Рассказ №4 Точка 29. 11. 1666

Система -365С. Астероид Евфросинья. Лаборатория Точечного воздействия.
Архивная папка, «– 365/+365/18»
Документ № 1.
«В связи с перенапряжением в 16 – 18 веках основной временной струны, что приводит к большим человеческим потерям, прошу вашего разрешения на воздействие в точке 29. 11 – 1666 года по местному календарю.
Предполагаемые потери: – три особи мужского пола».
МНС – А.А. Скуратов-Лещинский.
Резолюция. «Точечное воздействие разрешаю.
Завлаб, СНТ – Предитта эль-Мацони».
Документ № 2. Видеоматериалы №№ 1,2,3,4.
Видеоматериал №1. (слепок энергетических взаимодействий мужской особи по имени Алексей —//).
« — Я женюсь, скоро — гордо вещал сидящий на перилах балкона светловолосый мальчишка двенадцати лет от роду, — а вы замуж не пойдёте никогда, — и показал язык сидящим напротив девицам-подросткам. — Вот ты Явдоха толста, как квашня. Я от бабки банной слышал, что если тебя веником по заднице хлестнуть, то колышется она долго. В Европах нынче толстая задница не в моде. Кто тебя, Дуньку, взамуж возьмёт! А моя польская принцесса худенькая, как Марфутка, — он ткнул пальцем во вторую девочку, — только нос у неё нормальный, а не как у этой. Этот нос, Господь на троих нёс, а Марфе одной достался. А вот и папенька!
На балкон третьего этажа вошёл мужчина внешности умеренной. Он был среднего роста, среднего телосложения, с незапоминающимися чертами лица, да и возраста он был среднего.
— Слезь с перил, — мелькнув взглядом по дочерям, обратился Царь Московский к сыну, — негоже наследнику двух царств, как обезьян прыгать.
— А ты отправь девок в монастырь, тогда и слезу! — категорически заявил Алексей Алексеевич, забрался на перила с ногами и, покачнувшись, начал заваливаться наружу.
— Сынок! — бросился к наследнику Алексей Михайлович, но, не успев поймать наследника, вывалился вслед за ним прямо на копья стоящих внизу стрельцов». (Конец первого эпизода)
Видеоматериал №2. (слепок энергетических взаимодействий особи женского пола по имени Феодосия Прокопиевна Морозова).
« Сказали мне, где обретается приехавший на Собор Патриарх Египетский, Паисий. Прознала я, что живёт он в Кремле в Чудовом монастыре и второй пройдоха Макарий Арап при нём. Вздумалось мне перекупить патриархов. А что? Если они продались царю-батюшке за двести тыщ ефимков, то может быть, и я перекуплю их за полмильёна? Чем моё золото хуже царского? Мабуть за золото и оправдают отца нашего, протопопа Аввакума?
Грязь на дворе непролазная, а погода хорошая. Велела готовить мою лектику, в ней можно и по мосткам пройти. В последнее время, по Москве одной передвигаться страшно. Взяла полусотню боевых холопов из служилого татарвья и пошли мы в Кремль. Десяток с батогами впереди – народ разгоняет, десяток меня несёт, остальные присматривают, чтоб меня никто не обидел. Тихо пришли, я нынче добрая, зря протопоп-батюшка кажет, что кидаюсь я на людёв, будь-то «лев рыкающий». Так ведь если не отлаиваться сожрут вороги бедную вдову. Двадцать тыщ холопов у меня, да восемь городков, за всем присмотреть надо, научить жизни, к делу пристроить. Всем носы повытирать надо, а то вишь, как дети малые по печкам на зиму попрятались. Как не рычать? Вот выну из темницы батюшку Аввакума, покаюсь. А пока придётся согрешить, поклонится мздоимцу африканскому, чай не людоед?
А в монастырь-то не попасть! Московские рейтары царя-аспида ворота сторожат и никого не пускают. Начала я с ними лаятся, всем нашла названия, особенно капитану ихнему нищеброду шотландскому Лермонту.
А тут из калитки махонькой вылез наш патриарх бывший, Никон.
— Что, — говорю, — пешком нынче ходишь? Чернец!
Он обиделся, хотел посохом меня огреть, да я раньше успела. Помер он на месте. А меня рейтары хотели обидеть. Мои люди заступились. Там они у ворот с Лермонтом бьются, а я иду домой пешком. Нет во мне покаяния, хоть одного вражину, да извела!»
(Конец второго эпизода)
Видеоматериал №. 3 (слепок энергетических взаимодействий мужской особи по имени Василий Мыколышин)
«—Мы – Колышыны, Из Казанских вотяков. Прадед наш, Колыш, ушёл на Москву с царём Иваном Васильевичем. Построил кузню и женился. Живём мы в Дегтярной слободе, имеем четыре кузницы, ладим брони, кольчуги, проволоку всякую. На Москве нас зовут Мыколышины или Миколышины. И пусть не говорят, что какие-то ирландцы бывают рыжими. Мы самые рыжие! Я сравнивал. У нас рядом ирландцы-почтари живут. Моя сестра Наташка, рыжее!
Утром мамка от рыбных рядов прибежала щуку и карасей принесла, уху ладить. Говорит, что царя и царевича убили, надо царевен спасать. Весь народ идёт в Кремль. Мы тоже побежали, только мелких дома оставили с бабкой. В Кремле народу тьма. Мы к царским хоромам пробились. А в царских палатах с боевыми холопами боярыни Морозовой её сестра, княгиня Урусова, засела и чего-то ждёт. Может быть, сестру-вдовицу ждала. Там же говорят и царевны с последним царевичем Фёдором.
Ждали-ждали, иногда нам царевича в окно показывали. И вдруг из-за Думских палат выходит сам князь Урусов. В одной душегрейке на голое тело в красных сапогах и шароварах. Тело у него большое, длинное, волосатое – страсть. Ноги короткие, кривые. Идет, переваливается, как медведь, руки толстые, до колен свисают. Подошёл к крыльцу и начал жену звать. Выйди мол, я есть хочу. Дескать, проголодался, быка бы съел. Дома – пусто, дети плачут. У отца моего спрашивает, мол, ты-то обедал уже? Ах, нет, а почему?
Недолго он звал, выскочила княгиня с царевнами и царевичем Фёдором на руках, что-то ему сказать хотела, но он не дал, согнул её ручищей своей, на колено себе положил, да юбки задрал. А потом, лапищей, как врезал несколько раз по белому, мягкому. Да приговаривал, дескать, обед должен быть всегда. Жена должна дома сидеть. Потом поднял княжну, поцеловал и как свистнет по-разбойничьи в четыре пальца. Я тоже так умею. Из-за дома с диким улюлюканьем с десяток его ногайцев и выехало. Первый вёл коня порожнего в поводу. На этого-то коня князь и вскочил, ухватил царевича Фёдора за шкирку и у отца моего спрашивает: — А твоя жена где? Моя-то вот, сейчас дома будет, — перекинул княгиню через седло и ускакал. Ногаец потому что. Батя мой смотрит, где наша мамка, ан нет её. Только у ворот её плат я и увидел. А вокруг глянули, бабы все к воротам бегут. Домострой потому что. А мужикам одним скучно, разошлись. Тут меня батька и споймал.»
(Конец третьего эпизода)
Видеоматериал №. 4 (слепок энергетических взаимодействий мужской особи по имени Федор Михайлович Ртищев. Дьяк «в государевом имени», так как имеет право подписывать указы, исходившие «из его, великого государя, царских палат за его, государскими, тремя красными печатями». «Бывший» руководитель Приказа тайных дел).
«Первым делом, ещё до начала Собора мы изъяли из состава иноземной патриаршей делегации папского шпиона, патриарха Антиохийского Макария Третьего. Достаточно было предъявить Паисию Африканскому, оригинал признания тайного подчинения Риму писанного Макарием в 1662 году, собственноручно. Было три экземпляра, но лишь два дошли до адресата. Макарий думал, что турки перехватили, и был прав, но мы перекупили. Покойный Государь, держал сию бумагу, на случай если патриарх начнёт выпендриваться, но в новых условиях пришлось Макария сдать.
Ещё когда я создавал Приказ Тайных дел, то говорил сотрудникам, что мы должны быть готовы к любому развитию событий. Башмаков прекрасно сработал с Собором, епископ Вятский и Великопермский Александр и архимандрит Иоаким с примкнувшими к нему такими же бывшими рейтарами, а ныне игуменами монастырей, продавили решение «окунуться в благодать Стоглавого Собора» и признать деяния Соборов патриарха Никона, касающихся двоеперстия и «старых книг, как не быша», анафемы «сняти» и вернуться к «симфонии» Церкви и Государства. Паисий Африканский кивал головой, со всем соглашаясь, а как же, царя нет, патриарха нет, кто ему заплатит? Вот Башмаков и намекнул, кто и за что. А то ведь можно припомнить, что его появлением здесь, в Стамбуле недовольны и он уже находится под анафемой.
На решение Собора повлияли и события в Боярской Думе. Там работал дьяк Фёдор Михайлов. Я не удержался и сходил посмотреть на рожи недобитых Иваном 4 и Смутой рожи Гедиминовичей и Рюриковичей, когда настропалённый Фёдором боярин Тургенев заявил от имени ста двадцати татарских, ногайских, башкирских родов русских князей и бояр, что они возвращаются в ислам, так как их предки принимали православие «по хотению» служить «царству Великого Белого царя». А Царству служить можно и будучи мусульманином. Объяснил он это решение тем, что им больно смотреть, как закрепощают их родственников. Так, что Дума приняла решение рекомендовать Собору вернуться к веротерпимости. Особенно их проняло приглашение съездить на Ордынку на праздник хитан, обрезание малолетнего Царя Фёдора. Сто двадцать один мальчик из каждого рода вместе с царём пройдут через обряд посвящения одновременно.
Ну а я, пока тут все очень заняты, отправил письма, имею право, регенту Швеции и султану Османов с предложениями союза против Польши. От Магнуса Делагарди мы «хощем» Ригу, а от султана позволения «примучить» крымчаков».
(Конец четвёртого эпизода)
Архивная папка, «– 365/+365/18» (слепок энергетических взаимодействий мужской особи по имени МНС – А.А. Скуратов-Лещинский под названием «Чтобы помнили»).
« — Прикинь, Пердитта требует перспективу развития проекта на 365 лет вперёд. Я засаживаю материалы в ИскИн, и он мне выдаёт политическую карту Земли -365, где Евразия и Северная Америка – Объединённые Российские Эмираты.
— А Индия, Китай, Япония?
— Всё, там же в Эмиратах закопано. Англия ужалась до Новой Зеландии. Тевтонский орден – вся Австралия. Африка, вся – Омейядский халифат. Южная Америка – Португальская Народная Республика Чили. Французов нет, Израиль – есть, такой же маленький. И всё! Как показывать ЭТО нашей историчке?
— И, что делать? Истеричка не поймёт.
— Истеричка всё понимает, — раздался голос по громкой связи. — Думаете, спрятались в курилке и я не слышу? Я ещё и решение принимаю. Слушать приказ! Свернуть лабораторию до стадии наблюдательного пункта для эвакуации на Землю 366С, где сейчас идёт 1310 год. Ответственным за развитие данного проекта остаётся младший научный сотрудник, Скуратов-Лещинский. Баб на базу не водить. Экскурсии в гарем персидского шаха разрешаю не чаще одного раза в месяц. Я прослежу. Пердитту я тебе никогда не прощу!»