Рассказ № 38 Четыре последние вещи

Мои глаза открыты, но мне требуется время, чтобы понять, где я нахожусь. При первом же движении шея и голова заныли от боли. Я села в кровати и огляделась. После нашей ссоры прошла уже целая неделя, но Костя все еще не разговаривает со мной и спит отдельно. Он никогда не извиняется первый.
Подойдя к зеркалу, я дотронулась до трех выцветающих красно-фиолетовых пятен под ухом. Все эти дни я надеялась, что синяки пройдут, ведь сегодня нам нужно ехать в деревню к свекрови, близился ее день рождения.
Моя мама всегда говорила, что я проблемная. Я вспоминаю ее слова во время каждой нашей с мужем ссоры. «Девушка должна быть скромная и тихая» – она грустно вздыхала, поправляя мне волосы, поэтому, когда я вышла замуж за Костю она облегченно выдохнула.
Возле кровати стоят наполовину пустые дорожные сумки. Распахнутый шкаф усиливает тихонько скребущуюся в душе тревогу. В последнее время меня начали мучить сильные мигрени. В такие моменты все было как в тумане, мысли разбегались как испуганные овечки при виде волка. Я стала часто, что-то забывать, чем постоянно теперь вызываю раздражение Кости. Я выпила четыре таблетки обезболивающего, дозировку приходилось каждый раз увеличивать, но и их хватит всего на несколько часов.
Сумка никак не хочет застегиваться и мне пришлось выложить из нее несколько вещей. В маленькой деревушке, одиноко стоящей посреди леса и полей, мое разнообразие нарядов смогли бы оценить только куры и свиньи.
– Ты готова? – Костя зашел в комнату и подхватил одну из сумок. По его глухому голосу я сразу же поняла, что он все еще на меня злится.
– Я думаю, да, – в моем голосе было меньше уверенности, чем мне бы хотелось изобразить.
На улице шел мелкий дождь. Мимо быстро промелькнули светящиеся витрины магазинов, и мы погрузились в черный океан из деревьев, плотно обступивших дорогу. Капли уже отчетливо застучали по машине.
– Мама все-таки решила отпраздновать свой день рождения, позвать гостей. Человек семь-восемь не больше. Надо будет помочь ей накрыть на стол, – сказал Костя, смотря на дорогу.
– Хорошо, – я постаралась скрыть страх в голосе, уже представив, как буду нарезать морковку под цепким взглядом свекрови. Каждый кривой ломтик она заставляла съедать, приговаривая, что я специально так режу, чтобы набить брюхо.
– Да там всего ничего помочь, – он пожал плечами, как будто забыл, что его мама любит, когда стол ломится от разных блюд, – Только веди себя нормально, твои капризы и вечное недовольство уже всем надоели.
Большую часть времени мы едем молча. Я уже давно научилась помалкивать и держать свои мысли при себе. Это лучше, чем получить за неосторожно сказанное слово пощечину, щипок или тычок в бок. Спустя восемь лет брака я научилась говорить только то, что от меня хотят услышать.
Вдалеке показался светящийся островок, заправочная станция призывно манила теплыми огнями. Костя свернул с дороги:
– Бензин почти закончился, – он хлопнул дверью и направился к небольшому магазинчику.
Сквозь панорамные окна были видны полки, набитые шоколадными батончиками и энергетиками. Желтый свет фонарей отражался в лужах и освещал поодаль стоящие машины, деревья плотным кольцом окружали заправку. Я вышла на улицу и потянулась, разминая затекшее тело, на несколько секунд почувствовав облегчение от того, что мужа нет рядом. Дождь почти прекратился. Свежий, уже по-осеннему холодный ветер, дотронулся до моего тела под свитером, вызвав непреодолимое желание сжаться в комок.
В магазине тепло, пахнет сладкой газировкой и давно не мытыми полками холодильников. От яркого освещения голова опять заболела, в правый висок как будто забили гвоздь. Массируя голову, я направилась к стеллажу с чипсами, рядом с которым уже стоит женщина, в руке она держит надкусанный шоколадный батончик.
Вдруг она покачнулась и схватилась за полку, уронив несколько пачек на пол: ее нога раздулась до размера футбольного мяча, и теперь обычная нога не доставала до пола. Стремительно как волдыри, вспухали все новые участки огромных опухолей, выпирая из под одежды, снося рядом стоящие полки и роняя товар на пол. Через несколько секунд она вся превратилась в огромный, колышущийся кусок жира на котором омерзительно выпирают зелено-фиолетовые вены и целлюлит. Выражение ее лица осталось абсолютно будничным, она также спокойно продолжала поглощать свой батончик. Заметив мой шокированный взгляд, она наклонилась надо мной, на ее жировых складках туго натянулась кожа:
– Девушка, с вами все в порядке? – спросила она не переставая жевать.
Я зажмурилась набрала полную грудь воздуха и закричала.
– Таня! Таня?! Что с тобой опять случилось? – Костя смотрел на меня взглядом, который я видела уже много раз до этого: смесь разочарования и раздражения. Взгляд, который требовал замолчать, потому что я опять несу чушь.
Все рассматривали меня с испугом и интересом, в том числе и женщина, жующая батончик. Абсолютно обычная женщина, обычных размеров. Никаких намеков на то, что секунду назад она была размером с небольшой грузовик.
– Но… Я… Мне не хорошо… – будничный вид Кости подействовал на меня отрезвляюще. Я быстро бросила взгляд на женщину, еще раз убедившись, что она выглядит нормально. Головная боль почти затихла, когда мы быстро вышли из магазина.
–
Мрачные деревья слились в желто-серое пятно за окном. Машина уверенно рассекала темноту и холодный ночной воздух. Костя включил радио и сердито смотрел на дорогу. Я чувствовала себя глупо, и еще виноватой в том, что опять заставила его испытать разочарование и злость. Мне хотелось объясниться:
– Там в магазине… Ты ведь знаешь, у меня плохое зрение, наверное, я просто что-то перепутала, – все слова звучали жалко и неправдоподобно.
– Ммм, ясно, – недоверчиво протянул он. – Почему тебе вечно нужно привлекать к себе внимание? Неужели так сложно быть нормальной?
Я уже много раз слышала в свой адрес похожие упреки и каждый раз во мне поднималась жгучая обида. Молчи, если ты сейчас ответишь, то за этим последует очередной скандал. Восемь лет он пропускал твои слова мимо ушей, думаешь сейчас он их услышит? Бесполезно что-то говорить.
– Как ты бесишь меня своим молчанием! Как обычно натянешь свое страдальческое выражение лица и будешь выводить меня из себя? – Костя уже почти кричит на меня, не обращая внимания на дорогу.
Я почувствовала, как тошнота подступает к горлу. В голове ворочаются тяжелые мысли, я будто тону в тягучем сиропе, я не могу издать ни звука, по моим щекам текут слезы.
«О нет, он опять разозлился. Что мне делать если он оставит меня здесь посреди леса? Или опять начнет душить? Куда мне бежать?» – мысли проносятся в моей голове и ни одна из них не помогает мне решить, что же делать дальше.
– Ты так и будешь молчать, как обычно? Почему ты просто не можешь поговорить как нормальный человек?
– Костя, пожалуйста, успокойся, – я слышу свой жалобный голос.
Машина резко тормозит прямо посреди пустынной дороги. Я сильно стукаюсь лбом об приборную панель. Костя хватает меня за волосы и тянет изо всех сил, другой рукой крепко сжав мою шею спереди.
– Голос прорезался? – шипит он мне прямо в лицо.
Рука Кости продолжает меня душить, и я явственно ощущаю, насколько тонка моя шея, чувствую, как легко он может ее сломать. Я не могу сделать вдох, в голове пульсирует кровь, я нашариваю дверную ручку, упираюсь ногами во что-то и толкаю изо всех сил, одновременно открыв дверь.
–
Моя голова гудит, когда я бегу между деревьев. Я убираю волосы мешающие видеть и с удивлением нащупываю небольшую лысину. Лицо и горло горят, спина болит от удара об асфальт, я почти ничего не вижу, но продолжаю бежать, как можно быстрее. «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста пусть он меня не догонит, пусть он меня не найдет».
Я прячусь за деревом и осторожно вглядываюсь в сторону дороги. Жесткая кора дерева царапает мне щеку и пахнет смолой. Машины не видно за деревьями, где она стоит я могу определить только по свету фар. Задерживаю дыхание до боли в груди и пытаюсь уловить звуки шагов, но к своему облегчению их не слышу.
– Таняяяя!!! Извини, я погорячился! Садись в машину! Не глупи! – раздается голос Кости со стороны дороги, виднеется дергающийся свет от фонарика на телефоне. Он медленно продвигается в мою сторону. Новая волна ужаса проходит через мое тело электрическим разрядом, и я опять бегу вглубь леса. Нельзя чтобы он меня нашел.
Каким-то чудом мне удалось пробежать, достаточно долго ни разу не упав, в почти полной темноте. Внезапная мысль о том, что меня скорее всего никто не будет искать, если я заблужусь довела меня до слез. Она заставила меня повернуть назад, и вскоре я пошла в сторону деревни, ориентируясь на дорогу сквозь деревья.
В темноте чернеют пугающие силуэты сосен. Идти по лесу настолько страшно, что я уже почти жалею, что не вернулась в машину. Я уже несколько раз споткнулась и упала, острые ветки царапают мне руки и лицо. Иногда в такие моменты как этот, когда мне удавалось сбежать, я корила себя за то, что не дала ему убить себя. Тогда бы для меня все закончилось.
Упав в очередной раз, я уже не могу подняться от нахлынувших рыданий. Я плачу от страха и бессилия что-либо изменить, плачу потому, что мне жалко себя, свою маму, свои глупые планы, мечты и надежды, которые никогда не осуществятся.
Моя голова разрывается от боли, обезболивающее уже давно перестало действовать, холодный воздух режет мои мокрые глаза и кажется, что все на что я смотрю усиливает мою головную боль. Мне очень хочется оказаться сейчас в своей мягкой, теплой постели и лечь спать. В душе поднимается волна обиды: за что мне это все?
Надо идти, по ночам уже сильно холодает. Надо постучаться к кому-нибудь или зайти в магазин, чтобы вызвать такси и уехать. Деньги на «экстренный» случай я всегда хранила в кармашках, которые нашила на все свои бюстгальтеры и трусы. Они не раз меня выручали, когда Костя выгонял меня из дома в одних тапочках и домашней одежде.
Телефон остался в машине, поэтому я не знаю сколько сейчас времени. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем я вышла на опушку леса, но скорее всего пара часов, потому что, когда вдалеке показались первые дома еще, даже толком не рассвело. Знакомые очертания деревни немного меня приободрили, я прибавила шагу и вскоре оказалась рядом со старым, покосившимся деревянным забором. Стояла тишина, не было слышно ни людей, ни животных. Калитка со скрипом открылась, я подбежала к двери и легонько постучалась. Никто не ответил. Дверь оказалась открыта.
Внутри было сумрачно и стояла вонь, запах немытого тела перебивал смрад протухшего мусора. Желудок подпрыгнул к горлу. На столе грудилась грязная посуда, на всех поверхностях ровным слоем лежала пыль. Слева от входа на старом пыльном диване сидел спиной ко входу пожилой мужчина. Я заглянула в комнату и увидела, что сидит он перед включенным телевизором. По экрану шли помехи.
– Извините… У вас открыто было… Можно от вас позвонить? – мой голос осип от холодного ночного воздуха. Мужчина не ответил и даже не повернул голову в мою сторону. Он мертв? Не будь дурой, сейчас ранее утро, скорее всего пожилой человек просто уснул перед телевизором.
Скрипнули деревянные полы под моими ногами. Подойдя поближе на пару шагов я увидела источник вони. На диване сидел, в расслабленной позе, откинув голову на спинку человек скелет. Сизый свет из окна хорошо освещал неподвижное тело. Из под ворота рубашки выглядывала костлявая грудь, ровный слой пыли покрывал все тело. Передо мной точно был труп. В его ногах лежала абсолютно не подвижно свернувшись калачиком небольшая очень худая собака, смесь болонки с дворняжкой, также покрытая пылью и паутиной. На полу лежал пульт от телевизора и почти все пространство вокруг дивана было усыпано консервными банками и упаковками разной еды.
Стараясь ничего не касаться, я быстро вышла из дома. Сырой, холодный утренний воздух подействовал как пощечина. Это ведь маленькая деревня, как люди не заметили, что по соседству лежит мумия? Держась за не высокий забор соседнего дома, я осторожно побрела дальше, стараясь дышать ртом, чтобы успокоить рвотные позывы.
Вдруг недалеко раздался неразборчивый шепот и над низким забором показались тускло-карие глаза в окружении старческих морщин. Рядом появилась еще одна пара глаз, жадно изучавшая меня взглядом.
– Пожалуйста, можно я воспользуюсь вашим телефоном? – я хотела, как можно быстрее убраться из этого места, куда угодно лишь бы подальше отсюда.
– Отсюда нельзя позвонить, – сказала старушка, выходя из калитки.
– Нельзя, нельзя, – поддержал ее старик, ковыляя в мою сторону.
Я уже хотела спросить почему, но осеклась увидев, как сильно покалечены люди, идущие мне навстречу. Не понятно каким образом они все еще могли ходить, стоять и говорить. Все что не было прикрыто одеждой было в глубоких ранах, настолько глубоких, что кое-где было видно кость, некоторые были уже зарубцевавшиеся, некоторые заживали, а некоторые зияли кровавыми провалами. Как будто что-то откусывало от них целые куски.
Замелькали дома и заборы, я бегу прочь изо всех сил. Где-то сбоку послышались женские крики, повернув голову я увидела, как на стоящем во дворе накрытом едой столе, не обращая внимания на падающие тарелки и бокалы склонился над женщиной лысый, грузный мужчина. По задранным ногам женщины и спущенным штанам было понятно, чем они занимаются.
Прямо посередине пыльной проселочной дороги мужчина с налитыми кровью глазами бил ножом кровавое месиво. Он зарезал человека! Что если он кинется на меня тоже? Я бросилась, в ближайшие кусты, растущие вдоль забора. Как раз вовремя, потому что мимо проскакало существо с телом жабы и человеческой головой. В склизких лапах оно держало горсть сверкающих украшений.
Что здесь происходит? Все сошли с ума? Или я сошла с ума? Голова нестерпимо болит, мне захотелось вскрыть череп и руками добраться до источника боли, чтобы помассировать его, унять боль хотя бы немного. Я проползла в кустах до первой попавшейся калитки и забежала в дом. Внутри я наткнулась на абсолютно голую женщину. Она спокойно на меня посмотрела, встала и повернулась вокруг себя, довольно рассмеявшись.
– Пожалуйста, вызовите полицию, – я тщетно обшариваю глазами комнату в поисках телефона, но все завешано и заставлено зеркалами: они холодно отражают мое испуганное лицо.
Я выскочила из этого странного дома и побежала, что есть сил стараясь не смотреть по сторонам. Страшная догадка появилась в моей болезненно пульсирующей голове. Мне нужно проверить. Убедиться в правильности своих мыслей.
Существа с телом жабы и человеческой головой, голые дерущиеся люди, толстяки похожие на стог сена, сношающиеся где попало и с кем попало мужчины и женщины, лежащие и не шевелящиеся тощие тела, озверевшие люди с красными глазами, влезали в поле моего зрения и отпечатывались на сетчатке моих глаз.
Наконец-то, последний поворот направо, и я уже вижу дом свекрови. Я обессилено ввалилась внутрь и как можно быстрее захлопнула за собой дверь, закрыв ее на все замки.
– Аюша, ы шо-о лано приехала. А де Остя? – слова доносились из набитого едой рта.
Передо мной возвышалась груда жира, обтянутого кожей в страшных, трупно-фиолетовых растяжках. Почти под потолком виднелась голова, в которую огромные распухшие пальцы непрерывно заталкивали еду. Я с трудом узнала свою свекровь, скорее догадалась, что это она по голосу.
Голова перестала болеть впервые за долгое время. Еще никогда мое сознание не было таким кристально чистым, как сейчас. Мне нужно принять правильное решение. Последнее правильное решение.
–
Массовое убийство в Якутии.
12 сентября в местное отделение пожарной части поступил звонок о возгорании трех жилых домов в селе Аньыы. Во время осмотра мест происшествия были обнаружены тела пятерых человек с признаками насильственной смерти – мужчина 83 г.р., женщина 60 г.р., мужчина 62 г.р. мужчина 91 г.р. женщина 94 г.р. Предположительно, их смерть наступила от ударов топором.
Сотрудниками полиции была задержана 32-летняя женщина, которая приходится женой и невесткой некоторым из погибших. Во время ареста женщина оказывала сопротивление и агрессивно бросалась на сотрудников полиции с топором.
«Я не ожидала от нее такого. Всегда очень скромная и тихая была. Про их семью знаю только, что муж ее частенько поколачивал, а недавно она даже в больнице лежала с сотрясением мозга. Никогда бы не подумала, что она на такое способна» прокомментировала ситуацию шокированная соседка. Расследование уголовного дела продолжается.