Рассказ № 6 Сказка о том, как простачок в экспедицию ходил

Жил простачок в деревне Кислые Грибницы. Скучновастенькое житьё-бытьё, да и что семья, что соседи – все вечно с кислыми минами. Да и понять-то их можно, всего дел на деревне – соль добывать да грибы квасить. А простачку хотелось покрыть себя славой, а не плесенью, как прадеды. Под кислые взгляды родни пошёл простачок к ясновельможному пану Солютабу прислуживать. Мир посмотреть, себя показать. Взял с собой только грибной закваски чуток да соль, – попадутся грибы какие по дороге – солить-квасить – дело привычное. Да и господам на закуску сойдет. Другая челядь у пана Солютаба чванная, бастрады господских кровей, денщик Повидон да ямщик Сахарин, простачка совсем загоняли, это принеси, пятое отмерь, десятое отрежь, прибери, собери, сложи-положи да ответ держи! Но простачок не в обиде, всяко лучше, чем грибы день деньской квасить. Учёное слово – экспедиция.

Долго ли коротко, остановилась экспедиция на постой у племени местного. Племя культурное, в каждой клети – молельня святым образам – Образу Здравой Жизни да двум святым сёстрам-заступницам Терапии и Хирургии. Ясновельможный пан Солютаб все больше со старейшинами общается, фольклёры записывает, карты зарисовывает, чтоб было что королеве доложить про экспедицию. А простачку фольклёры без надобности, ему интересно, как тут живут-поживают, к добру ли они сюда пришли и как бы худа не вынесли. Да ничо, говорят ребятишки, с которыми простачок сдружился, сеем-пашем, соли грузим, все как у всех. Повадились разве что дикие орды с ваших земель набегами наши поля карминные вытаптывать. Но, слава образу Здравой Жизни, говорят, есть у нас свои и защитники, стратеги и тактики. Ну и камень приграничный, как водится, а на камне том сидит чудище, жуть до чего страшное, но доброе внутри.

Пошел простачок на чудище посмотреть, и верно, сидит, не сходит с камня перепутного-приграничного, страшное, тучное, митохондриями крутит, фосфатазой играется, как дитё в ножички, то в щелочь воткнет, то выткнет. Ух, и не подступишься ведь, а надо, потому что задание – экспедиция. Да и пан Солютаб уже требует, чтоб путь продолжили. Я, говорит, из внешних миров, ясновельможный пан Солютаб, придворный учёный, прибыл с культурной миссией и дипломатической неприкосновенностью. А ты что за страж пути такой тучный, на полях карминных разъелся?

– Маст дай тебе, глупый пан, – отвечает чудище. – Мне завет от отца Гомеостаза да матери Энтропии на охрану полей карминных от таких как ты покусителей.
– Ух ты, – восхитился пан Солютаб, – оно по-англицки знает! Мы тут не первопроходцы, выходит. Сахарин, инсулинья сыть, правь, куда велено!
– А куда велено? – ямщик Сахарин спрашивает.
– Много тут таких смелых побывало, – морщится тучное чудище, – налево пойдешь – гепарин тебе в зад, направо – гистамин в дышло, как бы боком не вышло!
– А прямо?
– А прямо пока никто не хаживал, – засмеялось чудище, – Вы со мной препираться пришли или в экспедицию? Гепарин или гистамин?
– А в чем разница?
Метнуло чудище фосфатазу в щелочь и хитро прищурилось.
– Гепарин быстро домчит, но радикалов не соберешь, а с гистамином будут у тебя на пути охраннички, – и посмеивается.
– Выбор у нас небольшой, – пан Солютаб рассуждает, – а проводники местные лишними не будут. Направо.
Бухнуло чудище тучное фосфотазой о камень, аж все вокруг содрогнулось, гистамином понесло так, что просто сил нет, несется экспедиция по правой дорожке прямоезжей, только и успевая антитела с себя стряхивать.

Только-только на пути просвет появился, пан Солютаб уже было достал свою книжицу походную, записи вносить, как новая напасть. Снова на пути шлагбаум пограничный, а перед ним стоит статна девица, и стрелу калийную прям точно в Сахарина, что первый на козлах сидит, метит.
– Стоять, бояться! – говорит, – таможенный контроль. Что-то много у нас сегодня иностранщины! Куда путь держите, гости добрые? Или недобрые? Что провозите? Гепарин? Кристаллы?
– Это – не наше, – денщик Повидон из кареты кричит, – Это нам подкинули!
– Подкинули, говоришь? – статна девица, оружие свое не опуская, стала нехитрый скарб гостей осматривать, – Смотрю, много к тебе прилипло.
Что правда, то правда, простачок тоже подмечал, что Повидон по дороге прет все, что плохо лежит. Уж такая натура у него, вороватая.
– Не торопись, панна Бэтта, – вышел на дорогу добрый молодец, цитокиновым мечом подпоясанный, – весточка пришла, это не злой королевы свита, а пришлые путешественники. Гистамином принесло. Вреда от них пока не было. Ну а если…, – молодец замолк, многозначительно посмотрев на свои кулаки.
– И кони у вас нерастаможенные, – девица поводья у Сахарина взяла, стала коням в зубы заглядывать да гвоздики в подковах пересчитывать, да в вверительных грамотах пана Солютаба инсулиновые печати шлепать.
– А что за свита злой королевы? – задал вопрос молодцу пан Солютаб, – чьи вообще это владения, и вы кто такие будете?
– Я, – молодец говорит, – богатырь Сиди-тимоцит, одним махом восьмерых прибивахом! А это – панна Бетта Эндокринная. Невовремя вы затеяли свою экспедицию. Гистамином весть принесло, беда у нас, отправляет хан Сепсис свою орду встречать злую королеву Флегмону из иных земель, собирается на ней жениться. Куда дальше путь держать будете: налево, к диким ордам хана Сепсиса? Направо, в королевство злой Флегмоны? А самое разумное, домой повертайтесь, жарко здесь будет скоро.

Стало быть, война, подумал простачок. Политический брак с целью объединения сил и захвата новых земель, о таком еще в деревеньке прадеды рассказывали.
– Мы – учёная экспедиция, – пан Солютаб говорит, – Я на службе королевы Фармации, а эти трое – со мной, задание у нас – путь разведывать да карты рисовать. В юности доводилось мне в крестовые походы на орды Сепсиса ходить. А вот во владениях королевы Флегмоны бывать не приходилось. Сахарин, инсулинья сыть, направо поворачивай!
И поехала экспедиция путём-дороженькой к Флегмоне, а богатырь Сиди-тимоцит пошел по гистаминовому следу с Сепсисом биться, отсалютовав гостям напоследок.

Ох и красиво в королевстве Флегмоны! Стрептококки ровными грядками, стафилококки гроздьями-соцветьями светятся, такая иллюминация, что простачек даже приуныл малость, туда там из его деревни лапотной да в их господский двор. Кухня жаром пышет, свадебный пир готовят, богато блюд разных, и сама королева снует, распоряжается. То одно блюдо попробует, то другое, здесь посолить велит, там наполисахарить, хозяйка знатна!
Денщик Повидон как заметил, что блюд столько, что за всеми и усмотреть невозможно, сразу начал себе то одно, то другое прикарманивать. Не обеднеет королева-то, если экспедицию накормит. Только смотрит простачок, а из чана мембрана знакомая, митохондрии вываренные.
– Ах ты злодейка Флегмона! – подумал простачок, – да ты ж пир из тел погибших богатырей устроить решила! Ты дурная на всё тело!
А злая королева Флегмона между тем ярится, истерит, совсем границ не ведает! И жарко от неё и богатырям-заступникам и собственной рати нечистой. Тучи стрел калийных палят, ядра там и тут лопаются, гибнут и богатыри Лимфы защитники и стрептококки ползучие, ан нет конца битве, где миллион пал, там десять миллионов встаёт. Стаффилоккоки со стен крепостных экзотоксинами поливают, мембраны рвутся, люд честной в метаболитах задыхается, в общем, не на шутку к свадьбе готовятся.

Молча поглядел ясновельможный пан Солютаб на бесноватую королеву Флегмону, а потом на своих слуг. А что говорить, и так понятно, невозможен тут мирный договор. Хан Сепсис тоже нравом крут, возьмёт он в жены королеву Флегмону, найдет коса на камень так, что искры посыпятся, и всем придёт полный гемолиз.

Заметила злая королева пана Солютаба со слугами, вверительные грамоты на клочки разорвала, никто ей не указ, велела бросить экспедицию в клетку, потешный бой задумала, над иноземцами поглумиться, свадьбу повеселить. Пихнули лакеи королевские в одну клетку и простачка и Повидона с Сахарином и самого ясновельможного пана Солютаба, не смотря на все его учёные регалии. А в темнице той тьма тьмущая мирных из тех, что экспедиции путь показывали. Молятся неустанно святым пречистым сёстрам Терапии и Хирургии, избавленья от мук просят. Растащили королевские приспешники все добро, что Повидон в дороге насобирал, да и разбили в драке склянку с гепарином, которую ушлый денщик ещё со встречи с тучным чудовищем заначил. Как оно говорило-то? Скорость такая – что радикалов не поберешь! Всё быстрее стало, и молитвы пленники уж чуть ли не речитативом взывают, и кровь забурлила, экзотоксинами сворачиваясь в полный гемолиз, в котлах пища трупная вскипела и стало королевство Флегмоны на глазах пухнуть, да так, что даже изнутри ясно, что без крепкого словца да скальпеля вострого одной таблеткой не отделаешься. И послала святая сестра Хирургия избавление, и низвела бесноватую королеву Флегмону в лоток проспиртованный со всеми ее метаболитами на предмет: как могла такая пакость приключиться? Пала клеть тюремная, освободились пленники.

Только отдышались от бесчинств королевских, как с боями хан Сепсис прорывается. Палочками по богатырям-тимоцитам стучит, жарит, шпарит, вопит на всю округу:
– Кто мою суженую Флегмону-красавицу отсюда сплавил?! А ну подайте мне его сюда, буду похитителю маленько некроз делать! Всех порубаю, растворю, диссациирую!
Гордо выпрямился ясновельможный пан Солютаб, готовясь к славной кончине на поле брани, растерялся-растворился робкий Сахарин, Повидон шлангом прикинулся, а простачок вышел вперед и говорит с ханом-захватчиком по-простому:
– Нечего этой психованной Флегмоне здесь делать! И ты тоже пошёл отсюдова к гангрене-матери!
Хан Сепсис цыкнул-гикнул. Выстроились его стрептококки одной цепью и стали с флангов заходить, пушку готовят, крепость взять хотят.
– Эти, похоже, тоже экзотоксинами кидаются, – простачок говорит. Достал из-за пазухи закваски своей деревенской заветную колбочку, и бросил в самую гущу, чтоб вскипело.
Ахнуло-жахнуло, богатыри Сиди-тимоциты только дыханье перевести и успели, а от простачковой закваски с полчищ стрептококковых все кольчуги полопались. Стоят нечистые как есть голые и себя в кучу собрать пытаются.
– Маст дай! – завопили богатыри и бросились в атаку. Всю рать хана Сепсиса да взрывом респираторным да так, что хана рати. А сам Сепсис тихо сдулся с поля боя и ушёл раны залечивать, хотя в его случае, скорее, раны он по сю пору ищет, и, если найдёт, новую орду соберет, так что будьте начеку.

А там, где экспедиция остановилась, пришла полная и окончательная победа. Простачка прославляют, Повидону гостинцы дарят, ясновельможному пану Солютабу аборигены карты тайных путей несут и книги летописей. Вот и расставаться пора пришла, экспедиция путь разведала, задачу выполнила.
– Что, опять направо? – простачок спрашивает.
– Нет, теперь прямо. Только прямо. Скатертью кишечник!

Так что вот эдак простачок в экспедицию сходил. А ясновельможный пан Солютаб представил его к награде за проявленный героизм. И королева Фармация лично посвятила простачка в рыцари и дала ему имя славное: Пенициллин. Так и покрыл простачок себя славой.