Рассказ №16 Непослушные страницы

– Интересное у вас место, необычное, – Михаил осмотрел просторный зал, с высоченными белёными потолками и монументальными арками. Странный запах витал в воздухе. Старой бумаги и лекарств, стариковских прелостей. Через витражное окно пробивался зеленоватый, нездоровый свет.
– Психбольница бывшая, – Кирилл Андреевич, так значилось на бэйдже, изучал на мониторе каталог. – Специализировалась на лоботомии и электрошоковой терапии. – Глаза библиотекаря бегали по строчкам. Широкий губастый рот рассказывал о ужасах, творившихся в этих мрачных застенках, возведённых то ли при царе, то ли уже при Сталине, вероятно – еще раньше. Никто и не упомнит. – Видели сад, когда подъезжали? Бывшее кладбище пациентов, по записям – три тысячи могил, вот так вот.
Кирилл Андреевич встретил Михаила радушно, предложил чая, и сразу же ринулся копаться в запутанных документах библиотеки. «Хроники невозможного»? Странное название, уж слишком кликабельное – слово шло молодому, подтянутому и неплохо одетому Кириллу Андреевичу, но не шло месту, старой библиотеке, обшарпанному зданию с неухоженным фасадом и массивными дубовыми дверями.
Бумажный каталог результатов не дал, а в цифровом архиве – это словосочетание библиотекарь произнёс с гордостью – нашлась информация:
– Ага, есть такая, – Кирилл Андреевич довольно потёр руки. – В сто семнадцатом корпусе, секция сто пятая, полка такая-то. – Библиотекарь подскочил, энергично двинулся к выходу из зала. – Идёмте, это не займёт много времени.
Михаил не успел подумать, откуда в крохотном, двухэтажного здания, едва различимого в огромном яблоневом саде – как оказалось, кладбище – сто семнадцатый корпус? Библиотекарь затараторил. Голос его отдавался в гулких коридорах.
– До психушки тут обычная лечебница была. Быстро её прикрыли. Врач местный, еще в начале века, из бывших крепостных, страсти творил с людьми. Следственное дело, на триста томов, хранится в тринадцатом корпусе. Жутей таких я не встречал. Сшивал людей, друг к другу, будто сиамских близнецов.
Они спустились по лестнице на три этажа, дважды свернули, поднялись на этаж, прошли через веранду, тогда только дошли до лифта. Кирилл Андреевич выдохся. Он договорился уже до седьмого поколения от текущего дня, рассказывая о доходном доме, борделе, с комнатами и проститутками, который здесь же и располагался, до лечебницы с врачом-маньяком, школы, все ученики которой умерли от чумы. До усадьбы обезумевшего помещика, в одну ночь зарезавшего всю родню и дворню.
– Наверное, не самая у вас тут лучшая энергетика, – только и смог заметить Михаил, когда они зашли в лифт. Библиотекарь ловко заиграл пальцами на мигающей огоньками сенсорной панели. Лифт дёрнулся и плавно поехал, то ли вверх, то ли в низ, может быть в сторону или зигзагом.
– Мы чтим традиции, – Кирилл Андреевич улыбнулся, крепкие клыки сверкнули, отразились в зеркальном покрытии кабины. – У нас что ли лучше? Худшие книги на свете – все у нас. Иначе зачем бы вам в нашу глушь приезжать?
– Да, вот об этом бы поподробнее, – Михаил порядком устал от мрачных приключений бывших обитателей библиотеки. – Что, прям вот так вот, самые плохие книги?
– Худшие, – бросил через плечо библиотекарь, уверенно топая вперёд, – Настолько, что некоторые печатали тиражом в одну единственную штуку. Есть и такие, которые остались в одном экземпляре. Их сжигали, топили, топтали. И не думайте, что это хорошие, редкие или дорогие книги. Полное барахло. Полнейшее. Хуже не сыщешь. Но лучшие наши экземпляры, точнее, худшие, именно в сто семнадцатом корпусе.
Он уже не спрашивал, откуда здесь столько лестниц, эскалаторов, подъёмников, бесконечных коридоров и скоростных лифтов. Крохотные лестничные переходы, завёрнутые в дули и узлы, считать замучился. Молчал, когда приходилось протискиваться в откровенные щели, возникшие то ли от землетрясения, то ли от попадания бомбы. Каждый раз библиотекарь чинно поднимался, или выныривал из пыльного пролёта, отряхивал пиджак, виновато улыбался.
Михаилу показалось, что они подошли к очередному лифту. Раздвижные двери выглядели похоже, но без медных ручек.
– Давно ели? – между прочим спросил Кирилл Андреевич, заботливо раздвигая двери кабины. Михаил не успел ответить, замутило его, когда он оказался в пещере, верхний свод которой закрывали полки с книгами. Раз, два, пять, десять. Михаил считал ярусы полок, дошёл до тысячи. – Не утруждайте себя, – снисходительно заметил библиотекарь. – Это всего лишь первая секция. Нам дальше. Да, кстати, тут же расстреляли семью какого-то царя, а за двести лет до того – шайку стрельцов. Вот и она, полюбуйтесь.
Михаил увидел на корешке золотые буквы – «Хроники невозможного». Книга буднично была зажата между невзрачными томиками, без роду и племени, настолько никчёмных, что им и названия не дали.
– Берите, листайте, можете фото делать, нам вообще пофиг, никому эта хрень не нужна, – Кирилл Андреевич беспечно махнул рукой, дозволяя всё. Хоть бумагу жуйте, или жгите, или что вы привыкли делать с отвратительным чтивом? Вот что выражало его худое надменное лицо. – Пойду прогуляюсь, навещу кое-кого. – Таинственно заявил он, и не удержался, прыснул: – Эко вы на неё глядите, будто и впрямь съесть готовы. Это ж полная белиберда, её даже не написали до сих пор, представляете? Столько лет прошло, а ни строчки, ни буковки.
Михаил протянул руку, коснулся пыльного корешка, с трудом вытянул книгу с полки, будто она прилипла или приросла к соседям. Открылась книга с причмокиванием и со скрипом, листы толстой бумаги волновались и не поддавались пальцам Михаила. Обложка клацала нелепым замком, совершенно неуместным.
– Ласковее, будьте так любезны, – мягче обычного сказал Кирилл Андреевич, – её ведь еще не написали. Не удосужились. Идея не созрела. Мысль не пришла в голову творца. Такие дела, бывает. Грустно, жестоко. Но сплошь и рядом. Название броское, а концепции – ноль, абсолютный.
Библиотекарь бормотал что-то еще, удаляясь в глубь сто семнадцатой секции. Михаил листал книгу, пытаясь совладать с непослушными страницами.