Рассказ №10 Дорога к солнцу

Снег ложился на землю, не переставая. Зима! Усыпающие мое лицо нежные и пушистые снежинки тут же таяли. Живой значит. Сил, правда, никаких не оставалось тащить раненого друга. Иногда взвалив на плечи, иногда, выбиваясь из сил, волоком. Сколько уже тащу? Давно потерял счет времени. И, главное, куда? Не знаю. Наверное, в больницу. Только где она? Куда ни глянь заснеженное поле, без конца и края. Стерильно белое заснеженное поле. Без оттенков. И тишина, пугающая до ужаса. Может мы умерли? Или только Макс? Уверенности никакой. И что случилось? Вроде он меня позвал. Призывно так. Не сомневаясь ни минуты, бросился на зов.
Смутно помню обагренный кровью снег, съежившегося от нестерпимой боли друга. И свое безмерное отчаянье, когда Макс умер у меня на руках. Я точно помню. Так все и было. Кого же сейчас пытаюсь спасти? Вглядываясь в лицо Макса – близко-близко – понимаю, он это! Раненый, но живой! Как же я устал! Солнышко бы порадовало, но не видно его. Совсем. Только небо такое, темное-темное, как в преисподней. И на душе так горько-горько. И тоскливо.
***
Очнувшись от нестерпимого смрада и уткнувшись лицом во что-то мягкое долго лежал, приходя в себя. От тошнотворного запаха мутило. Сильно, до рвоты. Еще эта просто дикая боль в груди. Словно сотни иголок воткнули. И проворачивают, проворачивают. Попытался приподняться, но как же это сложно! Плюхнулся, словно тряпичная кукла, лицом во что-то мерзко пахнущее. Доносившиеся откуда-то сверху голоса, перемеживающиеся автоматной очередью, одновременно и обнадеживали, и пугали. Люди наверху, это хорошо. Помогут, наверное! Пугала автоматная очередь. Совершив невероятное над собой усилие все же приподнялся. Немного, совсем чуть-чуть. Длинный глубокий и узкий ров. Сырая земля по бокам рва, еще не покрытая коркой. Свежая значит. Десятки, а то и сотни – не разберешь – разбросанных тел по всей длине рва. Когда понял, что лежу на таких же «счастливчиках», то потерял сознание.
***
А снег не переставал усыпать землю. Облизнув пересохшие от нервного покусывания губы, посмотрел на небо. Что собирался там увидеть – не знаю!
Может просто успокоиться. Картинка та же, не менялась. И день не сменялся ночью! Еще эти голоса повсюду, сводившие с ума. Такое тихое-тихое перешептывание, переходящее иногда в крик. Отчаянный, беспросветный, крик души. Может, сплю я? Да нет.
Не до снов мне сейчас. Макса спасать нужно любой ценой. На мгновение потерял его из виду. Вот прямо на глазах исчез. Уже не впервой. Эти бесконечные голоса, вклинивающиеся из ниоткуда запутывали восприятие. Пелена застилала глаза и сознание. Отчаянье в такие минуты накатывало с такой силой, что дышать было невозможно. Хватал ртом воздух в попытках унять биение своего сердца. Макс появлялся также неожиданно, как и пропадал. Радовался я в такие минуты, словно ребенок малый. Вот же он, рядом.
– Алекс, не бросай меня! – вглядываясь в мои глаза, просил друг.
– Конечно, не брошу! – успокаивал его, поглаживая мокрые от снега волосы.
Хоть бы солнышко появилось. Пригрело бы своим теплом, все на душе было бы легче. Зима, словно испытывала нас на прочность.
***
Похоже, снова пришел в себя. Тот же преследующий меня ужасный смердящий запах. И кто-то вцепился в мою рубашку. Крепко так, словно клещами. Только сейчас почувствовал. Превозмогая боль, чуть повернул голову. Опухшее и покрытое корками лицо, волосы на голове не то спутавшаяся проволока, не то пакля. И если бы не глаза – синие-синие – ни за что не узнал Макса. Раньше живые и смешливые, а сейчас пустые и безжизненные смотрели мимо меня, в бесконечную даль. И такое удивление в них – не передать! Я долго всматривался в них, пытаясь понять, что происходит? Как мы здесь вообще оказались? Отчего умер Макс?
Автоматная очередь рассекла воздух. Приподняться снова, испытывая при этом ужасную боль – лежа, она притуплялась – уже не хотелось. Все же заставил себя это сделать. То ли военные, то ли еще кто в защитных костюмах и с автоматами в руках плотной шеренгой стояли по одну сторону рва. От вида людей по другую сторону оторопь брала. Словно массовка в апокалиптическом фильме – оборванные, измученные, практически голые. Застывшая человеческая масса, цепляющаяся друг за дружку в ожидании удачного кадра. И яркое солнце над всеми. Теплое, ласкающее, но уже не греющее холодные сердца людей, падающих в ров, словно мешки с песком. Несколько тел упало рядом со мной. Похоже, я такая же жертва, как и все эти люди. Понятна стала и нестерпимая боль в груди. Дотронувшись занемевшей рукой до груди, тут же ее отдернул. Липкая кровь так и осталась на кончиках пальцев. Удивительно, что еще живой.
И тут я вспомнил все. Ядерная война, которой пугали, мысль о которой приводила в ужас, все же случилась. Неожиданно для всех нормальных людей. Так бывает. Амбиции воинствующих правителей оказались сильнее здравомыслия и человеколюбия. В то страшное утро – когда это было? – мы с Максом, попрощавшись с однокурсниками в универе, заскочили быстренько в супермаркет и с продуктовыми пакетами в руках направились на съемную квартиру. Все в пешей доступности, в центре города. С Максом познакомились еще на подготовительном курсе в университет. В дружбе, как и в любви, срабатывает химия. Нам нравились одни и те же фильмы, книги, даже девушки. Вместе ходили в фитнес-зал в подвале нашего же дома. Тягали гири, мерились бицепсами. В общем, жили.
Огненный шар не видели, как не слышали и тревожную сирену. Может, ее и не было совсем. Яркий ослепительный свет, осветивший подвал и перемешавший замысловато краски – хаки, оранжевая, желтая – удивил, но не более. От момента вспышки, сделавшейся спустя мгновение ярко-белой, до взрывной волны, отбросившей нас на ступеньки, словно пушинок – прошли секунды. Секунды, оказавшиеся роковыми для всех в фитнес-зале. Нам повезло. Не придавило плитами, не засыпало обломками. Сильные ушибы и разорванная спортивная одежда не в счет. Первое желание найти уцелевших быстро прошло. Сдвинуть руками огромную плиту, свалившуюся сверху, не смогли бы даже тяжеловесы. Морально трудно было принять тот факт, что все так и останутся, погребенными заживо под руинами.
Гигантский столб пурпурного огня, устремляющегося в небо с огромной скоростью – первое, что увидели, поднявшись на поверхность. Его очертания менялись на наших глазах и приобретали форму гигантского монстра, зависшего над городом. Наверное, так и должен выглядеть настоящий убийца, за несколько минут оставивший после себя сотни, а то и тысячи обугленных тел. Они лежали повсюду, куда ни глянь.
Помню, как в ногу мне вцепилась женщина. С растрепанными волосами и безумным взглядом просила: «Помогите, пожалуйста!». Чем в этом аде, безжалостно открывшем свои врата, мы могли помочь?
Но не бросили, подхватили под руки и направились к людям – выжившим, не сгоревшим в адском огне и сейчас сбивающимся в кучи. Невыносимо было смотреть на страшные разрушения, на обгоревших людей со свисающей лоскутами кожей. От ужаса нас с Максом потряхивало. Спасибо подвалу – в некотором роде, спас.
– Надо выбираться из города! Срочно! – послышался из толпы мужской голос.
– Куда? – заволновалась толпа.
Действительно, куда? Никто не понимал. В стремительно наступающей темноте сложно было сориентироваться.
– Облако поплыло туда, – махнул рукой пожилой мужчина. – Я успел заметить. Всем надо двигаться в противоположную сторону. К солнцу.
И добавил:
– Кто сможет, конечно.
– Нужно дождаться помощи! – послышался женский голос из толпы.
– Какой помощи вы ждете? Посмотрите на эти разрушения. Спасайтесь сами, как можете.
Тотчас же хлынул сильный дождь с неба. Черный, радиоактивный. Дождь шуршал по автомобилям на стоянке возле супермаркета, по развалинам, по людским телам, притупляя боль. Никто и не пытался от него укрыться. Да и где?
Все ловили губами капли – ужасно хотелось пить. Пожилой мужчина, призывающий всех покинуть город, побежал к припаркованному возле супермаркета джипу, От универсама практически ничего не осталось, а вот автомобиль практически не пострадал. Мы за ним следом.
– Вас двое? – оборачиваясь, спросил он у нас.
Мы кивнули.
– Давайте быстро в машину. Там у меня жена с внучкой, вам места хватит.
– Родители где? – спросил он, выруливая со стоянки.
– Мы не местные. Студенты.
Позвонить бы родителям, разузнать как они, дать о себе знать. Отсутствующая связь и оставшиеся телефоны в раздевалке фитнес-клуба этого сделать не позволяли.
– Вот и дочка с мужем привезли внучку погостить, а тут такое! – поделился мужчина с нами.
Он оказался еще и предприимчивым, а может, просто не потерял голову в этом хаосе. Притормозил возле не сильно пострадавшего универсама, на развалинах которого копошились люди. Кто мог, конечно. У кого хватало сил. Мародерством попытку выжить, сложно было назвать. Нам удалось запастись и продуктами, и водой. Даже одеждой для нас с Максом. Наши футболки и шорты представляли собой рванье в чистом виде.
В темноте разрушенный город казался зловещим и пугал. Куда делись величественные здания, красивые улицы? Привыкшие к темноте глаза выхватывали силуэты людей, бесцельно бродящих по улицам и напоминавших своим видом призраков, бестелесных и безмолвных. Иногда казалось, что в городе уже не было места живым. На их смену пожаловали неизвестные сущности – кляксы, оставленные по всему городу потусторонними художниками-граффитистами.
Сгустившаяся темнота, разбросанные по всему городу столбы, строительный мусор, вывернутые с корнем деревья, перевернутые взрывной волной автомобили мешали выбраться из города. Расчищать себе дорогу приходилось в прямом смысле этого слова. Где объезжали, где убирали, что могли.
Желающих покинуть город оказалось достаточно. Еще долго не могли вклиниться в транспортный поток, двигающийся в одном направлении и по одной полосе. Автомобили передвигались медленно, невероятно медленно, с соблюдением дистанции. Она была необходима. Заканчивающееся топливо и плохое самочувствие не позволяли некоторым оставаться в потоке. И они съезжали на обочину шоссе.
По другой полосе двигался людской поток. Еще медленнее, еле передвигая ноги. Друг за дружкой. Искалеченные и обожженные люди, с потухшим взглядом. В свете фар они казались живыми трупами. В руках ничего. Деньги, драгоценности, документы потеряли всякий смысл. Жизнь оказалась самым ценным благом.
Не стенали, не плакали, не капризничали даже дети. Время от времени прибивающиеся к людской толпе животные старались бежать рядом, заискивающе смотря людям в глаза. Но что они могли в них увидеть, кроме пустоты? Пугающей и беспросветной. И над всей этой процессией темнота. Так и шли, в ожидании чуда, в желании спастись и увидеть солнце.
Уже и непонятно, сколько пути было пройдено. Время потеряло смысл, а жизнь поделилась на «до» и «после». Разрушенные города, деревни оставались позади. А люди все шли и шли, теряя по дороге к солнцу таких же, как и они – немощных, обессиливших, потерявших всякую надежду. Иногда оба потока останавливались. Отдохнуть. Отчаявшиеся женщины в такие минуты просили водителей спасти их детей.
– Пожалуйста, возьмите моего ребенка! Помогите, ради Бога! Не откажите!
Мало кто соглашался. Слабо теплившаяся надежда хоть и оставалась, но с каждым километром угасала. Никто уже не верил в благополучный исход. Где конец их страданиям? Где то место, над которым светит солнце? Доберутся ли?
В своих тревожных мыслях многие и не заметили, как рассевающая понемногу темнота перешла в сумрак, добавив всему происходящему мистичности. Блеснувшая в сумраке водной гладью река напугала вначале, но когда пришло понимание, что это вода – никакая сила не могла сдержать хлынувшую к ней обезумевшую толпу. Не испугались люди ни сотни раздутых и багровых мертвецов, плывших по реке, ни кучки таких же, застывших на мосту в молитве. Пить хотелось всем и давно. Да так сильно, что пробивая дорогу к воде, и не заметили, как затоптали слабых. Угрызения совести, сочувствие – чувства, оставшиеся в том другом мире. В этом осталось только желание увидеть солнце. И солнечный луч, пробившийся неожиданно сквозь сумрак – воспринялся всеми словно знамение свыше. Движение на шоссе полностью остановилось. Солнцу радовались, подставляли лица, протягивали руки, плакали и смеялись. Чудо свершилось! Они дошли! Теперь все будет хорошо.
А вот и первый блокпост с несколькими металлическими вагончиками и бетонными плитами, преграждающими автомобильное движение. Вот и весь заградительный контрольно-пропускной пункт. За КПП проглядывалась узкая дорожка, огражденная по сторонам колючей проволокой. Те, кому удалось доехать, бросали свои автомобили без сожаления. Пешком, так пешком! Все так оживились при виде людей в костюмах радиационной защиты, хотелось обнять их, поделиться своими горестями.
– Все, приехали! – обрадовался наш спаситель, захлопывая дверь. – Теперь каждый за себя.
И пожав нам руки, прибавил:
– Может, еще встретимся.
Мы считали себя счастливчиками. И бензина хватило доехать, и солнце увидели. И чувство было, что все будет хорошо! Вспоминали оставшихся в городе, но ведь каждый выбирает свою судьбу. Им тоже помогут, никто в этом не сомневался. Вопрос времени.
***
– Внимание! Внимание!
Человек в защитном костюме и с рупором в руке объявил вновь прибывшим о правилах пересечения блокпоста. По огражденному проходу пропускали до сотни человек с трехчасовым перерывом. Последующий путь в четыре километра до прямого пункта назначения предлагалось пройти пешком. Других вариантов не было. Добиравшимся сюда и так пешком, это казалось сущим пустяком. Тем более, когда светило солнце. Никто не роптал. Наоборот, радовались. Когда уже у цели, где обязательно помогут, можно и подождать.
Мы с Максом не спешили, пропускали вперед себя особо слабых. Тех, у кого силы были на исходе, а таких было много. Наконец-то и мы с Максом в очередной сотне миновали КПП, и друг за дружкой пошли по узкому длинному проходу, обнесенному колючей проволокой.
У края глубокого рва, присыпанного внизу свежей землей – остановились в ожидании следующих указаний. Никто и удивиться не успел, когда раздалась автоматная очередь. Первым пули прошили Макса. Сжавшись от боли и схватив меня крепко за рубашку, он увлекал меня вниз, за собой. Свою порцию пуль я получил, уже падая вниз. Может поэтому и остался в живых.
Тяжелые воспоминания давили, рассудок отказывался верить. Но подняться уже не пытался. Боялся выдать себя. Лежал и думал, что же делать. Понимал, выбираться отсюда как-то надо. Но как? Любое движение причиняло мне невыносимую боль. Да что там, я тела своего не контролировал. В таком состоянии выбраться из глубокого рва практически невозможно. И вдруг заметят? Но будь я проклят, если не попробую этого сделать. И попытавшись повернуться на бок, похоже снова от дичайшей боли потерял сознание.
***
Совсем близко прошла то ли девушка, то ли старуха – из-за бесформенного балахона рассмотреть не получалось. От неожиданности разжал руки и Макс распластался на снегу. На нашем длинном пути еще никто не встречался. Ни одна живая душа. И вот тебе сюрприз. И нет бы, обрадоваться. Но нет, тревога легла камнем на сердце. Отдышался, осмотрелся. Никого. Ни тебе девушки, ни тебе старухи. Все, как обычно. Та же звенящая, леденящая душу тишина. Показалось? Может быть. Похоже, начались галлюцинации. И снова эти голоса, словно пчелиный рой. Везде, вокруг. Голова кругом от них идет. И что непонятно, как я вообще оказался рядом с Максом. Не помню. Как ни пытался. Особенно напрягало заснеженное поле, без всяких признаков жизни. И этот непрекращающийся снег. И Макс! Умер он или нет?
От резкой боли я снова пришел в себя.
***
Так. На чем я остановился. Все на том же и на тех же. Попытался выдернуть подол рубахи из рук Макса. До чего же крепко вцепился, хватался за жизнь, как мог. С нескольких попыток удалось. И я начал аккуратно переворачиваться по телам. Вот на один бок повернулся, превозмогая ужасную боль, вот на спину. Замирал, боясь привлечь к себе внимание. На небе ласково светило солнце. Интересно, сколько сейчас времени? Наверное, полдень. Сейчас бы по улицам города пройтись. Снующие туда-сюда люди раньше раздражали, сейчас, наверное, всех перецеловал бы. Зашли бы сейчас с Максом в кафе, девчонок кофе и мороженым угостили. Знаю одно уютное кафе, там такие сладкие ароматы…
Я так задумался, что звуки работающего трактора дошли до моего сознания не сразу. Из ковша, словно из пасти чудовища, сыпалась земля. Шлеп, шлеп. До места, где заканчивался ров, оставались считанные метры.
«Доберусь, – твердил я, как заклинание. – Успею!».
Вдруг мой мозг взорвала целая какофония сторонних звуков. И я понял, наверху не один работает трактор, их несколько. Почувствовав, как рядом посыпалась земля – шлеп-шлеп – попытался перевернуться. Не смог! То ли от парализующего меня страха, то ли от боли. Так и остался лежать на спине, когда посыпалась земля. На меня!!!
***
Друг смотрел на меня с таким состраданием.
– Макс, ты чего?
Он молча смотрел мне в глаза и гладил по голове.
– Макс! – закричал я. – Не молчи! Скажи хоть слово!
Но он или не хотел что-либо говорить, то ли не находил слов. Хотелось разрыдаться. Вот только ни единой слезинки не мог из себя выдавить. Что-то случилось со мной, с моей душой. Зачерствела она, не пробьешь.
«Да ладно Макс, брось, не жалей!».
С кем я разговариваю? Не знаю! Макс ни то жив, ни то мертв. Больница не пойми где. Доберемся ли? Передо мной, как и прежде, простиралось заснеженное поле, которому не было ни конца, ни края. Непонятно, кто из нас сильнее нуждается в помощи – я или Макс.
И вообще я устал. Смертельно устал. Холод, ужасный и беспощадный, пронзил каждую клеточку моего тела. Согреться хочется, но как?
Лягу-ка я рядом с Максом, посплю. Холодный он, правда, но что ж поделать? Здесь кругом холодно. И, похоже, в этом странном месте зима не закончится никогда.
***
А в четырех километрах отсюда к КПП подъезжали и подходили следующие «везунчики», окрыленные желанием увидеть солнце. И каждый из них верил, что мучения их остались позади.