обречëн.
Это, как в книге “Текст” Глуховского. Там герой тоже отомстил погубившему его, но и сам в итоге погиб. Он проиграл жизнь, но выиграл битву, отстоял честь – око за око.
Да, “Текст” хорош, поразил в своё время, а фильм так вообще.
Плюсом автору “Мне нельзя говорить НЕТ” поставлю отличную идею, знание психологически тонкостей и внимательность к композиции.
Для меня это очень большой комплимент. Спасибо!)
До введения ювенальной юстиции и подписания Россией Конвенции о правах ребенка у нас пол страны воспитывалась батогами. И пили родители горькую ничуть не меньше, чем сейчас. И гоняли детей по синей лавочке так же, если не сильнее, чем сейчас.
Но мальчики вырастали и ставили зарвавшихся пап, или отчимов на места.
По-большому счету в герое ничего примечательного нет, кроме того, что он, вместо того, чтобы поставить отчима на место, войдя в подростковую силу, трусливо свалил из дома.
Вот если бы автор вывернул на тропу маньяка, я бы, наверное, героем заинтересовалась. Т.е., по типу приснопамятного Чикатило. Соплей и размазней так и остался, но по ночам ходил мочить прохожих. Вот это было бы больше похоже на правду.
Ну, не вылупливаются из трусов супергерои.
А почему он должен был в подростковом возрасте ставить отчима на место, если его мать была с этим ëб..рем счастлива. И променяла сынка-кровинушку на мужика. Он свалил, оставил их вдвоем, помогал этой сучке, как мог, невзирая на ее предательство. Он герой.
А про то, чтобы драться одному против нескольких обрыганов, даже опытные консультанты по выживанию говорят – бегите, спасайтесь, даже не начинайте из себя героя корчить.
Вы выгляните из скорлупы безопеляционности, в которую себя загнали, и смотрите на вещи шире и глубже. Жизнь не на лозунгах строится. Лозунги для идиотов. Она тоньше и сложнее
ой, все.
Вы были как лучик света на этом баттле. Спасибо ❤️
А я себя ощущала злобной и токсичной, но не могла молчать)
Хотелось защитить искренность некоторых текстов, их пронзительную правдивость и безжалостную доброту)
ну вот, зачем заканчивать непонятным. читала читала и все зря? как это не мерзнет, помер что ли? или в волка превратился?? ну отлично написано, Урс, я тебя узнала!
Симпатию вызывает там одна баба Люба.
Не, ребята, на ночь такое вредно.
ГГ нельзя говорить “нет”, а мне можно.
Милая женщина, согласна 😊
Спасибо за отзыв))
Дмитрий Гаршин (писатель)
24.12.2024 21:06
Очень сильный рассказ. Психологичный, динамичный, читается на одном дыхании. Он композиционно целостный, непротиворечивый и достоверный. Серьёзно, образ персонажа возникает сразу, в него веришь настолько, что начинаешь прикидывать его на знакомых.
Я не был в такой ситуации. Но отлично знаю тех, кто был. И поэтому верю в человека которого днём воспитывали быть добрым, умным и ответственным, а потом набирались и выбивали из него “неудобного ребёнка”. Так и получился парень, видимо, 18-21 года, попавший в институт (иначе бы он прошёл армию и мы получили бы совершенно другие оттенки характера), оставшийся правильным, ответственным, но при том совершенно бесхребетным, инфантильным и не умеющим держать удар. Вряд ли он любит мать, но продолжает делать то, что она командует. Потому ли, что так правильно, или потому, что подсознательно боится её расстроить и получить побои – не суть важно.
Этим объясняется и совершенное неумение обустроить свою жизнь. Казалось бы, в столице куча возможностей. Но он горбатится на копеечных работах, питается дошиком, терпит издевательства. Чтобы добиться лучшей жизни, надо рисковать, держать удар, но он этого не умеет.
По сути, у такого ребёнка не полностью прошла сепарация и подростковый бунт просто сдвинут во времени. Нужен только триггер.
Рассказ написан рубленными, короткими фразами. Мир показан глазами героя. Задумка вышла, его мысли звучат, как живые. Образ волка, звучащий рефреном, дополняет картинку инфантильности- герой цепляется за свою фантазию, даже когда она его мучит.
Концовка очень логична. Его не гладили и он начал убивать. Я, правда, ожидал кровавой расправы над сверстниками, но победа над отчимом-тираном-алкашом тоже органична.
Рефрен мороза заставляет думать о том, что герой медленно сходит с ума. Я правильно разгадал задумку.
В любом случае, завершающая фраза “Мне больше не холодно” напомнила “Я полностью исцелидся” из киноверсии “Заводного апельсина”. Интересно, задумывал ли автор эту аллюзию?
Слог рассказа очень ровный. Чувствуется тщательная вычитка. Хотя, есть еще что корректировать – местами глаз цепляется за пунктуацию.
Рассказ, как по мне, хорош уже и в этом виде. Но рискну подметить пару вещей.
Капс в русской литературе – таки моветон. Особенно в заголовке. Впрочем, в сетературе он встречается сплошь и рядом.
Неплохо бы поточнее сориентировать нас во времени. Действие рассказа происходит точно не ранее конца 1990х (появление доширака), другой маркер- магниты в магазинах начались где-то к 2002-2004. Вряд ли действие развивается после 2010 – я не заметил смартфонов и прочей нашей среды, влияющей на жизнь и мировоззрение. Притом действующие лица, особенно задиры-сверстники говорят очень архаично, их обороты характерны скорее для 70х-80х гг. Это можно было бы объяснить мировосприятием “удобного мальчика”, который даже про себя боится материться, но кому-то может показаться ошибкой.
И по ритму. До сообщения о смерти матери текст очень плотный. После – начинает замедляться, сценам отводится больше времени, добавляется больше мыслей и описаний. Ничего конкретного но были моменты, котлрые хотелось прокрутиь с мыслью, “а что же дальше? ”
А так – спасибо ха рассказ. Пока это один из моих фаворитов!
Vitaly Logvin (писатель)
25.12.2024 18:41
Рассказ не понравился. Подростка все чморят, а потом он не выдерживает и убивает отчима. Тема избитая и рассказами и кино.
Интересного в рассказе нет ничего. Есть динамика, да, но она больше усыпляет. Автор – если шо извиняй. Это ИМХО.
Что понравилось – нет реального чудовища. Бука здесь совсем не то, что в страшилке у Кинга. И это радует.
Что смутило – куча пробелов… по 2-3 шт за раз! этож сколько сантиметров пришлось прокрутить
Что не понравилось – медальон. Понятное дело, что он сходит с ума… но брелок для ключей можно было вписать. В кармашке трешь его, как мою прэлесть.
Читаешь, не спотыкаешься, все понятно и местами логично. Но что-то в действия ГГ настораживает. Сострадать ему не хочется. Разбираться в его мотивах долго. Еще и концовка заставляет нахмуриться. Ну не согреет его ноги убийство волка. Что-то внутри может и будет подогревать, но пальцы как мерзли на ногах, так и будут.
Спасибо за очень конкретный и доступный комментарии!)
Рассказ написан неплохо. Но чернуха.
Чем хороши все эти мистические хорроры про монстров и всяких бук. Ты знаешь, что все это там, здесь такого не бывает. А эта серобуденная жуть, она, может, и страшнее всех монстров, но – не привлекает.
Начни я читать конкурсные рассказы с конца, однозначно впечатлилась бы этой историей. Но плотный строй изгоев, жертв и неизлечимо больных притупил остроту восприятия и выпил весь родник сострадания. Но подача (несмотря на некоторые неловкости типа “На негнущихся ногах приседаю на корточки”) понравилась. Понравились непрямолинейность изложения, рваное, обрывистое повествование, психологичность и трагизм: лучше и легче гг не стало (как я поняла финал)
Доброго дня, уважаемый Автор!
Поздравляю Вас с участием в баттле “Графроман vs Литбеседка” — штучном и памятном литературном мероприятии 2024 года. Это огромный опыт!
По рассказу.
Читается хорошо, аккуратно написан. Но не понравился. Возможно, у меня не то настроение.
Не обижайтесь, но мои голоса уйдут другим рассказам.
С наступающими праздниками!
Новых творческих успехов!
Помню, с каким удовольствием мы с младшим братом в студенческие годы уплетали роллтон! Одной пачки как правило не хватало, две много, а вот полторы – в самый раз. То есть три пачки на двоих. Я и сейчас один или два раза в год ностальгирую, прихватив в магазине такой брикетик ))
Рассказ мутноватый. Тут уж читатель понимай как хочешь – то ли соседушка и в самом деле был оборотнем, то ли это в детском сознании слепился образ из седых волос, желтых глаз и волосатых рук.
Явных косяков нет, но и энтузиазма у меня эта история не вызывает. Нудная она. И образ бедного студента унылый. Ведь даже убогость можно подать ярко, а здесь… Тоска. Тоска по интересным сюжетным загогулинам.
Спасибо!
Я буду продолжать учиться)
Теперь Ромка всех недругов порвет в тряпочки )))
Интересная подача истории. Рубленые предложения, местами даже рваные мысли создают атмосферу. Недосказанность оставляет поле для фантазии и вариаций событий.
Портит рассказ невычитанность. Спотыкашки на ошибках, местами детские построения предложений выбивают из погружения в историю.
В тоненьких кросовках зимой пальцы не немеют. Их болезненно ломит от холода. И в «Пазике» спасение есть лишь у печки. В остальном автобусе такой же холод.
«мёртвый младенец, которому обрезали пуповину» Мертвому вообще не важна сохранность пуповины.
«В животе урчит, и я нажимаю кнопку» Так и представился пупок )))
Унылая, грязная история. Кругом один мусор лежит и чернуха. Не впечатлился. Хорошо, что текст не очень большой.
Написано неплохо, но история не зацепила. Автор умеет писать, но нужно тщательнее выбирать сюжет. Страдания героев нереалистичны и неубедительны.
Раза три возвращалась к этому рассказу и еле дочла(( Такая депрессивная тягомотина, просто пфуй. Даже шутить не хочется. Спасибо, автор. Отличный финал конкурса((