Рассказ №17 Я люблю свою родину, вроде бы

Вызов к Шефу стал для меня полной неожиданностью. Я прикинул возможные косяки: дело о двух кило герыча практически закрыто, метамфетаминщики в разработке – вопрос лишь в том, цеплять сынка нашего спикера или только пальчиком ему погрозить. Залётов в последнее время не было. По выборам я не работаю. Правда там следак кукуней поехал, ну так мне, конечно, очень интересно, но нет. Мне год до пенсии.
В общем, я был готов ко всему.
– Разрешите зайти, товарищ генерал? – козырнул я прямо от двери.
– Ну что ты придуриваешься, Вань? – отреагировал на меня Шеф. – Выпьем по чуть-чуть?
Время – полпервого дня. На столе трёхлитровые качели виски, уже пустые на треть. Совещание с губером закончилось час назад. Я понял, что это звиздец.
Вот уже несколько лет как портрет Железного Феликса в начальственных кабинетах поменялся на портрет Самого, и теперь наша организация идёт в разнос. Впрочем, это моё личное мнение.
Я остался стоять в дверях и по стойке смирно.
– Пожалуйста, Вань, хоть ты нервы не трепи! – взмолился Шеф.
И вот что делать в этой поганой ситуации? Я подошёл к столу Шефа и сел напротив. Он пододвинул ко мне стопку с виски и бутерброд с чёрной икрой.
– Я не пью. У меня справка, – потянулся я во внутренний карман.
– Не звизди, денег не будет, – Шеф рефлекторно огладил противную золотую жабу.
Это модная фишка сейчас. У каждого уважающего себя чиновника стоит на рабочем столе такая вот жаба. Из золота, малахита или нефрита. Причём, как правило, она таких размеров, что в одиночку потянет на состав преступления.
Но мода, блин! К деньгам!
А по праздникам все как один они ходят в церковь.
– В общем так, Вань, сдавай все свои дела. Берёшь на себя Серова.
– Это кто? – настороженно переспросил я.
– Редактор вот этой …
Шеф бросил перед собой свежий номер «Городской среды». Замечательный, кстати номер. О том, как наш мэр дорогу к дому тёщи за счёт бюджета построил.
– А мы здесь причём? – демонстративно удивился я. – Это ж дискредитация. Прокуратура должна возбуждаться.
– Она не может. Она уже три месяца возбуждается. Там людей не осталось.
– В смысле? – удивился я уже по-настоящему.
– Трое следователей опнулись. Один даже чистосердечное особистам накатал по всем своим эпизодам. Двое прокуроров того. Остальные берут самоотвод вплоть до увольнения. Ты ж ведь увольняться не будешь – тебе год до пенсии.
Расклад был ясен, но я уточнил:
– Это ведь по душу Соловьёва?
Шеф выпил ещё стопку и зажевал куском осетрины.
Соловьёв – это не известный всей стране ведущий. Это наша местная звезда, директор оптовой базы «Лесоовражная», депутат то ли города, то ли области, я уж не помню, чего именно, но, зато, последние лет пятнадцать. Ну с того самого момента, когда действующий на тот момент губернатор попытался у него его базу отжать. И вот сейчас у нас уже три губернатора сменилось, четвёртый на перевыборы идёт, а этот миниолигарх по-прежнему в оппозиции действующей власти и дискредитирует всех, кто пытается взять с него деньги.
Дискредитирует, что характерно, через свою карманную газету «Городская среда», главным редактором которой и является этот самый Серов.
– Ну так может мы сразу Соловьёва возьмём? – наивно предложил я. – Он же «Лесоовражную» по-любому незаконно отжал.
Шеф поперхнулся:
– Вань, ты дурак?
Я выпил стопку.
Действительно. У нас же в области с того времени только губернаторы и менялись. Остальные-то все при своих местах. Тот же самый Шеф тогда и начинал работать. Пришлось уточнить:
– То есть я должен сфабриковать дело против Серова, что он действовал по указанию Соловьёва …
Шеф должен был возмутиться. Если вдруг у меня сейчас микрофон, и я записываю наш разговор – это отставка для него. Ну и в нашей конторе не принято вот так откровенно задачи ставить.
– Да, Ваня! Извини! – Шеф опрокинул в себя очередную стопку. – И, если ты не справишься, если ты откажешься, если саботируешь мой приказ – ты не просто уволишься, ты сядешь. Я действительно не виноват. У меня выбора нет.
Я по возможности незаметно выключил диктофон и накатил ещё одну стопку.
– В чём подвох?
– Неделю назад я отдал такой же приказ Никитину. Он сейчас всё, ёкнулся. Вот думаю, комиссовать его или начальником отдела поставить. Нет, он нормальный, под себя не ходит, команды выполняет, выглядит мужественно. Я бы даже сказал – геройски.
В общем, приговорили мы эти качели виски.
Работа у нас такая.
***
Дико болела голова. К счастью, напротив издательства «Городской среды» оказалась кофейня, открывающаяся в восемь утра. И это было чудом…
Как мне тогда казалось.
Я пил кофе в кофейне «У Девяти Дубов», когда напротив меня образовался из воздуха мутный тип.
– Меня ждёте, гражданин начальник?
Серое непримечательное лицо, серый костюм тройка, серые туфли из кожи непонятно кого. Глаза тоже серые.
– Кир Вольфович Серов? – уточнил я.
Табельный стечкин на предохранителе, до глока на поясе не дотянуться – поза неправильная, левая рука возле вампира на голени – может сработать.
– Похож? – с дружеским интересом спросил подсевший.
– Нет.
Передо мной сидел не журнашлюшка-редактор, а убийца с много десятилетним стажем. И перерезать горло этой твари казалось сейчас самым адекватным вариантом продолжения беседы.
– Жаль, – вздохнул он. – Я, почему-то, плохо получаюсь на фотографиях. Вы ж меня арестовывать пришли?
– Задерживать, – рефлекторно поправил я.
– Держите меня семеро!
Он демонстративно вытянул над столом обе руки, приглашая застегнуть на них наручники и разлив мой бумажный стакан с кофе.
– А это обязательно? – вздохнул я.
В правой руке у меня уже был глок. Левая над столом в протестующем жесте. Передатчик в ухе взорвался воплями.
– Йоп …
– Ай!
– Фас!
– Б… ь
Трое оперов в штатском выросли за спиной у главного редактора газеты “Городская среда»
– Где ж вы были, соколы ясные? – с искренней теплотой в голосе спросил я.
– Вы мне нравитесь, гражданин начальник! – признался задержанный.
***
Я впервые вошёл в стены того самого Централа где Железный Феликс отбывал свой срок. Дурацкое чувство, однако. С этой грёбаной оптимизацией, когда наши подследственные с этого года находятся в обычном СИЗО на обычных условиях…
А ведь контингент у нас.
И наш первый бессменный шеф, Железный Феликс именно здесь когда-то проходил свои университеты …
Аналогия какая-то неправильная напрашивается. Но содержать свой спецприёмник сегодня ФСБ не по карману. Так что выбирать не пришлось.
Допросная веяла тридцатыми годами прошлого века, теми самыми, о которых нам честно рассказывает современный кинематограф. Комната четыре на шесть. В центре стол. В центре стола железное кольцо. К кольцу ручными кандалами прикреплён подозреваемый, сидящий на вцементированном в пол стуле. Я с другой стороны, сижу на обычном пластиковом стуле.
– Доброго времени суток, Кир Вольфович Серов. Кстати, это ваше настоящее имя?
Несмотря на всю эту атмосферу, на глубочайшее нарушение протокола и гражданских прав в принципе, он не производил впечатления жертвы.
– Поясните вопрос? – с искренним интересом спросил задержанный.
Твою ж мать!
– Вас действительно зовут Кир Вольфович Серов?
– Сейчас да.
– А раньше?
– Уточните вопрос.
– Как вас звали при рождении?
– Не помню, маленький был.
Надо было переходить к главному, а я уже не мог остановиться. Ну какая мне разница, как его звали в детстве, в юности? Вот только Кир Вольфович Серов появился в начале девяностых уже тридцатилетним мужчиной без приводов и правонарушений. Он восстановил паспорт, которого на самом деле раньше не было, и начал жить себе припеваючи. А двенадцать лет назад, когда вновь прибывший губернатор захотел отжать бизнес у Соловьёва Анатолия Витальевича, Кир Вольфович Серов возглавил вновь созданную газету «Городская Среда».
В голове звенело что-то. Как будто я что-то упускаю. Что-то, очень важное.
– Где вы родились?
– По Хотынцом, станция Одринская сейчас.
– Товарищ майор, спросите хоть что-нибудь, на что он соврёт! – раздалось в моём наушнике.
Двадцать первый век, однако, теперь детектору лжи не нужны датчики. Достаточно специально оборудованной комнаты. Но да, это незаконно и это не может использоваться в суде.
– Вы брали деньги от Соловьёва?
– Разумеется. Он же наш владелец. Он платит нам деньги.
– Вы нарушали законы?
– Да.
Он не колебался. Он говорил правду, только правду и ничего кроме правды. Я не выдержал. Такого просто не могло быть. Люди так себя не ведут:
– Что ж вы за человек-то такой, Кир Вольфович?
– Не докажете!
– Что? – закашлялся я.
– С чего вы взяли, что я человек?
На меня смотрели серые внимательные глаза. Я понял, что он не врёт. Наушник в ухе завизжал, и пришлось вытащить его, чтоб не оглохнуть. В смотрящих на меня глазах зажёгся интерес:
– А ты, значит, жабу руками не трогал?
– Какую жабу? – опешил я.
– Золотую, – пояснил мне задержанный. – Ну или малахитовую. Что вам там по статусу положено? Ту, которая деньги приносит тем, кто её гладит.
Я понял, что меня где-то кидают и прервал допрос. Серов искренне пожелал мне удачи. Оператор полиграфа, слушавший допрос, слетел с катушек и разбил себе голову о стену. До смерти.
Мне надо было подумать.
***
Я подумал.
На это у меня ушли сутки поиска в интернете. Ну да, я тупой. И вообще. Меня нет в соцсетях, в мессенджерах. Мне это по службе не положено. У нас есть свои спецы по этой самой богомерзкой паутине. Вот только они теперь после того допроса со мной общаться не хотят от слова совсем. Так что пока я догадался задать правильный вопрос …
Та же самая комната, тот же самый подозреваемый. Только теперь не было никакой записи, никакого детектора. И ручных кандалов тоже не было.
Мой первый вопрос:
– Вы тоже родились в селе Девять Дубов?
В серых глазах, смотрящих на меня, бесились искорки смеха.
– Я там родился как личность.
– А Анатолий Витальевич Соловьёв?
– Он там, как личность, умер. Мерзкая история. Не хочется вспоминать.
– Вы к нему так плохо относитесь?
– Он же разбойник! Злодей! – искреннему негодованию Кира Вольфовича не было предела.
– Но вы же на него работаете и распространяете его пропаганду! – уличил я задержанного во лжи.
– Это да! – расстроенно выдохнул он. – Ты пойми, я ж не виноват. Сначала на мою родину припёрлись эти чёртовы готы и всех вырезали. Это плохо. Потом припёрлись вы, славяне, и вырезали всех, включая одного придурка. А он вдруг потом начал вещать: «Это нечестно, это неправильно!» Языкастая сволочь, однако! Почитай весь мой род извёл своими призывами. Я вам тогда помогал даже, чтобы хоть что-то осталось. Хоть вы и изверги, но вы же его род под корень извели. А теперь вот вас жаба одолела.
– Какая жаба? – потерял я нить разговора.
– Китайская, какая ж ещё? Тварина богомерзкая! Вот и пришлось объединяться с арийцем этим недоделанным.
– Что значит, арийцем?
Задержанный посмотрел на меня, как на дебила. Впрочем, он был недалёк от истины.
– Мил человек, на чьих землях мы находимся географически?
– На наших, на землях вятичей.
– Молодец. А когда вятичи на них пришли?
Вот тут я поплыл. Девятый век Рюрик. Мы были раньше.
– Наводящий вопрос. Кто здесь жил, когда вы сюда припёрлись?
– Финно-угры! – уж это я знал точно.
– Финно-угров здесь уж сто лет как готы вырезали, болезный вы наш. Так что я вам благодарен и чем-то даже обязан. Вы этих тварей в своё время не щадили.
Это всё было интересно, но оставался один нюанс. Я вытащил из кармана серебряную монету – десять тысяч пришлось на неё потратить – и швырнул её задержанному:
– Лови.
Он поймал, повертел в руках, попробовал на зуб.
– Отличное серебро! Без примесей почти-что.
Я усмехнулся:
– Не сходится.
– Дурак ты! – вздохнул он. – Почему серебро работает?
Мне захотелось полезть в телефон, но он не стал торжествовать.
– Потому что Иуда предал Распятого. А я никого не предавал. И в моём роду никто никого не предавал. Это меня все предавали. Так с чего благородный металл будет мне вредить?
– Но ты же …
– И что? – удивился он. – Двадцать первый век на дворе. Пора бы уже позабыть все эти гендерные предрассудки. Мало ли кто кем себя ощущает!
Остатки здравого смысла требовали убить эту тварь немедленно. Вот только во мне живёт тварь, пострашнее той, что в тот момент сидела напротив. Тварь, перед которой я действительно беззащитен. Тварь, по имени совесть.
– Что ты предлагаешь? Ты ведь добровольно попался. Ты всё просчитал.
– Махнёмся телами, не глядя? – серые глаза смеялись.
Как истинный христианин я должен был отказаться, ибо такие предложения может делать только дьявол.
***
Меня отправили в камеру. В одиночку, что вообще-то против правил, но …
А моё тело направилось на доклад к Шефу.
– Разрешите доложить! – бодро отрапортовало тело.
– Без деталей, поморщился Шеф.
Сейчас я видел, что от жабы к его правой руке тянется канат красной энергии.
– Серов подписал признание. Надо немедленно брать Соловьёва.
– «Вятичей» дать?
– Так точно! – отрапортовало моё тело, а я с иронией понял, как звучит название нашего СОБРа для него. Это прям как «Эдельвейс» в Минеральных Водах.
А потом был выезд на задержание, положенная мордами в пол охрана и моё тело, встающее перед депутатом Соловьёвым Анатолием Витальевичем с ордером на арест.
И, моё тело, пускающее пулю в лоб арестованному депутату, а потом, отрезающее голову этому депутату.
Я был готов испытать шок, вот только Соловьёв искренне улыбнулся перед выстрелом. Всё шло по плану.
Моё тело снова предстало перед Шефом с картонной коробкой в руках. В коробке лежала голова невинноубиенного депутата Соловьёва.
– Благодарю за службу, подполковник! – повысило меня в звании начальство.
Я понял, что лежу в той самой камере, где сто лет назад отбывал очередной срок Железный Феликс, а значит, назад у меня пути больше нет.
***
На следующий день он поменялся со мной телами обратно. Я вернулся на службу.
В полдень началось очередное заседание областного Совета. Депутат Соловьёв пришёл, как ни в чём не бывало.
Шеф даже не ругался. Он предложил мне дойти до зала заседаний и проверить. Идти от нас до Городской Администрации минут десять, так что я опоздал не сильно.
В зале за круглым столом сидело тринадцать человек. Перед одиннадцатью из них под правой рукой на столе располагались золотые жабы. Без жаб были только мэр и Соловьёв. Заседание проходило без камер, поэтому никто не стеснялся в выражениях. Соловьёв блистал.
Для верности я подошёл к воскресшему депутату и отвесил ему подзатыльник. Рука прошла сквозь воздух. Никто из присутствующих кроме мэра, не обратил на мои действия ни малейшего внимания. Мэр побледнел и начал заикаться. Впрочем, на это тоже никто не обратил внимания. Заседание Совета продолжило идти своим чередом.
Через час Шеф застрелился в своём кабинете.
***
Я сидел в кофейне «У Девяти Дубов» и ждал его. В моём кабинете на рабочем столе лежало увольнение по собственному. Однако оставались вопросы.
Он возник из ниоткуда.
– Чего изволите, гражданин начальник?
– В чём разница между Серым Волком и оборотнем? – начал я с первого по списку.
– Хороший вопрос. Никогда не задумывался.
Он подозвал официантку, заказал кофе с пироженкой, дождался заказа, отпил.
– Знаешь, оборотень – это про животное начало, которое побеждает человека.
– Допустим. А Соловья обязательно было убивать?
– Ты-то сам как думаешь? Как его Илья Муромец поборол?
– Свистящего зуба лишил и в Киев к князю Владимиру отправил.
– Молодец. Хоть что-то знаешь. Эта тварь, Соловей, она ведь про справедливость. А справедливость нельзя убить, её только на цепь посадить можно. Вот представь, что депутата Соловьёва завтра арестовывают и везут в Москву в Кресты.
– Кресты в Питере, – поправил я.
– Точно, столица же опять в Москве. Проклятый город! – искренне расстроился Серый Волк. – Ну что там есть символичное?
– Я понял метафору.
– Ну вот. А теперь, когда он мёртв …
В кофейню зашёл депутат Анатолий Витальевич Соловьёв и без спроса уселся за наш столик. Это было выше моих сил.
– Можно я тебя пристрелю? – вежливо спросил я у него.
– Пока нет, – честно ответил он. – Новое тело вырастет лет через десять. А тебя, Серый, я оштрафую за предательство.
Народный избранник подозвал официантку, сделал заказ и продолжил:
– Или премирую … Вань, ты ж уволился. Пойдёшь ко мне в охрану? Чтоб ни одна падла мне больше бошку не продырявила. Больно, всё-таки!
У меня не осталось сил ругаться, истериковать, бояться. Привычный рациональный мир полетел к чёртовой матери. Сейчас передо мной сидели два кошмарных существа из славянского фольклора. И я был им искренне интересен.
– Зачем я вам нужен. Вы же бессмертные? –задал я правильный вопрос.
Серый Волк грустно улыбнулся и ответил:
– Потому что ты самая страшная тварь на этой планете. Ты – человек. А сегодня на нашу общую родину пришла новая беда. Поверь, если бы всё не было так хреново, мы бы к тебе не обратились.
Я понял, что они не врут.
Они просто не умеют врать, не то что мы.
И да, теперь мне придётся узнавать всё про золотых жаб, которые приносят деньги. Что они такое, и как с этим бороться. Просто потому, что это моя земля и мне здесь жить.