ВНЕК № 4 Крыша девятиэтажки

Открыла глаза. Магический шар Луны на мгновенье ослепил. Ни облачка, звёзды роились вокруг шарообразного пастуха. Тишина. Приподнялась на локтях, затем встала. Посмотрела на кисть руки, где красовалась татуировка с изображением гарпии. Не помню, когда я успела её сделать.
Где я?
Мороз не сильный, руки без перчаток хотелось спрятать в карман, но в целом терпимо. Изо рта валил пар. Лёд под ногами трескался, временами ботинок погружался в воду, когда тонкая кромка льда не выдерживала моего веса. Несколько шагов – и вот передо мной возникла бездна. Этажей девять, не меньше. Значит, я на крыше.
Что я здесь делаю?
Голова закружилась. Поскользнулась, и сила тяжести потянула в сторону пропасти. Хорошо, что вовремя успела удержаться за парапет. Интересно, откуда берётся это странное чувство, когда ты находишься на краю пропасти: словно она тебя зовёт, тянет прыгнуть, отринув логику и страх?
Посмотрела вдаль. Город горел тысячей огней. Сотни окошек, каждое светится, за каждым есть надежда встретить человека, который знает ответ. В голове сотня вопросов, все без ответов, но главный из них я старалась отогнать.
Кто я?
Прикрыла глаза на несколько секунд. По щеке покатилась слеза. Рядом со мной лежал серебряный кулон с изображением стрельца. Вспышка. Появился образ перед глазами.
***
Чёрные, как смоль, волосы. Длинная чёлка зачёсана за ухо. Бездонные голубые глаза, в них можно утонуть. На шее серебряный кулон с изображением стрельца. Как же его зовут?
– Но я никогда не бывала на крыше.
– Не переживай, всё случается впервые.
– Но я боюсь высоты. Правда, очень-очень. Даже с табуретки боюсь спрыгнуть, когда мою окна.
– Не переживай. Я же буду рядом. Разве я дам тебя в обиду кому-то? Всё будет хорошо. Возьми меня за руку, чтобы было не так страшно.
Он протянул руку. Я положила в его мозолистую огромную ладонь свою, маленькую и нежную. Он уверенным движением потянул меня к люку. Страшно, но я ему доверяла. Он старше меня. Я уверена, что он не дал бы меня в обиду.
Ночь. На небе огромный шар Луны. Изо рта валил пар. Парень с чёлкой тянул меня за собой. Мы подошли к парапету. Подходя к краю крыши, зажмурилась.
– Не переживай! Можешь открыть глаза, главное вниз не смотри. Какая красота! Здесь город как на ладони!
Приоткрыла сначала один глаз, затем и второй. Посмотрела вниз – закружилась голова.
– Я же говорил, не смотри вниз.
– Мне так страшно!
– Не переживай. Посмотри вперёд.
– Действительно, какая красота.
Он потянулся губами к моим. Не настаивая, на мгновение мне даже показалось, что он был нерешителен. Нет, этого быть не может. Он просто не хотел меня обидеть! Вспышка.
***
Вдали зеленели деревья. Пахло сиренью. Мы в лёгких куртках, хотя зябко. Он прижимает меня к себе, затем снимает с себя куртку и накрывает мои плечи поверх моей куртки. На небе прежняя Луна и рой звёзд. Вспышка.
***
Духота. Он в шортах с голым торсом, я в коротких шортах и футболке. Мы лежали на той самой крыше, схватившись за руки. Смотрели на звёзды. Обсуждали что-то обычное, будничное. Тема разговора не важна, главное, что нам было хорошо.
***
Где ты, мой загадочный друг, когда ты мне так сильно нужен? Я не помню твоего имени – не обижайся, я забыла о тебе не специально, чтобы стереть наше общее прошлое. Я не знаю и своего имени. Как было бы хорошо сейчас держать тебя за руку, и просто болтать ни о чём.
Неспешным шагом двинулась в сторону люка, чтобы уйти с крыши – того единственного места, которое я знала на данный момент.
Нажала кнопку, чтобы вызвать лифт. Затем ещё раз, и ещё. Неужели, снова сломался?
«Спускаться не легче, чем подниматься наверх, чтобы тебе не говорили. Так просто отсюда не выбраться», – нарисовано краской из баллончика рядом с кнопкой лифта.
Делать нечего, придётся спускаться по лестнице. Вниз, пока я не достигну дна бездны.
Стены исписаны и разрисованы всякой похабщиной. На дворе двадцать первый век, но такое ощущение, что некоторые представители нашего вида так и не выбрались из пещер. А что, если родители запрещали подросткам в древности разрисовывать стены жилища, но те из упрямства оставляли свои незамысловатые рисунки на стенах пещеры? Ночами они доставали из-под подушек – или на чём там они спали, зря всё же я не учила историю – глиняные статуэтки с изображениями «венер» с гипертрофированно увеличенными грудью и половыми органами? Может, у древних людей было развито искусство, просто до наших дней дожила только похабщина и угловатые изображения оленей на стенах пещер? А может, и после падения нашей цивилизации останется только лишь эта разрисованная стена? И наши потомки будут считать, что уровень нашего развития только и позволял, что разрисовывать стены жилищ изображениями членов. А может, они не сильно ошибутся?
Зубы стучали, я дрожала от холода. Только сейчас заметила, что я без куртки. Среди сплетения рисунков и неумелых граффити на растрескавшейся окрашенной зелёной краской стене рассмотрела надпись: «Люся – тварь! Предательница!»
Спустившись на восьмой этаж, увидела на стене объявление: «Гадание на картах таро. Потомственная прорицательница Карина.» А это объявление мне пригодится. Может, она расскажет мне, кто я и что со мной произошло? Уже занесла кулак, чтобы постучать в дверь. Но вовремя остановилась: сколько сейчас времени? Возможно, она спит. Хотя, все они шарлатанки. Но номер решила на всякий случай записать. Попробую выйти на улицу. Может, память вернётся и без её гаданий.
Засмотревшись на рекламный плакат, сразу не заметила, что вступила во что-то липкое. А вот и виновница: на лестничной площадке между этажами сидела чёрная кошка.
– Солнышко, прошу тебя, не двигайся, не нужно перебегать мне дорогу. Я и так разбита и напугана. Кошка повернула в мою сторону морду и зашипела. А потом шмыгнула вниз по лестнице. Чего мне бояться? Неужели я могу столкнуться с неудачей больше той, что меня уже постигла?
Запах такой, словно кто-то жжёт спички. Может быть, кто-то забыл выключить газ? На седьмом этаже красовалось объявление с изображением дяди Валеры, только до ужаса искажённое при создании фоторобота. Снизу была подпись: «Внимание! Разыскивается за убийство!» На мгновение мне показалось, что по полу растекалась красная лужа. Моргнула несколько раз, и лужа исчезла.
На шестом этаже висело объявление о новом тренинге по бизнес-успеху. Молодой человек в чёрной водолазке. Снизу плаката красовалась подпись: «Думай, как богатый! Привлекай деньги и удачу!» Лампа накаливания над головой то включалась, то гасла. Спасибо и за это: на некоторых этажах лампа не горела совсем. Вонь, словно что-то гниёт. Застоявшийся несвежий воздух.
Продолжила спускаться вниз. Слёзы подступали, и спустившись на лестничную площадку, я разрыдалась. Почему именно я? Почему я потеряла память? Помню, как бабушка говорила мне, что всё наше поколение лишилось памяти о прошлом, от того все беды. Мать постоянно повторяла, что Тик-Ток плохо сказывается на памяти, а в школе учительница говорила, что курение травки выветривает из головы всё, что успел запомнить. Но неужели я забыла собственное имя из-за просмотра лишнего ролика в Тик-Токе или из-за выкуренного косяка? Села на ступеньки. Затем легла на ступени, не в силах сдержать рыдания. Почему-то вдруг стало так тяжело, что не было сил встать. Вдруг что-то зашипело и ударилось о спину. В спину что-то больно вонзилось. Собравшись с силами, сбросила непонятную тварь со спины. Точнее, двух тварей: чёрную кошку, видимо, ту, с которой уже встречалась выше, и чёрного кота.
– Вы что, балбесы, вздумали устроить на моей спине арену для боя?
В подтверждение коты продолжили шипеть друг на друга. Первым не сдержался рыжий кот, и набросился на свою противницу, и они вдвоём покатились кубарем вниз.
Этажом ниже за дверью кто-то перетаскивал мебель. Мужчина кричал:
– Ты совсем не ведёшь счёта деньгам? Как можно было потратить…
– Ты жлоб! Когда ты последний раз дарил мне цветы?
Не люблю семейные ссоры. Напоминает разговоры матери с отцом на кухне, когда я должна была спать. Они действительно думали, что я могла уснуть под их нескончаемый крик?
Заткнула уши, чтобы не слышать отзвуки чужой семейной драмы. Наступила на буклет. Посмотрела на оттенки красного цвета на глянцевой бумаге. «Вкусно – и точка. Мы вам не Макдональдс»
Продолжила спускаться вниз. Рыжий кот нагло драл черную кошку. Видимо, помирились. Мне показалось, что меня затянуло внутрь урагана, и я ударилась о стену. Пришла в себя через несколько мгновений, и отошла от стены. Поверх облупившейся зелёной краски чёрным маркером было нарисовано сердце, которое пронзила стрела. И рядом два имени: «Настя+Серёжа». Вспышка.
***
Полная Луна. Под ногами огромная лужа. Ледяной ветер швырнул мне в лицо пожелтевший лист тополя. Я отвернулась, обиженно поджав губы.
– Настя! Ты же понимаешь, что я не могу, просто не могу по-другому!
– Серёжа, ты просто не хочешь! – посмотрела на кулон с изображением стрельца, который мне обычно нравился, но сегодня я и его ненавидела, вместе с хозяином серебряного украшения. – Почему ты мне сразу всё не рассказал?
– Насть, прости, я не хотел тебя расстраивать. Я не заметил, как наши отношения зашли так далеко.
– Мать предупреждала меня! Почему же я не слушала её!
Я считала, что она не достойна рассуждать о моей личной жизни, раз не смогла наладить отношения с отцом. Мать разрыдалась в тот вечер, а теперь настала моя очередь плакать. Мамочка, прости, я была не права.
– А почему ты не можешь её бросить? Почему ты не хочешь и дальше гулять со мной по этой крыше?
– Насть, но я же тебе уже полчаса объясняю. У меня есть ребёнок. Я не могу просто уйти из семьи.
– Давай будем гулять дальше. Пусть она себе сидит с ребёнком, а ты гуляй со мной.
– Насть, но это ведь не серьёзно. Правда, мне жаль. Я не хочу портить твою жизнь. Когда вырастешь, всё сама поймёшь!
– Все вы так говорите. И мать так говорит. Но больно вы взрослые всё делаете правильно?
– Насть, прости…
Я вырвала руку из его руки.
***
Неужели, я теперь никогда не смогу гулять с ним? Продолжила спускаться вниз, вытирая слёзы. Скорбь по будущему, которому так и не суждено было исполниться, сжирала меня изнутри. На стене поверх других надписей и рисунков краской из баллончика написано: «Он снова приходил. Теперь здесь пусто».
Дверь в подъезд была открыта. Электронный замок обычно не работал зимой. Вышла во двор, такой знакомый, я тут гуляла с детства. От приятного свежего воздуха даже немного закружилась голова, после длительного нахождения в этой затхлой коробке. Присела на лавочку. Смотрела в одну точку, в сотый раз обдумывая мысль о том, что не смогу снова встретиться с Серёжей.
Под светом Луны что-то блеснуло рядом с лавочкой. Там лежал серебряный кулон с изображением стрельца. Окровавленный. Одёрнула руку. Вспышка.
***
Я вышла вечером на традиционную пробежку. Наушники у ушах. Огромное количество людей рядом с лавочкой. Ветер сдул простынь, и я увидела окровавленное лицо Серёжи. Подбежала к нему и начала стирать кровь с его щеки. Меня оттащил человек в форме.
– Кем вы ему приходитесь?
– Я… Ему… Просто знакомая.
– Когда вы встречались с потерпевшим последний раз?
***
Может, лучше не помнить ничего? Почему так больно вспоминать? Но что случилось с Серёжей? Надо спросить у гадалки! Где же я дела её номер? Похоже, стоит подняться к ней наверх! Но ведь поздно… Да плевать! У меня тут рушится жизнь, проснётся разок среди ночи, чего ей это стоит?
Кто-то схватил меня за руку. Рядом стояла девочка лет восьми в белой куртке и белой шапке.
– Не ходи! Прошу, раз ты смогла вырваться оттуда, прошу, не возвращайся туда!
Из окна раздался голос:
– Настенька, доченька, это и правда ты! Я уже потеряла надежду увидеть тебя. Немедленно поднимайся!
– Мамочка, да, сейчас, конечно!
– Прошу, не слушай её, – глаза девочки в испуге округлились, – Когда у кого-то получается выбраться из места, которое все ненавидят, остальные пытаются задержать счастливчика любой ценой. Они будут рады, если ты разделишь с ними скорбь, удержат тебя, лишь бы ты тоже страдала. Но в счастливое место никто из них с собой тебя не поведёт.
– Пошла ты, дура!
Я вырвалась из цепких рук. Как же такая маленькая девочка может быть настолько сильной?
-Почему, почему никто из тех, кто смог спуститься, не стал слушать меня? Что я делаю не так?
Девочка расплакалась.
Вошла в подъезд. Я должна узнать, что произошло с Серёжей. Чувствую, что правда мне не понравится. Но я должна быть сильной.
Жаль, что я не крещеная. Возможно, сейчас молитва бы помогла в моем горе. Часто это последнее, что остаётся у человека.
На моём этаже громко играла музыка. Дверь распахнулась, и из неё выбежали двое парней. Им вслед выкрикнула, заикаясь, голая девушка:
– Ребята, заходите ещё! Можете ещё друзей взять с собой.
Голая девица презрительно провела взглядом по мне и закрыла за собой дверь.
Дверь в мою квартиру была открыта. Терпкий неприятный запах спирта. Включила свет. Сощурилась, с непривычки после темноты. По полу разбросаны пустые пивные и водочные бутылки. Прошла на кухню.
– Настенька! Дочка! Я уже и не надеялась тебя увидеть! Как ты! Как дела?
Мать растягивала слова, словно зажевало плёнку магнитофона. Её глаза блестели. Рядом лежал инсулиновый шприц и резинка.
– Мама, ты снова? Мамочка, но зачем ты снова это делаешь?
– Я ничего не… – мать проследила за моим взглядом, посмотрела на шприц и осеклась. – Настя, прости. Я не хотела. Я… Мне было так одиноко. Сначала ты пропала. А потом я встретилась с дядей Валерой с седьмого этажа. Это он принёс мне лекарство, – мать махнула головой в сторону шприца. – Господи, как же я любила твоего отца. Только сейчас я это поняла. Но я изменяла ему не потому, что плохо к нему относилась. Просто мне было мало одного мужчины, такова моя суть. А он прощал меня. В тот день он вернулся домой раньше обычного. Он застукал меня в постели с Валерой. Они подрались, – мать рыдала. – Валера убил моего Игоря! Как он мог так поступить? Ведь Игорь был святым.
Мать рассказала мне кое-что о Сергее.
***
Я не выдержала слов матери. Рыдая, выбежала в подъезд. Возле двери в квартиру напротив уже стояло три молодых человека, ожидая, когда откроется дверь.
Из-за двери на третьем этаже я услышала:
– Давай закажем еду!
– Да сколько можно жрать! Ты скоро не будешь помещаться в дверной проём!
Я запыхалась. Притронулась к шершавой побелке на стене. Наверно, мне тоже следует есть меньше. Я поднималась, но было ощущение, что я падаю в бездну. Затхлый воздух. Роились мошки. Запах, словно кто-то недавно поджёг спичку. Лампа потухла, поэтому приходилось идти на ощупь. Добралась до пятого этажа. В какой-то момент я потеряла контроль над собой. Я молотила кулаками стены, а устав, лежала в полном унынии на лестничной площадке. Затем снова гнев застилал для меня весь мир, и тогда я начинала кричать, бить стену рукой. Придя в себя, я вспомнила, зачем же я поднимаюсь наверх.
На седьмом этаже меня встретил портрет дяди Валеры, убийцы моего отца. А голове до сих пор звучали слова матери: «И твой Серёжа, он тоже убийца. Не зря я тебе говорила, что он мне всегда не нравился. Он жестоко растерзал свою жену, а маленькую дочь выкинул с балкона седьмого этажа. Она осталась жива, только калека, ещё и головой тронулась. А этот нелюдь, выбросив плачущую дочку, спрыгнул за ней в окно и сам. Только в отличие от дочки, он сломал себе шею.»
Люди врут. Всё было не так! Серёжа не такой. Он не смог бы убить человека. Он не мог бы никого обидеть!
С трудом ступая, держась за шершавые стены, я добралась наконец до восьмого этажа. Постучала в дверь. Через несколько минут дверь отворила голая женщина, с обвисшей морщинистой грудью и толстым животом:
– Чего припёрлась? А, это снова ты. Заходи.
Следом за мной забежали чёрная кошка и рыжий кот.
-Ах, вот вы где, проказники!
Женщина подняла чёрную кошку так, чтобы заглянуть ей в глаза.
– Снова подговорила Мурзика сбежать?
Погладила кошку по голове и опустила на пол.
В этой квартире пахло травами. На журнальном столике лежал рогатый череп рядом с хрустальным шаром.
– Простите, я не помню, что мы встречались с вами раньше.
– Так уж и не помнишь, дорогуша.
– У меня имну… Амне… Не помню, как называется. Я почти ничего не знаю о себе. Но тут рассказали такие вещи. Я бы хотела, чтобы вы разложили таро, или как ещё можно узнать своё прошлое.
– Можно карты не раскладывать. Я и так тебе расскажу, что случилось. Пару лет назад ты попросила меня сотворить приворот на мужике, который тебе очень понравился. Он на время разлюбил жену, бегал за тобой хвостиком. Но я тебя сразу предупреждала, что ни одно заклятие не может принести счастья, оно несёт только беду. Мои чары рассеялись, любовь взяла верх, и тогда мужик снова вернулся к любимой жене. Тебя это не устроило. Ты попросила сделать заклинание посильнее. Ты хотела, чтобы он никогда больше не был вместе с женой и дочерью. Ты просила меня, чтобы он ненавидел их, а тебя любил больше всего на свете. Ты принесла копну её волос. Даже не хочу знать, как ты их достала: я так понимаю, ты сдружилась с ничего не подозревающей женой того мужика, а потом предала её. Хуже того, ты отдала её на заклание собственной страсти.
В горле стал ком. Я вспомнила вонь сгоревших волос, которые ведьма подожгла с помощью чёрной свечи.
– Я предупреждала тебя о цене. Но разве кто-то из людей послушал меня хотя бы раз? Чёрная магия свела твоего возлюбленного с ума. Знаешь, что он сделал со своей семьёй?
– Прости меня, Серёжа. Я не хотела этого. Я только хотела, чтобы мне было с кем гулять по крыше.
Я сорвалась с дивана и побежала к выходу. Я не обращала внимания на безумный хохот ведьмы за спиной. Затем наверх, в сторону люка. Первые лучи солнца освещали город, который вскоре проснётся. Но мне незачем жить после того, что я натворила. Ещё раз посмотрела на гарпию, нарисованную на кисти руки. Если долго думать, то можно лишиться нужного настроя. И тогда я не решусь. Надо сделать это сразу. Нужна смелость, чтобы решиться прыгнуть в неизвестность. Перешагнула через парапет. Прыгнула вниз, в неизвестность.
***
Время остановилось. Я висела в воздухе, не долетев даже до седьмого этажа. Я могла двигать головой, но не смогла бы пошевелить ни руками, ни ногами.
– Ты и правда думала, что суицид избавит тебя от отчаяния? Самоубийцам суждено испытывать нахлынувшие на них чувства раз за разом, целую вечность.
Сзади я услышала движение крыльев. На уровне моего лица остановись гарпия. Маленькая, размером не больше моей татуировки, с жёлтыми глазами.
– Для кого-то дом становится крепостью, для других – тюрьмой. Почему бы не сделать из него личный ад для кого-то? В девятиэтажку можно впихнуть все девять кругов Данте. Ты в этом плане уникальна. Практически на каждом этаже ты могла бы встретить свой грех. Но мы решили всё же наказать тебя за последний грех. И вот ты в квантовом аду. Бесконечная пена мультивселенных. Ты будешь просыпаться в каждой, и проживать несколько часов перед тем, как прыгнуть в бездну. Правда ведь хорошо я придумала? Я ещё маленькая гарпия, я ученица, и это мой школьный экзамен по пыткам. Ладно, я не привыкла мучать людей слишком долго. Ты просила вернуть тебе память. Что ж, сейчас ты вспомнишь всё.
***
Я стояла на парапете перед тем, как прыгнуть вниз. Секунда полёта. Время остановилось. Перед глазами гарпия.
***
Я открыла глаза на крыше и пошла в сторону люка.
***
Я рыдаю, стоя на крыше. А потом с разбега падаю вниз.
***
Я ничего не помню. Я на крыше, и хочу спуститься вниз, чтобы вспомнить всё.
***
И так сотня, тысяча. Сотня тысяч раз. Одно и то же, я сбилась со счёта, сколько раз я успела прыгнуть вниз, а потом проснуться на крыше девятиэтажки, чтобы снова спуститься вниз, затем подняться наверх, вспоминая то, что совершила. А потом снова падаю.
***
Я стою у парапета на крыше. По щеке катится слеза. Нет, я не должна умирать. Я виновата, но я должна всё исправить. Это невозможно, но я должна попробовать. Может быть, если уйти из этого дома, уехать из этого города, получится начать новую жизнь?
На спину запрыгнула чёрная кошка. Она шипела и царапалась. Я едва сохранила равновесие, чтобы не упасть с крыши.
– Что, погубила столько людей, а теперь просто хочешь сбежать? Никто не выпустит тебя с этого дома. Ты не уйдёшь с этой крыши.
Выход закрывала ведьма с восьмого этажа. Только сейчас я заметила, что у неё жёлтые глаза, а на голове пара небольших рогов. Оттолкнула старуху и спустилась в люк. В нос ударил резкий запах. Только теперь я поняла, что запах зажжённой спички – это горящая сера. Лампы, которые раньше то вспыхивали, то гасли, теперь потухли насовсем. Небо серело, поэтому уже можно было угадать маршрут.
На седьмом этаже дверь отворилась, и из неё выскочил дядя Валера. В руках он держал окровавленный нож. На полу в луже крови лежал отец. Убийца направил на меня безумный взгляд и пошёл в мою сторону, занося нож для удара. Тут отец открыл глаза и дёрнул дядю Валеру за ногу.
– Доченька, беги.
Меня не пришлось просить дважды. Поскользнувшись, я покатилась кубарем, пока не оказалась на площадке между этажей. Потом поползла ниже, не в силах подняться на ноги. Убийца спускался за мной. Затем он остановился. Его глаза были направлены прямо на меня, но он меня не видел.
– Сбежала. Ей разрешили разгуливать по этажам. Это мы заперты каждый на своём этаже, а этой твари разрешили гулять.
Надписи на стенах ожили, и словно лианы начали окутывать мои ноги, пытаясь втянуть куда-то вглубь стены. Дом не хотел меня отпускать. Собравшись с силами, я выдернула ногу из плена странного щупальца. С трудом поднялась. Хромая, я продолжила спускаться. Опёрлась о перила. Липкая смола прилепила меня, с трудом пришлось выкарабкиваться. Ступени раскалились, словно горящие угли.
На втором этаже толпа мужчин стучала в дверь к нашей соседке.
– Открывай! Немедленно открывай! Ты же пообещала!
Один из них повернулся в мою сторону.
– Ребята, смотрите, какая тут есть киска!
– Нет, я не…
Мужчины окружили её.
– Нет, прошу! Помогите!
Дверь распахнулась. Моя мать ударила бутылкой водки по голове ближайшего из нападавших.
– Ах ты мерзкая тварь!
– Настя, беги!
– Мама, но как же ты?
– Разве ты не поняла? Я мертва! Меня нет! И я заслужила всё, что бы со мной ни происходило.
В моей голове мелькнула мысль, что я заслужила наказания больше матери. Но тем не менее я побежала вниз, забыв на время о боли в ноге.
Дверь в подъезд была закрыта. Рука провалилась сквозь металлическую дверь.
– Если бы призраки так просто могли открывать эту дверь, разве кто-то ещё остался бы в этом доме?
Рядом со мной кружила маленькая гарпия.
Вдруг дверь открылась. Маленькая девочка в белой куртке стояла на крыльце. Она протянула мне руку ладонью вверх.
– Пойдём! Скорее пойдём отсюда! Я так рада, что ты согласилась прогуляться со мной.
Мы шли по утреннему городу.
– Кто ты, девочка?
– А ты всмотрись внимательно в черты моего лица.
Я рассмотрела девочку внимательнее, и узнала в ней себя, только младше на десяток лет.
– Я прихожу ко всем в образе ребёнка, чтобы напомнить им, как они выглядели, когда были ещё не запятнаны.
– Почему в ад поднимаются, а не спускаются?
– Чем выше забрался человек, тем больше соблазнов, те больше страстей его разъедает.
– Но почему я? Я ведь совершила так много плохого.
– Каждый человек, насколько низко он бы ни пал, заслуживает второго шанса. Я и сама спускаюсь сюда второй раз.
На душе было так легко, впервые за долгое время. Город пробуждался. Я уверена, что не потрачу попусту мой второй шанс.