Рассказ №50 Помимо воли или кладбищенский вай-фай

Я проснулся от вибрации телефона в кармане. Он продолжал надоедливо гудеть, и я его просто отключил спросонья. Потом покрутился немного, почмокал губами, почесал ноющую спину, вяло поковырялся в носу. Зевнул, в который раз во весь рот и, наконец, открыл глаза. Было темно и непривычно грустно. Я то, вообще, позитивный парень. А тут, какая-то давящая тоска накатила на меня, просто жуть. Аж, мурашки по коже поползли. Нервно хохотнул, есть у меня такая глупая привычка, и повернулся на левый бок. Что-то упиралось мне в лицо, довольно холодное и гладкое. Странно, это точно была не Лена. Она то у меня теплая и большая. Иногда, правда, любит всхрапнуть под утро, и обязательно под моим ухом. Правой рукой я попытался найти выключатель, но она только больно ударилась о деревянную перегородку. Да, что же это такое? Где я нахожусь? Выключателя нигде не было. На ощупь я только смог определить, что нахожусь в незнакомом и небольшом помещении.
Тоска еще, как заноза, раздражала своим присутствием. Немного подумав об этом и прислушавшись к своим ощущениям я решил, что чувство это больше всего похоже на выражение “кошки на душе скребутся”. Странно. Где же все-таки я нахожусь? Прощупал вокруг все еще раз: узкое, деревянное, очень маленькое. Руки вытянуть вверх нельзя, ноги упираются, коленки ноют, спина болит. Да, что за загадка такая, в конце концов? Я попытался дышать чаще, чтобы снять напряжение, только грудь моя не хотела подниматься вообще. Ага, еще скажите мне, что я умер! Нет, совсем не смешно. Опять попробовал протянуть руку, с трудом, но смог поднять. Потом вспомнил о телефоне, дотянулся до него и включил экран. На календаре было напоминание: “Папа 72”. Ага, у папы сегодня день рождения. А какое сегодня число? Неужели, уже двадцать пятое? А что я делал двадцать четвертого? Вспомнил, мы с Ленкой на море ехали! Блин, чего же так спина ноет?
Так, подожди, мысли путаются. Почему написано “Папа 72”? Ему же 74. Достал еще раз смартфон, исправил год рождения в календаре и выключил экран. Потом полежал немного в темноте, подумал, мысли были какие-то вялые, хотя вроде бы чувствовал себя неплохо. А где Лена? Почему ее нет? Достал опять смартфон, набрал папу. Гудки слышались какие-то очень далекие, но соединения так и не было. Папа, папа, куда же меня занесло? Выключил телефон, подумал и снова включил. Повернулся налево и увидел череп. Вот так значит, я рядом с черепом лежу. Жуть какая-то. Он был точно такой же, как показывают в фильмах и совсем-совсем не страшный. По крайней мере, я даже не испугался. Так, а лежу я все-таки в гробу и рядом со мной чужой череп. Не смешно совсем, но почему-то и не страшно. Дышать, не дышу, но ведь соображаю по чуть-чуть. Значит, все-таки существую еще. Удушья или клаустрофобии не наблюдается. Кроме черепа, рядом со мной, только поношенный пиджак в свете смартфона, других костей увидеть или нащупать не могу. Вот, подумал некстати, если бы кости все на месте были, то вряд ли бы мы в гробу поместились. Внутри мой гроб жутко скучный оказался. Просто сосновое дерево, без всякой обивки. И прямо перед глазами пару длинных кривых царапин. Активная у обладателя черепа жизнь была, аж завидно.
Хотя, почему я решил, что это мой гроб? Тут бы не было чужого черепа. Я еще раз включил телефон и посмотрел на невольного соседа. Он открыл нижнюю челюсть. В одном ряду не было пару зубов, а в другом – один блестел золотом. Пошло как-то, да и не смотрится совсем – ассиметрично и кривовато. Чувак, тебе бы к стоматологу сходить! Да только, поздновато уже. Череп молчал, только челюсть закрыть самостоятельно так и не смог. Помог ему я – повернулся с трудом и двумя руками вправил ее на место. Справа послушался шум. Кто-то с силой выломал подгнившую доску и сразу запахло сырой могильной землей. Я невольно вздрогнул, ударившись о крышку лбом.
– Не помешаю? – спросил кто-то.
С трудом, но я повернулся направо. Все-таки это был не мой размер гроба: в плечах нужно было заказывать по шире и точно сантиметров на пять-десять длиннее. Откуда-то снизу, к моему деревянному пристанищу, шел небрежно выкопанный лаз в могильной пустоте. Из него мне смотрел в лицо еще один череп, правда с позвоночником, ребрами, и всеми другими прилегающими костями. На шее довольно фривольно висел зеленый платок, но в целом скелет смотрелся очень живо и стильно.
– Нет, не помешаешь. Ты не подскажешь, где я нахожусь?
– Известно где, в гробу.
– Я так и понял. А что я здесь делаю?
– Лежишь. А что еще можно делать в гробу?
– Это понятно, что лежать. Но, если я умер, почему мы с тобой разговариваем?
Скелет задумался, а потом повернулся и уполз назад.
– Скучный ты какой-то, – послышалось из темного туннеля.
Я продолжал бесцельно лежать, думая, позвать непрошенного соседа или пока не стоит. Решил не спешить, и еще немного покопаться в своих ощущениях. Так, спать мне не хотелось, есть тоже. Хотя почему мне должно хотеться есть, если я умер? Хотел вздохнуть, но грудь так и не поднялась. Полежал еще немного и позвал его:
– Не обижайся. Растерялся я просто и соображаю тут туго.
Туннель молчал. Ладно, будем действовать по обстоятельствам. Я опять клацнул телефоном, активируя экран и стал играться настройками. Заряда батареи было где-то половина. Мобильная сеть не брала, а вай-фай, на удивление, работал. У них тут, что бункер с интернетом где-то рядом? А может быть ветка метро?
Костлявая рука выхватила у меня телефон и мой, не в меру энергичный скелет начал играться в телефоне.
– Слышишь друг, тут игрушки качать можно! Вот прикол!
Его костлявые пальцы скакали по монитору, работая намного быстрее и лучше, чем я. Видно, что был в прошлой жизни он с гаджетами на ты.
– Может быть нужно спрашивать разрешение, перед тем, как брать что-то?
– Ох, извини, просто ловит тут круто. Трафик – ураган! Не думал я, что бывает такой кладбищенский вай-фай!
Я аккуратно взял за его руку, отогнул косточку за косточкой, и забрал смартфон назад.
– Больше так не делай.
По выражению скелета вообще-то тяжело понять, какие он испытывает эмоции. Навечно застывшая улыбка на голом черепе все-таки немного напрягает.
– Хорошо, не буду.
– Ты не знаешь, как я попал сюда?
Скелет потер костяшками лоб, ища морщины, потом успокоился, и протер его уже платочком, будто вытирая пот. Я терпеливо ждал, решив, что комментарии по этому поводу тут будут не уместны.
– Подожди-подожди, дай сообразить. Я проснулся где-то год назад. Это я точно помню, – начал он, – сначала у меня была кожа и одежда, ну ты понимаешь. Сейчас нет.
– Чего нет? – не выдержал я.
– Ничего у меня нет. Все съели эти, белые, копошатся много. Ну «флора-фауна», ты меня понимаешь?
Я понимал.
– Мне скучно здесь лежать, вокруг ничего нет, – затараторил скелет, – я рыть начал, мир вокруг изучать. Туда-сюда. Везде одно и тоже – «флора-фауна». Мне бы наверх, а там он. А у меня ничего нет, а у него шар с шипами. Я боюсь, давай, думаю, по соседям ходы нарою, не так скучно будет. А они все тухлые, лежат и воняют. И не разговаривают совсем. А тут, ты.
Я перестал понимать.
– Подожди, – говорю ему, – какие шипы? Кто он? Где мы?
Он посмотрел на меня бездонными глазницами, и хоть эмоций на его черепе не отражалось, паузу держал отменно. Какое-то, почти физическое, напряжение сразу между нами появилось.
– Отдай телефон. Нет тут ни у кого телефона, а вай-фай есть. Почему? Потому что он здесь. Вот так.
Я решил, что спорить глупо, особенно с умершим. Отдал ему смартфон, а сам попробовал сосредоточиться. Так, давай подумаем. Если я умер, то где я? Ну, это не рай, точно, а для ада слишком трафик хороший. Значит, что? Значит он. Начинающийся маразм, да и только.
Я закрыл глаза и с силой нажал на глазницы. В голове всплыла картинка разлитого кофе на подставке в машине. Огромный синий грузовик летит на встречу, и бах. Очень сильный удар. Смятые легкие вместе с ребрами летят куда-то, словно сдутые шарики. Больше ничего вспомнить не могу.
Рядом вспышка. Открыл глаза, а мой скелет фотки кому-то шлет. На меня посмотрел и виновато улыбнулся, все той же вечной улыбкой.
– Пару селфи послал. Как думаешь, дойдет?
Я снова вырвал у него телефон. До чего неугомонный скелет попался! Вон, череп рядом в гробу лежит и молчит себе. А этот – остановить не возможно. Может, ему тоже рот насильно закрыть? Посмотрел на зарядку – тридцать процентов. Ничего себе, тут садиться батарея!
– Дурак. Ты себя видел вообще? А если фотография дойдет, ты же родных перепугаешь!
– А я родным и не шлю. Я сотрудникам по работе шлю, чтоб посмеялись.
Да, это могло сработать. И, наверное, было бы весело.
– А где твой телефон? – спрашиваю его.
– Сам дурак. Кого же с телефоном хоронит?
Опять правильно говорит, дурак сейчас я. Стоп, а почему я с телефоном, да еще и заряженным? Вопрос остаётся открытым, как и на счет чужого гроба. Есть правда одна оптимистическая мыслишка, что я тут временно, поэтому и гроб то не мой. Не по размеру. Однако, как проверить? Главный вопрос у меня пока один – почему я здесь? А у скелета рядом со мной – почему я с телефоном? Один-один получается, ничья пока. Идем дальше. Голова все лучше начинает работать, даже аппетит появился. Ну, не то чтобы все подряд съесть, но от яблока бы не отказался или от кофе.
Перед глазами сразу кадры пошли замедленные, как в фильмах повторы, с эффектным ракурсом: разлитый кофе, коробка, синий грузовик, большой бах. Все всмятку, а я вроде целый. Странно как-то.
– Давай так, я тебе телефон дам, а ты меня наверх проведешь? – спрашиваю своего соседа. Если он и улыбнулся, то я не сразу понял. Ну, вы понимаете почему.
Скелет давай опять лоб щупать, а с боку то дырка. Маленькая такая, кругленькая, около сантиметра. Эге, думаю, так ты сюда, наверное, экспрессом попал.
– Наверху он, – жалобно повторил скелет, – а у меня нет ничего. Ты мне телефон подаришь?
– Нет, – честно говорю я, – не могу подарить. Понимаешь, я сюда не просто так с телефоном попал.
– Я понимаю, – говорит он, – что я дурак тоже?
И замолчал.
Пока он дырку в голове полирует, да о своем думает, я опять вспоминать стал. Значит так. Вначале стаканчик кофе разлитый, коробка серебристая в руке, синий грузовик из-за угла. Потом – вселенский бабах. Все всмятку. Хотя, это я уже говорил. Все странно как-то. Стоп-стоп-стоп. Коробочка серебристая, я по карманам порылся и достаю ее. Открываю, а там! Ну, кто бы мог подумать, кладбищенский вай-фай и я его местный провайдер! Дополнительный аккумулятор к телефону. По паспорту – сто часов полной скелетной радости вместе с бывшими коллегами по работе. Забрал опять у соседа телефон и подсоединяю к телефону. Это у нас уже как норма стала, выдирать его молча друг у друга. Вот и очередное разочарование после смерти! Аккумулятор то почти разряженный. Было двадцать процентов, ох и ест тут энергию, а теперь стало пятьдесят. Все лучше, конечно, чем ничего! По карманам пошарил, гроб весь обыскал. Без толку. Все радости на этом и закончились. Почивай с миром, как говориться, и не суетись больше зря.
Скелет на мои манипуляции посмотрел, дырку еще раз пальцем проверил, платочек зеленый поправил и говорит:
– Ладно, вижу ты парень серьезный. Давай поступим так – качаем одну мелодию, слушаем, и выходим наверх. А дальше, ты сам действуешь, как знаешь.
Я в загробном мире человек новый, правил всех, конечно, не знаю. Но по живым, человеческим меркам все, вроде бы, по-честному.
– Давай, – говорю, – только быстро, батарея тут сильно садится.
– А то, – сказал он и темные ямы его глазниц весело блеснули в темноте.
Скачал меломан какую-то музычку, и пока он напевал и проигрывал ее раз за разом, мы поползли наверх. Мелодия, кстати, странная была, ломанная и безобразная. Ну, ладно, у каждого свои вкусы. Ползем дальше. Тут интересного ничего нет. Лаз, как лаз, сыростью и гнилью воняет. А так, ползти можно. Было несколько ответвлений, как я понял, это к соседям разным, к которым мой скелет в друзья раньше набивался. Но они здесь все по другой совсем программе оказались. Базовой. А у нас с ним особенная – экспресс. Некогда залеживаться, работы недоделанной – непочатый край.
Оказались наверху довольно быстро. Отодвинул мой скелет какую-то плиту и вылезли мы вдвоем наружу, у поваленной статуи однокрылого ангела. Видимо, совсем кладбище старое, запущенное очень. Мой знакомый мелодию дослушал и мне покорно телефон с аккумулятором отдал. Хороший все-таки он скелет, с пониманием. Ни слова ни говоря, крышечку за мной закрыл. Да так, что я вижу самому мне ее с места не сдвинуть.
Пожал я плечами, и пошел кладбище осматривать. Почему-то некстати вспомнилась старая шутка на эту тему: «Гулять гуляй, а за оградку не выходи». Почему чувство юмора живет и после смерти? Тоже загадка.
Тучи свинцовые низко-низко по небу бредут, обреченно как-то. Где же у них выход тут, в конце концов? Кладбище, как кладбище: кусты да трава некошеная, могилки кривые, пару памятников хороших. Чего скелет так боялся? За деревьями, возле той самой оградки стоит вышка мобильной связи, навороченная такая, в виде шара. Я таких раньше и не видел совсем. Вот, почему тут так ловит хорошо! А я думал, что метро. Дурак, он и есть ду…
Додумать мысль не удалось. Из-за дальнего склепа вдруг выходит увалень двухметрового роста: сгорбленный, заросший, грязный весь, в старых синих джинсах. И не просто выходит, а тянет за собой огромную проржавевшую цепь, а на конце ее – такой же ржавый металлический шар с шипами. Размером он с шар для боулинга. Номер этак шестнадцать, для тех кто понимает. Бинго! Вот, оказывается, и ОН. Мне же о тебе, голуба, подробнейшим образом рассказывали! А я, все-таки, полный дурак. И у меня же тоже ничего нет, а у него – тот самый шар с шипами. Хотя стоп. У меня телефон есть. Полиция!
Вдруг вся цепь, звено за звеном напряглась, как от удара током, и выгнулась змеей перед броском. Шар поднялся от одного только движения руки этого монстра и полетел точно в мою сторону. Однако. Крест добротный за мной стоял, так его вмиг на тысячу кусочков разнесло. На обратном пути «шестнадцать» по плечу моему прошелся. Пролетающая щепка губу рассекла, словно лезвие какое-то. А так, считай, повезло мне. Счастливчик я, и в рубашке родился. Левая рука правда сразу плетью повисла, не слушается совсем. И не больно вовсе: руки только совсем не чувствую, а кривой рот зудит.
– Ты иглы то на шарике хоть раз протирал? Заразы там нету? – кричу я увальню, внимание, стало быть, отвлекаю. А кровь с губы так и хлещет, и что самое главное, губа еще и неметь стала.
А угрюмый монстр времени не теряет, цепь спокойно намотал на лапищу и опять готовиться шар бросить. Я еще внимание успел обратить, что земля вся влажная такая и ровная-ровная. Только в бороздках. Это он шарик свой, проржавелый кидает во всех подряд, а потом к себе подтягивает. Разравнял всю землю, ни одной травинки просто так не растет. И лежат все смирно, гниют, никто не высовывается. Один я тут такой, самый умный, разгуливаю без спроса. Странное время какое-то.
Главное, вай-фай есть, а ума…
Бах! Еще один крест возле меня развалился. Побежал я быстренько выход искать, пока силы были. А монстр никуда не спешит, не разговаривает, и не волнуется. Спокойно так, не меняя скорости, за мной идет. Знает он что-то. Я три круга вокруг намотал, все аллеи избегал – все зря. Ну, нету здесь выхода! Вот тебе и загробная жизнь: за накрытой крышкой только изнашиваешься быстрее, и батарея в телефоне беспрерывно садиться. Горбун немытый обошел одну аллею и опять свои «шестнадцать» к себе стал подтягивать. Сил у него много, за мной так долго ходить. Я в дальний угол кладбища забился, между кустами. Трясусь и руками закрываюсь, а рядом девочка какая-то тихонько плачет. Сидит, маленькая, на холмике невысоком с фотографией без креста, и плачет. У меня страх сразу куда-то в покинутый гроб и ушел. Нельзя о себе думать, когда дети плачут.
– Что с тобой произошло, милая? Ты потерялась? Не бойся, теперь я рядом с тобой.
– Одна я тут, жалко мне.
– Кого жалко?
– Маму, она одна дома осталась.
Смотрит на меня, а сама прехорошенькая была, когда живой еще была. Платьице то уже порванное, и лица на ней совсем нет, а красота осталась. Может в поступках она, а не в платьях?
– Как же помочь тебе? Видишь, сейчас меня добивать будут.
Она опять на меня посмотрела глазками умными, остаток кожи с рукава содрала и говорит:
– Как же можно убить мертвого?
– Ты понимаешь, – говорю, а сам горбуна ищу. Вон, он плечом уже повел и цепь натянул, – я, вероятно, здесь случайно оказался. И, может быть, не на совсем.
– Тогда, это другое дело, – глаза ее вытекли давно, но лицо все-равно не страшное, жалостливое скорее, – мне бы весточку маме передать, что у меня все хорошо. Чтобы не волновалась.
Тут горбун и кинул в меня шарик. Я еле отскочить успел в сторону. Спина заныла так, что уже и не рад, что ни живой, и ни мертвый. Нет в этом состоянии стабильности, да и бьют почему-то больно. Кусты, что рядом были, «шестнадцать» примял капитально, а девочку не задел. В самом углу ее могилка забилась, прямо под забором, не сразу то и достанешь.
Перевернулся неуклюже и побежал дальше, получается, что снова по кругу. Смотрю во все стороны, выход опять ищу. Две калитки высокие на висячие замки закрыты, плющом обвиты. Нет тут выхода для живых. Один только аттракцион для местных – шестнадцатый номер с дополнительными функциями.
Горбун молча сзади идет, знает, что деться мне некуда. Вспомнил я запоздало про отправленные селфи и опять к девчонке бегу. Добегаю уже с трудом, и отдаю ей телефон с аккумулятором.
– Набери или напиши маме, скажи, что у тебя все хорошо. Чтобы не волновалась она. А я дальше побежал.
Она телефон взяла и быстро-быстро что-то стала в нем нажимать. Код какой-то слишком длинный или номер телефона. Блин, тут что все лучше меня умеют смартфоном пользоваться? Я почувствовал себя очень старым, или правильнее сказать – не своевременным.
Не на словах знакомый мне шестнадцатый номер заскрипел на цепи опять, и мне пришлось бежать быстрее. Гонял меня монстр по кладбищу долго, да так, что вымотался я совсем. В смысле, не ходят ноги, и не хочет дышать погнутая грудь. Поворачиваю с трудом на знакомую уже аллею, и в третий раз встречаю девочку. Ноги, мои ноги, совсем не хотят идти. Смотрю на нее, а слышу за спиной знакомое громыхание железа. Догнал горбун. Ох, ноженьки, подвели вы меня. И перед тем, как шар касается моего затылка, вижу наконец улыбку на измученном лице девочки.
– Написала, – шепчут ее губы, – и получила от нее ответ. Спасибо вам.
Все. Бах. Нет меня больше. Достал меня увалень немытый. Да так, что пролетел я пол поля и упал на скошенную пшеницу. Стоп-стоп-стоп. Какое поле? Ни тебе света в конце туннеля, ни разлитого кофе, только адская головная боль в затылке, да новая локация из ада, в придачу.
Подымаюсь, смотрю вокруг – красотища. Дышать можно. Спина правда огнем горит, голова раскалывается. Видимо, наколол все-таки ее о пшеницу. Стою посреди поля в одном кроссовке. Второго и близко нет! В руках – разряженный телефон. Позади меня черноморский лиман-красавец, и небо голубое в облаках. Впереди – дорога. Лена за кофе для меня пошла. Как я в одном кроссовке до машины доскакал – лучше и не рассказать. Смешно, но и плакать хочется. Помимо воли я тут оказался, точно вам говорю, но что-то в памяти доброе осталось. Правда, не помню почти ничего. Потихоньку в машину сел, а Ленка моя счастливая стаканчик горячий, с ароматом горьким несет. Сразу строго ей так говорю:
– В машину нужно заходить аккуратно, и смотреть внимательно по сторонам. Видишь, какие ямы на асфальте, здесь нужно только аккуратно ездить. Местные машины тут знаешь, как летают! А нам спешить с тобой не нужно, мы же уже на отдыхе.
Она смеётся, и ставит мне на подставку стаканчик с американо. Целует меня легко и не принужденно, заводит машину и едет дальше. Тихо и спокойно, как я и просил. Это я ей еще про кроссовок потерянный ничего не рассказал. Вот, после чего будет настоящая буря то. Тут из-за поворота, как в сказке загробной, синий грузовик вылетает. Очумелый от жары водитель не видит никого и ничего, и летит прямо на нас. Но моя умница за рулем реагирует правильно и быстро, и мы спокойно разъезжаемся с синим убийцей на этой проселочной дороге. Справа от нас кладбище какое-то заброшенное, а слева такое же поле, на котором я и очнулся. Кофе при совместном маневре, конечно же, разливается на колени, а так, доезжаем до моря без приключений.
Кладбище это больше никогда не видел, хотя на обратном пути домой внимательно посматривал по сторонам. Все остальное увиденное там – как в тумане. Образы какие-то распались в голове, словно облака после дождя. Но, девочку я почему-то иногда вспоминаю. Без всяких дополнительных кошмаров.