Рассказ №6 Цена вечности

— Как бессмертные стали бессмертными? — Ирис ткнула брата локтем.
Шон отвлёкся от плетения венка и почесал затылок.
— Не знаю, Ирис. Взрослые об этом молчат, как будто тайна какая. — Он пожал плечами, теребя сорванный стебелёк.
Они сидели на холмике — рыжая девочка с веснушками и кучерявый мальчик — наблюдая, как город внизу зажигает огни. Среди мерцающих окон сиял неоновый рекламный щит с голограммой Дерека, знаменитого вечного, в идеальном смокинге.
— Смотри, — Ирис показала на него пальцем. — Он выглядит совершенно обычно! Даже нос… — она машинально коснулась своей горбинки, — прямо как у меня. Чем он такой особенный?
Шон фыркнул:
— Ты вообще слушаешь? Он — вечный! Когда родился Дерек, наших родителей ещё на свете не было. А выглядит — будто вчера с нами в футбол гонял. — Мальчик широко взмахнул рукой: — У него времени — хоть завались! На всё хватит: на путешествия, на книги, на… да на что угодно!
Ирис почувствовала, как остывающая земля холодит её босые ноги. Восхищённо вздохнула и подперла щёки. Глаза блестели, отражая неон билборда. Тогда, рядом с тёплым плечом брата, ей ещё казалось, что жизнь не коротка.
***
Ирис не могла смириться с тем, что ей уже скоро умирать.
Двадцать пять лет — а там и до пятидесяти рукой подать. Треть жизни прошла, и то, это если повезёт. А иначе — половина. Если учесть, что ей запомнилось всего несколько ярких моментов, становилось вовсе жутко.
Сегодня она не пошла на работу — не отправила уведомление, не придумала оправдание. Просто пропустила и всё. Сидела на холодном подоконнике, поджав ноги, и растирала рукавом колючего вязаного свитера кружочек на запотевшем стекле. Свитер достался от матери. Последний подарок перед тем, как её не стало в сорок три.
«Так больше не может продолжаться! А после пятидесяти что? Дряхлые руки, седые волосы, которые уже пахнут не шампунем, а лекарствами. Не жизнь вовсе».
Ирис постареет и сморщится, как забытый в холодильнике огурец — сначала зелёный и сочный, потом вялый, горький, ненужный.
Даже ребёнка выносить не сможет. Если бы она вообще хотела детей! Но сейчас её бесило даже это — что «не хочу» со временем превратится в «не могу».
Она бы успокоилась и занялась делом, если бы время не поджимало. Но годы не просто идут — улетают. Свистят на прощанье, вырываясь из рук, как не завязанные надувные шарики. Она тратит их на мечты-пустышки и прочие противные мысли, которые жужжат роем слепней — назойливых, кровожадных — жалят, выпивают энергию по капле. Как обращать внимание на красоту за окном, когда в голове такая свалка?
А по всем экранам — они. Бессмертные. Безупречные лица и голоса — без морщин, страха, без «годен до».
Около магазина, через дорогу, прохожий в капюшоне расклеивал листовки: «Голосуйте за Бера Вейла. Полвека опыта на службе у прогресса». Очередной бессмертный, «проверенный временем», баллотировался.
В Иридиуме — социальное равенство для всех. Ну, конечно! Демократия между богами и тараканами.
Электронные газеты, распечатки с форумов — всё, что Ирис собирала годами, — было связано с «Вечностью». Ни малейшего намёка на технологию. Невозможный подвиг, который никому не удавалось повторить.
Как людей делали бессмертными, не знал никто. Наука молчала, хотя в интернете давно ходили слухи о теориях. Ирис увлекалась темой и читала всё подряд, но убедительных доказательств не находила. Единственной рабочей версией оставалось клонирование, но это совсем не то! К тому же подобное относительно людей считалось незаконным и нарушало любые этические нормы.
Корпорация явно скрывала секрет мирового масштаба. Ни подпольные организации, ни крупные мировые компании не могли повторить успех. «Вечность» стала буквально синонимом бессмертия.
И что прикажете делать? Бесполезно светиться лампочкой, когда счёт за электричество всё равно не оплатить — сколько денег за свою короткую жизнь ни заработай.
Ирис нарисовала на окне грустный смайлик. Из двух точек, обозначающих глазки, капельками пополз конденсат.
Она смотрела на него и чувствовала, как что-то внутри переворачивается.
— Хватит.
Спрыгнула на холодный пол с подоконника и сжала кулаки. Нарощенные белые ногти впились в ладони. Приятная боль.
— Я добьюсь вечной жизни, чего бы это мне ни стоило! Стану бессмертной! Ирис Бессмертная!
Решительность переполняла. Она стиснула зубы и давила челюстями, пока не испугалась, что вновь придётся наведаться к стоматологу.
***
Отец запил и зимой замёрз в сугробе по дороге из бара. Мать перестала вставать с постели, а через полгода её сердце остановилось. Врач сказал — «синдром одиночки». Настоящий медицинский термин, между прочим. Популярный в двадцать втором веке.
А Шон отправился на фронт. Как назло, чтобы погибнуть быстрее. Бросить её одну. Брат часто писал, но Ирис рвала его письма, потом склеивала — и снова рвала.
Зачем общаться с тем, кто вскоре умрёт?
Она осталась одна в пустой трёшке, где каждый угол напоминал о предательстве.
Но наконец всё изменилось. Теперь она понимала, что нужно делать. Мотивировала конкретная цель. Станет бессмертной — с остальным разберётся после. Благо, времени выстроить идеальную жизнь по кирпичикам будет навалом.
Пахло осенью. Летали кленовые листья.
Картонный стаканчик с любимым кофе манил карамелью, приятно грел ладонь и скрашивал суету прохожих. Город в час пик напоминал огромную кухню ресторана «Небо», на которой ей удавалось побывать в детстве, пока ждала маму с работы. Телефон вибрировал в кармане уже в десятый раз. Должно быть, жалкие людские крысы сходили с ума из-за того, что она нарушила их привычный график самоувольнением.
Жирдяйка Марта, скупердяй Чарли, красавчик Крис — все они чувствовали себя важными, занимаясь бесполезным делом, с видом, будто их всё устраивает. А на самом деле — очередная контора по производству вредной газировки, сотая в стране. «Миссия нашей компании: дарить вам радость и праздничный вкус» — серьёзно? Бред. Миссия вашей компании — смотреть, как за вас делает всю тяжёлую работу стадо оленей, меньше чем за процент от валовой прибыли. Добровольно просучивая свои короткие жизни, чтобы бессмертные могли больше отдыхать!
Какая ирония. Как она могла быть такой же? Хорошо, что теперь честна перед собой и своими потребностями.
Здание «Вечности» высилось перед ней зеркальным кубом с тремя башнями выше облаков. Главный шпиль «Мантис» — современный рекордсмен по высоте, на полсотни метров обогнал «Бурдж-Халифа».
Наконец-то она не сидела на месте, а стремилась к своей мечте. С каждым шагом уверенность нарастала, сердце трепетало в азартном предвкушении.
Ирис взбежала по широкой мраморной лестнице. Миновав строгие линии колоннады, шагнула в стеклянный коридор, где автоматические двери разъехались; прохлада коснулась лица, а запах сандала защекотал нос.
Зеркальный пол из чёрного мрамора, пронизанный белыми декоративными прожилками, отражал её силуэт, дробя его в бесконечных бликах. Капители и пилястры, строгие, но с изящной резьбой, казались чужеродными в холодном, футуристическом интерьере.
Стук её каблуков отдавался эхом в гулкой тишине.
— Почему здесь так пусто? В разгар рабочего дня — ни души.
Безумие. Полнейшее безумие.
Ирис замерла на месте, и внезапно осознание накрыло с головой. Что, чёрт возьми, она вообще задумала?
Плана не было. Вообще. Никакого.
Мысль о том, что можно просто ворваться в главный офис крупнейшей корпорации мира, потребовать встречи с директором и выведать у него секрет вечной жизни, теперь казалась не просто наивной — смехотворной.
— И что? — язвительно прошипела она сама себе. — Скажу ему: «Здравствуйте, я случайно проходила мимо, не поделитесь рецептом вечной жизни?.. Может, чаю принести?»
И вдруг:
— Добро пожаловать, Ирис! — Её саркастическую тираду перебил громкий, мелодичный голос.
Она резко обернулась.
За стойкой стояла женщина: чёрное каре, безупречный приталенный пиджак, яркие алые губы. Лицо — спокойное, но глаза — до чертиков внимательные.
— Извините, мы знакомы?
Женщина улыбнулась. Это была та улыбка, которой встречают VIP-гостей в дорогих отелях — безупречная, выверенная до миллиметра. Но глаза…
Глаза не улыбались.
— Мы вас ждали, дорогая, — за всей безупречностью девушки угадывалась голодная акула.
Ирис замерла, пытаясь понять ситуацию.
— Не задерживайтесь, снимите пальто, идите до конца, там дверь, — она указала направление жестом, не оставляющим места для возражений.
Ирис уже открывала рот, чтобы разразиться вопросами, но встретила устало-терпеливый взгляд и неожиданно для себя подчинилась.
Коридор постепенно сужался. Свет потускнел, а вскоре и вовсе стал чадящим. Барельефы со сценами из мифологии украшали стены по бокам. Прометей дарил огонь, воздев факел над толпой. Геракл старательно отрубал последнюю голову гидре.
Ирис потеряла счет времени. Может, прошли минуты, может, четверть часа, когда она вышла к приоткрытой двери. Из проема лилось белое сияние, которое манило и пугало одновременно.
Она почувствовала чье-то присутствие, неуверенно обернулась и уткнулась в грудь женщины с каре. Дама была высокой. Просто огромной. На голову выше, притом что Ирис на рост никогда не жаловалась — была самой высокой девочкой в классе, а сейчас и вовсе на каблуках.
Сердце колотилось так неприлично, что стоило бы извиниться.
А еще она готова была поклясться, что не слышала шагов за спиной. Чертовка перемещалась тише призрака. И, похоже, могла проходить сквозь стены, раз сумела так быстро ее нагнать.
Пришлось задрать голову, чтобы встретиться с цепким взглядом миндалевидных глаз.
— И что, просто шагнуть туда? — спросила она, стараясь скрыть панику, но голос все равно дрогнул. — Это вообще безопасно?
— Шагнешь — узнаешь, — женщина пожала плечами и отступила на шаг. — Не шагнешь — так и будешь гадать всю жизнь, что упустила.
Ирис стиснула зубы. Незнакомка ей не нравилась, вызывала необъяснимое отторжение. Хотелось ответить что-нибудь колкое, но слов не нашлось.
Оставаться с этой странной дылдой, которая напоминала андроида, совершенно не хотелось. Да и трусихой она никогда не была. Ирис повернулась к проему и пошла навстречу свету.
***
Дверь захлопнулась с едва слышным щелчком. Резкий свет ослепил, заставив зажмуриться и прикрыть глаза ладонью. Вскоре зрение пришло в норму. Комната была неестественной: белые стены без углов плавно перетекали в потолок. Пол под ногами мягко пружинил, будто птичье молоко.
Ирис обернулась и не поверила глазам — выхода не было. Она провела рукой по стене: под пальцами — гладкая поверхность без единого стыка. Ни намека на проем. Почувствовала, как сердце заколотилось быстрее.
Комната напоминала высокотехнологичный модулятор виртуальной реальности — подобные конструкции она встречала в учебных материалах по кибернетике, когда училась в институте. В новостях часто упоминали, что корпорация «Вечность» основала дочернюю компанию, которая добилась успехов в VR-технологиях, способных воздействовать на сознание.
«Ну вот… Хотела бессмертия, а застряла в коробке без выхода», — подумала она, чувствуя, как ладони потеют. Прижала пальцы к вискам, массируя, пытаясь унять нарастающую панику. В тишине слышала собственное дыхание. Осмотрела пространство. Ни мебели, ни ламп, ни намёка на источник света — он просто был, холодный и равномерный, лился отовсюду.
Она безнадёжно сползла по гладкой стене.
Вспыхнуло, и внезапно Ирис оказалась на краю пропасти, посреди, предположительно, американского каньона; пролетела и прокричала крупная птица. В противоположной скале зиял чёрный проход. Ну конечно, ещё один сюрприз. В горле пересохло.
— Дыши. Это не по-настоящему. Или… по-настоящему?
Чёрт! Слишком реально. Голова кружилась от высоты. Солнце обжигало кожу, а внизу, в глубине ущелья, ветер шевелил редкие кустарники.
«Делать нечего, придётся миновать пропасть».
Первый шаг казался невозможным. Она стянула резинку с волос, и рыжие пряди рассыпались по плечам. Бросила её вниз, чтобы проверить реальность, — иначе разум отказывался подчиняться. Но это не помогло: вещица долетела до земли, превратившись в крошечную точку.
Ирис стиснула зубы от досады. Страх почти взял верх, но рассудок победил. Её же не телепортировали в самом деле — она ясно помнила, где была пять минут назад. С трудом заставив тело двигаться, закрыла глаза, задержала дыхание и шагнула в пропасть.
И пошла по воздуху.
Ощущения были невероятными, будто выиграла в русскую рулетку. Ирис, конечно, не имела подобного опыта, но что-то подсказывало, что это оно.
В порыве она вскинула руку, показав средний палец — в комнате наверняка были камеры. Пусть знают, компьютерная графика не преграда на пути к её цели. Она достойна бессмертия. Для своих игр пусть найдут кого-то проще.
Вся в поту, протиснулась через проём. Солнечный свет сменился тусклым мерцанием одинокой лампы на потолке. Бетонные стены, сырые и холодные, пахли плесенью, как заброшенный подвал. Свитер не спасал от промозглой сырости — пальто осталось в холле. Она поёжилась, осторожно ступая по зашарканному полу, чтобы каблуки не стучали.
Услышав голоса впереди — тихие, но отчётливые, замедлила шаг и осторожно двинулась на звук.
Вскоре она разбирала слова.
— …не понимаю, зачем их вообще сюда тащат, — говорил мужчина с хрипотцой, как у заядлого курильщика. — Половина сбежит, как только поймёт, во что вляпалась.
— А ты бы сбежал, Макс? — ответила женщина с лёгкой насмешкой. — Или всё ещё думаешь, что это твой билет в вечность?
Ирис замерла у стеклянной перегородки, запотевшей под её пальцами. За ней, в комнате, напоминавшей приёмную заброшенной поликлиники, за столом сидели двое. Парень, видимо, Макс — худощавый, с длинными волосами, стянутыми в неряшливый хвост. На нём была мятая голубая футболка и джинсы, а на столе стояла банка энергетика. Напротив сидела женщина лет пятидесяти, с короткими тёмными волосами и в потрёпанной куртке с нашивками. Она вертела в руках зажигалку, щёлкала ею без огня.
— Я не про то, Лина, — Макс отхлебнул из банки. — Они берут всех подряд. Эта новенькая, как её… Ирис? Выглядит, будто вчера из универа выгнали. Что она вообще может?
Лина хмыкнула:
— Ты тоже не был героем, когда пришёл. И я. Но мы тут.
Ирис почувствовала, как щёки вспыхнули. Эти двое говорили о ней.
— На какой ты ступени после вчерашнего? — спросил Макс язвительным тоном. — Неужели поднялась? Я видел, тебя пустили в зону отдыха.
Лина пожала плечами:
— Ладно, от тебя не утаишь. Можешь поздравить. В игровой комнате классно — там окна, декоративные пальмы. Знаешь, я соскучилась по… — она осеклась, щёлкнув зажигалкой громче обычного.
Ирис затаила дыхание, боясь пошевелиться. Лампа над головой мигнула, и коридор на секунду погрузился в темноту. Когда свет вернулся, Лина уже стояла перед стеклом и смотрела прямо на неё. Тогда Ирис запаниковала и бросилась бежать в конец коридора.
«Бежать, бежать отсюда!» — единственная мысль, в мире не существовало больше ничего.
Она толкнула дверь и ввалилась в комнату, споткнувшись и рухнув на линолеум прямо у ног Макса и Лины. И чуть с ума не сошла.
Макс отшатнулся, едва не пролив энергетик:
— Чёрт, ты откуда взялась? — вырвалось у него, пока он ставил банку на стол.
Лина приподняла бровь, разглядывая прибывшую:
— Ты цела? — спросила она с лёгкой насмешкой, но в голосе мелькнула озабоченность. — Новенькая, да? Не бойся, присаживайся.
Ирис, всё ещё тяжело дыша, поднялась, чувствуя, как горят щёки. Она злилась на этих двоих за то, что обсуждали её за спиной, и на себя — за то, что так глупо напугалась. Вблизи Макс и Лина выглядели не страшно: истощённые, с тёмными кругами под глазами, будто не спали неделями. Лина явно была богатой: даже потрёпанная куртка — дизайнерская, а на запястье болтались золотые часы, которые стоили больше, чем Ирис зарабатывала за год. Стеклянная перегородка со стороны комнаты оказалась большим зеркалом. Подобные ставили в камерах для допросов, а ещё маньяки-извращенцы в отелях, чтобы подглядывать за постояльцами. В любом случае её не видели.
Ирис неуверенно подошла к свободному пластиковому стулу и села, теребя край свитера:
— Я… в порядке, — пробормотала она, стараясь успокоить дрожь в руках. — Что вы тут делаете?
— Ждём лифт, — ответила Лина, указав на исцарапанную металлическую дверь. — Как и ты.
— И долго?
— Достаточно, — Макс хмыкнул, потягивая энергетик. — Чтобы задуматься, а надо ли оно вообще.
Лина внезапно засмеялась. Грустно, совсем безнадёжно.
— Почему не уйдёте? — спросила Ирис, хмуря лоб, а потом поняла сама и озвучила: — Пришли за бессмертием…
Макс пожал плечами, отводя взгляд.
— Как и все. Не хочу умирать. — Он помолчал, постукивая пальцами по банке. — Мне двадцать восемь, а чувствую себя стариком. Каждое утро думаю: сколько осталось? Тридцать лет? Двадцать? А потом — пфф, исчезну, будто меня и не было.
Ирис кивнула. Она понимала.
— Мы тут две недели, — продолжил Макс, скривив губы. — Говорят, нас «готовят». Без этого никак. — Он усмехнулся. — Лина здесь уже месяц. Видела тех, кто прошёл отбор. Они… странные.
— Странные? — переспросила Ирис, невольно наклоняясь ближе.
— Слишком спокойные, — вступила Лина, щёлкнув зажигалкой. — Будто их ничего не трогает. Ни радость, ни горе. Они просто… есть.
Она достала из кармана узкую оранжевую коробочку. «Солнечные дни» — Ирис узнала сразу: самые дорогие антидепрессанты, которые крутили в каждом рекламном блоке.
— Два года назад я попала в аварию, была за рулём. Кроме меня все погибли. — Лина перевернула упаковку, и таблетки застучали. — Двойной гроб. Такой… маленький.
Ирис непроизвольно сглотнула.
— Сначала хотела покончить с собой. Но потом поняла: смерть — это слишком легко. Я должна чувствовать боль. Каждый день. Каждый час. Поэтому и пришла сюда. Чтобы страдание стало вечным. Думаю, это справедливо.
Холодок пробежал по спине. Ирис не напрашивалась на откровения и в батюшки не нанималась. Судя по всему, Лина была ненормальной мазохисткой. Зачем так себя мучить?
— А потом я встретила одного из бессмертных, — женщина прищурилась. — Прошёл процедуру сорок лет назад. Знаешь, что самое страшное? Он не помнит лица своей матери. Смеха дочери. Знает, что любил их. Но сама любовь… исчезла.
— Они что, ничего не чувствуют? — Ирис показалось, что голос прозвучал по-детски наивно, и она прочистила горло.
— Не знаю… Выглядит именно так. Они живут вечно, но не живут вовсе. Красивые пустые оболочки…
Лина наклонилась ближе, и в её глазах вспыхнуло что-то, что заставило инстинктивно отодвинуться:
— Ты пришла за бессмертием, — в голосе не было ни вопроса, ни удивления — только констатация факта. — Зачем оно тебе?
— Я… хочу больше времени. Чтобы успеть пожить по-настоящему, понимаете?
Лина слегка улыбнулась, но улыбка вышла печальной:
— По-настоящему, говоришь? А что это означает для тебя? Ты хоть представляешь, чего хочешь от этой своей “настоящей” жизни?
Щёки полностью зарделись. В голове крутились обрывки мыслей — путешествия, книги, может быть, любовь… Но все слова казались фальшивыми, заученными из романтических фильмов. Ирис открыла рот, но ответа не последовало — только тихий выдох и чувство стыда за свою неуверенность.
— Лин, оставь девчонку, она же права. Посмотри, сколько людей умирают несчастными, не для того нас создал Бог. Жизнь ведь одна, многим просто не хватает времени чего-то в ней добиться! — Макс допил энергетик и с хрустом сжал банку в крупной ладони. — По мне это не так плохо: не болеть, не страдать, не бояться…
— Не любить, не радоваться, не мечтать, — закончила Лина.
В зале повисла тишина, нарушаемая только гудением вентиляции. Она заметила, как Макс нервно постукивает ногой по полу.
— Этаж номер пять. Максим Соболев, — раздался голос из динамика.
— Ну что ж… — парень бросил взгляд на Ирис. — Был рад познакомиться. Держите… за меня кулачки, ладно? Надеюсь, пройду на новый уровень…
Ирис невольно отметила, как симпатично морщинки у глаз парня складываются в «гусиные лапки», когда он пытается улыбнуться по-настоящему. И ресницы у него были красивыми — длинными и густыми.
Двери лифта захлопнулись. Вдруг стало одиноко.
Молчание давило.
— Лина, расскажи мне про ступени. Какая тут система?
— Шла бы ты отсюда, детка, — женщина зажгла огонь и всматривалась в дрожащее пламя. — Радуйся каждому дню, пока можешь. Ты сама себе палки в колёса вставляешь, тратишь время на ерунду, на поиски того, что у тебя уже есть. Думаю, тебя отпустят, пока ты не подписала контракт.
Слова ударили пощёчиной. И за весь этот сумасшедший день Ирис сорвалась именно сейчас. Она резко вскочила, и пластмассовый стул отлетел в сторону.
— Нет! — крикнула она. — Я пришла за бессмертием и не уйду! Моя жизнь будет долгой и яркой, я не стану такой, как ты! Жалкой старухой, глотающей антидепрессанты! Хватит с меня!
Лина лишь устало кивнула, будто ждала этого ответа.
Динамик ожил:
— Ирис Хэвон, пройдите на этаж номер шестьдесят шесть.
***
Лифт спрятал ее в себе и понес высоко вверх с огромной скоростью. От перепада давления заложило уши.
Ирис уже успокоилась и теперь жалела, что накричала на женщину. Чувствовала вину. Лина казалась хорошей, даже милой, просто сломленной. «Если получится — помогу ей преодолеть несколько ступеней… Вот только выяснить бы еще, как тут все работает».
Створки распахнулись. Перед ней стояла та самая дылда с безупречным каре.
— Поздравляю, ты — настоящий перспективный кандидат, — она облизнула губы. — Неординарная личность. За мной, пожалуйста, HR-менеджер ждёт.
Ирис хотела бы привести себя в порядок перед важной встречей — умыться, поправить волосы. Но как попросить об этом свою сопровождающую? Та даже не представилась, что уже само по себе странно, учитывая отсутствие бейджа.
«Ну и ладно», — мысленно махнула она рукой, решив не заводить разговор. «Пусть будет Дылдой — сама виновата». Подобное поведение казалось откровенным хамством, если вдуматься.
Кабинет оказался совсем рядом, прямо напротив лифтов.
Когда дверь открылась, Ирис невольно замерла на пороге. Глаза расширились от изумления:
Дерек ничуть не изменился. Спустя восемнадцать лет он выглядел точно так же, как в детстве на билбордах — карие глаза, высокие скулы, нос с горбинкой. Он сидел в темно-зеленом кресле за дубовым лакированным столом, а пальцы скользили по голографическому планшету.
— Ирис Хэвон, двадцать пять лет, — проговорил он, не отрывая взгляда. — Инженер пищевых технологий. Живёшь одна. Проходи, присаживайся.
Дылда вышла, оставив их наедине.
Горло сжалось, будто воздух в кабинете стал гуще. Невероятно! Это был сам Дерек. Она видела популярного вечного своими глазами. Он сидел в кресле прямо перед ней, стоило протянуть руку, и она дотронется до его идеальной кожи.
Он поднял карие глаза.
— Слушай, как будет. Три вопроса — проверим, как ты с эмоциями справляешься. Отвечай прямо, без раздумий. Видишь эти штуки? — он кивнул на мигающие датчики, выпирающие из столешницы. — Они всё считывают — миндалину там, кору головного мозга.
Ирис кивнула, глубоко вдохнув, чтобы унять дрожь. Неужели сейчас решится вся ее судьба.
— Наберешь восемьдесят баллов из сотни — будет здорово. Считай, что это твоя цель. Начнем с простого, — Дерек откинулся в кресле. — Выбери фигуру, которая цепляет больше всего.
Он протянул ей другой планшет и включил его. Перед глазами всплыли три голограммы:
Вращающаяся спираль из фиолетовых лент, мерзкая и змеевидная.
Лабиринт из чёрных линий, постоянно меняющий конфигурацию.
Полупрозрачная сфера с тонкой сетью трещин.
Ирис резко вдохнула через нос, пытаясь унять подкатывающую тошноту. В этот момент датчики вспыхнули синим, и окружающий мир словно погрузился в тягучий мед. Только красные цифры таймера в правом верхнем углу продолжали неумолимо отсчитывать: семь… шесть… пять…
Спираль сжалась, ленты ожили — они тянулись, как щупальца. Голова закружилась, в разум вцепился скользкий страх, ощущение, похожее на воспоминания о кошмаре сразу после пробуждения. Лабиринт дымился, отражал её внутренний хаос — бесконечные петли мыслей блуждали, завязывались и переплетались, возвращая к одним и тем же вопросам. Ответов на них не было.
Три… два…
Сфера казалась холодной, отстранённой, она вращалась вокруг своей оси и трескалась, будто хрупкое яйцо. Казалось, что вот-вот вылупится нечто очень неприятное…
— Вот эта… сфера, — выдохнула Ирис. — Она какая-то пустая. Будто что-то сломалось, а я даже не понимаю что. И как починить — тоже не знаю.
Неожиданно нахлынула грусть. Дыхание участилось, накатили эмоции, и пришлось стиснуть зубы, чтобы сдержать слёзы.
— Сфера — это хорошо. Правильный подход. — Дерек повернул свой планшет и показал тридцать баллов на экране — результат выше среднего. Он хмыкнул, уголок рта дёрнулся в подобии улыбки.
«Ещё два таких ответа — и пройду с запасом», — подумала Ирис, чувствуя, как влажные ладони прилипают к кожаным подлокотникам.
— Что же, пойдём дальше. Родители занимают важное место в нашем мироощущении, — Дерек отложил планшет, сложив пальцы домиком. — И из этой теории вытекает второй вопрос тестирования. Поговорим о твоей матери, Эвиан Хэвон.
Ирис вздрогнула. От того, как он произнёс имя, стало не по себе.
— Ты знаешь настоящую причину её смерти? «Синдром одиночки» — Дерек сделал кавычки в воздухе, — это когда сердце останавливается не от болезни. А от тоски.
«Держи себя в руках, Ирис, он просто хочет заставить тебя чувствовать вину. Ты справишься», — подбадривала её новая, целеустремлённая личность, но тело уже реагировало — колени предательски дрожали, учащался пульс, который тут же фиксировали датчики.
Дерек медленно обвёл пальцем край стола, его голос стал тише, но каждое слово било точно в цель:
— Ты стояла в дверях. Мать звала тебя. Рука дрожала, когда она тянулась к тебе…
Перед глазами поплыли образы: больничные стены, высокая рогатая капельница, и мамины глаза, такие синие и живые среди морщин и бледности.
— А ты… — Дерек наклонился ближе, и его дыхание коснулось лица, — испугалась. Как думаешь… если бы не сбежала, оставив мать одну, может, и сердце бы не остановилось?
Комок в горле стал таким большим, что невозможно было сглотнуть. Ирис зажмурилась, но образы не исчезали: мамины пальцы, цепляющиеся за одеяло, её улыбка — та самая, которая встречала каждое утро…
— Тони Хэвон… — Дерек продолжил мягче, но от этого стало только хуже. — Он ведь всегда был рядом, защищал, пока не начал топить в спирте память о жене. А потом его как подменили, но в трудную минуту ты бросила и отца.
— Нет. Нет. Нет, — монотонно шептала Ирис. Но перед глазами встал тот вечер — разбитая бутылка на полу, отец, сползающий по стене, её собственный крик: «Ты слабак! Мама бы тебя презирала!»
— Да! Да! Да! — Дерек хлопнул ладонью по столу. Ирис вздрогнула. — Именно так! Ты оттолкнула их обоих! — Собственноручно погубила своих родителей, девочка. А теперь представь, что у тебя есть шанс вернуть одного из них, вернуть кого угодно. Подумай… кому бы ты отдала своё бессмертие?
Слёзы текли по щекам, но голос не дрогнул, когда она ответила:
— Оставила бы себе. — Ирис подняла голову, встречая его взгляд. — Они… сделали свой выбор. Родители меньше любили жизнь, чем я. Меньшего бы добились, чем я.
У неё ничего не оставалось, нужно было урвать хотя бы бессмертие, чтобы начать сначала. Иначе зачем это всё?
Дерек изучал её несколько долгих секунд, затем медленно кивнул:
— Отлично идёшь. Шестьдесят пять баллов за два вопроса… Уже чувствую от тебя пользу Хэвон.
Дверь кабинета с грохотом распахнулась, впуская взъерошенную Дылду. Её обычно безупречный макияж был смазан, а пальцы судорожно сжимали планшет.
— Господин Дерек, ЧП в секторе генетики, — голос сорвался на высокой ноте. — Трое батареек скончались мгновенно, пятеро на грани… в реанимации. Среди них… — она помедлила, — ваш брат.
Ирис замерла, наблюдая, как Дерек медленно откладывает стилус.
— Понятно, — произнёс он обыденно. Даже не повернув головы к секретарше, продолжил: — Выплати стандартные компенсации семьям. К понедельнику придётся восполнить потери — возьмите новых из резерва. Макса и Лину готовь к откачке энергии. И высоси остатки из тех, кто выжил, на всякий случай. Потери мощностей нам не нужны. — Только теперь он скользнул взглядом по Ирис: — Извини, что при тебе. Непрофессионально получилось.
Он улыбнулся, будто действительно испытывал неловкость.
Ледяная волна прошла по спине. Этот человек только что потерял брата — и даже бровью не повёл. Его идеальные черты вдруг показались пугающими. Всё, что казалось победой — её «правильные» ответы — теперь оставляло во рту горечь. Кольнула обида за Макса и Лину, и голос женщины эхом отозвался в памяти: «Шла бы ты отсюда, детка».
— Дерек… можно теперь я спрошу? — голос прозвучал чужим, — Каково это — быть бессмертным?
В его глазах впервые мелькнул интерес:
— Что ж, это не секрет, я отвечу тебе. Быть бессмертным очень эффективно. Я управляю корпорацией, финансирую исследования, влияю на политику. За пятьдесят лет добился больше, чем десятки смертных за всю жизнь.
— Но что ты… чувствуешь? — прошептала Ирис.
— Чувствую? — он нахмурился, будто не понял вопроса, пожевал это странное слово, как жвачку: — Например, удовлетворение, когда всё идёт по плану. Радость от завершённых задач.
— Ваш брат… — Ирис сглотнула, — он же…
— Батарейки кончаются — это нормально, — махнул рукой Дерек. — С чего мне переживать? Дураков хватает, энергии пока достаточно. И тебе переживать не стоит. Продолжаем. — Он положил перед ней мигающий обруч. — Датчики должны плотно прилегать к вискам. Сдвинь чуть правее… Отлично. Прибор активирует случайное воспоминание. Опиши его, как появится.
Делать нечего, Ирис замерла и закрыла глаза. В бесконечной темноте проявился яркий день с Шоном в парке аттракционов. Мороженое, смех брата, сливочный вкус на губах. Она уже забыла, как тогда было хорошо.
Хотелось поделиться счастьем в подробностях, рассказать о том дне, о жизни, которая ещё теплилась в ней. Может, и сердце вечного оттает. Но взгляд — холодный, аналитический — остановил. А потом Дерек облизнулся, как Дылда у лифта. Эти двое будто хотели её съесть.
«Он вообще человек? Или уже что-то другое? Если скажу правду — стану как Макс и Лина. Батарейкой» — промелькнуло в голове. Пальцы сами сжались в кулаки.
Обдумав каждое слово, она ответила:
— Никаких воспоминаний. Вся моя жизнь до этого момента одинаковая и эмоционально пустая. Но уверена, что лучшее впереди.
Сенсоры одобрительно мигнули зелёным.
— Ирис! Это успех! Позволь поздравить тебя с поистине историческим моментом, который войдет в хроники нашей корпорации! Ты прошла строжайший отбор и удостоилась величайшей привилегии, которую только может даровать человечеству наука двадцать второго века. Вечная жизнь! Освобождение от оков телесности! Подпиши здесь…
Она замерла, глядя на экран с контрактом. Палец дрожал над голографической подписью, не решаясь оставить отпечаток. Что-то внутри — страх, прозрение или тень воспоминания о Шоне — удержало её.
Дылда давно испарилась, дверь была распахнута настежь. Коридор пустовал.
Ирис отшатнулась от стола и попятилась к выходу. Шаг назад. Ещё шаг. Дерек наблюдал за ней, не моргая.
Сердце колотилось в горле. Рванула к лифту, а вечный так и не пошевелился, пока створки не сомкнулись.
Кабина понеслась вниз. Ирис прижалась к металлической стене, хватая ртом воздух.
Туфли жали — она сбросила их и побежала босиком.
В полумраке коридора мелькали барельефы: Прометей, Геракл — немые судьи её бегства.
Главный холл. Стеклянные двери распахнулись, выпуская наружу. Воздух ударил в лицо — горький от выхлопов, сладкий от жареных каштанов, свежий от недавнего дождя. Ирис вцепилась в фонарный столб, чувствуя, как дрожит.
Громкий отчаянный смех вырвался из груди. Она смеялась и не могла остановиться.
Прохожие оборачивались: мужчина в мятом пальто, мать с коляской, подросток в наушниках. Их усталые лица были прекраснее всех неоновых билбордов с бессмертными.
А свинцовое небо над головой, мрачное и тяжёлое, казалось самым настоящим чудом.
Дрожащими руками она достала телефон и позвонила Шону.
— Ирис? Это ты? Что случилось? Ты плачешь?
— Нет, — рассмеялась она сквозь слёзы, — я счастлива, братец. Я безумно, невероятно счастлива. Шон, я еду к тебе. Прямо сейчас, слышишь? Возьму ближайший билет на авиапоезд.
Брат что-то ответил, но она не разобрала.
— Прости меня, Шон, прости за то, что была дурой… Алло… алло… Что со связью…
— Ирис… — его голос утонул в шипении, громком, всепоглощающем.
Мир замер. Голубь завис в воздухе, капля дождя застыла, не долетев до асфальта. Улица пошла рябью, как речная гладь от брошенного камешка. По небу, лицам прохожих, фонарному столбу ползли красные надписи:
«Батарейка класса А готова к откачке. Эмоциональность 90%».
Телефон выпал из рук.
Экраны гасли один за другим, унося улицу из её жизни навсегда.
Осталась только белая комната, пол под ногами неестественно податливый, как тёплый маршмеллоу.
Ирис поняла секрет, только вот было толку — ей никогда отсюда не выбраться, чтобы им поделиться. «Вечность» преобразовывала чувства в энергию, выкачивая их из батареек, которыми служили люди. Чем ярче эмоции — ценнее пища. Не так уж и невозможно, как оказалось.
Её воспоминания, сама душа — всё пойдёт на топливо, чтобы поддерживать в бессмертных их идеальную, пустую жизнь.
— Ирис Хэвон. Пройдите в кабинет номер три, — раздался механический голос из динамика.
И напротив неё открылся чёрный проём.
Ирис посмотрела в темноту, но шаг не сделала. Вместо этого закрыла глаза:
Шон смеялся, когда мороженое капало ему на рубашку. Солнце грело спину. Ветер шевелил волосы.
Губы дрогнули — и растянулись в улыбке, солёной от слёз. Если ничего больше не сделать, сгинет с этим воспоминанием. Последним, что навсегда останется только её.