Рассказ №27 Ярморочные ворота

– Xм, хм, – прочистил горло Cерый Bолк, оглядывая присутствующих. – Кажется все в сборе. Заседание комиссии по допуску персонажей на ярмарку русских сказок объявляю открытым.
– Тамбовский волк тебе товарищ, – пробурчал Колобок.
– Ты, Колобок, вообще молчи, – отрезал волк. – Тебя лиса вообще-то съела, и поделом. Ты тут только потому, что ты исконно русский. А по сути-то – одна оболочка. Скреби себе по сусекам в тряпочку, и всё. А в Тамбове я в жизни не бывал. Брянский я. Помните: «как в Брянском лесу, заяц»… Ну, в общем, брянский я.
Серый потряс головой, чтобы отринуть воспоминания и продолжил.
– Так вот первым вопросом встанет, значит, чистота наших рядов. Нельзя к нам на ярмарку иностранных элементов допускать. Как говорил великий русский поэт Пушкин, здесь русский дух, здесь Русью, понимаете, пахнет… Так что никаких там немцев, датчан, французов и проча. Поэтому, товарищи, – при этом Серый Волк опять обернулся к Колобку, – первым делом надо выбрать стража ворот. Пожалуйста, поднимаем руки и выдвигаем кандидатов.
Иван Царевич поднял руку.
– Ну, Царевич, выдвигай.
– Предлагаю в стражи ворот Цербера.
– Хорошее предложение, – взвесил Серый. – Цербер настоящий профессионал в этом деле, но… – тут Серый поднял вверх когтистый палец, – Царевич, ты разве не знаешь, Цербер-то не наш, а греческий. Хоть вера у нас с греками одна, а мифология-то все-таки разная. Отклоняем Цербера. Кто еще? Давай, Лягушка, – пригласил Серый, углядев протянутую лапку.
– Предлагаю Дина Гиора. У него опыт работы в Изумрудном Городе.
– Ой, – скривился Серый, – да ты что, царевна? «Волшебник Изумрудного Города» это же перевод с американского. Вот начитаются всякого… – И уже в себе в усы добавил: – «Ей сна нет от французских книг, а мне от русских больно спится…»
– Предлагаю Добрыню Никитича, – крикнула с места Василиса Премудрая.
– Ты что, Василиса, слишком умная, порядка не признаешь? Сказано же: хочешь высказаться – подними руку. Ну да ладно. Но, по сути, отклоняю кандидатуру Добрыни.
– Почему? – обиделась Василиса.
– Скомпрометировал себя Добрыня. А нам нужно, чтоб без сучка и задоринки. Ведь наши скрепы защищаем!
– Как это c к о м п р о м е т и р о в а л? – c трудом выговорил слово Иван Крестьянский Сын.
– А ты Иван анекдот разве не знаешь? Едут, значит, Добрыня с Алешей по лесу и встречают медведицу. Добрыня сошел с коня, хлопнул ее по ушам, она сразу осела, Добрыня и стал её любить. А после говорит: «Алеша, а ты так можешь?». «Могу, – говорит Алеша. – Только по ушам не бей».
Все за столом мрачно закивали.
– Кощея бессмертного можно ставить, – прошипела Баба Яга. Голос у неё сел, после того как слетала во Францию на шабаш ведьм и простудила горло.
– Кощей? – Серый Волк только махнул рукой.
– Ты чего, Серый, рукой машешь? Ты тут представителей нечистой силы не зажимай!
– Что значит «не зажимай»? Никого я не зажимаю! Кощей тоже себя дискредитировал.
– Дискредитировал? Как?
– Да ладно притворяться, Яга. Ты же сама сплетню про него пустила. Кощей, мол, вышел на крыльцо. Почесал сначала зайца, потом утку…
Баба Яга пыталась возразить:
– Это не я. Это Тугарин Змеевич сплетню пустил.
– Это уже не важно. Не может Кощей наши скрепы защищать и точка!
Тут руку подняла Аленушка.
– А как насчет Ильи Муромца?
Серый Волк нахмурился.
– С Ильей тоже нехорошо. Скомпрометировал себя Илья.
И тут же разгласил компромат:
– Илья Муромец сказал, скакал… а потом скакалку отобрали.
– Ну, хорошо, – не сдавалась Аленушка. – А как насчет Святогора?
– Святогора… – Серый Волк почесал подбородок и обнажил на секунду клыки. – Святогор ни в чем не замешан. Это верно. Но он обойдется в копеечку. Представьте, сколько при его размере он сожрет. Кстати тоже самое относится и к Черномору с его тридцатью тремя богатырями. Только в крайнем случае.
Тут поднял руку Данила Мастер.
– Тихо! – Серый обвел взглядом весь коллектив. – Пусть Данила скажет.
– Предлагаю Парамоновича.
– Парамоновича? – переспросил Серый Волк, в недоумении сузив зрачки.
– Размахнулся Степан Парамонович, – продекламировал Данила Мастер, – и ударил тогда Кирибеевича прямо в левый висок со всего плеча.
– Ах, этот Парамонович. Понятно, понятно, – замотал головой Серый Волк.
– Парамоновича можно в дверях держать, – продолжил Данила Мастер. – Чуть что – так вдарит, что мало не покажется.
– Нда… – пробормотал Серый Волк, – Но ведь это произведение псевдонародное. Да и потом, ему же еще при Иване Васильевиче голову отрубили. Пожалуй, что нет, – он скривился. – Тут надо кого-то не очень популярного выбрать, чтобы никто про него гадости какой не записал.
– А как насчет кандидатуры Микулы Селяновича? – возвысила с места голос царевна Лебедь. Она уже родила пятерых детей и сильно пополнела. Но голос остался таким же мягким и плавным.
– Микула Селянович? – процедил Серый Волк, – Хм… Ты молодец, Лебедь. Пожалуй, Селянович может подойти. У него и силушка великая, и ходит он быстро – везде поспеет.
– Что-ж, товарищи, – сказал он уже другим тоном, – голосуем за предложение Лебедя. Кто «за»?
Он стал считать поднятые руки.
***
– Выдаем тебе, Микула, в помощники Бабу Ягу, чтобы выясняла, каким духом от гостей пахнет. Она тебе после окончания ярмарки и баньку стопит. А так же Кота Ученого, как спеца по лингвистике и постсоветскому пространству. А то ты, Микула, в нацменьшинствах плохо разбираешься. А из инвентаря – вот тебе в помощь «общий аршин».
– Что за аршин такой? – нахмурился Микула.
– Ну как же, Микула? Разве не слышал: «Умом Россию не понять, аршином общим не измерить: у ней особенная стать – в Россию можно только верить». Так что, как измеришь кого – значит не наш.
***
Нагнулся Микула к Крошечке-Хаврошечке, поцеловал ее в красную щечку.
– Проходи, милая.
И обращаясь к Коту-Ученому, добавил:
– Люблю таких, всем сердцем.
Следующим в очереди был Маленький Мук.
– Какой такой Мук? – нахмурился Микула, автоматически сжав пудовые кулаки. – Не помню никакого Мука. Ни Большого, ни Маленького. Яга, а ну-ка нюхни?
– Нет от него русского духа, – проскрипела Яга. – Немецким от него духом тянет. Не пущай его, Микулушка.
– Пшел вон, окаянный! – Микула отшвырнул Маленького Мука от ворот. – Следующий!
Следующими к воротам подъехали Кай, Герда и маленькая разбойница. Все трое сидели на северном олене, которым маленькая разбойница управляла длинным ножом.
– Откуда, детки, будете? – Микула улыбнулся.
– Ми из Денмарк, – тоненько сказала Герда.
– Эх, что за обязанности! – в сердцах сказал Микула. – Вы вроде хорошие детки, но не могу пропустить. Скрепы наши не позволяют. Разворачивайте оленя и назад в свой Денмарк.
Следующим в очереди стоял Аладдин. Под мышкой у него был свернутый ковер-самолет.
– Из Багдада я.
– Араб значит, – Микула поплевал на руки, приготовившись послать Аладдина туда же, куда и всех иностранцев.
Аладдин, однако, не растерялся. Раскрыл ковер-самолет, взвился в воздух с намерением облететь ворота, приземлиться по другую сторону ворот и скрыться в толпе. Однако Кот Ученый немедленно связался со Змеем Горынычем.
Змей был уже на пенсии и не летал, но послал на перехват Кирилла и Мефодия, своих сыновей от Лернейской Гидры. В своё время у них был пламенный роман, но быстро кончился горьким разводом. Однако детей Горыныч смог отсудить, и теперь они были российскими гражданами.
Кирилл и Мефодий немедленно взлетели в воздух, догнали Аладдина и потребовали, чтобы тот сел, а для подтверждения истинности своих намерений, спалили часть ковра.
Следующим появился Соловей-Разбойник.
Он похудел и сделал себе пластическую операцию на веках. Однако Микула сразу признал в нем этнического врага.
– Не пройдешь, вражина! – и уже приготовился вдарить. Но тут за Соловья вступился Кот.
– Придется пропустить, Микула.
– Как так? Да ты знаешь, как он честных христиан насмерть засвистывал?
– Знаю, – Кот похлопал Микулу по вздутому бицепсу, – но с тех пор много воды утекло. Татары теперь наши друзья. Такие же граждане России, как и славяне. И вопреки глупой пословице незваный гость не хуже татарина, а лучше.
Микула посмотрел на Кота с недоумением.
– Таков уж у нас с тобой Модус Операнди, брат.
– Кто за Модус такой? Звучит не по-русски.
– Модус, Микулушка, это не человек. Модус – это… Как бы объяснить?.. Это то, как мы должны поступать. Тем более что Соловей сейчас остепенился, перестал разбойничать и увлекается художественным свистом.
– Ладно, проходи, – Микула мрачно посмотрел на Соловья. – Не будь здесь Кота, дал бы я тебе, вражья твоя морда!
Он погрозил проходящему Соловью широким трудовым пальцем.
Следующим в очереди стоял Кот в Сапогах.
– Эй, это по твоей части, – обратился к Коту Ученому Микула. – Не понимаю я в этих котах, собаках и прочей живности. Какой из них наш, какой иностранец?
– Рррр, – оскалил зубы и выгнул спину Кот Ученый. – Это французский кот, не пускать!
– Кышь, проклятый, – отбросил Микула французского кота ногой.
Следующим в очереди стоял Карлсон.
– Что за пузан такой? – Микула померил того общим аршином. – Ну, тут даже Ягу спрашивать не буду.
– Правильно говоришь, Микуша, я этого учуяла, пока в очереди стоял. Шведским духом от него тянет.
Так и пошло у них дальше автоматом. Сначала Микула измеряет гостя «общим аршином». Если результат обследования оказывался неубедителен, феномен исследовали носом Яги. А если и этого недоставало, вмешивался Кот. В случае же, когда не прошенный гость пытался перепрыгнуть или перелететь через ограду, в ход пускали Кирилла и Мефодия.
Многих стражи ворот не пропустили. Не только немцев, англичан, поляков, испанцев, но и китайцев, монголов, индусов и прочих азиатов. А про африканцев и говорить не приходится. Их Микула просто по этническому принципу отличал:
– Куда прешь, черная рожа!
И бил африканцев дюжим славянским кулаком по мордасам.
***
– Так как прошла ярмарка? – Лебедь улыбнулась Серому.
– Прекрасно, – ответил тот. – Твой кандидат прошел проверку на отлично!
– Прямо без сучка и задоринки?
– Девяносто девять процентов успеха.
– А что за один процент?
– Стоит ли упоминания?
– Да ладно, Серый. Скажи. Любопытно же.
– Ну, хорошо. Дюймовочку Селянович пропустил. Больно он до маленьких девочек охоч. В баньку потом к нему причапала болезная. Но это – ерунда. Все мы, как говорится, люди, все человеки. То есть, я имею в виду, все мы не без греха. Я сам… когда был во Франции, девочку в красной шапочке хотел… – тут Серый махнул рукой. – Ну, в общем, с меня бутылка Мартеля.
– Предпочитаю Мартини. Экстра сухой.
– Мартини так Мартини, – и Серый примирительно похлопал царевну Лебедь по полной спине.