Рассказ №24 Проигранный спор

Свет. Это первое, что я вижу. Неяркий, рассеянный, он идет откуда-то сверху, с потолка комнаты. Она странная: нет ни дверей, ни окон.
Я лежу на полу, он твердый и холодный. Надо встать. Поднимаюсь с трудом, делаю несколько шагов и останавливаюсь, утыкаюсь лбом в стену. Голова кружится.
Что это за место? Почему я здесь и как попал сюда? Я ничего не помню.
Кажется, меня зовут Антон.
Мне нужны силы. Полежу еще.
______

Я открываю глаза и сразу зажмуриваюсь: яркий солнечный свет бьет в лицо сквозь незанавешенное окно. Окно?
Я рывком сажусь на кровати и осматриваюсь. Стол, стул, шкаф для одежды, навесная полка с несколькими книгами. Две двери – одна внутренняя, вторая входная. Похоже на комнату в отеле. Наверно, меня перенесли сюда, пока я спал. Но кто?
Первым делом подхожу к окну. Это глухой стеклопакет. Высоко, этаж, примерно, девятый-десятый. Синее безоблачное небо, а под ним городской пейзаж. Что это за город? Ничего примечательного, стандартный спальный район. Ближайший дом довольно далеко, подавать знаки из закрытого окна нет смысла. Что ж, обследую комнату.
Внутренняя дверь ведет в санузел. Это хорошо, прохладный душ не помешает.
Пробую открыть другую дверь. Заперто. Вполне логично.
В шкафу одежда: рубашки, футболки, джинсы, деловой костюм, белье. Обшариваю карманы. Они пусты.
Зеркало на дверце изнутри. Как я его сразу не заметил? Жадно всматриваюсь в отражение. На вид мне лет двадцать пять. Вполне спортивный, довольно высокий, серые глаза, короткий ежик темных волос.
Покрутился у зеркала. Ни родимых пятен, ни татуировок.
Игорь, Игорь, кто же ты такой? Отражение пожимает плечами.
Теперь можно одеться. Выбираю синюю футболку и джинсы.
Может, книги что-то подскажут? Но, оказывается, это вовсе не книги – муляжи. Зачем?
Я быстро устаю, вот и сейчас меня тянет лечь. Наверно, мне что-то вкалывают, пока я сплю. Надо будет поискать следы уколов. Завтра…
______

Меня будит шум. Несколько секунд я лежу, прислушиваясь. За окном темно, в комнате полумрак. Шум приближается: топот, стук и женский голос. Я здесь не один?! Вскакиваю и бросаюсь к двери. Она по-прежнему заперта. Сильный стук заставляет меня вздрогнуть. Ручка двери дергается.
– Люди! Кто-нибудь! Помогите… – голос срывается в плач. Это девушка, еще совсем юная.
– Эй, я здесь!
Девушка замолкает и тут же взрывается радостной скороговоркой:
– Слава богу! Я уже думала, я здесь одна! Вы можете меня впустить? Я Ева!
– Ева, у меня нет ключа.
– Вы можете выбить дверь? Вы не ранены?
– Нет, я не ранен. Но выбить не получится, дверь открывается внутрь.
– Давайте я попробую!
– Не выдумывайте! Это не так просто! Должен быть другой способ.
Ева молчит, шмыгая носом, потом спрашивает уже спокойнее:
– Вы знаете, где мы? И что с нами случилось?
– Нет. Я помню два дня здесь, а до этого – ничего.
– Я тоже ничего не помню. Очнулась полчаса назад и пошла искать людей.
– А ваша комната не была заперта?
– Нет. Странно, правда? Но и хорошо, а то я с ума сошла бы одна.
– Теперь вы не одна. Возвращайтесь к себе, Ева, и постарайтесь уснуть. Утром мы что-нибудь придумаем.
– Сейчас ведь ночь? Да, надо поспать. Я так рада, что нашла вас. Как вас зовут?
– Сергей. Ничего не бойтесь, Ева.
Шаги удаляются, где-то щелкает дверной замок, и наступает полная тишина.
Прежде чем лечь, я обшариваю каждый угол в надежде найти что-нибудь, что может помочь выбраться из комнаты. И, разочарованный, засыпаю мгновенно, словно падаю в пустоту.
______

Я просыпаюсь от того, что меня трясут за плечо.
– Сергей! Сережа! Се-ре-жа! Да проснись же ты! Ну, наконец-то…
На краю кровати сидит девушка с каштановыми волосами. Зеленые глаза испытующе смотрят на меня.
– Привет, – говорю я, припоминая ночной эпизод. – Ты Ева? Ты нашла ключ? Где?
Девушка молча пересаживается на стул. Кажется, она озадачена. Я сажусь на кровати, тоже молчу и жду объяснений.
– Какого черта здесь происходит? – наконец говорит она. – Я приходила сюда два дня подряд. Я стучала, я чуть не вышибла эту проклятую дверь. Я орала так, что голос сорвала, – она закашлялась. – Ты не ответил. Я думала, ты умер! А сегодня дверь была открыта. И ты спишь как ни в чем не бывало!
– Ева, послушай… – начинаю я, но она перебивает:
– Прекрати называть меня Евой! Меня зовут Лика!
– Хорошо. Лика. Конечно. Прости.
Вряд ли я умею находить общий язык с рассерженными девушками, но альтернативы нет.
– Послушай, Лика, – я стараюсь тщательно подбирать слова. – Я сам ничего не понимаю. Давай я сейчас осмотрюсь там, за дверью, и скажу тебе, что думаю. Я ведь, кроме этой комнаты, нигде не был. Хочешь, подожди меня здесь.
– Нет уж! – фыркает она. – Я с тобой.
Мы выходим в коридор. Моя комната ровно посередине. Да, это похоже на гостиницу, но почему-то без нумерации. Все двери закрыты, только слева от нас в противоположной стене светится прямоугольник.
– Там моя комната, – поясняет Лика.
– Ты сегодня проверяла двери? – спрашиваю я.
– Нет, сразу к тебе пошла. Проверим?
Без особой надежды мы делаем обход, и я обращаю внимание на еще одну странность: у коридора нет выходов. Ни лифта, ни лестницы. Как такое возможно?
– Покажи мне свою комнату, – прошу я.
Обитель Лики намного уютнее моей. На окне красивые занавески, а само окно (тоже глухое) выходит на зеленый сквер. Кресло с мягким пледом, на нем сидит большой плюшевый медведь.
– А ты неплохо устроилась, – вырывается у меня.
– Я же девочка, – пожимает плечами Лика. – Кстати, когда я в первый раз проснулась, здесь все было намного проще. Примерно как у тебя.
Меня это не удивляет.
Мы садимся друг напротив друга. Лика вопросительно смотрит на меня, и я прерываю молчание.
– Итак, что мы имеем? Поправь меня, если ошибусь. Нас похитили и держат здесь. Ни похитителей, ни их целей мы не знаем. О своем прошлом ничего не помним, только имена. Возможно, это действие каких-то препаратов. Похитители приходят, когда мы спим. Мы не нашли выходов из коридора, значит, они потайные.
– Я кое-что вспомнила, – вдруг говорит Лика. – Я учусь в институте, на втором курсе. У меня есть подруги: Катя и Оля.
– Уже прогресс! – восклицаю я. – А что за институт? Город какой?
Лика морщит лоб.
– Что-то экономическое. Это всё.
– Здорово! – бодро говорю я. – Значит, память постепенно вернется. Слушай, а ты не замечала у себя следы уколов?
– Уколов? – растерянно повторяет Лика. – Да вроде нет. А должна?
– Ну, как-то же похитители усыпили нас, чтобы сюда привезти.
Лика закатывает рукава, внимательно рассматривает вены. Потом, спохватившись, немного смущается и уходит в ванную.
– Я ничего не нашла, – сообщает она, возвращаясь. – Помоги, пожалуйста, а то я чуть шею не свернула.
Она поворачивается ко мне спиной и поднимает густые волосы, удерживая их у затылка. Осторожно отодвигая серебряную цепочку, я как можно беспристрастнее разглядываю нежную кожу, под которой часто бьется жилка. От Лики пахнет жасмином. И эта девочка собиралась вышибать дверь…
– Ничего не вижу, – тихо говорю я и продолжаю уже обычным голосом: – Только родинки.
– Давай я у тебя тоже проверю, – командует Лика. – Только сядь, я же не дотянусь.
Я послушно сажусь на стул и снова чувствую жасминовый аромат. Лика сосредоточенно крутит мою голову.
– Следов от уколов нет, – наконец сообщает она. – А откуда у тебя шрам?
– Какой шрам? – удивляюсь я, вспоминая, как осматривал себя у зеркала.
– Как какой? Вот этот, – пальцы Лики касаются моей левой щеки возле уха.
Я ощупываю это место, и в памяти внезапно всплывает тот вечер.
– А, это в десятом классе было. Косуха на дискотеку обкуренный заявился. Ну, Витька Косухин, одноклассник мой бывший, он после девятого в училище ушел. Что-то ему померещилось, он и давай ножиком махать. А я отбирать сунулся.
– Отобрал? – Лика смотрит на меня с уважением.
– Отобрал, – ухмыляюсь я. – Девчата кровь увидели, как заверещали! Хорошо, Ленка рядом жила, а у нее мама медсестра. Кровь остановила, края лейкопластырем стянула, даже зашивать не пришлось. Батя увидел, сказал, что шрамы мужчину, конечно, украшают, но лучше без них. Показал мне пару приемов, как нож выбить и не пораниться.
Какое-то время мы стоим у окна и молчим. Потом Лика встает на цыпочки и шепчет мне на ухо:
– Ты хочешь спать?
– Вроде нет, – так же шепотом озадаченно отвечаю я. – А что?
– Да я вот думаю. Мы похитителей ни разу не видели, потому что они приходят, когда мы спим. Если спать днем, то ночью можно притвориться и увидеть их.
– В принципе, ты права. А что если они вообще не придут? Зачем им приходить? Еще одного медведя тебе принести?
– Очень смешно! Я по крайней мере что-то предлагаю!
Почему девушки такие красивые, когда злятся?
– Ладно, – говорю я и иду к двери. – Давай попробуем.
Лика вцепляется в мою руку:
– Нет, нет, не уходи! Я боюсь, что ты опять исчезнешь.
Она подталкивает меня к кровати, а сама забирается с ногами в кресло и укутывается в плед. Медведя она кладет под голову и закрывает глаза.
Я послушно ложусь, думая, что ни за что не усну. Но уже через минуту тело тяжелеет, мысли начинают путаться. Последняя мысль: может, это какой-то газ?
______

Прохладные пальчики гладят меня по щеке. Не успев окончательно проснуться, чувствую, как кто-то толкает меня в бок и голос Лики говорит:
– Подвинься.
Я повинуюсь, Лика ложится рядом и прижимается ко мне.
– Ты чего? – хрипло спрашиваю я, машинально обнимая ее. – Сколько мы спали? Ты кого-нибудь видела?
Неожиданно она всхлипывает.
– Я не знаю. Мне кажется, мы спали очень долго, может, несколько дней. Сереж, у меня плохое предчувствие. Мне кажется, мы умрем.
– Ну что ты, малыш, – я глажу ее по голове, с ужасом понимая, что она права. – Мы не умрем. Нас обязательно кто-нибудь спасет. Надо просто подождать.
Лика затихает, изредка всхлипывая. Я хочу еще что-то сказать, но мир вокруг внезапно гаснет. Я перестаю видеть, слышать, чувствовать. Пустота. Темнота.

* * *
– А вот и Вадик! – полненькая девушка в джинсовой курточке вскочила со скамейки, замахала рукой: – Вадик, мы здесь!
– Ты уже решила, в какое кафе мы пойдем? – насмешливо спросила ее подруга, изящная шатенка.
– Да почему ты думаешь, что он проспорил? – возмутилась первая.
– Марго, потому что это Вадик. Он думает, что всё может. А на деле…
Подошедший к ним парень не производил впечатления победителя.
– Привет, Рита, привет, Ева, – Вадик старался не смотреть им в глаза.
– Ну что? Получилось? Написал? – с надеждой спросила Рита.
– Нет, – Вадик развел руками. – Не так это просто оказалось.
– Но у тебя же было целых две недели! – в голосе Риты зазвучало разочарование, смешанное с сочувствием.
Ева торжествующе улыбнулась, вставая:
– Я же говорила! Что ж, веди нас в кафе, писатель! Я хочу много пирожных! Завтра зачет, калории пригодятся. Ну, и Рите одну пироженку можно. Самую маленькую.
Рита показала подруге язык, взяла ее и Вадика под руки, и они зашагали к воротам парка. Смирившийся с поражением Вадик вновь обрел красноречие и горячо рассказывал о своей попытке:
– Я уже и героя придумал, и его девушку… Полстраницы написал. А дальше никак, не придумывается – и всё! И откуда у писателей столько фантазии?
– Ты хотел про любовь написать? – спросила Рита.
Вадик покраснел, так что стал заметен белесый шрам возле уха, и не ответил.
– Ну, ты хоть полстраницы своего нерожденного шедевра для потомков сохранил? – усмехнулась Ева.
– Ага, еще я перед потомками не позорился, – засмеялся Вадик. – Удалил, конечно.