Рассказ №20 Хомуська

После полуночи свет в комнате родителей наконец погас и в квартире воцарилась тишина. Но она была не абсолютной: чуть слышно жужжал холодильник, тикали настенные часы и приближающимся рычащим тигром начал храпеть папа. А ещё с чавкающим звуком расползлось в стороны пространство в углу кухни и из полуметровой светящейся ядовито-зелёным светом щели вылезло нечто. Ростом с крупного котёнка, похожее на слизня с полупрозрачным телом и шестью ногами. Елозя животом по полу и оставляя за собой едва заметные слизистые разводы, поползло в детскую.

В клетке около холодильника сидела хомяша и, высунув нос сквозь прутья, буравила пришельца глазками-бусинками. Когда шестиног перевалил через порог кухни, пушистый комок очнулся – заметался по клетке и бросился неистово грызть прутья и края пластмассового поддона.

* * *

Серое ноябрьское утро нехотя заглянуло в квартиру. Почти одновременно сработали будильники в телефонах мамы и папы. Слава поднялся первым и по давно заведённому распорядку пошёл умываться, бриться, одеваться – всё автоматически, даже до конца не проснувшись. Когда он зашёл в кухню, хомяша всё ещё беспокойно металась по клетке, то замирая уставившись в угол комнаты, то снова начиная бегать.

– О! Хомуська, а чего это ты опять не спишь? – Слава откинул крышку клетки и опустил внутрь руку.

Рыжая, с белыми пятнами, словно пушистый сухарик, хомяк-девочка тут же забралась на ладонь и потыкалась носом в пальцы человека. Слава положил её на колени и стал гладил по спинке. Но Хомуська не хотела успокаиваться и как обычно дремать – а всё вертелась, раз за разом всматриваясь в угол.

– Да что же ты там увидела? – Слава проследил за взглядом хомяши и пощекотал её между ушками.

Шов сомкнувшегося пространства постепенно тускнел. Из ярко зелёного превратился в мутно-болотный, но полностью не исчез – просто застыл до следующей ночи. Хомяша посмотрела в лицо человека. Неужели не видит? Не видит…

На кухню зашла мама с сыном Ваней. Ваня был невысоким, худеньким, болезненного вида мальчиком. Мама Света приобняла его за плечи и обеспокоенно посмотрела на отца. Сыну лучше не стало, понял Слава. Ваня слабел всё больше и больше, плохо ел, плохо спал, никакие лекарства не помогали, а врачи только разводили руки в стороны.

Ваня увидел Хомуську и бросился к папе.

– Ага! Попалась! – и хомяша тут же перекочевала к нему.

– Привет! – мальчик ткнулся носом в нос хомяка и весело засмеялся.

Мама нахмурилась:

– Ты её ещё в попку побуськай, – и протянула руку. – Так. Сдавай хомяка. Сначала умываться и чистить зубы. А то вечно забываешь.

В маминых руках хомяша наконец успокоилась, поджала лапки и, вздохнув совсем по-человечески, закрыла глазки. От поглаживаний начала тихонько стрекотать зубками. Когда родители мальчика рядом – то ничего не страшно. Энергия взрослых заполнила кухню, заставляя зеленоватый шов портала ещё больше скукожиться. Сейчас дверь между мирами не откроется – слизистая тварь боится.

Ваня в ванной закашлялся и долго не мог успокоится.

– С каждым днём всё хуже и хуже, – Света со страхом посмотрела на Славу. – Я уже не знаю, как его вылечить, – её голос задрожал и в уголках глаз появились слёзы.

Мужчина беспомощно вздохнул и обнял жену.

– Ну, не плачь. Всё будет хорошо.

– Иди уже, – Светлана вытерла мокрые щёки. – На работу опоздаешь.

* * *
Вечером, когда Слава пришёл домой, Ваня, свернувшись калачиком, спал на родительской кровати. Сложив руки лодочкой, прижимал к животу дремлющую хомяшу.

Света поднесла палец к губам и прошептала:

– Недавно заснул, – посмотрела на сына и улыбнулась. – Весь день с хомяшей. У меня такое ощущение, что она сама к нему лезет.

– Ага. А Ванька выглядит таким здоровеньким. Ему стало лучше?

Света ткнулась лбом в грудь мужа и вздохнула:

– К вечеру ему всегда лучше. Посмотрим утром.

Хомяша пошевелилась и зевнула во всю свою маленькую пасть. Хорошо. Порванная, высосанная пришельцем аура Вани, поправлялась. Дыры начали затягиваться. Особенно быстро аура восстанавливалась на родительской кровати. Энергия мамы и папы мощно лучилась из неё, подпитывая израненного мальчика. Хомяша удовлетворённо потянулась. Хорошо.

Чуть позже Слава отнёс спящего сына в его кровать. Забрал хомяшу, накрыл одеялом и хотел было уже выйти, как Ваня открыл глаза. Посмотрел на хомяшу в руках отца и серьёзно проговорил:

– Папа, а давай Хомуську не будем сажать в клетку. Пусть бегает.

– Ну… – Слава посмотрел на дверь кухни, где чуть слышно звенела посудой жена. – Тебе же мама говорила. Хомяша ночью сильно шумит.

– Не правда, – насупился Ваня, – я ничего не слышу.

– Конечно, она же не твою кровать грызёт. Скребётся прям под головой у мамы. Я-то тоже ничего не слышу, а вот мама злится, говорит, пол ночи не спит.

– Тогда пусть мама спит в моей комнате, – предложил сын.

– Тут есть одна проблемка, – папа озорно улыбнулся. – Хомуська грызёт кожаную обивку с нашей кровати. Сам понимаешь, мама не в восторге. Но ты бы видел, как смешно хомяша это делает! Передними лапками держится за кровать, а задние так смешно подпрыгивают! К тому же, – папа стал серьёзнее, – недавно Хомуська ночью где-то поранилась. А ещё после одной ночи она весь день лежала как больная.

– Ну и что, папа?! Это же наша Хомуська, она мой настоящий друг! Гляди, как тычется носом. Ей гулять хочется!

– Та-а-ак!.. – мама Света вышла из кухни и, уперев руки в пояс, наигранно нахмурилась. – Опять шушукаетесь. Хомуську на ночной выгул не выпускать. Понятно? Иначе заставлю мне новую кровать покупать.

Папа перевёл смеющиеся глаза на сына и заговорчески подмигнул. Ваня захихикал.

Хомяшу пришлось вернуть в клетку. Хомуська, когда поняла, куда её несут, попыталась выскользнуть из рук. Но Слава привык к её выкрутасам. Раньше, несколько раз у неё это удавалось, и потом, бывало, в течении следующего дня из-под массивной родительской кровати носа не показывала. Так что терпеть издаваемый любимым грызуном шум приходилось не одну, а две ночи подряд. Но только не сейчас.

Как только хомяша оказалась в клетке, то сразу же бросилась к прутьям и начала их грызть.

* * *
Когда в доме все уснули, портал опять открылся. Шестиногая тварь прозондировала пространство и убедившись, что ауры взрослых не защищают их детёныша, деловито поползла в Ванину комнату.

Хомяша беспомощно следила за ним. Когда пришелец скрылся за поворотом, снова продолжила яростно терзать клетку.

…
Прошло несколько дней. Шестиног понемногу подрастал, шов портала увеличивался и даже днём сиял ярче. А Ване становилось всё хуже, и через неделю он не смог встать с кровати.

* * *
Хомяша смотрела из клетки как суетились взрослые. Как заламывала руки заплаканная мама мальчика. Как угрюмо ходил из угла в угол отец. Смотрел на чужого человека в белом халате. Как он что-то говорил родителям Вани, выписывал рецепты. Когда белый халат ушёл, Света снова заплакала. Слава обнимал её, утешал, но выглядел растерянным и беспомощным.

Хомяша перевела взгляд в угол кухни. Закрытый портал, ожидая ночи, ярко пульсировал ядовито-зелёными переливами.

Этот портал появился больше месяца назад. Старшая сестра Вани, закончив школу, поступила в институт и уехала. Детская комната осталась на одного Ваню. Сначала ничего такого не было, но… Первые ночи шестилап от портала не отходил, но всегда смотрел только в одну сторону – в сторону Ваниной комнаты. Ему не нравилось «пить» мальчика издалека, тонкой струйкой, и он, несмотря на близкое присутствие взрослых, все ближе и ближе подбирался к детской.

Когда удавалось улизнуть от людей, хомяша пыталась отпугнуть пришельца. Наскакивала на него, старалась куснуть. В начале это действовало и шестиног, пятясь, отползал в свой портал. Однако жажда толкала его вперёд и на третий раз они подрались. Хомяша получила царапину, но наглую тварь прогнала. Только было плохо то, что далеко не каждую ночь она была на страже мальчика, и в эти ночи пришелец беспрепятственно добирался до цели. И «пил». И по чуть-чуть подрастал.

Следующий бой хомяша проиграла и целые сутки приходила в себя. Пришлось перейти к «партизанской» тактике: неожиданно нападать и отскакивать, мешать, не давать спокойно присасываться к мальчику. И ещё отгрызать кусочки родительской кровати и таскать это всё под тахту Вани. Остаточная энергия взрослых, тень их ауры, отпугивала тварь и вынуждала держаться подальше от мальчика. К сожалению защита быстро рассеивалась и нужно было таскать всё новые и новые отгрызыши. Но за последние ночи, пока хомяша была заперта в клетке, они окончательно «остыли» и теперь ничего не мешало пришельцу.

* * *
Медленно, один за другим, гасли окна квартир в соседских многоэтажках. Город, закрывая глаза-окна, засыпал и погружался в темноту. Скоро свет из Ваниного окна остался единственным на всей улице. Но и он не мог светиться вечно. В третьем часу ночи мама Света погладила по голове сопящего сына и устало ушла в свою комнату. Прожорливая ночь жадно проглотила последний неуступчивый огонёк.

Как только квартиру поглотила сонная тишина, портал открылся.

Хомуська весь день не спала, атаковала клетку снова и снова. На неё никто внимания не обращал, на руки не брал, не мешал яростно колошматить края поддона. А когда портал открылся, хомуша была готова. Перегрызенный пластмассовый зацеп лежал у её ног, и металлическая сетка, открывая щель, отошла от поддона. Хомуська, поставив лапки на край бортика, застыв, смотрела на расползающуюся ткань пространства. Смотрела, как спокойно из неё выбирается тварь. Смотрела без страха, с яростным блеском в глубине глаз-бусинок. Сегодня она исподтишка выпрыгивать не будет, бегать кругами и отскакивать не будет. Сегодня решится всё. Хомуша, расширяя проход, поддела носом решётку и вылезла наружу.

Шестиног увидел надоедливого противника и развернулся в её сторону. В каждом движении чувствовалось превосходство и уверенность хищника. Сейчас нельзя было и подумать, что совсем недавно он отступал перед пушистым защитником мальчика. Пришелец приподнялся на двух лапах, растопырил остальные в разные стороны и зашипел.

Хомуська пискнула и оскалилась. А потом пушистой рыже-белой молнией метнулась навстречу ненавистной твари.

* * *
Очередное ноябрьское утро медленной серой волной вытесняла темноту из кухни. Мгла отступала сверху вниз, проявляя всё больше предметов. Показались контуры шкафов, показался стол, спинки стульев. Первые лучи солнца осветили потолок, и тьма, сдавшись, попятилась за дверь. Из серой мглы на полу появилась клетка. А рядом – неподвижное тельце хомяши.

Первым её увидел папа. Он остановился в дверях и несколько долгих секунд молча смотрел на Хомуську. Затем медленно подошёл и, осторожно взяв на руки пушистый комок, обессиленно сел на стул. Словно почувствовав что-то неладное в кухню зашла мама. Она всё поняла без слов, присела рядом и нежно погладила рыжую шёрстку. По её щекам покатились слёзы. Через несколько минут молчания Света хрипло проговорила:

– Хомуська, Хомуська, как же так… Как мы скажем Ване. Ему и так плохо…

Неожиданно дверь открылась и в кухню вбежал Ваня. Не обращая внимания на удивлённые взгляды, сразу бросился к хомяше.

– Хомуська, что с тобой? Папа, мама, почему она лежит как мёртвая?

– Ну, понимаешь, – начал папа, – хомяша открыла клетку и когда вылезала, наверное, поранилась и…

– Нам очень жаль Хомуську, – срывающимся голосом продолжила мама. – Иногда, сынок, так случается.

– Нет! – зарыдал мальчик. – Нет! – и опустившись на колени перед раскрытыми ладошками отца принялся гладить хомяшу. – Нет! Хомуська, прошу, посмотри на меня!

Хомуша дёрнулась и приоткрыла глаза. Медленно повернула голову. В свете наступившего утра в углу лежало почти растворившееся тело шестилапой твари. От портала остался небольшой сморщенный кусок. Он конвульсивно изогнулся и, проваливаясь сам в себя, пропал. Очертания шестилапа размылись и окончательно исчезли. Больше ничто инородное не пятнало угол кухни, больше не было прохода из другого мира, больше Ване ничего не грозило, – и Хомуська улыбнулась.

– Мама! Папа! Смотрите, она открыла глазки и улыбнулась! Наша Хомуська выживет? Правда? Правда?

Хомяша уже не чувствовала лапок и дышать становилось всё труднее. Она потянулась, ткнулась носиком в палец Вани и, закрыв глаза, обмякла.

– Она выживет? Выживет? – плакал Ваня. – Мама? Папа? Почему вы молчите?

* * *
Люди склонились вокруг неподвижного тельца. Взрослые молчали. Мальчик гладил рыже-белую шёрстку и, всхлипывая, звал Хомуську.

Но Хомуська уже не слышала Ваню. Она слышала песню ветра сирийской пустыни и бежала по жёлтым барханам навстречу встающему солнцу.

«До встречи в следующей жизни», – прошелестел песок.