Рассказ № 11 Из ада не сбежать

Пахло смесью оксидов серы. Вулканический пепел никогда не рассеивался, а потому царил привычный полумрак, только вспышки факелов и брызги магмы немного освещали юдоль печали. Крики, стоны и лязг металлических механизмов не утихали, но на них я перестал обращать внимание.
Трое бесов удерживали лапами несчастную корчащуюся блондинку. Когда-то она была красива. Но сейчас волосы оборваны клоками, лицо изуродовано следами от когтей, на шее следы от клыков, обнажённая грудь искусана до крови. Она сорвала голос, и лишь беззвучно раскрывала рот.
Постепенно привыкаешь к подобным зрелищам, но меня каждый раз мутило. В мою задачу входило заливать в рот расплавленную серу. Но моя рука дрогнула, и часть содержимого ковша окропила камни, несколько брызг попала на свиные стопы Зепара, начальника нашей бригады.
– Уфир! Растяпа! Ты снова в своём репертуаре! По-твоему, у нас так много раскалённой серы, что мы можем мыть ею полы? Будь аккуратнее, сколько раз тебе повторять!
Так оно и было: нас окружала сера. Немного подобрать условия, и мы могли бы купаться в сере, как в реке. Но лучше промолчать и согласиться. У нас недолюбливают бесов, у которых есть собственное мнение. Мне кажется, я никогда не привыкну к подобному отношению. За последний век так и не смог приучиться – до сих пор бесит.
– Пять ударов плетью!
Каждый удар оставлял жуткие шрамы на моей спине, которые болели потом целую неделю.
Я ведь мог стать настоящей музой! Каждый раз вызывают тоску воспоминания о днях, которые я проводил в лаборатории. Невидимый для людей дух, направляющий мысли учёных к великим открытиям. Но декан факультета науки и технологий невзлюбил меня, поэтому и отчислил. Хотя, кому я вру? Да, я набедокурил, и перестал учиться. Экзамены завалил по всем предметам. Но разве это повод отправлять несчастного духа в ад? Я рос в небогатой семье, но родители сделали всё, истратили накопленные таланты, чтобы дать мне хорошее будущее. Но я всё потерял. И вот сейчас я нахожусь там, где и положено каждому духу нижнего мира.
Я по натуре творческая личность. У меня в голове всегда роится сотня-другая идей, я знаю, как выполнить любую работу оптимально. За это меня часто наказывали. В этом месте каждый должен беспрекословно исполнять приказы, не задумываясь и не обсуждая, какими глупыми они бы ему не казались. Многие за века, проведённые здесь, настолько привыкали к этому месту, что позднее не видели жизни вне ада. Они настолько лишались воли, что больше не могли думать собственной головой и делать что-либо самостоятельно. Были и садисты, которым нравились издевательства и пытки. Низкие натуры, единственным способом самовыражаться для которых было насилие. Были и потомственные демоны, для которых нисхождение к девятому кругу было семейной традицией. Карьера для них была единственным смыслом жизни, и ради достижения цели они готовы были идти по головам рядовых бесов. Но я не в той семье родился, обычному духу никогда не стать демоном. Были и такие, кто сумел дорасти с рядового беса до демона. Для этого нужно было искусить не меньше сотни людских душ. Не понимаю, как можно уговорить человека продать душу, когда новая культура построена на культе греха? Эти бесы – самые страшные зазнайки, вырвавшиеся из грязи в князи. Они хлестали нас плетьми хлеще потомственных демонов. Но редко кто проходит путь от обычного хромого беса до демона или выше.
Я же в первое десятилетие ежедневно подвергался наказаниям за высказывание мыслей. Например, зачем насильно заставлять такое количество духов становиться бесами, когда можно использовать для пыток людей механизмы или же магию? Так можно было обойтись небольшим числом демонов. Мне никто не ответил на этот вопрос. Если бы я закончил учёбу, то узнал бы ответ раньше. Использование механизмов требует источника энергии, а всю добытую рабами руду мы продаём. Механизация очень дорогая. А труд бесов бесплатен. Да и демоны сами не рвутся выполнять работу самостоятельно. Зепар обычно стоял в стороне, отдавая нам приказы, но сам за плеть или за кинжал не брался. Интересно, он сам-то хоть что-то умеет? Пытался обращаться в инфернальный профсоюз, но и там никто мне не помог. Все ключевые должности там занимают сторонники правящей партии Девятого Круга. Был бы обаятельнее, мог бы хотя бы устроиться в департамент Покупки Душ. Ходишь себе по городу, общаешься с людьми.
– Уфир, черпай новую порцию серы, только в этот раз не пролей!
Пока Люпен и Инк разжимали челюсти, я залил полный ковш горячей жидкости, в этот раз не расплескав ни капли. Женщина издала стон, и в этот момент сознание покинуло её. «Прости меня. Я этого не хочу. Это всё они меня заставляют делать. Я лишь раб обстоятельств», – хочу сказать я каждой жертве. Но молчу. Мне бы прожить спокойно эти пару веков, чтобы получить долгожданную свободу. Скажешь подобную фразу, и занимаешь на сутки место рядом с жертвами. Я не люблю пытать, но ещё меньше хочется занимать их место.
Когда женщина проснулась, Люпен прорычал, держа в руках пилку:
– Кто записывался на ноготочки?
Женщина закричала: она уже знала, что с маникюром эта процедура имела мало общего. Люпен был мастером вырывать ногти с пальцев.
Так смена и подошла к концу. «Вот и ночь прошла. Поскорей бы день прошёл – и снова в ад!» – повторил механически слова прощания. Возвращаться сюда не было никакого желания. День здесь не слишком отличался от ночи, одно название.
Посмотрел на часы. Ещё есть немного времени. Очень тороплюсь, но решил ещё раз навестить эту женщину. Только сейчас заметил, насколько она красива! Достал из нагрудного кармана мазь. Аккуратно смазал раны на её губах. Она брезгливо отдёрнула лицо.
– Я тебе не причиню вреда. Я пришёл тебе помочь. Хочу подлечить твои раны. Извини, у меня нет выбора, это моя работа – пытать людей. Но я не люблю это делать. Смазать раны – единственное, что я могу сделать для тебя.
Женщина посмотрела на меня ненавидящим взором и плюнула в лицо. За что ты ненавидишь меня? Разве не ты сама виновата в своей участи? Разве я могу что-то сделать? Мне приказали – я молча провожу пытки. Ненавидела бы лучше тех, кто отдал мне приказ. Только вот у них руки чисты, они даже могут делать вид, что не знали о том, что мы здесь вынуждены творить.
Не заметил, как ко мне подкрался Инкуб. Из его рта воняло: некоторые бесы не отличались любовью к гигиене.
– Ах, вот ты чем тут занимаешься?
Я только сейчас понял, как это выглядело со стороны: губы девушки измазаны белой мазью, мои руки – тоже.
– Инк, это не то, о чём ты подумал. Я просто…
– Ладно, хватит мямлить! Наигрался, дай отдохнуть и другим.
Не стесняясь меня, он расстегнул ширинку и достал набухший отросток. Заниматься сексом на рабочих местах строго запрещалось, но свет редко доходил так далеко. А где не светит солнце, никто не узнает о твоих маленьких грешках.
– Не трогай её. Она и так натерпелась!
– Ох ты ж влюблённый дьявол! Хорош! Вали отсюда. Или если хочешь, давай её разделим на двоих. Но не пытайся остановить меня.
Ударил Инкуба в челюсть, и тот отлетел на несколько метров.
– Ах, ты так! Останешься на несколько дней здесь, лишаю тебя права уходить домой из ада.
– Но ведь у меня встреча. Прошу, извини. Я больше не буду.
– Будешь! Сколько раз ты накосячил за последнее столетие? Раньше надо было думать!
Гнев сковал мой разум. Кулак вспыхнул синим пламенем, и я превратил голову бывшего товарища, ставшего врагом, в кровавое месиво. Чёрная бесовская кровь больно обожгла кожу, словно кислота.
Разрезал путы, которые сковывали руки и ноги женщины.
– Пойдём со мной!
Она плюнула мне в лицо.
– Думаешь, развязал меня, и я тут же побегу с тобой, как овечка на заклание? Я уже поняла, что каждое ваше действие – это пытка для меня. Пошёл ты! Катись сам отсюда.
– Делай, как знаешь!
Гнев жёг меня изнутри. Я развернулся и молча пошёл прочь.
Восхождение по бесконечной лестнице давалось с трудом, запыхался. Правду говорят, что подниматься всегда тяжелее, чем опускаться в бездну. Посмотрел на часы. Успеваю. На вершине меня тупым безразличным взглядом встретили стражи. Протянул им пропуск. Один из них, что с рогами покороче, посмотрел на пластиковую карточку и молча протянул её назад.
– Проходи, – сказал он утробным басом. Его голос был похож на отрыжку.
Вдруг где-то наверху раздался противный крик гарпии:
– Нарушитель! Немедленно остановите нарушителя! Всем стражам немедленно остановить беса по имени Уфир!
Вот ведь клятая скотина, я же почти выбрался! Неужели так быстро заметили смерть Инкуба? Хотя, кому есть дело до жизней бесов? Скорее всего, заметили пропажу той женщины. Не то, чтобы за неё кто-то беспокоился, но порядок есть порядок.
– Так ведь тебя зовут Уфиром, разве не так? – раздался бас стража.
Я всегда старался решать конфликты мирно. Но когда разжигают гнев терпеливого духа – прячьтесь все. Кулак разгорелся адским пламенем, и я расшиб с одного удара череп инфернального стража. Второй удивлённо округлил глаза:
– Эй, парень, ты чего это, возомнил себя адским сатаной? А ну-ка немедленно сдавайся, не-то хуже будет!
К выходу из пещеры уже подоспела подмога. Большинство бесов уважают лишь грубую силу. Тупые взгляды, в которых читалось превосходство: нас больше, значит мы сильнее, а значит ты сдашься. Любой бы сдался на моём месте. Но я привык рассчитывать на интеллект. У меня было кое-что подготовлено на такой вот момент. Начертил кельтскую руну пальцем в воздухе, провёл кинжалом по ладони. Как только капля чёрной крови коснулась земли, руна вспыхнула зелёным пламенем. Прочёл несколько слов на латыни, не понимая их значения. Многие студенты не понимают латыни, просто заучивают слова, и я не был исключением.
Вспышка зелёного пламени, и всё отделение стражи превратилось в горстку пепла.
Выбрался из пещеры и попал на огромное раскалённое до красна плато верхнего круга. Надеюсь, мои термостойкие берцы выдержат это испытание. Сзади меня раздался неприятный скрип. Оглянулся, надеясь, что ошибся. Нет, предчувствие меня не подвело. По стенам и сводам расползлись ищейки: огромные пауки. Тот, что был ближе других, выстрелил в меня паутиной. Нога прилипла к земле, ни оторвать, ни отползти. Несколько тварей уже смотрели на меня восемью красными немигающими глазами. Их огромные хелицеры на волосатых мордах приближались ко мне. Позади появились паучьи наездники: бесы раскачивались на спинах тварей. Наконец удалось вырваться из жёстких пут паутины. Прошептал очередное заклинание. Паук, что был ближе других, взорвался изнутри. Зелёная флюоресцирующая жижа разбрызгалась во все стороны. Ищейки сделали несколько шагов назад, испуганно рассматривая место, где только что стоял их боевой товарищ. Они растерялись, но надолго это их не остановило бы. Побежал. Позади меня неслась лавина: сотен ног тварей, сотен чавкающих челюстей. Десятки бесов метали в мою сторону копья. Нас разделяли несколько сотен метров, стоит остановиться, и я оказался бы в их лапах! Притронулся ладонью к земле и прошептал очередное заклинание. Меня от преследователей отделила стена огня. Запах горящей серы резанул обоняние сильнее обычного.
Выход замаячил на горизонте. Это место любит дарить ложную надежду, а затем её отнимать. Провёл ладонью по воздуху, где должен быть конец тоннеля. Выход был защищён магической печатью. На ладони в том месте, где я притронулся ладонью, остался болящий ожёг. Достал из кармана солонку и нарисовал вокруг себя окружность. Как раз вовремя: преследователи успели найти обходной путь, и теперь рыскали вокруг нарисованной мной окружности, не в силах заметить, что я вот он, рядом, только протяни лапу. Лихорадочно перелистывал свой дневник, в надежде найти способ выбраться из этой передряги.
– Эй, парень, мы тебя не видим, но я знаю, что ты где-то рядом! – в жилах застыла кровь, со мной говорил Зепар, мой начальник. – Ты не пройдёшь! Никто не выберется из ада, пока здесь не выпадет снег! А такого ни разу не происходило за время моей службы!
Неужели всё так просто? Чтобы разбить эту печать, достаточно знания школьного курса духов. Неужели, никто из бесов не догадался до меня сделать это? Хотя, посмотрите на эти мало интеллектуальные лица, и сами поймёте, что никто не догадался.
Атмосфера здесь пропитана парами серы, которая не сгорела в результате пыток. Нигде ведь не сказано, что снег должен быть именно из воды! Прочёл заклинание, и к своду пещеры полетел жёлтый шар. Он стал центром кристаллизации, и на головы моих преследователей посыпался жёлтый снег. Пауки удивлённо смотрели на небывалое зрелище. Они жевали снег и бегали вокруг, словно щенки, впервые увидевшие снег.
– Уфир! Мы же стали практически братством! Почему ты так хочешь уйти? Возвращайся, мы тебя будем ждать! Многие хотели уйти отсюда, но все решили вернуться. Жизнь там, наверху, слишком изнурительна, требует слишком много решений, слишком много ответственности. Возвращайся к нам, здесь всё просто и понятно. Исполняй себе приказы, и не будешь знать беды.
В печати появилась щель, в которую я, не долго задумываясь, прыгнул. Оглянулся назад – входа в пещеру не было видно.
Путь мне преградил Сфинкс: огромная тварь, помесь кошки и шакала и человеческим лицом и разъеденным сифилисом носом.
– Друг, сыграй со мной партейку в квиз, прежде чем выйти.
Посмотрел на часы: времени осталось слишком мало.
– Извини, друг, но у меня сейчас нет времени на викторины.
– Но без этого никак. До того, как я был ниспослан в чистилище за тщеславие – вижу, в этом грехе нам с тобой ещё можно посоревноваться – я был знатоком интеллектуальных игр. Я считал себя самым умным, и был наказан: жить до тех пор, пока не встречу того, кто ответит на мой вопрос.
– И ты задаёшь вопросы каждому, кто приходит к вратам?
– Только тем, кто пытается выйти. Зайти сюда может каждый, никаких преград нет, а вот выйти – лишь избранные. Я задаю вопросы, но ваш люд не отличается умом.
– Мало кто отвечает?
Сфинкс указал в сторону кучи обглоданных костей.
– Ещё ни один не ответил.
Я покосился на кости, а затем на часы. Если задержусь с этим парнем ещё какое-то время, мне и так смерть, лучше не затягивать.
– Задавай свой вопрос.
– Эх, молодёжь, вечно торопитесь! – из глаза Сфинкса выполз огромный червь. Тот вытянул паразита пальцами и кинул в рот, и начал жевать, громко причмокивая. – Хорошо, вот слушай такую загадку: люди многие века ищут её, но те, кому кажется, что уже нашли, вынуждены искать новую работу.
– Это же элементарно! Речь о справедливости. Её нет ни на земле, ни в аду.
Сфинкс довольно ухмыльнулся. По его щекам заструился песок и опал на землю.
– Верно! Спасибо, ты освободил меня. Теперь я могу почить с миром!
Оказавшись на поверхности Земли, тут же изменил облик: залечил раны, изменил стиль одежды, сделавшись похожим на среднестатистического человека.
Рядом с подъездом сидела бабуля на лавочке. Она странно кряхтела:
– Почему же всё так болит? Зачем Бог наказывает нас таким количеством болезней?
– Госпожа Лилит утверждает, что все болезни людей связаны с тем, что все люди – продукт инцеста Адама и Евы, которую фактически вырастили как клона из генетического материала Адама. А может, всё дело в том, что некоторые люди не выдерживают отмеренного им срока в аду, просятся на землю, но в итоге получают повреждённые тела, а после смерти вынуждены дорабатывать и наказание с предыдущей жизни, и новое, накопленное за следующую жизнь. И так по кругу, без конца и надежды на полное искупление.
– Духота хуже, чем в аду! – прокряхтела ещё одна старуха.
– Дамочка, ты даже не знаешь, насколько там жарко, – посмотрел на неё внимательно. – Скоро узнаешь.
– В каком смысле?
– Здоровье, как гляжу у тебя не очень, а вот молодость ты провела не так, как внучке рассказываешь. Поэтому скоро узнаешь, каково в аду!
– Нахал! Наркоман!
Стены подъезда были исписаны всякой похабщиной. Здесь даже кто-то пытался вызвать дьявола, рисуя перевёрнутую пятиконечную звезду в круге.
И вот наконец я оказался на крыше дома. Посмотрел на часы: пришёл как раз вовремя, оставалась минута. Но её ещё не было.
Она всегда назначала свидания на крыше. Ей трудно спуститься ниже. И она всегда опаздывала. Как же это бесит: ты прошёл через все круги ада, прошёл через тьму и огонь, поднялся с глубочайшей бездны на самое высокое здание, выстроенное человечеством, и смог прийти вовремя! А ей нужно спуститься на одну ступень, и она опаздывает на час, два. Может, я перепутал время, или место, или дату – на день, месяц, или тысячелетие? Нет же, я пришёл вовремя, так почему её ещё нет? Может, она передумала, решила не приходить?
И тут небеса разверзлись. Зазвучали флейты. Размахивая тремя парами белых крыльев, излучая слепящий белый свет, в прекрасном белом платье спустилась она.
– Уфирушка, прости меня, я немного опоздала. Просто записалась на ноготочки, и так заболталась с подружкой… Ты же на меня не обижаешься, бубочка? – она махала ресницами не хуже крыльев. Как можно на неё обижаться? Стоило посмотреть ей в глаза, и сразу на душе мирно и спокойно. У меня самого отросла пара крыльев. Не таких белых и красивых, они были чёрные и поменьше, но мой вес бы выдержали, и я готов был летать.
– Серафима, конечно же я на тебя не обижаюсь. Я так рад каждой нашей прогулке по крыше! Я так люблю тебя.
Серафима осмотрела меня с ног до головы, презрительно скривившись. Я постарался создать этот стильный образ, но разве в спешке успеешь изменить всё! Например, когти на пальцах остались нестриженными, да и ожог от прикосновения к печати и от Инковой крови до конца не зажил. Я готов был провалиться под землю от стыда.
– Знаешь, Уфир. Я тут подумала: это наша последняя прогулка по крыше.
– Ты о чём, Серафимушка?
– Мы с тобой слишком разные! Посуди сам: разве можно считать нормальными отношения, когда мы видимся раз в несколько десятилетий? Мне уже не первое тысячелетие, и хочется какой-то стабильности. Я хочу нормальную семью.
– У меня через век заканчивается контракт. Да и вообще – я сбежал из ада ради встречи с тобой.
– Вот именно! Ты из нижнего мира. А мне нужно развиваться, идти вперёд, двигаться наверх, а не посматривать постоянно вниз, не ожидает ли меня кто-то на этой крыше?
– Зачем ты так говоришь?
– Уфир, мы расстаёмся!
Серафима взмахнула крыльями и вспорхнула на ближайшее облако.
– Выскочка! Зазнайка! Разве я виноват, что родился в семье ниже твоей?
Я накричал ещё много гадостей ей вслед. Но Серафима не слышала этих слов, ей плевать на мои чувства. Я продолжал кричать, пока не охрип и не упал, обессилев.
Мир людей пропитан надеждой. Но что мне здесь делать, абсолютно одинокому и никому не нужному? Внизу меня ждёт наказание, но и ребята, ставшие мне товарищами. Нет, не друзьями, мы каждый сам за себя. Но там я хоть кому-то нужен. Ты был прав, Зепар. Я хочу вернуться. Я не заметил, как то страшное место заменило мне дом.
С разбегу прыгнул с крыши. Я не ударился об асфальт, а полетел глубже, пока не упал у ног Зепара. В нос ударил привычный запах окислов серы.
– Вернулся-таки. Я и не сомневался.
– Зепар, делай со мной, что хочешь. Наказывай, пытай, мне плевать.
– За что наказываться? За убийство беса? Но это часть вашей работы: убивать себе подобных и умирать от их рук.
– Но ведь я пытался сбежать!
– Но в итоге вернулся. Все мы через это прошли. Думаешь. Я в молодости не пытался занять место повыше? В итоге так и остался демоном среднего звена. Инкуба мы заменили. Он, кстати, многократно попадался за запрещёнными утехами с узниками. Поэтому ты даже оказал в какой-то степени услугу пеклу, убив мерзавца. А вместо него теперь Вельзевул. Он просто тёзка легендарного Вельзевула, не подумай, что тот самый стал частью нашей команды. Этот недавно окончил астральный университет, и поступил на практику к нам.
Вельзевул пренебрежительно посмотрел в мою сторону. Видимо, он как и я раньше свысока смотрел на бесов. Ничего, парнишка, ты недолго будешь считать себя умнее других.
Сегодня мы загоняли раскалённые иглы под кожу той самой женщины.
Когда рабочий день закончился, я не стал никуда уходить сел у пыточного стола, уставившись куда-то невидящим взором.
– У тебя осталась та мазь? В прошлый раз она мне очень помогла.
Женщина улыбнулась мне. Разрезал путы, сковывавшие её конечности. Смазал раны. Она погладила меня по голове:
-Бедный. Наверно, с девушкой расстался. На тебе просто лица нет.
Я почувствовал себя очень странно: женщина, которую я боготворил, оказалась бессердечной стервой. А та, над которой я издевался, жалела меня. Неужели так бывает.
– Извини, я в прошлый раз не смог тебя спасти. Ты опять попалась. Как тебя зовут?
– Гелла. Я знала, на что иду, когда выбирала судьбу ведьмы. Но я рада, что встретила тебя.
– Я ничем не смогу тебе помочь. Только эта мазь…
– Ты сделал для меня больше, чем другие. И этого для меня достаточно.
Я соврал ей: я ведь могу теперь намного больше! Мои крылья не такие уж большие, интересно, смогут ли они выдержать двоих? Но что нам терять? Если ничего не получится, вернёмся назад сюда. А если не попробуем, то проведём здесь остаток дней до Судного дня.
Взмахнул чёрными крыльями, и мы понеслись вверх. Снизу раздавались проклятия «друзей», но во взгляде читалась надежда. Если у нас получится сбежать, то смогут и они. Многие палачи нашли любовь среди жертв, но не знали, как покинуть это место.
Размахивая чёрными крыльями, я вознёс Геллу на крышу самого высокого здания. Никто не достанет до неё, я не отдам её! Откуда-то сверху раздался противный голос:
– Так ты променял меня на вот эту! Она же страшная, посмотри на неё!
Серафима смотрела на нас свысока, со своего облака. Её черты исказились, она больше не была красавицей. Как же я мог любить её раньше? Почему я не замечал этих страшных черт во время прошлых прогулок по крыше?
Серафима показывала пальцем на Геллу. Но потом не сдержалась, упала с облака, и полетела вниз, пока не скрылась в бездне.
А я ещё раз обработал все раны на теле Геллы.
-Прости за всё, любимая. Я больше никому не дам тебя в обиду.