Рассказ №13 Второе пришествие

Поросёнок хрипло дышал. Он только что выкашлял желтую массу с непонятной зернистой дрянью на свежую подстилку. По осунувшемуся телу прошёл спазм, и из сфинктера вытекло несколько зеленоватых капель дерьма.
Фёдор поднялся на ноги. На него выжидающе смотрели директор Архипов, владелец внушительного поголовья свиней, агроном, с трудом борющийся с тошнотой, и Илич – ветеринар, давно вышедший на пенсию.
– Африканка? – спросил Архипов с беспокойством. Это был бы сущий кошмар для любого, кто держит свиней.
– Нет синих пятен на теле, пены и температуры нет. Может, отравился чем. Глюкозу внутривенно поставить для поддержки штанов, и в изоляции подержать. Не кормить.
– При всём желании, он бы не смог жрать. А ты что скажешь, Илич? – директор ценил мнение старика гораздо выше чем «молодого», что было немного обидно для последнего, проработавшего в компании три года.
– Свернуть голову, и дело с концом, – тихо проворчал Федя, намекая на любимую фразу старика.
– Поросятка не жилец. Сразу видно. Это Машкин? – Илич достал самокрутку и закурил, выпуская горький дым. Агроном закашлялся, махнул рукой и поспешил к выходу. Архипов кивнул.
Машка – это мангалица. Приобрели её в питомнике за неплохую сумму, зато с документами, паспортами, и прочими прививками. Разве что на носу печати не было.
Поэтому за её состоянием директор внимательно следил. Неделю назад она опоросилась. А сейчас у одного из пяти началась рвота.
– Пойдём на улицу, здесь воняет как от Илича с недельного запоя.
– Так это от меня и есть, – засмеялся старик и харкнул на пол сгусток белесой слизи.
***
Директор арендовал разрушенные базы три года назад. Когда-то, в советские времена, здесь уже был то ли свинарник, то ли коровник, сейчас уже не поймёшь. Во время развала «металлисты» посрезали всё, что можно сдать. А пустые бетонные коробки, начинающие прорастать мхом, пытались приобщить к делу разные бизнесмены. Но не всегда удачно.
Когда очередь восстанавливать базы дошла до нынешнего владельца, часть работ уже была выполнена (и брошена). В свинарнике настелили полы и разделили на участки металлическими прутьями и деревянным брусом. Получившиеся клетки расположили по обе стороны так, чтобы оставался проход для кормежки.
***
Фёдор дождался, пока мужики раздадут скотине сухой корм, чтобы убедиться, что никто не потерял аппетит. Свиньи визжали и жрали так, будто их не кормили месяц. Фёдор подумал, что не замечал за ними такой жадности раньше.
Болезный поросёнок издох и теперь лежал в плотном пакете на полу заднего сиденья рабочей машины. Позже Фёдор отвезёт его в ветклинику, где отдаст лаборанту проверить на сибирскую язву и прочие крайне заразные болезни.
Убедившись, что первая база чувствует себя нормально, Фёдор отправился к ржавой «пятнашке» и заглянул на заднее сиденье.
Чёрного пакета не было.
Он пошарил по полу. Может, труп закатился под сиденье? Может он был не до конца мёртв? Да ну бред. Скорее всего, сторож забрал для собаки.
***
Илич сидел у окна и смотрел на освещённую фонарём улицу. На коленях сонно мурлыкал кот, старик почёсывал его между ушами.
Скоро рассветёт, но сон как обычно не шёл. Илич думал о всяком стариковском. О том, как болят суставы, о покойной жене Любе и о том, что соскучился по её пирогам с капустой.
О молодом ветеринаре, который почему-то решил, что знает всё на свете. Фёдор не произносил этого вслух, но явно считал, что ему, старой кляче, место дома, перед телевизором.
Остаётся надеяться, что Федя наденет перчаточки и сдаст труп куда надо. Скривится и напишет сопроводилку. И всё это будет чисто и ладно.
Не сравнить с работой Илича в своё время, когда он скальпелем вскрывал коровий бок и просил помощников подержать края. Крови не было, лишь плёнки, и утробное дыхание. И он, Илич, засовывает руки по самый локоть во влажную темноту, где копошатся скользкие твари. Он обхватывает одного и вытаскивает, тварь извивается, держит в зубах кусок «мертвого» мяса, и корова орёт, и крик её вибрирует…
Телефон.
Илич проснулся.
Ему звонил сам Архипов. Что-то случилось в первом свинарнике.
***
В свинарнике случилась беда. Поросята из Машкиного помёта лежали, поджав ноги под себя так, будто у них болели животы. В соседней клетке две молодые свинки завалились на бок и колотили копытцами, сбивая подстилку и скаля клыки. Такая же картина была в других клетках.
Директор держался за голову и чуть не плакал. Машка давно не шевелилась, она нашла свой покой между прутьями решетки, откуда торчало изуродованное рыло с оборванными ушами. Выпученные остекленевшие глаз свиньи продолжали слезиться кровью.
Фёдор лихорадочно соображал, что делать в первую очередь. Он ощущал, что теряет контроль над ситуацией.
– Скажи мужикам, чтобы надели перчатки и погрузили трупы в фургон. – Илич, который час назад дал себе слово не лезть вперед Феди, привычно взял на себя лидерство.
– Вывезут к яме, потом вернутся и загрузят подстилку. И это нужно сделать быстро. Вызывай баб, пускай берут снаряжение для распыления, и всех кто на выходных.
– Натаха не пойдёт, ей сына не с кем оставить. Лизу вызову, Ольгу. Макара. А к чему такой кипеш? Трупы никуда не денутся. Приедут позже и обеззаразят. С чумой же справились…
– Потому что это не чума.
Илич мрачно смотрел на здорового крупного хряка, который только что деловито расшвыривал корм и внезапно упал на узловатые колени.
– У нас эпидемия, которая продвигается с бешеной скоростью. Что другие базы?
Директор, наконец, подключился к разговору:
– Серёга должен отзвониться в случае чего.
***
Мужчины пригнали фургон.
Падёж свиней неумолимо продолжался, и в глазах рабочих сквозило непонимание.
– Чего встали, черти? – рявкнул Илич. – Грузите.
***
Наташа наложила гречки с гуляшом в Митину тарелку и бахнула её перед носом сына, мол, ешь. Мальчик скривился, но женщине было не до капризов. Лёшу вызвали на работу, а это значит, что в обед придется самой кормить скотину.
Она налила два ведра воды и зашла в хлев напоить подрощенных свиней (не украденных Лёхой с работы, это всё слухи завистников).
Животные были чем-то рьяно заняты. Несколько голов мусолили тело самой маленькой. Один хряк постарше, лишившийся яиц ещё в детстве, вскрыл живот свинке. Оттуда вывалились кишки, подгоняемые, как морской волной, жёлтой пеной. Натаха замерла на пороге, не выпуская вёдра из рук, и смачно выругалась. Три паучка свалились со стены замертво. А хрячок обратил внимание на хозяйку. В маленьких чёрных глазках мелькнул недобрый огонь. Остальное поголовье отвлеклось от пожирания своей подруги.
***
– Вот же здоровая тварь, – сказал Серёга, попинывая труп. Они перевезли семь животных одним рейсом. Мужчина присел на корточки и присмотрелся к язве, возникшей на том месте, которого коснулся ботинок. Затем поманил напарника.
– Смотри, что за херня.
Снова пнул труп, и увидел вибрацию.
– Я бы этого не делал, – сказал напарник. Солнце припекало. И в его лучах шкуры свиней источали желтоватый дымок.
– Наверное, какая-то реакция. – Серёгна достал пачку «Максима» и закурил. Повинуясь непонятному порыву, он поднёс зажжённую спичку к шкуре борова, ожидая, что щетина загорится, но вместо этого незаметный выпад животного пронзил его колено жгучей болью.
Хряк резво поднялся на короткие ноги и вцепился в мягкую плоть человека, к которому внезапно стал испытывать жгучую ненависть. Он затряс скотника, как пёс, отрывающий кусок мяса. К нему присоединились новые твари, одна за другой поднимающиеся из могилы.
Напарник Серёги был человеком здравым, он не стал терять время.
Телефон застрял в кармане. Мужчина дёрнул его так, что тот вылетел из плена и свалился куда-то землю. Только необходимость в звонке, кажется, пропала. Навстречу катил второй фургон.
Загруженный свиньями.
***
Федя находился в какой-то прострации. Это не реально, это бред уставшего человека. Не сон, нет. Галлюцинации человека, который не спал неделю и находится под препаратами. Ведь не может быть, чтобы тысяча свиней слегла с непонятной болезнью, вызывающей такое оцепенение тела, которое даже опытный ветеринар не способен отличить от трупного окоченения. А затем они «оживают». Их поведение близко к состоянию бешенства. И нападают на людей.
Не может быть, чтобы директор Архипов в панике пытался спрятаться в каморке для инвентаря. Федя с каким-то нездоровым любопытством наблюдал, как мужчина, схватив вилы, воткнул их в шею ближайшей твари, насаживая её, как бекон на вилку. Животное ничего не почувствовало. Со смачным урчанием, оно вцепилось в ширинку брюк, ухватило за пенис и вырвало с корнем. Проглотило в один миг. Брызнула кровь и свин пил её, как поросёнок из соска матери.
Забойщик Марат успел достать пневматик, прежде чем хрюкающая толпа уронила его. При падении он разбил голову о бетонный пол, так что ему вроде как повезло.
Фёдор смотрел на это, как на картинки в телевизоре и думал, будет ли и его смерть такой же ужасной. Перед глазами проносились образы иссеченных острыми клыками тел, обглоданные лица, потерявшие последние узнаваемые черты.
Илич звал его, но Фёдор будто не слышал. Старик протянул руку и ухватил парня за мошонку, крутанул со словами:
– Продлевать будете?
Федя взвизгнул от боли, но из ступора вышел.
Илич резво, несмотря на возраст, запрыгнул на металлическую кормушку в относительную безопасность. Фёдор следом.
Старик лихорадочно соображал, его взгляд блуждал по десятку голодных тварей, пока не наткнулся на комнату управления транспортёром. Там прятался Валя, Илич хорошо видел полоски на его глупых красных спортивных штанах. Он помахал ему артритной рукой. И показал на пульт управления.
Валя был сообразительным малым, но испуг сделал его туповатым. Он покачал головой, решив, что старик предлагает ему рвать когти с боем.
– Да нет же, включи его! Включи всё! – заорал Федя.
Комната управления являла собой небольшую коморку, где помещался только генератор и панель с кнопками. Никто, даже создатель не был уверен в предназначении половины из них. Но в этом не было необходимости, они всё равно не работали.
Валя нажимал на всё. База наполнилась гулом и тряской. Металлические цепи скребли по отполированной жести, грохотала выкидная горка, генератор закладывал уши. Включился запасной насос с водой, и она полилась поверх поилок. Резкие скрежещущие звуки наполняли воздух, отражались от стен, причиняли боль. Мужчины в это время прокрались на улицу через одно из окон.
***
Не теряя времени погрузились в авто и перевели дух.
Свиньи уже вскрывали ворота. Их челюсти, окровавленные пятаки с сочащейся из них слизью, отбрасывали обломки в сторону.
Федя быстро пролистал телефонную книжку и набрал Юлая, местного участкового. Номер был занят. Фёдор бомбил минуты три, пока Илич не отобрал трубку. При этом демонстративно покрутил пальцем у виска, мол, забыл, что практически каждый двор держал свиней. И все они, скорее всего, взбесились. И те, кто мог, звонят ментам.
Илич на секунду задумался и набрал номер районной пожарки.
***
Свиньи выламывали клетки, загоны, двери хлевов и нападали на горе хозяев. Мужчины забивали их колунами, пробивали черепа. Теснили из деревни. Завели трактора, стогомёты и комбайны. Пожарные сбивали тварей мощными струями из шлангов. Напор воды буквально разрезал брюхо, внутренности разлетались безобразным зеленоватым конфетти.

***
Герман – тихий пенсионер, доживающий свой век, никому не мешая, смотрел программу местных новостей.
«Неизвестная болезнь поразила свиней Поволжской области. Ветеринары сходятся на том, что свиньи впадают в кратковременную кому, после чего становятся чрезвычайно агрессивны. Органы по контролю сельского хозяйства уже занимается этим вопросом. На периферии выставлены десятки единиц военной техники. Бронированные авто с вооруженной охраной. Задействована росгвардия. Трупы животных утилизированы и не представляют опасности»
Герман покачал головой. И глубже запахнулся в чёрный халат.
«Ну что за бред».
Переключил канал
***
Федя отправился на поиски Лизы – своей подруги. Кризис, как сказал народный депутат, миновал. Тысяча голов, это не сотня.
– Эх, сейчас бы экскаватор, да побольше, – поделился Валя мечтами с Иличом. Они курили крепкие и молчали.
***
Лёха Копейкин заглушил стогомет возле дома. Огромные вилы задрались к небу. На них намотаны кишки, насажены черные сердца и печень. И слизь жёлтозеленая, как при недельной диарее стекала с металла.
По дороге домой он несколько раз набирал Натаху, но бесполезно. И Митя, не выпускавший из рук гаджет, был отключен. Лёха молился, чтобы они просто выронили телефоны. В первую очередь направился в сарай, подозрительно тихий.
Сарай был на месте.
Ответа не было.
Лёша не верил, что Натаха не справится. Бой баба, первосортная хабалка, именно поэтому он женился на ней, потому что боялся.
Женщина лежала на полу свинарника, растерзанная, как кукла, вываленная в дерьме и собственной крови. Свиньи выели её лицо и пооткусывали пальцы. Они были сыты. Мити нигде не было. Лёха позвал его раз, два. На взрытом навозе пожёванный прямоугольник телефона.
Двери в дом нараспашку, сняты с петель. Лёша упал на колени. Он видел внутренним взором, как Митя запнулся о порог. И замешкался с дверью.
Вещи перекручены, разорваны. Поломаны, как тело двенадцатилетнего мальчика, которые больше никогда не увидит рассвет.
***
Илич не верил спокойствию ночи. Всё-таки нужно было выставить больше дозорных. Но всё что он имел, это два мчсника, которые наверняка дрыхнут в машине. Потому что «ресурсы ограничены». Старик с трудом (мышцы затекли от сидения в кресле) поднялся на ноги, сонный кот при этом свалился с колен мешком. И достал самокрутку. Три часа ночи, время, в которое никогда не происходит ничего хорошего. Не лучшая затея, идти в потёмках к горе смердящих трупов.
***
Лёша достал уцелевшее покрывало из шкафа. Натаха отхватила его на какой-то распродаже. Оно было сумасшедшего синего цвета. И на ощупь холодное, извивающееся, как синий скат. Будь Натаха жива, отвернула бы голову мужу, обнаружив, как тот пачкает покрывало руками, вымазанными её кровью и свиной желчью. «Скат» растекался в руках, словно живой.
Лёша сложил то, что осталось от жены и сына, в зале на полу и укутал получившимся саваном. Сходил в спальню, там у него была заначена початая бутылка и пачка.
***
Илич не единственный, кто пришел на ночное бдение. Словно сговорившись заранее, то тут, то там появлялись тёмные силуэты. Разглядеть их лица старик не мог, зрение не позволяло. Они приходили незаметно, как призраки, чтобы убедиться, что всё кончено, и исчезали так же.
Рассвело.
Верхние трупы свиней потеряли форму, растеклись однородной массой. Биотермический порошок источал едкий дым, оставляя тонкий рыжий налёт на оголившихся костях. Кожа и мясо застыли глянцевой плёнкой. Внезапно яма «выдохнула» и испустила зеленоватый дым. Середина просела.
По краю могильника началось движение. Из завала трупов показалось свиное рыло, затем второе и третье. С трудом протискиваясь сквозь мясной барьер, свиньи одна за другой пытались выбраться из ямы. Их тела стали больше нормальных, они будто сплавлены из нескольких голов. Илич видел тварей с костями, выпирающими из животов. Свиней, состоящих из четырех или более частей. Обугленных, мёртвых, но живых. Расплавленная масса, слезшее с костей мясо соединились и приняли самые мерзкие формы. Они ощерились белыми с чёрной гнилью зубами, тупыми клыками.
Свиньи поднимались из песочной котлована приливной волной грязи, нечистот, и пронзительного визга. Омерзительный мир, чужой мир открывался Иличу.
Твари держали путь в деревню. Сотни разномастных дымящихся уродов. Армия ада. Они подминали под себя то, что не успели уничтожить раньше. Уродливые, противные самой природе пасти перемалывали бетон, перекусывали арматуру, как позвоночники особо неудачливых.
От увиденного сердце старика наполнилось жаром, словно, вот-вот вспыхнет огнем. Лицо покрылось потом, капли стекали по вискам. Иличу казалось, что ему сделали двойной «горячий укол». Он словно загорелся изнутри, но не чистым огнём. А скверной.
И в этом огне к нему пришла она – существо похожее на свинью, двухголовое, стоящее о шести ногах, смотрящее на старика так, как не подобает животному. Её глаза – движение языков пламени. Они завораживали, обещали подобно человеку, то, что не станут исполнять.
– Кто ты? – спросил Илич, сдерживая дрожь в голосе.
– Ты можешь звать меня Алая.
Она говорила с ним, мысленно.
От неё исходил жар открытого огня. Чудовище возвышалось над сидячим стариком, накрывая пылающей тенью. Илич вытер рукой капли пота, его зазнобило, когда он посмотрел вниз. Со всех сторон серебряными цепочками приближались змеи. Они обвивали ноги Алой. Илич упал на задницу и попытался отодвинуться назад. Житель степи, он мог отличить ядовитую и именно они и пришли погреться.
«Человечеству пришёл конец», – сказала одна голова,
«Мы подготовим мир к приходу Нола» – добавила вторая
«Мои дети идут в города и ваше оружие против них бесполезно»
«Ты стар и слаб, и ни на что не годен»
«Ты не достоин и удара моего копыта»
«Можете забрать эту падаль» – голова обращалась к змеям.
Сердце всё еще горело скверным огнём, подожжённым Её горячим телом. Но он давал и силы, Илич попытался поднялся на ноги. Змеи скользили по его штанине, но не кусали, разморенные теплом. Они стремились к огрубевшей старой плоти. Илич опустился на землю.
Прикурил «козью ножку» и перекрестился.
– Прости, Господи, спаси, наши души.
Утреннее солнце стыдливо скрылось за облаком. Мир погрузился в полумрак.
***
Приближалась ночь. Герман с лёгкой тревогой заметил, что свинозомби упоминаются и на центральном канале. Ему не понравились кадры со смердящими (он был уверен, что чувствует запах через экран) свиньями в карьере. И с поросятами, выбирающимися из-под трупов. Земля под их ногами крошится, когда они пытаются выбраться наверх. А там стоит человек. Всемогущий человек, который пинком носка отправляет их обратно. Видео длится несколько секунд, но вызывает у Германа непонятное чувство обречённости.