Рассказ №11 В каждом из нас

Полузнакомый голос доносился будто бы из-за тройного стеклопакета. Монотонный бубнёж престарелого философа замаривал студентов тысячами в течении последних нескольких десятков лет. Хотя когда-то, наверное, этот старик был бодр умом и телом. Хотя и сейчас вялым назвать его, как минимум, затруднительно. Но его манера речи удивительна. Наверное, во всём Университете имени Объединения навряд ли найдётся ещё один преподаватель, способный так быстро сводить бодрость студентов на нет. А ведь есть те, кто способны выдержать даже такую пытку…
Последнюю мысль засыпающего студента прервал мощный по всем параметрам толчок в плечо:
– …какого?.. – обрывисто вопросил ещё один полузнакомый голос, звучащий куда более бодро и мягче.
Хорум открыл один глаз и через пару секунд, ушедших на фокусировку, смог разглядеть одного из своих одногруппников. В голове вяло пронеслось несколько имён, возможно, принадлежащих этому человеку, ни одно из которых однозначно не подходило. Хорум мысленно вздохнул и приподнял голову.
– Что такое? Пара закончилась?
– Чего спишь? Так-то пара идёт.
– Я всегда на этой паре сплю. А ты меня всегда на ней будишь. Кажется, это никогда не закончится-аа…
Последний слог предложения плавно перетёк в громкий зевок. Этот весьма неуместный жест не остался без внимания преподавателя.
– Мм… Господин Земцев, я вижу, Вы испытывайте сильный недостаток кислорода в крови. Наверное, это из-за проявленного вами сверхординарного интереса к материалу. Может быть, Вам даже есть что добавить касательно нашей темы?
Хорум моментально распахнул глаза и поднял голову, тупо глядя на преподавателя и пытаясь найти в окружающем пространстве хоть какие-то наводки и признаки, способные подсказать, о чём последние 50 минут вещал профессор. Одновременно в голове с невероятной скоростью проплывали обрывки фраз, услышанных сквозь полудрёму: что-то про перспективы будущего, влияние человека на исторические процессы, непонятно к чему привязанные слова про штык-ножи…
– Ом… Земцев… Я вижу, вы настолько сильно задумались над темой, что потеряли внимание к моим словам. Земцев… «Человек Будущего» – кто это? Помните ли Вы одноимённое общественное движение начала… Конца, прошу прощения… Конца прошлого века?
Недостающие шестерёнки в головном механизме встали на своё место, и мыслительный процесс наконец дал ход в нужном направлении. Настроение студента сразу приобрело более положительные и бодрые оттенки.
– Разумеется, Виктор Климович. «Человек Будущего» – молодёжное движение конца 21-го века, возникшее на территории Восточно-Европейской Пустоши. Его целью было продвижение веры в будущее человечества, а также продвижение проекта Урбанистика-02. Позже был основан одноимённый орден, выдаваемый за заслуги перед Будущим Человечества. Насколько мне известно, у вас на груди висит как раз он.
– Ох… Верно замечено, господин Земцев. Но Вы не сказали ни слова о философском значении этого определения. Будьте любезны…
– Позвольте, Виктор Климович… – Хорум потерялся в мыслях, не зная, какое определение привести, и решил воспользоваться стандартным ответом-заготовкой – Я, честно говоря, не знаю, как ответить Вам на этот вопрос. На мой взгляд, сложно передать наиболее конкретное определение этого термина. В глубинном смысле оно может означать совершенно различные вещи…
– Ммм… Я Вас понял, господин Земцев. Отныне и впредь Ваш автомат зависит от доклада на эту тему… Хм… Продолжим лекцию.
Хорум несколько раз мысленно чертыхнулся, кивнул преподавателю и снова перешёл в обыкновенное для себя пассивное состояние.
– Молодец, так держать. – Прошептал сидящий рядом соратник по учёбе. Хорум наконец таки вспомнил его имя: Кацтон.
– Ага… Спасибо за поддержку. Мог бы и сразу сказать, о чём мямлил Климыч…
– Тогда я бы тоже попал под раздачу. Себе дороже.
– А как же поддержка товарища в трудной жизненной ситуации? Кто-то мог бы счесть тебя предателем.
– Да, ты прав… Но всё равно, катись к чёрту, провокатор. Мне свой автомат дороже.
– Ну-ну. С тебя обед.
– Ладн… Стоп, что? С какого перепуга?
– Это карма. За грехи перед товарищами и перед Будущим Человечества.
– Хреновый из тебя манипулятор…
С заднего ряда раздалось агрессивно звучащее шиканье. Хорум осторожно повернул голову и увидел сидящую рядом с несколькими подругами одногруппницу, имя которой также затруднился вспомнить.
– Вы можете как-то тише?..
– Ой, госпожа Розалия… Я приношу глубочайшие извинения от имени себя и идиота по правую руку от меня… – расплывшись в нелепой улыбке декларировал Кацтон.
– А ещё, если бы кто-то не будил того самого «идиота» посреди пары, то мы вовсе никому бы и не помешали. – полу-вяло возразил Хорум.
– Кто бы говорил, Хорум. – внезапно вклинилась в беседу ещё одна девушка с заднего ряда – Твой истошный храп, конечно, был прекрасен, но, знаешь ли, из-за него проснулась и я.
Хорум попытался идентифицировать даму по голосу и, внезапно для себя, вспомнил её имя – Йоль. Повернувшись к ней и сделав счастливо-шокированную гримасу, он огласил:
– Йоль, ты не поверишь, что сейчас произошло! Я вспомнил твоё несомненно важное для законов мироздания имя аж с первого раза! Ну и редкость же.
– Поздравляю с решением проблем с памятью, герр Болван.
– АРГХ! 6-й ряд, Йоль Доринбург, чёрт бы Вас побрал, встаньте! – резким выкриком обратил на себя внимание разъярённый Климыч – Сплошное неуважение… Что 100 лет назад, что сейчас.
Йоль, чертыхнувшись себе под нос, поднялась с места и с хорошо читаемым непонимающим взглядом уставилась на преподавателя.
– Йоль, я солидарен с Вами в радости за господина Земцева и исправление дисфункции его памяти. Уверен, это произошло по причине Вашего сугубо положительного влияния на него. Думаю, будет хорошим решением попросить Вас, Йоль, продолжить работу над оплотом крепкого сна всей группы. Торжественно поручаю Вам присоединиться к грядущему докладу господина Земцева на уже оглашённую тему. Мм… В качестве жеста доброй воли, в Ваши руки вернётся только что потерянный Вами автомат.
– Виктор Климович, молю Вас, простите! Смилостивитесь! Работать с этим… Живым существом – наказание, которое можно выдавать наравне со смертным приговором.
– Хом… Думаю, Вы знали, на что шли. Кх… Можете приступать к работе уже сегодня. Садитесь.
Йоль, еле сдерживая вертящиеся на языке проклятия, села на свой стул. Злорадно улыбающийся Хорум искоса смотрел на неё.
– Добро пожаловать в команду «Обнадёживающая Бессмысленность», Йоля! – радостным шёпотом возгласил студент.
– Заткнись.
Хорум последний раз усмехнулся, стёр улыбку со своего лица и, устаканив мысли, снова стал воплощением мирового спокойствия.
«Хм… Человек Будущего… Наверное, Климыч в начале пары затирал что-то из категории жизненных историй. Если подумать, нелегко ему пришлось. На долю его поколения выпало множество суровых испытаний, а в наследство досталась лишь просоленная земля и почерневшая вода. – Несколько секунд Хорум раздумывал и неожиданно для себя начал испытывать некое подобие почтения к старому преподавателю философии. – Ладно, только из уважения к заслугам, пару минут можно и послушать.»
Сняв мысленный блок с ушных нервных узлов, сонный студент начал воспринимать речь Климыча, при том она даже показалась более бодрой, чем обычно.
– …невозможно рассматривать вне определённого контекста. И это же относится к предмету нашего сегодняшнего обсуждения. Кх… Как верно подметил господин Земцев, в свои молодые годы я участвовал в движении «Человек Будущего» и был награждён одноимённым орденом. Я и великое множество мне подобных более 50-и лет назад занималась возведением защитного барьера города, в котором Вы сейчас имейте честь жить, гулять, а некоторые особо продвинутые – ещё и спать на парах.
Хорум, почувствовав, что речь идёт про него, выпрямился и невозмутимым взглядом посмотрел на преподавателя.
– Мм… Кто мне сможет ответить, почему для общественного движения было выбрано именно такое название?
Несколько человек в лекционном зале подняли руки вверх. Хорум, задействовав все доступные логико-аналитические ресурсы своего сознания и вспомнив услышанные обрывки читаемого материала, решился таки сигнализировать о готовности ответа.
– Оо!.. Простите меня все, но мы только что стали свидетелями редкого события: господин Земцев водрузил длань в аллегорические небеса, и я будто бы вижу, как его душа рвётся что-то нам сообщить. Мм… Прошу Вас, господин Земцев.
Хорум глубоко вдохнул, подался немного вперёд и приступил:
– Виктор Климович, я посмею предположить, что таковое название произошло от самой концепции движения: его целью было построение светлого будущего руками молодёжи. Можно сказать, что эти люди были проводником между печальным «сейчас» и светлым «грядёт». Тогда подобные люди возносились в один из идеалов пост-военного общества.
– Ох-ох! Господин Земцев, Вашему товарищу, Кацтону, стоит почаще Вас будить. Если продолжите в том же духе, может я даже подумаю над тем, чтобы начать называть Вас по имени. – Климыч несколько раз с неприсущей ему экспрессивностью хлопнул в ладоши – Мхм… Кому-нибудь есть что добавить? Зарин, будьте любезны.
Откуда-то с первого ряда стал доноситься хрипловатый голос Зарина:
– Профессор, я бы хотел несколько уточнить ответ Земцева. Движение «Человек Будущего» было практическим применением философии конвалюссионизма. Думаю, стоит напомнить, что основной постулат этой философии заключается как раз в словах: «Человек Будущего уже среди нас» – в интерпретации конвалюссионизма это означает, что будущее человечества – в руках молодёжи, и должно творится их же руками.
– Хм!.. Хвалю, Зарин. М… Только добавлю, что есть ещё несколько важных моментов: приведённые Вами слова не только напоминают молодому поколению, что будущее напрямую зависит от них, но и говорят старшим, что на них также лежит ответственность – косвенная. Воспитание молодёжи, которая заменит своих предшественников на рабочих местах – одна из важнейших частей цикла существования социума. Хм… – Климыч ненадолго задумался, по обыкновению закусив нижнюю губу – Но, как и у людей прошлого, у нас этим проблемы. Господин Земцев хороший тому пример… – Климыч провёл взглядом по рядам, и остановил взор на упомянутом студенте – Простите, я вижу, что Вы слушайте, господин Земцев.
– Благодарю Вас, Виктор Климович, что заметили моё внимание.
Климыч чем-то поперхнулся – вероятно, папилломой – и на секунду в зале повисло напряжённое молчание.
– Виктор Климович?
– Кх… Всё хорошо. – в лектории послышались вздохи облегчения – Вы что-то ещё хотели сказать?
– Да. Думаю, можно ещё сказать, что каждый человек, вне зависимости от возраста и принадлежности, является «Человеком Будущего» для самого себя. То есть…
– То есть, – неожиданно перебила Йоль – каждый человек является творцом своего собственного будущего…
– И понятие «будущего» может быть сугубо индивидуальным для всех и каждого – Хорум вернул инициативу и закончил мысль.
Несколько секунд в воздухе висело молчание, откуда-то сзади по непонятной причине раздался тихий смешок.
– Омх… Йоль, господин, я позволю себе это слово, Хорум – вам никто из ваших соратников не говорил, что из вас могла бы получиться хорошая пара?
Сидящая сзади Йоль издала звук, представляющий из себя что-то среднее между хрипом и иканием. Хорум же с невозмутимым лицом сказал:
– Да, говорили. И, знаете, Виктор Климович, я бы хотел, со всем присущим уважением, пригласить Вас на свадебное мероприятие в конце июня. Мы с моей милой таки решились…
Вокруг раздался хохот, профессор сладострастно улыбнулся, а из-за спины Хорума донёсся тихий неразборчивый шёпот, значение которого можно было понять, даже не прислушиваясь: «Беги!». Почувствовав движение позади себя, студент резко пригнул голову и увернулся от удара какой-то весьма массивной книгой.
– Аргх… Госпожа Йоль… Земцева, прошу прощения… Попрошу Вас сложить орудие и не заниматься мужеубийством – хотя бы не на моей паре!
Агрессивно урчащая Йоль положила на место книгу, оказавшуюся учебником по философии, и, взяв себя в руки, изобразила самое невинное лицо из всех возможных.
– Потом поговорим… Милый…
Хорум, знавший, что ничего хорошего ожидать отныне не стоит, нервно улыбнулся и мысленно спросил себя, зачем вообще всё это сделал.
– Эхм… Молодёжь. Ведь действительно, наше будущее в руках этих лоботр… Прошу прощения… В руках этих светлых голов. Господа студенты, посмотрите на них! – находящиеся в зале, даже те, кто не был заинтересован стычкой на задних рядах, повернули головы к «молодожёнам» – Вот оно – лицо нашего будущего! Вот они – «Люди Будущего» нового поколения! Аплодисменты, господа!
Зал, вторя Климычу, начал возносить овации клоуну и его невольной жертве. Собрав всю свою артистичность в кулак, Хорум чуть ли ни со скрипом поднялся со стула и совершил несколько размашистых поклонов, как бы обводя рукой всех собравшихся.
– Агх… Тихо! – лекторий в мгновение ока замолчал – Пара закончилась. Чета Земцевых – не забудьте про доклад. Кхм… А теперь: брысь отсюда!
Сразу после этих слов со всего зала стали доноситься шуршащие звуки открывания и закрывания сумок. Хорум одним движением выскочил из «опасной зоны» и за несколько прыжков покрыл расстояние до выхода. Сзади слышались хохот студентов и крики разгневанной Йоли.

Вечер вместе с лучами закатного солнца пробирался сквозь приоткрытое окно. Хорум сидел за столом и активно стучал по клавиатуре, набирая текст одной из глав доклада. На кровати по соседству лежала смотрящая в потолок с задумчивым видом Йоль. В воздухе царило спокойствие конца весны. Большинство вечеров в последнее время проходили именно таким образом: Хорум и Йоль собирались у последней и подолгу перетирали кости то друг-другу, то теме доклада, то бедному Климычу. Параллельно, строка за строкой, составлялось тело того несуразно огромного текстового чудовища, которое было необходимо соткать ради зачёта по философии.
Хорум убрал руки от клавиатуры и откинулся назад на кресле. Он чувствовал внутри себя странное, непонятное ощущение, будто бы ему доставляет удовольствие такое времяпрепровождение. Следом пронеслось несколько мыслей на тему возможной склонности к мазохизму и банального привыкания. Измышления были дерзко прерваны уставшим голосом Йоли:
– Ты там как? Не переработал?
– Хм… Думаю, я немного устал. Ты как, надумала что-нибудь?
– Нет. Вообще ничего в голову не идёт.
– Ну, тогда лучше на сегодня закончить.
– Тебе бы лишь побыстрее закончить! У нас работы ещё невпроворот. – Йоль воспалилась и резко вскочила с кровати.
– Эх… Позволю себе каплю здравых рассуждений: в нашем нынешнем состоянии мы уже ничего путного не сделаем. Предлагаю продолжить завтра.
– Ты-то, может, и не сделаешь, а во мне ещё теплятся силы.
Хорум обвёл девушку сомневающимся взглядом и пришёл к неутешительным выводам о её неправоте.
– Ладно… На сегодня точно всё. Пойдём прогуляемся.
Йоль, глубоко вздохнув в знак своего подчинения, сказала:
– Ну раз ты так хочешь, то ладно.
На улице было довольно тепло. Этот район города был застроен невысокими частными домами. По своему стилю большинство из имели мало общего с теми белыми высотными громадинами, какие торчали на востоке – в центре. Двое студентов шли по белой тротуарной плитке, от которой очень хорошо отражались ало-оранжевые лучи.
– Итак. Итак… Надо бы подвести итоги сегодняшнего дня. – Потянувшись, Хорум разразил повисшую атмосферу тишины.
– Инициатива инициатора… Начинай ты.
– 24 страницы почти что монолитного текста. Закончил две главы, переписал часть выводов из твоих заметок. И откуда так много информации?
– Ну, если хочешь знать, мы рассматриваем глубинные исторические предпосылки, берущие свои корни ещё из довоенн…
– Аргх! – Почувствовав, что диалог заходит в философские дебри, Хорум прервал начавший было сквозить поток. – Да, да, я помню. Не надо только сейчас об этом.
Йоль усмехнулась и на её лице показались оттенки улыбки.
– У меня всё немного печальнее. Сегодня вообще какой-то стопор. Прочитала «Грань Познания», но смысл так и не поняла.
– «Грань Познания»? Если хочешь, могу разъяснить.
– Стой, так ты читал? Мог бы сразу сказать. Тогда бы мне не пришлось заниматься этими мытарствами.
– Вообще-то это всё для тебя же. Самопознание, саморазвитие, все дела.
– Согласна, но это не отменяет того, что сроки подходят всё ближе. Лучше делать всё оперативно.
– Пожалуй, да. Тогда завтра с этого и начнём.
На несколько секунд в воздухе вновь воцарилось молчание, нарушаемое только песнями каких-то очень похожих на сверчков насекомых.
– Хорум. Я хочу кое-что спросить.
– Однозначно не стоит. Не рекомендую.
– Это кое-что… Наверное, это называется «личным»?
– Какой интересный расклад. Честно, неожиданно. И что же тебе интересно?
Хорум повёл бровью, изображая абсолютный интерес к предмету диалога. Йоль, увидев эту нелепую гримасу, лишь усмехнулась.
– Разговаривать с тобой на серьёзные темы – сущая мука.
– Ну, прости… Каков есть. Задавай свой вопрос.
– Ты… Чувствуешь Будущее?
Хорум, почему-то ожидавший подобного вопроса, несколько секунд думал на тем, как наилучшим образом передать витавшие в его сознании ощущения.
– Я… Думаю, я не знаю. Ты же говоришь про мечты и надежды?
– Наверное…
– Ну, в таком случае ты можешь увидеть перед собой живой пример социальной дегенерации 2-го городского поколения. Я не знаю, чего хотел бы от будущего. Я его, если угодно, «не ощущаю».
– То есть, погоди… Ты хочешь сказать, что у тебя нет никакой мечты?
– Может и есть… Я не знаю.
– Если у тебя нет мечты, то зачем ты к чему-то стремишься? Как ты всё ещё держишься на плаву?
– Наверное, я просто делаю то, что должен делать. Я должен ходить на лекции – я хожу на них. Я должен сдавать зачёты – я их сдаю.
– Я всё равно не верю, что у тебя нет никакой мечты. Такого просто не может быть.
– Тем не менее, я не ощущаю ничего хотя бы схожего с мечтой. Сначала я сам думал, что такое невозможно. Потом понял, что это попросту ненормально. И, как закономерный итог, пришлось смириться и жить моментом.
– И ты думаешь, что это выход? Хотя, если тебе это не приносит дискомфорта…
– Приносило. Раньше. Сейчас же… Надеюсь, ты поняла. Не думаю, что меня можно назвать «Человеком Будущего».
– И ты даже не хочешь обрести мечту?
– Интересные слова… И как же я должен обрести её? Ты можешь мне предложить что-то конкретное?
– Я…
Йоль остановилась на месте и на несколько секунд задумалась. Хорум, заметив это, развернулся и посмотрел на лицо девушки. Почему-то казалось, что что-то вот-вот вырвется из неё. В воздухе хорошо чувствовались нотки странного напряжения, излучаемые Йолью.
– Это не совсем то же, что и мечта…
– Так… Что? – Хорум перебирал в голове различные варианты того, что может сейчас сказать человек, за последние месяцы ставший для него одним из самых близких. Самые лучшие варианты казались попросту невозможными и бредовыми. Студент ещё раз взглянул на лицо Йоли и заметил оттенки эмоций, должно быть, описывающие сложную гамму чувств. Они, почему-то, напоминали ему её реакцию на многие из дерзких шуток, за которые он часто получал тумаки от девушки.
– Закрой глаза.
– Ч… Что?
– Глаза. Закрой их.
Хорум, внезапно ощутивший, что он – идиот, понял: сейчас должно произойти что-то очень значительное. Он закрыл глаза и отдался во власть судьбы.
Не смотря на все ожидания, это оказалось внезапным. Мягкое прикосновение губ выбило из головы все предположения, будто приоткрыв завесу тайны, над которой годами бился человек. Хорум внезапно понял, что очень давно хотел этого. Понял, что если бы он хотя бы частично сознавал свои чувства, то это произошло бы уже очень давно. Понял, что во многом ошибался.
Невообразимо короткий миг шёл вперёд с невозможно медленной скоростью. Хорум подумал, что в такие моменты единицей измерения времени являются лишь незаметные подрагивания губ другого человека.
Смущённый студент открыл глаза уже тогда, когда девушка прервала чудесный момент.
– Йоль…
– Молчи.
На лице почему-то чувствовалась влага. Хорум только успел подумать, что это странно, ведь, согласно всем канонам, плакать сейчас должна Йоль… И он даже не заметил, как сам подался вперёд, обнял даму и снова соприкоснулся с ней устами.

В аудитории было необыкновенно тихо. Климыч, как всегда, сидел на стуле, положив ноги на кафедру. Кроме Велиса в лектории было ещё несколько студентов – таких же заблудших душ, пришедших в обитель местного божества философии с мольбами о помощи или пересдаче каких-либо зачётов. Невероятно добрый по своей натуре Климыч не мог отказать ни единому, хоть самому потерянному студенту, и по сему, даже в один из своих редких выходных дней, соглашался приходить в Университет и помогать всем нуждающимся, коих сегодня оказалось не так уж и много.
Велис Зелерберг – первокурсник, пришедший, как и остальные собравшиеся соратники по несчастью, с целью закрыть один вопрос и вернуть автомат по философии. Он уже где-то второй час сидел над несколькими электронными таблоидами и, прилагая невероятные усилия, пытался что-то осознать. Однако, даже этих усилий ему не хватало, чтобы создать в своей голове некую простую ассоциацию, которая всё никак не могла посетить студента. Он вовсе не понимал, какой ответ от него требует профессор.
Климыч периодически подавал признаки жизни, то кряхтя, то скрипя, из-за чего все находящиеся в зале поднимали головы и смотрели в сторону кафедры, но, увидев, что с профессором всё в порядке, снова утыкались в свои электронные конспекты и книги. Изредка кто-то вставал со своего места, подходил к Климычу, что-то спрашивал, и с разочарованной миной вяло плёлся к своему месту. Всё шло своим чередом.
В один момент дверь, стоящая на выходе из лектория, разразилась и пропустила через себя пару незнакомых Велису студентов. Первой зашла девушка, за ней – парень. Зелерберг не заострил на них почти никакого внимания, пытаясь не прерывать процесс мозгового штурма. Вошедшие студенты, тем временем, подошли к кафедре:
– Оо… Кхм… Мои дорогие господин Хорум и фрау Йоль. Рад лицезреть вас в добром… Здравии. Надеюсь, вы с докладом.
– И Вам не хворать, Климы… – Парень чуть не совершил досадную оговорку – Виктор Климович. Вы, как всегда, правы: доклад готов, и он при нас.
Стоящая рядом девушка достала из сумки массивную белую папку и протянула её профессору. Тот взял предмет и, навскидку оценив вес, улыбнулся. Сидящий на первом ряду Велис, всё ещё пытающийся не обращать внимания на происходящее вокруг, немного удивился, ведь обычно Климыч требует сдавать все доклады в электронном виде, и «бумажный формат» в этом случае – большая редкость.
– Мм… Господин Хорум, разве не мужчина должен носить такие тяжести? Выходит, я напрасно считал Вас джентльменом?
– Виктор Климович, тут ситуация особого характера. Я честно хотел потащить этот «талмуд» самостоятельно, но под угрозами пыток… Ай! – Стоящая рядом девушка моментально прижалась к парню и, судя по всему, толи стукнула, толи ущипнула за бок студента.
– Не слушайте его, Виктор Климович! – С невинным лицом возразила дама. – Этот лентяй без пинка даже шагу не сделает.
– Ну-ну! Я Вас попрошу, мадам Доринбург. Не разглашайте государственные тайны! – Студент запротестовал, но на его лице можно было различить явно весёлое выражение.
Климыч, всё это время вертевший папку в руках, наконец таки убрал её куда-то под стол.
– Кх… Молодцы. Зачёт по философии – ваш.
На лицах студентов изобразилась радость, но через несколько секунд, претерпев некоторые плавные метаморфозы, она сменилось удивлением.
– Виктор Климович… – Девушка начала говорить с заинтересованной интонацией в голосе – Вы же даже не открыли доклад. Разумеется, я безусловно рада, что мы получили зачёт по философии…
– …Но будет обидно, – Плавно перебил девушку студент, однако, та лишь кивнула пару раз в знак своего согласия – если Вы даже не посмотрите на результат наших трудов.
Климыч несколько секунд молчал, на его лице появилась добродушная улыбка.
– Мм… Знайте, родные мои, что доклад – это не главное. Основная цель вашей работы была в другом. И я вижу… – Профессор довольным взглядом обвёл пару студентов. – Вижу, что эту цель вы достигли: нашли ответы друг в друге.
Лицо девушки налилось алым, а извечно спокойный паренёк всё также продолжал сохранять хладнокровие перед лицом сладострастного Климыча.
– Думаю, – Продолжил профессор – каждый из вас теперь знает, что значит на самом деле «Человек Будущего». Мхем… А за доклад не волнуйтесь. На досуге прочту и оценю в отдельном порядке.
Внезапно лицо парня засветилось удивлением, которое не смогла сдержать даже его каменная секунду назад мимика:
– Виктор Климович, так вы?..
– Да, господин Хорум. Цель была не в докладе, а в вас двоих. – Профессор гордо выпрямился, будто бы пред ним предстал результат его долгой и кропотливой работы.
Йоль, всё ещё смущённая, подняла взгляд на старого философа:
– Виктор Климович… Я, кажется, всё поняла. Спасибо Вам.
– Кх… Не благодарите. Я рад, что вы нашли ответы.
Студенты откланялись пред своим преподавателем. Девушка обвила руку парня, и они вместе покинули лекторий.
В зале снова воцарилась тишина. Несколько минут Велис пытался понять, откуда взялось это тупое чувство в голове, будто говорящее о том, что ответ на долгие интеллектуальные изыскания только что был прямо под носом, в зоне досягаемости восприятия. Климыч, должно быть, случайно заметивший отражение чувств студента на его лице, поднялся со своего «трона» и подошёл к терзаемому странным ощущением Велису:
– Кх… Зелерберг, я наблюдаю на вашем лице сложную гамму чувств. Должно быть, Вы очень близки к ответу. Мм… Может быть, вы увидели что-то в господине Хоруме и Йоли?
Велис будто бы пропустил через себя электрический разряд: за какие-то доли секунды бедный студент наконец понял, какой ответ всё это время хотел услышать Климыч.
– Виктор Климович, я прозрел!
– Ом… Я вижу это по Вашему, Зелерберг, лицу. Выкладывайте.
– Вся суть вопроса о «Человеке Будущего» заключается в чувствах. «Человек Будущего» – тот, кто верит в Будущее; тот, кто ощущает его как единственно возможное, кто стремится… Если подумать, то среди нас каждый – это «Человек Будущего». Может, кто-то и не верит, не ощущает, но это лишь значит, что его чувства всё ещё ожидают своего пробуждения. Ведь будущее – оно только в наших руках.
Велес закончил свою тираду. На лице Климыча зияла невероятно довольная улыбка. Старый профессор едва заметно кивнул, протянул руки к студенту и по-отечески потрепал его за плечо.