События и герои, описанные в рассказе, являются авторским вымыслом. Любые совпадения случайны.
«Неважно, кто напротив. Важно, кто рядом».
Публилий Сир, древнеримский поэт
Не принято афишировать, но, как и в советское время, в рамках миротворческих миссий в Африке находятся военнослужащие нашей страны. Они защищают местное население и государственные органы ряда стран от экстремистов и радикалов.
В конце девяностых годов прошлого века один из таких отрядов базировался в бассейне реки Конго. Триста семьдесят один день длилась служба. Случалось разное. Но для меня наиболее важными стали три октябрьских дня, которые и предопределили моё будущее.
***
05:10
Звучит мелодичная трель смартфона. Просыпаюсь и по привычке откладываю будильник на тридцать минут. Почти мгновенно засыпаю, возвращаясь на двадцать лет назад в мрачный и жестокий мир Африки. Сны фрагментарные, но выразительные…
***
Конго.
День первый.
Майора Воеводу Фёдора Ивановича уважал каждый боец. Кто — за твёрдый характер, кто — за справедливые решения в спорных ситуациях, и все без исключения — за огромный боевой опыт. Заместитель командира нашего отряда успел повоевать и в Афганистане, и на Северном Кавказе.
У каждого бойца было прозвище-позывной, зачастую на африканский манер. Воеводе же позывного не подобрали, обращались к нему по имени-отчеству. Мужиком он был высоким и крепким, соответствуя своей богатырской фамилии.
В тот злополучный день майор выезжал в город, чтобы пополнить запасы провизии. Солдат сопровождения он, как всегда, инструктировал лично.
В строю стояли девять бойцов: два водителя — Дед и Лётчик; два пулемётчика — Крок и Ствол; и пять бойцов группы прикрытия — Бизон, Гепард, Мамба, Орёл и Бобр.
— Итак, мужчины. Боевики спят и видят, как бы добраться до нас. Вчера на другом берегу реки у соседей произошло два боестолкновения. Три трёхсотых, один двухсотый, — Воевода сделал паузу. — Напоминаю, что нам запрещено останавливаться по дороге. Остановка только в конечном пункте — на складе. Там всё подготовлено. Загружаемся и выезжаем назад. Темнеет рано, а путь туда-сюда неблизкий. Ладно, вы и так всё знаете. Пять минут на «покурить» и вперёд!
Вскоре два военных джипа с пулемётами на крышах выехали за ворота. Воевода ехал впереди с водителем Дедом, в их кузове за пулемётом стоял Крок, по бортам сидели Орёл и Бобр.
Майор смотрел на дорогу, но мыслями был дома, в Подмосковье. Он играл с пятилетней внучкой Машей в мячик. Придумывал, какой подарок купит по возвращению. Напомнил себе обязательно отвести её в танцевальный кружок. Семья дочери жила в соседнем районе, и внучку часто оставляли у него с женой, особенно после рождения второго внука Ванечки. Воевода твёрдо решил после нынешней командировки уйти в отставку, чтобы основательно помогать дочери.
Обычно путь до города преодолевался за три часа. Миротворцы проехали больше половины пути, когда взрыв перед первой машиной прервал мысли майора.
Затрещали автоматы и пулемёт. Несколько пуль пробили лобовое стекло и грудь водителя: Дед мгновенно обмяк и ткнулся лицом в руль. Машину повело вправо.
— Рассредоточиться! — выпрыгивая из джипа, закричал Воевода. — Дальше от машин! Огонь одиночными!
Пулеметчики Крок и Ствол начали стрельбу, но уже через несколько секунд их бездыханные тела повалились через борта на землю.
Сначала загорелся второй джип, а потом и первый.
— У них три боевые точки, командир, — прокричал оказавшийся рядом Бобр, он же сержант Владимир Бобров.
— Вижу. Веди огонь по левому, я — по правому и попытаюсь снять пулемётчика сверху, — бросил Воевода, переводя автомат на стрельбу очередями.
— Смотрите, наши на холм лезут. Сейчас сверху дадут всем жару! — воскликнул Бобр.
На склон быстро поднимались Бизон и Гепард. Вскоре они исчезли за холмом.
— Сейчас легче будет! — обнадёжил Воевода. — Сверху виднее, да и, кажется, пулемётчика я достал.
Внезапно рядом со вторым джипом разорвалась граната. Мамбу и Орла откинуло в стороны.
— Нет! — взревел Воевода, понимая, что шансы выжить у солдат нулевые, и выпустил по врагу оставшиеся в рожке патроны.
Ожесточённый бой продолжался.
Воевода и Бобров потратили по три рожка. Осталось по одному.
— В джунгли надо уходить, — стирая пот с лица, отчеканил майор, — патронов мало. Бизон и Гепард молчат. Мёртвые, значит. Не иначе. Боевиков, должно быть, пятеро осталось. Мы только троих положили. Вряд ли достанем остальных, слишком хорошее место засады. Если останемся здесь, гранатами накроют.
— Фёдор Иванович, до джунглей далеко, — с волнением ответил Бобр. — Метров двести. Положат нас.
— Бежим зигзагами, хоть один да проскочит. Иначе оба ляжем. Давай на счёт три… С Богом!
Боевики не ожидали такой прыти от миротворцев и не сразу открыли огонь. До джунглей добежали оба, но один сильно хромал…
***
05:40
Будильник вновь наигрывает утреннюю мелодию. Но она не может заглушить взрывы гранат и свист пуль, звучащие в моей голове.
Многие ошибаются, считая, что Африка — это равнины и бескрайние пустыни. Для меня, побывавшего на экваторе, чёрный континент остаётся в памяти материком влажных тропических лесов — вечнозелёных джунглей…
Вновь откладываю пробуждение на полчаса.
***
По джунглям бежали двое солдат, вооружённые автоматами Калашникова. Темп задавал коренастый мужчина, который был и выше второго на голову, и старше его по меньшей мере вдвое.
— Давай быстрей, нас могут преследовать, — буркнул он.
Прошло уже больше часа, но картина засады живо стояла перед глазами и гнала бойцов вперёд. Оба ускорились, но ненадолго. Уровень адреналина снижался всё больше, и идти сквозь джунгли становилось всё труднее.
— Бизон, а мы дойдём до темноты? Успеем? — тихо обратился отстающий, вытирая пот с лица.
— Дойдём, если будешь расторопней. Какой из тебя Гепард? Плетёшься как черепаха, ей-богу.
Эти слова не обнадёжили Гепарда — рядового Геннадия Лаврентьева. В состав миротворческого корпуса он попал сразу после срочной службы в армии, и это было его первое пребывание на африканском континенте.
— А как думаешь, ещё кто выжил? — вновь поинтересовался он.
— Не лепи чушь! — сорвался Бизон, он же Борис Бизяев, капитан Вооружённых Сил, командир группы прикрытия.
— Но Воевода и Бобр ещё отстреливались…
Бизон развернулся и, нависая над новобранцем, процедил сквозь зубы:
— Гранатомётчики. Три огневые точки. Шансов ни у кого не было! Чудо, что мы выбрались. Чудо! Понял? Но нам ещё надо дойти. На базе докладывать буду я.
Гепард вжал голову в плечи.
— Ты понял? Докладывать буду я! — с нажимом повторил Бизон.— Понял или нет?
— Понял… — промямлил Гепард.
Бизон не стал «дожимать» бойца, видя в его глазах страх и усталость.
И ведь это ещё не конец!
— Вперёд, время идёт. — Бизяев развернулся и уверенно продолжил путь.
Гепард старался не отставать…
Вечером они добрались до пункта временной дислокации миротворцев.
Выслушав доклад Бизона, командир отряда полковник Гребнев принял решение немедленно выдвигаться к месту атаки.
На берегу реки Конго их ожидали два взорванных джипа и шестеро погибших — вместо предполагаемых восьми.
*
Полковник Гребнев стоял на дороге между двумя обгоревшими джипами. Место нападения боевиков осмотрели несколько раз. Смоделировали бой, нашли вражеские лёжки, две из которых были залиты кровью, но тел боевиков нигде не было.
Врач и санитар начали описания погибших. Четырёх похоронят в закрытых гробах: их невозможно уже опознать.
Миротворцы спорили о судьбе двух пропавших.
Выдвигались три версии. Воевода и Бобров или попали в плен, или убиты недалеко от места засады, или смогли уйти. Прочёсывание близлежащей местности результатов не дало.
«Надо искать. Но сколько же людей нужно для прочёсывания такой огромной площади? — размышлял полковник. — Не меньше сотни. Бизон и Гепард говорят, что видели со склона, как машины горели, никто не отстреливался. По их словам, все погибли. Но где тогда Воевода и Бобров? Воевода — боевой офицер, фору даст любому молодому. А сержант, хоть и новобранец, но парень крепкий, морпех. Где они?!»
Гребнев достал телефон Motorola, выбрал номер из справочника и нажал вызов.
— Здравствуй, Гектор. У нас чрезвычайное происшествие. Шестеро погибших, двое пропавших. Нужна помощь. Кроме тебя, никто не поможет. Нам нужны люди для поиска. Если наши живы, то твои точно их найдут. Помоги.
Получив от главы национальной полиции утвердительный ответ, Гребнев обговорил детали поисков, и в его душе загорелся огонёк надежды.
*
Ночь. Ветер. Холод. Капли дождя пробиваются сквозь кроны деревьев.
Дальше идти не могли. Навскидку они прошли километров пять, а ведь Бобров сильно ранен. Жгутами удалось ослабить кровотечение, Воевода перетянул ему раны на руке и ноге бинтами, но повязки быстро побагровели. Больше бинтов не было. Бобров терял кровь и вместе с ней силы. Нужен было отдых.
Заночевали под огромным баобабом у склона.
Майор рискнул разжечь маленький костерок, чтобы немного отогреть Боброва. Подстраховался, как мог, по периметру поставив растяжки.
«Может, помогут, дай Бог»,— надеялся он.
— Володь, потерпи, сейчас костерок соображу, поспишь, а с рассветом выдвинемся.
— Фёдор Иванович, а боевики будут нас искать?
— Не знаю, — ответил майор, разжигая костёр. — Уже бы нашли, думаю. Мы не больно-то быстро отступали.
Скромный костёр не только обогрел бойцов, но и придал им уверенности и спокойствия.
Бобров спал.
Воевода, прикрыв глаза, прикидывал, хватит ли физических и моральных сил дойти с раненым до отряда. Сможет ли Бобров идти сам или придётся его нести? Готовился майор к худшему. Возможно, что боец потеряет много крови и умрёт.
В дрёме ему снова виделась внучка — теперь на новом велосипеде, который он ей подарит по приезду.
— Мунделе… — неожиданно прозвучало неподалёку.
Воевода открыл глаза и вновь отчётливо услышал:
— Ау-у, ау-у-у, мунделе!
Говор африканских голосов пугал.
Майор, быстро забросав костер грязью, разбудил раненого.
— Володь, слышишь?
— Да, Фёдор Иванович. Что случилось?
— За нами пришли. Автомат на одиночный огонь. Ложись за баобаб. Я их встречу. И смотри у меня, если что — живым не сдавайся. У тебя ещё пистолет и две обоймы. Один патрон оставь для себя.
Майор снял автомат с предохранителя, проверил в кобуре свой пистолет.
— Бывай, Бобр. Хрен они нас возьмут просто так!
Вскоре загрохотали взрывы гранат. Заголосили автоматы. Начался бой.
*
Конго.
День второй.
Воевода и Бобров в сумерках продирались сквозь джунгли. Теперь никакого костра на привале. Три-четыре часа на отдых и вперёд, в расположение своего отряда. В безопасность.
Бобров шёл медленно, но сам. Только энергия и уверенность постепенно таяли. Наступать на раненную ногу было невыносимо больно.
Во вчерашний бой он так и не вступил. Майор сказал, что убил шестерых преследователей.
Как только командир объявил об отдыхе, сержант присел к стволу дерева и провалился в беспамятство.
Воевода же не находил себе места. Он безуспешно гнал мысль о том, что утром придётся нести раненого на себе. Да ещё ужасала перспектива попасть в плен из-за того, что заснёт и не услышит приближение боевиков: гранат для растяжек больше не осталось.
Тридцать шесть часов без нормального сна туманили сознание. В памяти вновь и вновь прорывались воспоминания о зачистках кишлаков в Афганистане силами срочников.
Взвод, в котором служил тогда ещё рядовой Воевода, освободил двух пленных, которых душманы держали полгода в яме-зиндане. Тоже срочники, одногодки.
Воевода отчётливо помнил измождённые лица пленников. По его спине побежали мурашки, как и тогда, от увиденного. Пленные были искалечены. Одному отрубили кисть и выкололи глаз. У второго раздробили кисти и плечи. Тела в кровавых синяках, худые до костей. Сгнившие лохмотья на дне зиндана… Освобождённые щурились, привыкая к солнечному свету, не могли ходить. И плакали. Плакали молча, без слез. Командир не знал, что делать. Пытался их успокоить, ободрить. Но не смог, как и никто из взвода.
Даже сейчас, спустя много лет, воспоминания заставили содрогнуться. Его, теперь уже целого майора! Тогда ему поручили довести их до госпиталя. По пути они рассказали, как попали в плен. Что их было пятеро. Двоих убили сразу. Один умер от пыток через неделю…
Сейчас, глядя на спящего сержанта, майор в очередной раз проверил патроны в магазине пистолета.
«В крайнем случае, застрелю сержанта, а потом уж себя. Всё лучше, чем плен, — думал он. — За нами придут, они не простят смертей своих. В ярости африканцы не уступят душманам. Лёгкой смерти не жди».
Заснуть не удавалось.
«Ничего, дойдём — и отосплюсь»,— успокаивал он себя.
Наступил рассвет.
— Володь, просыпайся, — майор потормошил сержанта.
Но раненый не отзывался, от него веяло жаром.
После безуспешных попыток разбудить бойца Воевода смирился. Оставшуюся часть пути он понесёт сержанта на себе. До отряда оставалось километров семь.
«Я сильный, выдержу».
— Мунделе! Мунделе!.. — послышалось вдали.
— Ну всё… Молитесь своим Дженге, Даве и Маме Вате, — стиснул зубы Воевода и ринулся навстречу голосам.
***
06:10
Просыпаюсь в холодном поту.
Нет, я не в Африке, а в своей квартире в Москве. Ноют старые раны. Не представляю, как тогда удалось выжить. Снова в ушах стрельба.
В последний раз откладываю будильник…
***
Конго.
День третий.
В лагере миротворцев приспустили флаги. На входе в казарму поставили фотографии убитых бойцов, перевязанные чёрными лентами. Погибли товарищи, с которыми несли службу почти год. Многие впервые столкнулись с потерей сослуживцев.
В отряд приехал дипломат из посольства, Сергей Сергеевич Косарев, который должен был организовать перевозку тел убитых на родину.
В штабе состоялся разговор командира отряда и дипломата.
— Как обстановка, командир?
Гребнев не хотел начинать с плохих новостей, но врать не любил, поэтому ответил неохотно:
— Бойцы держатся. Месяц остался. Дотянем.
Он не стал сообщать, что вчера двенадцать солдат написали рапорты на увольнение. Пришлось проводить воспитательную работу. Никаких пряников им не обещал, просто собрал эту бесову дюжину и выдвинул свой ультиматум: или он забывает их нелепое желание уехать, и тогда через месяц они вернутся на родину достойными и уважаемыми людьми, или они уедут завтра и будут жалеть об этом всю жизнь. Их с позором уволят и никогда не восстановят на службе. Командование такого не простит. Поразмыслив, все разошлись, и про отъезд никто больше не говорил.
Что тут сказать про обстановку в отряде?
Посол взглянул на полковника:
— Понятно, сложно всё. Мы отозвали конголезские силы с поисков. Не смогли они никого найти. Хотя нет, кое-кого всё же нашли — два раза натыкались на боевиков. Сначала шестеро погибших, потом четверо. А террористы скрылись. Погода ещё скверная. До сезона дождей далеко, а они уже поливают. Пропавших подали в розыск, ориентировки направлены во все подразделения. Как сам думаешь, что с ними?
Гребнев в душе смирился с потерей подчинённых. Прошло больше сорока восьми часов после нападения. Две ночи поисков ни к чему не привели. У спецслужб не было никакой оперативной информации. Если бы бойцы попали в плен, то хоть крупица сведений просочилась бы.
— Думаю, они погибли, — ответил полковник. — Уже вышли бы… Погибли они.
— А ты знаешь, что я знаком с Воеводой? В Афгане служили, хоть и в разных ротах. Помню его, — проговорил посол.
— Да, хороший мужик и настоящий солдат. Никогда не сдастся.
Дипломат кивнул.
— Сергей Сергеевич, — продолжил полковник, — разрешите через вас обратиться к командующему. Нашему отряду до замены остался месяц. Мы достоим в нынешнем составе и справимся с поставленными задачами. Гарантирую. И вот ещё. Передайте представления на награждение медалями «За отвагу» на двух выживших в засаде…
Гребнева перебил звонок стационарного телефона.
Он взял трубку, вскочил из-за стола и радостно сообщил послу:
— Пришли наши! Пришли! Живые!
*
Сержант Бобров не приходил в сознание. Его направили в местную больницу.
Командир отряда и дипломат с нетерпением ждали разговора с Воеводой. У них было много вопросов. И самый главный среди них был: что произошло на месте засады?
Но майор спал. Врач пояснил, что внутренние резервы исчерпаны.
Их засёк патруль миротворцев, когда майор вышел из джунглей, неся на себе сержанта. Бойцы патруля успели поговорить с ним.
Руководители вызвали старшего патруля.
— Доложите, что успел рассказать Воевода? — потребовал Гребнев.
Рядовой смутился. Его явно тревожило присутствие дипломата.
— Он повторял, что за ними идут. Но в плен они теперь не попадут. Пить очень хотел…
— Не говорил больше ничего? — уточнил полковник.
— Мы спросили про засаду. Фёдор Иванович сказал, что там плохо всё было. Даже Бизона и Гепарда, забравшихся на высоту, убили. А как узнал, что Бизон и Гепард живы, сник. Всё порывался скорее встретиться с ними. Потом замолчал и отключился.
— Понятно, — протянул посол. — Приведите к нам бойцов с позывными Бизон и Гепард. Ну, тех героев, которым медали «За отвагу» положены. Расспросим у них про засаду подробнее…
***
06:40
Вновь играет будильник.
Но мыслями я всё ещё в Африке и слышу голос майора:
— Володя, ты выживешь, выживешь. Мы оторвались от преследования. Дойдём. Держись. Не умирай.
Воевода несёт меня на плече.
Как будто это было вчера…
Но всё, встаю. Пора собираться.
Умываюсь, смотрю в зеркало. Сегодня еду поздравлять с семидесятилетием моего спасителя — Фёдора Ивановича Воеводу. Сейчас я тоже майор, а тогда, в Африке, был сержантом.
Сержантом Бобровым.
К сожалению, все годы после африканской командировки Воевода провёл в стенах психиатрических диспансеров. Ему поставили диагноз «расстройство восприятия, осложнённое псевдогаллюцинациями». В своём сознании он до сих пор продолжает воевать в джунглях.
В тех двух боях майор убил десять африканских полицейских, которых отправляли на наши поиски. Он думал, что это боевики, идущие за нами и жаждущие мести. Естественно, об этом конголезские власти не узнали. Всё списали на неуловимых боевиков, которых начали усиленно искать.
Судьба Бизяева-Бизона и Лаврентьева-Гепарда решилась в военном трибунале, где их приговорили к десяти годам тюрьмы.
Первое время я навещал Воеводу каждую неделю. Много говорил с ним, пытался наладить контакт. Но с момента заболевания ни я, ни врачи не услышали от него ни слова, только стоны да мычание.
Бывали и приступы. Он вставал и бежал — не видя куда, натыкаясь на стены, спотыкаясь о препятствия, разбивая себе лицо. Но в последнее время он перемещается только на каталке: ноги ослабли, дряблые мышцы не дают возможности ходить.
В одиннадцать жду у регистратуры. Вскоре мне выкатывают пациента на кресле-каталке.
Прогуливаюсь с ним по территории и привычно рассказываю всё, что кажется интересным из событий в мире и из своей личной жизни.
— Вот ещё новость, Фёдор Иванович. Выхожу в отставку, открываю центр подготовки по рукопашному бою. Буду тренировать гражданских.
Конечно, я не жду никакой реакции. Но почему-то знаю, что он понимает меня.
— Фёдор Иванович, вот для вас подарок. Новая подушка, ортопедическая. Удобная. И ещё… Врача нашёл, который специализируется на таких случаях, как у вас. Скоро приедет с Алтая. Будем надеяться, что поможет.
Продолжаю толкать каталку.
Я хочу помочь своему командиру и надеюсь на лучшее. Верю в него, как и он верил в меня в джунглях Конго, когда совершил невозможное, спасая мою жизнь…
