Рассказ №20 Блуждающий разум

Два брата – двойняшки Егор и Витя – появились на свет тридцать лет назад у мамы Светы не совсем благополучно. Роды оказались сложными: предлежание плаценты неправильное, слабая родовая деятельность, но до кесарево не дошло. Если без соплей, а по фактам, то Егор пошёл первым – и застрял. Пока вызволяли старшенького, Витька задохнулся малость, щипцами тащили. По шкале Апгар всего тройку поставили против Егоровой девятки. Потом диагнозами завалили: задержка умственного и физического развития, задержка речи, бронхолёгочная дисплазия, дисбактериоз и прочая бяка. Егорка-то ничего, нормальный, здоровый, ел хорошо, гугукал. Шустрил, разумненький, младшему на зависть. А мама Света обоих любила. Батяня, правда, слился через пару лет, зато баба с дедом помогали внуков тянуть.
Так и росли пацаны. Егор в футбол гонял, физику на лету схватывал, братишку любил, жалел, не гнушался. Витя-то не отрада: щуплый, болезненный, координация нарушена, не дурак, но тугодум – бывало, только к вечеру на утренний вопрос отвечал. Речь постепенно нормализовалась, но ляпал глупость за глупостью, особенно плохие слова повторять любил, как где услышит. Мама Света набожной стала, возила убогого к старцам каким-то. Те сказали: спит умишко, молитесь.
А время идёт, мальчики растут, школу закончили: старший – математический лицей, младший – школу для отсталых. Егор в институт поступил, а после окончания женился; видный парень, спортсмен, лучшую девушку с курса выбрал – умную, красивую, не бедную. Витя вроде вытянулся, но ума не нажил. На работу, правда, устроился – дворником и сторожем на склад, всё ж копеечка в семейный бюджет стекает. И вдруг умерла мама Света, тромб оторвался. Ушла следом за бабой и дедом.
Остались братья одни. Егор с женой давно отдельно жили в квартире её родителей, а мама с младшим – в двухкомнатной квартире из детства. Теперь Витьку одного оставлять нельзя, он в быту беспомощный, доверчивый, и в мозгах ветер. Егорова жена упёрлась, не соглашалась деверя переселять к себе (квартира-то её!). Подумал – подумал старший, да и решил сдать братишку в интернат для психбольных. Самому некогда за бывшим любимым слабоумным братцем следить, а нянька не по карману. Уже документы почти оформил, как Витька огорошил: жениться надумал. Кто “счастливица”? Егор поверить не мог – Тонька из соседнего подъезда. Они же в детстве вместе гуляли, играли, тусовались, сначала в песочнице, потом – в подворотнях. Егор был тогда в Тоньку влюблён, в красивую, неприступную, местную “королеву”. Зачем ей его Витька? Наверно, задумала от строгих родителей к мужу сбежать. А что? Квартира хоть скромная, но отдельная, Витька слабоумный, верти им так и сяк, он и любовника под носом не заметит. Хотел Егор воспрепятствовать, да рукой махнул – всё ж не интернат. Год прошёл, другой, и как-то изменилось жизнь вокруг. Тонька всерьёз за брата взялась: выглядит ухоженным, накормленным, в тренажёрный зал его водит, в бассейн, в театр, книжки читают друг другу перед сном. Егор к ним заезжал иногда, типа с родственным визитом. Уютно у них, аквариум, кошку завели, пирогами пахнет, Тонька на сносях, похоже. Неужели племянником осчастливят?
А у Егора всё наперекосяк. На работе важные документы кто-то слил, все под следствием. Алиска, жена, кажись, разлюбила, нос воротит, ребёнка не хочет, хочет диссертацию, машину и дачу. Язва двенадцатипёрстной кишки замучила, аллергия на общепит. У брата дома пироги с капустой и чахохбили, компот, как у мамы. Алиска выдала: “Ты в моей квартире живёшь…” Интересно, если что, Витька пустит обратно? Брат всё-таки. Напился Егор с горя, полез на стремянку люстру вешать, свалился и головой ударился о железный угол украденной с завода арматуры. Очнулся на следующий день то ли в своей, то ли в Алискиной квартире, то ли в больнице, смотрел в потолок и пытался вспомнить таблицу умножения. Не вспомнил. Подошла жена – красивая, накрашенная, только губы скуксила:
– Ну, что, алкаш, как жить будем?
Он смотрел на неё и думал. Алиска фыркнула и ушла. За окном стемнело. Ещё кто-то пришёл. Егор повернул голову и заметил младшего. Витька выглядел хорошо: румяный, взгляд живой, умный, сроду такого не бывало.
– Здравствуй, брат, – пожал ему руку.
– Не знаю, – еле-еле выдавил из себя Егор.
– Чего не знаешь?
– Не знаю, как жить будем, – проскрипел ответом на утренний вопрос жены.
– Не переживай, – широко и тепло улыбнулся любимый бывший слабоумный. – Мы тебя не бросим. К себе возьмём, Тонечка ухаживать будет. Главное, не усни.
Егор Алису не осуждал – не потому, что сам виноват, а потому, что не мог вспомнить таблицу умножения, до жены ли тут? Брат с Тоней забрали его к себе. Физически старший быстро восстановился, только голова периодически болела, а вот разумом тормознулся. В потолок смотрел или цифры на бумажке рисовал. Витя ему читал книжки умные и Пушкина, Тоня за ручку водила покушать, погулять, зубы почистить. Раздражалась, конечно, рохлей обзывала, неряхой, крепким словцом не брезговала, но пироги пекла исправно и супы варила жирные, наваристые, за что Егор её и любил. Щурился блаженно и тянул ласково: «Я тебя люблю, Тонечка». Не сказал этого, когда вместе учились кататься на коньках во дворе, не сказал, когда вместе на «слабо» полезли в подвал с крысами, не сказал, когда невесту выбирал перспективную. Сейчас говорит, потому что умом повредился – ему простительно. Ум понемногу возвращался – ну, если не ум, то разум точно: зубы чистил без напоминаний, грязную одежду сам менял, жизнь свою пересмотрел, таблицу умножения вспомнил – всю вспомнил, только на девять заново учить пришлось. А когда к мамочке Свете на могилу с братом съездили, разрыдался вусмерть. Витя травку дёргал, крест лаком покрывал, а Егор сидел на лавочке и всхлипывал.
Так и жили: братья работали, Тоня к родам готовилась, как вдруг позвонил Егоров тесть. Алиса попала в психбольницу. Умом тронулась на почве оголтелой критики её диссертации со стороны коллег. Тесть просил за ней ухаживать, так как ему некогда, а Егор всё-таки муж. Егор вздохнул и стал собирать нехитрые пожитки. Витя и Тоня рядом молчали, но он всё-таки объяснил: «Поеду. Алиса хорошая, только спит. Вы меня спасли, разбудили. Теперь моя очередь».