Рассказ №23 Чужие боги

Все собрались в светлице. Во главе скоблёного дубового стола сидел старец без обличия. В свете лучины можно было разглядеть длинные белые волосы да подслеповатые глаза. Род, а это был именно он – Бог, давший жизнь всему живому на Земле и до сих пор определяющий судьбы новорожденных, сдерживался изо всех сил. По правую и левую руки от него сидели, сотворенные из частиц Хаоса, его старшие дети – Белобог и Чернобог. Рядом с ними расположились молодшие – Лада, Сварог, Доля, Недоля и Суд. Остальные потомки жались по стенкам терема, с интересом поглядывая на древнейшее божество, никогда не показывающее свой истинный лик.
– Ну что, Стрибог, какие черные вести принес ты из града славного Корсуня, – раздался раскатистый бас Сварога. Ярко-рыжий богатырь с умными глазами внимательно смотрел на гонца. – Чем встревожил и опечалил отца нашего Рода и Мать нашу Сыру-Землю?
– Плохие вести у меня, боги добрые и не очень, – он покосился на нахмурившегося Чернобога и стоящую за его спиной Морену. – Изменил князь Владимир древнейшим богам, основавшим Землю славянскую. Принял он веру христианскую. И нарекли его по-новому, на византийский манер – Василием. Окрестили его греческие монахи, дабы жениться он мог на Анне, дочери императора Константина. И дружину свою покрестил. А идёт он сейчас с этой дружиною и попами царицыными в стольный град Киев, по дороге сжигая все капища. И собрался князь Владимир всю землю русскую к новой вере привесть. Дабы не было у людей разброда в головах.
В наступившей тишине слышны были только потрескивания Чура в печи и тяжелое дыхание престарелого Хворста. Первым не выдержал Переруг. С самого начала этот маленький плешивый божок, вечно несущий раздоры в любую семью, не стоял спокойно. Всё норовил влезть. И сейчас его писклявый противный голос прозвучал особенно мерзко.
– Надо послать к Владимиру и его дружине Перуна. Он накажет всех отступников. Сейчас дадим послабление, так они и на нашу долю позарятся. Ишь, что надумали. Капища рушить. Да хто им право давал своевольничать. Бога они себе напридумывали нового. Вишь, не годны им мы, Боги от Роду-племени, от изначалья сотворенные, – Переруг так расходился, что слюни из его рта полетели в разные стороны. Даже стоящий рядом собако-птица Симаргл сердито встряхнулся и спрятался за подол Мокоши, надеясь, что её расписной летник защитит от выделений скандального бога. – Нельзя прощать такое. Оставить всех людей без защиты, дабы князю впредь неповадно было.
– Негоже всех людей под одну гребенку загонять, – сердито пробурчал младший сын Рода Суд. – За княжеские грехи ответ простому люду не должно держать. Каждый на суде божием свою вину несет.
– А как же князя-то наказывать? – возмутилась добродушная красавица Лада. – Он ведь, почитай, всему роду славянскому за место отца. Мы на небе правду блюдем, а он на земле. Мы ему Долю ещё при рождении определили. Верно, сестра?
– А чего не определить то было. Хоть он и от ключницы родился, но разумом тверд вышел. Да и бабка его, княгиня Ольга, хорошо учила. А уж дядька по матери, Добрыня, как пестовал. Доброго воина и из него, да из Олафа Норвежского воспитал, – отозвалась вторая дочь Рода Доля. – И в сражениях первый был, и на пиру меру знал, и друг надежный. Поэтому, несмотря на то, что робичичем родился, смог сесть на стол великокняжеский. Олаф не забыл друга лепшего. Подмогу прислал.
– Да, насильник он и прелюбодей, – с ехидной усмешкой вмешался в разговор сестер Припекало, принявший образ смазливого юнца. – Даже Рогнеду, свою первую супругу сначала изнасиловал, а потом женой принудил стать. Да и беременную жёнку брата своего Ярополка тоже не пощадил. Я за то, чтобы лишить его доли.
– Неправда будет князя-воина, как простого человека судить, ¬ пробасил внимательно слушающий их Сварог. Могучий бог огня, создав первые законы, по которым жили люди, давно ушел на покой, предоставив решать все земные дела своим детям. И только сегодня пришёл на сборище, оказав уважение остальным. – Он землю берег, от ворогов её защищал. Ему и решать, как далее жить.
– И то верно, – поддержал отца Перун. Он единственный явился в полном боевом облачении и сидел, хмуря брови. – Владимир – славный богатырь. И мечом и палицей владеет. Да и смекалкой воинской не обделен. Хороший сын своего отца. И князь добрый. А то, что в постельных утехах не утомим, так то не в укор ему, а по чести. Взятое с бою, заслуженная добыча воина.
– Так, други, мы собрались не суд судить, а думать, как народ не отвадить от мест святых, – снова взял слово Сварог. – Ибо не судьи мы, а боги. Призванные отцом нашим Родом защищать и учить жизни люд добрый, дабы жили они по закону и по совести. Чтобы честь свою блюли. И старые устои не рушили.
В светлице только и ждали этих слов. Сразу зашумели, загалдели, доказывая каждый свою правоту и обвиняя соседа во всех грехах.
Род медленно поднял руку, призывая к тишине. Его силуэт в этот момент пронзили солнечные лучи, заставляя присутствующих прикрыть глаза, дабы не ослепнуть.
– Хоть неприятно мне это говорить, но Владимир прав, – на какой-то миг Род проявился более четко и практически пригвоздил своим взглядом тех, кто хотел возразить. – Землю он объединяет, а для этого единый бог нужон. В данный момент это правильное решение. Нас вон скоко расплодилось. Кажный род в своего бога верит. Свои идолы ставят, не признавая княжескую волю. А так не должно быть. Пусть будет так, как идет. Вы, конечно, можете поратиться с ним за власть. Но ничем хорошим это не закончится. Только кровь людскую прольете. Владимир всё равно своё возьмёт. Не даром долго выбирал какую веру принять. Знает, хитрец, что ближе славянам. Да и не уйдем мы в забытьи. Не можно в едино лицо за всем на Земле уследить. Начнет призывать себе помощников. И снова возродимся по очереди. Дадут нам другие имена, людям ближее. Но смысл то останется. Перун так же будет защищать рубежи, Троян лечить. Так что неча свару затевать. Людишек поберечь надоть. А время придет и глянем, как ни то оно есть станет. Так я сказал, и на том решим.
– Не бывать этому, – снова завопил неугомонный Переруг. – Что же это делается? Мы вот так просто отдадим власть над людьми незваному богу? Будем биться, не щадя живота своего, за каждое капище, за каждую душу. И пусть кровь льется. Одни погибнут, новые народятся. Не впервой.
– Я все сказал, – Род сердито хлопнул ладонью по столу, и его силуэт растаял.
Светлица постепенно пустела. Кто-то злой и расстроенный выскочил из неё в твердой уверенности, что не даст Владимиру свергнуть его силу и потягается ещё с ним за власть над людьми. Кто-то задумался и, понурив голову, медленно шел к выходу. Главные божества ещё сидели за столом, тихо обсуждая слова Рода.

– Сынок, – раздался над всем двором голос матери. – Володя. Крестик забыл.
Высокий худощавый молодой человек развернулся было бежать обратно в подъезд, но, взглянув на часы, махнул рукой.
– Мам, опаздываю. Кидай.
Нательный серебряный крестик, сверкнув на солнце, упал точно в раскрытую ладонь.
Парень, не глядя, сунул его в карман и побежал в сторону института.
– Фамилия? – не гладя на него, спросила старшекурсница, стоящая со списками студентов на входе в автобус.
– Рюриковичи мы, – привычно ответил ей фразой из старого фильма и стал пробираться в хвост салона к своим друзьям.
Не глядя, закинул рюкзак на верхнюю полку и плюхнулся на сидение. С одной стороны расположились закадычные приятели Лёха и Ильюха. А с другой, обнимая за плечи девушку, разместился Добрыня. Добродушный богатырь был старше всех в их группе. За его плечами уже были педучилище, год работы в школе и армейка. Эту дружбу портила своим присутствием подруга Добрыни Рогнеда. Высокая худая девица с вздорным характером и ядовитым языком. Но приходилось терпеть её присутствие, чтобы не обидеть друга.
– Ты взял? – Лешка характерным жестом показал, о чем спрашивает. – Я аж пару бутылок прихватил.
… распитие спиртных напитков на территории раскопок и в лагере запрещено, – до них донесся голос Горыныча, куратора группы. – Нарушители будут отчислены из института.
Ребята переглянулись и понимающе ухмыльнулись.
– Парни, я пропустил вчера собрание? Куда едем? – поинтересовался Вова.
– У реки нашли неразрушенное капище, – пробасил Добрыня. – Берег обвалился, а там идолы торчат. Археологи уже верхний пласт сняли.
У Владимира на душе стало как-то тревожно. Мелькнула мысль, что не надо туда ехать. Но он отмахнулся от неё и легкомысленно загоготал над очередной Лешкиной шуткой.

Вечером по неприметной тропинке они добежали до капища. Это гениальная идея, как всегда, пришла в голову Лехе. Решили, что здесь в чисто мужской компании будет безопаснее пить водку. Пять лежащих идолов наполовину торчали из земли. Парни озирались, выискивая место, где бы устроиться. Наконец примостились на одном из истуканов. Тайное распитие всегда бодрит душу и греет кровь, а со скудной закуской ещё и на подвиги зовет. У кого из них появилась идея выпить вместе со старыми богами, установить было невозможно. Но шутку приняли на «ура». И дружно стали поднимать идолов, споря, кто есть кто.
– Я тебе говорю, это Сварог, – заплетающимся языком доказывал Леха Илье. – Смотри, над его головой лучи изображены. А кто у нас Сварог? Бог небесного огня. Каждое утро выводящий на небо солнце.
– А это тогда кто? ¬– Илья в раздумье рассматривал соседнего истукана. – Тут тоже лучи.
– Темнота, – снисходительно ответил Леха, подпирая плечом столб, пока Добрыня его укреплял. – Видишь, здесь еще колосья вырезаны и ключи. Значит, это Даждьбог. Хранитель земли и бог жатвы.
– А это в шлеме Перун, – Илья уперся руками в идола, придавая тому вертикальное положение. – Вот с ним выпить не грех. Серьезный дядька. А это что за звериная рожа?
И он кивнул в сторону еще на одного истукана, которого как раз очищал от земли Вовка.
– Не быть тебе отличником, – хмыкнул в ответ друг. – Это Велес. Покровитель животных и сказитель.
– Все, парни, не могу больше. Ну их нафиг. Тяжеленные такие, – Володька плюхнулся на пятого истукана. – Четверых поставили. Хватит. Тем более пятая баба. А у нас мужская компания. Бабам положено лежать под мужиками. Вот пусть лежит. Туман поднимается. Допиваем и возвращаемся в лагерь.
Он достал из кармана нож и начал кромсать остатки колбасы. А когда поднял голову, то никого из друзей не обнаружил. Перед ним стояло четыре богатыря и пристально его рассматривали.
– Мужики, вы кто? – Володька встал и в этот момент его сильно толкнули в спину.
– Ишь, баба должна под ним лежать, – раздался мелодичный женский голос. – Не заслужил еще такой чести.
– Это потомок князя Владимира? – мужчина с огненными волосами, перехваченными кожаным ремешком, презрительно скривился. – Что-то совсем квелый.
– Точно девка худосочная, – пробасил второй мужик в шишаке и ударил Вовку в плечо. – Ты когда из лука стреляешь, как конем управляешь? Ногами не удержишь ведь.
– Я на коне ездить не умею, – растеряно глядя на незнакомцев, ответил парень. – Только по телевизору их видел.
– Вот это князь, – захохотал третий тип со звериной шкурой на плечах. – А как же ты охотишься? Или тебе, как красной девице, еду в плошке приносят.
– Зачем мне охотиться, – недоуменно глянул на него Вовка, – Всё в магазине есть.
– Вот это новые боги вырастили потомков и глянуть не на что, – сплюнул себе под ноги русоволосый великан. – Лада, какая девка за такого пойдет? Ни воин, ни охотник, ни землю вспахать.
– Да на кой ляд такой нужен.
Володька опять получил толчок в спину от стоящий сзади девахи и налетел на красноволосого богатыря. Тот отмахнулся от него, как от мухи. А дальше мир закружился. Старые боги с хохотом и гиканьем толкали и кидали его друг другу. Вымещая на парне обиды за забвение. Пока он не упал лицом в песок. И тут такая злость его взяла. Он сунул руку в карман за ножом, но пальцы нащупали только крестик. Он вскочил и, выхватив его из кармана, протянул перед собой, закрываясь им от неведомого мира и чужих богов.
Утром на поляне археологи обнаружили пять потрескавшихся идолов, стоящих в круг. А в центре лежала икона равноапостольного князя Владимира.