Рассказ №37 Чертополох

1.
Близились выходные. В открытую форточку над рабочим столом шумел повседневный город. Жара проникла даже между страниц книг и журналов, забралась в архивные подвальные помещения, и зыбкое марево окутывало голову. «Сейчас бы в деревню и холодного пива» – думалось все отчетливее.
Благодаря короткому графику пятницы, он еще успевал на электричку. Перекинув старую спортивную сумку через плечо, закрыл кабинет, оставил ключ вахтеру и двинул на вокзал. После покупки билета и недолгих ожиданий на перроне, поднялся в вагон и медленно пробрел в середину. Плюхнулся на деревянную лавку и в полудреме стал смотреть в окно.
Пока наш герой отдыхает и едет на пару деньков в деревню, немного познакомимся с ним. Евгений Репьев, тридцати пятилетний мужчина, с уже отчетливо выступающим животом, редкими волосами на круглой голове, которые слиплись от пота под бейсболкой. На пухлых губах его, непропорционально больших лицу, прижилась добрая, почти глупая улыбка.
Поскитавшись после пединститута по школам в качестве учителя, Женя закатился в областную библиотеку и дорос до ведущего специалиста. Среди детей Репьев понимания не нашел: ребята отвечали на его доброту мелкими издевками, унизительными подшучиваниями и бросанием скомканных во рту шариков из бумаги, пока он у доски объяснял новый материал. В библиотеке он нашел совершенно другую жизнь.
Будучи единственным мужчиной в женском коллективе, обласканный дамами-коллегами почтенного возраста, чувствовал себя вполне комфортно. Они довольно забавно пытались перед ним кокетничать и подсовывать, принесенные из дома пирожки, блины и прочие собственноручно изготовленные угощения. Именно тогда и появилась эта довольная, сладостная и смиренная улыбка, как бы говорящая: ну стоило ли так беспокоиться ради меня.
Личная жизнь его не складывалась по причине боязни юных дерзких особ все с того же самого времени пребывания в школе, а женского внимания ему хватало и так. Цели в жизни, а какие? Все, вроде бы, и так нормально. Бывали странные минуты после просмотра героических фильмов, когда хотелось также спасать мир, играть мускулами, но, проходя в кухню мимо зеркала, он сразу понимал, что не всем уготовано быть героями. И сам себе сочувственно улыбался.
Электричка с тихим гулом остановилась, в динамике оглушительно протрещало что-то неразборчивое, Евгений сошел с поезда и глубоко вздохнул…
2.
– Господа, господа! Прошу вас не шуметь! – громко сказал Секретарь, поднявшись из-за круглого стола посреди зала в старинном замке.
Приглашенные рассаживались, гремя доспехами, шурша платьями и переговариваясь. Когда, наконец, шестнадцать членов Собрания немного успокоились, Секретарь торжественно объявил:
– Слово предоставляется Его Превосходительству Канцлеру Ордена!
– Приветствую всех присутствующих! – начал пожилой, но крепкий еще Канцлер со строгим лицом. – Наше внеочередное собрание инициировано по горячей и настойчивой (он резко посмотрел на Привратника и потер щеку) просьбе сэра Burr, дабы в последний раз решить, что делать с последователями его рода Зеленого Жезла, ведущего свое начало от 1687 года от Рождества Христова. Я передаю слово его преосвященству Оратору для благословения.
– Излюбленные чада мои, – пробормотал священник, теребя на груди свои пухлые пальчики и глупо улыбаясь, – пути Господа нашего неисповедимы, и мы не можем решать Его Великую Волю, ибо мы овцы Его. Пусть хранит нас во веки веков святой Андрей, помолимся вместе, братья.
Сэр Burr, Привратник, один из почетных офицеров Ордена, нервно дергал ногой под столом, ожидая своей очереди, от чего в тишине молитвы слышалось тихое царапание меча по каменному полу.
Наконец, после прочтения хвалебной песни св. Андрею, падре закончил. Следом, согласно положению Собрания, выступил Герольд и традиционно скучно и долго напомнил историю создания Высочайшего Ордена Чертополоха, в конце громко произнес девиз «Nemo me impune lacessit» (что означает «Никто не коснется меня безнаказанно»), поклонился и сел на место.
– Теперь выслушаем основателя рода Burr, – сухо произнес Секретарь, – славного Привратника Зеленого Жезла.
Дамы и господа приветственно захлопали. Burr едва заметно покраснел и вскочил.
– Благодарю, уважаемый Секретарь, – сказал Burr и бросил холодный взгляд в его сторону. – Совет Ордена на тайном собрании решил, что больше не будет оказывать милость в помощи моим потомкам! И это было сделано именно тогда, когда я находился в военном походе, защищая нашего досточтимого Короля Георга IV!
Дамы тихо ахнули от громкого, твердого голоса, эхом пронесшемся по замку. Сэр Burr, вдохновленный этим вздохом, отстегнул инкрустированные доспехи, дернул головой, откидывая за плечи волнистые темные волосы, и продолжил:
– Никто не смеет разорвать связь времен, даже если потомки великого рода, в силу разных причин, не могут держать в руках оружие и бить противника. Копьем моему родственнику стало служение науке!
– Брат Привратник, прошу вас, поспокойнее, – заметил Секретарь и опустил глаза в свои бумаги, разложенные на столе.
Тогда, возбужденный тем, что ему сделали замечание, Burr со всего маха стукнул кулаком по столу, так, что святой отец съежился, у Канцлера упало пенсне, а джентльмены возмущенно загудели.
– Еще одна такая выходка, и я лишу вас слова, – сдерживаясь, сказал Секретарь и сделал какую-то пометку на бумаге.
Но Привратника было уже не остановить. Сказывались многочисленные ранения в военных походах, жгучий и неуемный темперамент, присутствие восхищенных дам, которые из-под вееров незаметно бросали взгляды то на область паха, то на широкую грудь и крепкие руки выступающего.
– Я требую отменить чертову бумагу, которую вы наскоро состряпали без меня, и где вы напрочь разрываете связь времен! Вы просто решили уничтожить меня и моих детей! Это самое жестокое наказание, какое только может быть! Вы знаете, что я никогда не боялся смерти, так решили действовать исподтишка! Я – Привратник Ордена, Джентльмен! Отвечайте мне сейчас же!
– Что же, – Канцлер медленно поднялся, – присядьте, дорогой брат. Вы были избраны на почетную должность благодаря великим победам в походах, защите нашего Короля, благодаря вашему честолюбию и мужеству. Мы гордимся вами, здесь нет тех, кто будет это отрицать. Но, уважаемый брат, кроме ваших потомков, в Ордене есть и другие члены, у них также есть достоинства и весомые проблемы, до которых мы, часто, не можем и добраться. Уж не хотите ли вы последовать примеру Джона Эрскина, который уже не раз приходил на ум Совету?
– Не пугайте меня вашим Эрскином, не боюсь, – развязно ответил Burr, – герцог был сам дурак. Я молодой, здоровый мужчина, что с того, что я отдохну с друзьями в трактире. А святой отец и сам бы не прочь позабавиться с румяными чаровницами, да, ваше святейшество?
И он, усмехнувшись, по-дружески хлопнул священника по плечу. Дамы за веерами скрывали улыбку.
– Может быть, может быть, – едва слышно прошептал священник и лукаво улыбнулся себе под нос.
Burr не услышал этого. Он распалился и бросал гневные взгляды по сторонам.
– Мы не умаляем ваших заслуг, напротив, всецело преклоняемся, – продолжил Канцлер. Но вы также обязаны соблюдать Статут Ордена, являться на собрания и вести себя благопристойно, наконец. Для того, чтобы отпустить многочисленные ваши грехи, которые вы копите в сокровищнице своей совести, есть духовное лицо, готовое всегда вам помочь. Но вы же, вы, когда обращались к нему?
– Хорошо, хорошо, я понимаю вас, – снова перебил выступающего Burr и посмотрел на святого отца, – давайте встретимся сегодня в какой-нибудь корчме, выпьем по кружке пива, и вы отпустите мне грехи, какие сочтете нужными.
Канцлер, которому бестия Привратник постоянно не давал закончить свою мысль, заметно краснел от негодования, но продолжал ровным голосом:
– Уже вышли за рамки слухов ваши шумные попойки после возвращения с полей битв, драки в трактирах со знатными людьми и соблазнение благочестивых жен дворян. И вы продолжаете требовать для своего рода, заставляете нас силой не разрывать связь времен. Посмотрите на ваш отпрыск: тихий, жалкий, он утратил любое сходство с вами, и, думаете, чья здесь вина? Я помогу вам: в вашей браваде, греховности и нетерпении.
Канцлер сделал в воздухе плавное движение рукой и воздух в этом месте расступился, появилось подобие окна или зеркала, в котором все отчетливо увидели, идущего по широкому полю толстяка. И снова Оратор Ордена как-то странно и подозрительно улыбнулся.
– Черт с вами, закрывайте, если хотите, свою связь времен, я и без вас разберусь, как подать знак своему далекому потомку, что я рядом.
Он устало поднялся, забрал со стола оружие и направился к выходу.
– Прошу простить меня, господин Канцлер, – неуклюже поднялся священник и робко спросил, -могу ли я покинуть Собрание и последовать сейчас за господином Burrом?
Выжатый Канцлер, казалось, ничего не видел, сидел молча на своем стуле, обхватив голову руками. Он обессиленно покивал в ответ.
Святой отец поспешил за Джентльменом.
3.
Burr, заметив духовного отца, нехотя остановился, бравада его исчезла, он направился в трактир, чтобы утешиться.
– Разрешите мне пойти с вами, – проговорил отец.
В трактире царила ежедневная беззаботная суета, слышались смех, крики подать еще жаркое или вина. Спутники вошли и выбрали место в относительно тихом уголке душного от испарений заведения.
– Давайте, – устало сказал Джентльмен, – начинайте свою проповедь и расположился на лавке.
– Да я, собственно, даже не знаю, с чего начать, – покраснел священник. – Видите ли…
Его перебила подошедшая девушка с широким декольте в обрамлении стареньких светло-зеленых кружавчиков, спросила, чего изволят господа и заметно подняла расположение духа господина Burrа.
– Да не томите же вы, святой отец! – вдруг с некоторым раздражением, воскликнул Burr.
Святой отец так испугался, что вывалил со страху все сразу:
– Тот, за кого вы хлопочете, совсем не ваш потомок. Об этом знают все члены Ордена, кроме вас. Поэтому к вам такое снисхождение за ваши, с позволения сказать, выходки. Вас давно бы уже исключили из почетных членов.
– А чей же это потомок? – насторожился Burr, – Уж не ваш ли?
Он посмотрел на опустившего голову падре и грозно сказал:
– Так…
– Понимаете, после этого нашего с вами разговора, что-то в нас обоих явно переменится. Вы вдруг захотите жениться, а меня через некоторое время искусит сатана. Я проведу ночь с вашей молодой женой. Я даже знаю, что вы сейчас скажете, потому что этот разговор уже происходил между нами не раз. Но господину Канцлеру угодно каждый раз разрывать временную связь. Мы забываем о нашей беседе, и жизнь течет далее, во славу Божью.
– Что вы несете! – взорвался Джентльмен. – В своем ли вы уме! Винные пары трактира дурно на вас влияют!
– Он вам мстит, – прошептал, оглядываясь священник, – вы уже второй раз одарили его пощечиной. Это сущий дьявол, а не канцлер, неужели же вы не знаете…
4.
Над полем кружили шмели, носились ласточки, воздух от разнотравья был сладким и душным. Не торопясь, Репьев шел в отдаленное от станции село, жуя травинку, улыбаясь и поглядывая по сторонам. Всем хороша жизнь! Средневековые люди боролись за нее, предки проливали кровь, крушили построенное, потом создавали новое. Для чего? Неизменная красота неба, полей молча терпела это столетиями и победила человеческую тщеславную суету.
Куда как лучше жить спокойно, тихо. Воспитанный матерью, в нем напрочь отсутствовал воинственный дух. Женя искренне не понимал и пугался споров и молча их избегал. Миролюбивый, безобидный пузан с короткими толстыми пальчиками.
На пути ему встретился высокий, крепкий, пурпурного цвета чертополох, стоящий один посреди бесчисленных полевых ромашек и васильков.
– Какой здоровый, – пробормотал Евгений, он взялся за стебель, чтобы сорвать его.
Но не тут-то было. Растение отличалось недюжинной силой, крепко держалось за место под солнцем, к тому же было довольно колючим. Репьев отдернул уколотые ладони и вскрикнул. И ему от обиды захотелось пнуть его.
Он и не догадывался, и предположить не мог, что это какой-нибудь знак свыше, хотя это был единственный чертополох на этом поле, зацветший в это время.
Малиновый цветок разочарованно покачал своей пушистой головой от удара ногой по толстому стеблю, а Евгений пошел дальше, воображая себе кружку холодного пива.
– Давайте оставим все, как есть, – прошептал невидимый священник ошеломленному призраку Burrа, который стоял возле чертополоха, – и вернемся назад.
Канцлер в замке хохотал.