Рассказ №22 Перелом

1
– Сколько раз я тебе уже говорил, а? Ни сила, ни выносливость, ни скорость никогда не являлись определяющим качеством отличного бойца! Слышишь? – голос отца скрежетал, разносясь эхом по полупустой комнате.
Тони бросил унылый взгляд на открытую бутылку пива, которую в последний момент удалось спрятать за ножку дивана, прежде чем возникла голографическая проекция отца. В свои тридцать пять Тони относился к нему с уважительным трепетом, граничащим с благоговейным ужасом, и все еще стеснялся пить при нем.
«А ведь мой алкоголизм давно ни для кого не секрет…», – порой удивлялся он сам себе, но ничего поделать не мог. А уж тем более тогда, когда отец, оседлав своего любимого конька, растолковывал почему сын настолько никчемен.
– Талант, спросишь ты, – каркал отец, вбивая обидные слова словно гвозди, – и я тебе в тысячный раз отвечу: нет! Нет! И нет!
Тони ни о чем не спрашивал уже давно. Дальнейший ход разговора был прекрасно известен. Эти речи повторялись после каждого неудачного боя. А таковых, к великому сожалению, накопилось несоизмеримо больше удачных.
– Да, у твоего брата был талант. Такой, которого нет у тебя, – голос отца дрогнул, и это позволило незаметно перевести дух. – Но талант на втором месте, слышишь?! – отец распалялся все больше и больше, и на чуть блеклом изображении стала явственно видна набухшая от бешенства жила на шее.
– Смелость! – прогремел срывающийся на визг вопль, и лоб Тони покрыла липкая испарина. – Смелость!!! Ты всегда был в глубине души трусом! Был и остаешься им по сей день!
Тони чувствовал себя школьником, провалившим контрольную, и от стыда потупил глаза.
– Вот и сейчас ты трусливо косишься на свою бутылку и с ослиным упрямством не пытаешься понять меня!
Тони вспыхнул и поднял взгляд, но тут же опустил его вновь: ну не мог он смотреть в эти бешеные, полные презрения глаза, даже если это всего лишь качественная голограмма…
– Два близнеца, – устало сник отец. – Кто бы мог подумать, насколько вы разные внутри… Я старался сделать тебя похожим на него, но потерпел поражение… А он… Он ушел от нас так рано… так рано… Сыночек…
Печальный шепот отца еще слышался в комнате, а проекция уже исчезла.
Тони вытер рукой влажный пот со лба и пересек комнату, направляясь к холодильнику. Отблески уличных огней наполняли пространство калейдоскопом красок: бордовые, темно-зеленые, золотые… олицетворяющие праздник. За окном не слышимо, извиваясь всем своим блестящим телом, проскользил воздушный поезд. Роились беспилотники, следуя по своим делам, мелькала огромная реклама – жизнь шла своим чередом.
Он скривился, разглядывая в свете лампы холодильника остатки темно-янтарной жидкости на дне бутылки.
– Виски, – коротко бросил приказание.
– Сэр! – зазвучал в голове назойливый голос рекламы. – Только сегодня прекрасное односолодовое виски «Глендронадж» со скидкой в восемьдесят процентов! При покупке двух бутылок вам…
– Заткнись, – Тони беззлобно прервал рекламу и назвал недорогую марку напитка. – «Макстарчер», литровую, охлажденную… и пепси, без сахара, – коротко хохотнув, свернул мгновенно материализовавшейся бутылке голову и плеснул напиток в стакан.
– Папаша, – негромко проговорил он. – Вечно выносит мне мозги…
Виски обожгло горло, оставляя неприятное послевкусие – послевкусие дешевого пойла. Казалось, он изрыгает зловонную смесь спирта и пламени, и не дожидаясь пока она самовоспламенится на воздухе, глотнул пепси.
Пищевод отозвался застарелой болью, но тут же по ногам стало разливаться тепло, а мысли окутал приятный матовый налет.
«Отцу никогда не угодишь… надо относиться к этому спокойнее… – чем чаще он опрокидывал стакан, тем это получалось лучше. – Его особая любовь к Дереку – не новость. И из упрямства никогда он не признает моих успехов, стоит с этим смириться. Сегодня я дрался… Если и не как лев, то как ягуар! Этому козлу Н’Зулу просто повезло… поймал меня на такой дешевый акс-кик…»
Тони прошел в ванную и посмотрел в зеркало: сегодняшнее поражение оставило на лице совсем немного следов. Припухшая скула, кровоподтек над левой бровью… Да вроде и все. Тепло уже достигло кончиков пальцев.
– Счет!
Перед глазами возникли цифры банковского счета – плата за бой перечислена.
– Отлично, мать вашу! – зло выкрикнул Тони: деньги – это хорошо, просто отлично. Не настолько хорошо, как могло бы быть победи он, но тоже неплохо.
«Пойти в бар или остаться дома?»
Душе хотелось к людям, но завтра тридцать первое – последний бой в этом году, и расслабляться по полной еще рано…
– А, в задницу!
«Если буду в состоянии, вызову девчонку сюда, но сегодня лучше обойтись без баров…»
Он опрокинул очередной стакан.
– Еще «Макстарчер» литр… Слышишь? – язык уже распух, и отдавать команды интеллектуальной системе жизнеобеспеченья становилось все труднее. Благо всегда можно просто подумать, отправив телекинетический запрос. Но сейчас ему хотелось обращаться хоть к кому-то, и пусть этот кто-то всего лишь обслуживающий искусственный интеллект.
– Дерек? Да пошел он! Ну-ка, марихуаны… и чего-нибудь пожрать. Только учти! Слышишь? Учти! Я, твою мать, спортсмен! Учти это при составлении меню!
В зоне исполнения заказов появился прозрачный полиэтиленовый пакет с аккуратно свернутыми косяками и пластиковый контейнер с рисом, поверх которого белела куриная грудка.
– Да ты, твою мать, издеваешься… – очередная порция виски провалилась вниз. – Пиццу давай!
Приятный сладковатый аромат конопли наполнил комнату, отделяя Тони от болезненных воспоминаний о погибшем брате, деспоте-отце, неудачах в октагоне и, в целом, не слишком удачно сложившейся жизни. Он курил косячок, опрокидывая в себя виски, пялился в заоконную, озаряемую красочными всполохами, тьму пока не отрубился.
– И черт с ним, – последнее, что мелькнуло в угасающем сознании.

2
Заливистое птичье пение.
«Будильник? – удивился Тони. – Я же еще не ус… стоп!»
Он словно всплывал с большой глубины. Голова раскалывалась, и марихуана нисколько не смогла перебить спирты отвратительного качества.
«Господи Иисусе! Я сейчас сдохну! – головная боль накатывала как цунами, расширяясь все больше и больше и не имея никакого конца. – Боже милостивый…»
Тони вдруг ярко представил как крошечный сосудик в мозгу лопается, и силы оставляют его. Инсульт, паралич… Склонившееся недовольное («опять разочаровал!») лицо отца… Конечно, бионические протезы поставят его на ноги, но… но бойцом ему уже никогда не быть. И что бы там не думал его папаша, но для Тони это стало бы настоящей трагедией.
– Укол… – прохрипел он. – Укол ибупринама… быстрее…
Как и всегда инъекцию он не почувствовал, но знал, что боль совсем скоро начнет разжимать цепкие пальцы.
Первым симптомом подействовавшего лекарства стала не отступившая боль, а прояснившаяся память: с поразительной четкостью вспомнились все произнесенные отцом слова.
«Сегодня, папа, ты увидишь кто по-настоящему прекрасный боец! Сегодня, в последний день этого года, ты увидишь, как ошибался во мне!»
Лекарство работало, и вскоре Тони понял, что может без угрозы для своей жизни пошевелиться. Он повернул голову. Что-то вязкой нитью протянулось от губ.
– Убери, – велел он, брезгливо покосившись на лужицу рвоты внизу.
– Че-ерт, – его снова мутило, глаза удалось разлепить с трудом: красные, зеленые огни двоились и троились, отплясывая уродливый танец. – Время…
«Хоть бы было еще рано… хоть бы еще поспать…»
Красные цифры заплясали перед глазами: семь пятьдесят пять, двенадцать тридцать два семьдесят восемь.
«Восемь утра… Слава Богу… еще высплюсь… сейчас… еще чуть-чуть перетерпеть, и лекарство подействует… тридцать два? Ну-ка, ну-ка… – он с трудом моргнул несколько раз: двенадцать тридцать два семьдесят восемь – ошибки не было. – Какого хрена? Сегодня же тридцать первое декабря! Какое тридцать второе?! Тридцать второго и не может быть, олухи! Вот ублюдки! Приходится жить в этой конуре с постоянно сбоящей системой жизнеобеспечения…»
– Тони, дружище, – сумрак прорезал приятный бас менеджера. – Ты обещал позвонить не позднее дух дня, а доходит восемь вечера… Я беспокоюсь: у нас важный бой… прошу тебя, не просри все, слышишь? Набери меня.
Тони заворожено смотрел на цифры календаря, предчувствуя неладное.
«Бред какой-то…»
Послышался легкий всасывающий звук: дрон-уборщик аккуратно скользил по напольному покрытию, убирая непереваренные остатки ужина.
«Звонил Брент… – мозг ворочался с трудом, генерируя мысли. – Сейчас бы нейролептиков, и все в миг стало бы нормально… но отстранят от боя…»
Последний в уходящем году бой. Отличная возможность поднять деньжат.
«Но дело-то не только в деньгах, правда? Самому себе-то уж можно признаться».
Всего-то надо размазать по октагону нахального русского – сопляка с трудно произносимым именем дикаря: Насурулло или Натурулло, что-то такое.
– Энтони, – напряженный голос Брента зазвучал в мозгу, – я беспокоюсь… Ты же в порядке? Не расстраивай меня. Бой в одиннадцать, ты же помнишь?
– О, да. Я все прекрасно помню… Кофе!
Подчиняясь команде, уже вскипала вода.

3
В ожидании вызова на ринг Тони сидел в раздевалке. Руки слегка тряслись: ночь в обнимку с бутылкой не прошла даром. Однако, он был все еще полон решимости.
«Посмотрел бы я будь Дерек на моем месте…» – мелькнула ненужная мысль.
Рев толпы за стеной. Из туалета тянуло запахом мочи и обеззараживателя атмосферы. Уныло скулил протекающий унитаз.
«Выйти! Размазать! Уничтожить! – убеждал себя Тони. – Я, мать твою, не какой-то русский мальчишка! У меня пятьсот с лишним боев! Я его сделаю! На опыте! На характере! На воле! Размазать! Уничтожить!»
Он старался думать о крутобедрых девочках, выпивке, веселье. Какую они закатят вечеринку после победы!
«Ну и хрен с ним, что я завалил Рождественский бой! Зато последний в этом году я точно заберу!»
Виски, чистый (не синтетика!) кокс, молоденькие девчоночки… Уже можно будет и стимуляторы – в такой-то вечер его агрегат должен работать на полную!
Толпа взвыла, сотрясая облупленные стены третьесортного отеля.
«Пора», – червячок беспокойства шевельнулся глубоко внутри. Вспомнился отец.
– В задницу! Идите на хер! – негромко произнес Тони, спрыгнул со стола и поспешил к выходу.

4
«Мать твою!» – мысль возникла сама собой, как только Тони увидел оппонента: молодой, буквально светившийся от переполняющего тестостерона, широкоплечий парень, со свернутым набок носом. Из-под кустистых черных бровей, не моргая смотрели маленькие злобные глазки. В них Тони не увидел ни тени страха, ни намека на сомнение – только жажду причинять боль.
Пока ринг-анонсер представлял бойцов, Тони бегал глазами по сторонам, избегая встречаться взглядом с русским. Уходящие в высь ряды, заполненные разгоряченными зрителями… Чернильное пятно неба в недосягаемой высоте равнодушно наблюдало за происходящим сквозь прозрачный купол амфитеатра. Все как обычно. Грызущий червячок не унимался.
– Рэди-и-и ту рамбл! – и звон гонга возвестил начало боя.
Кисти молодого русского, сжатые в кулак, как молотки опустились на руки Тони.
«Господи…» – только и успел подумать он, как обрушился шквал ударов.
После первого раунда Тони почувствовал, как онемела левая сторона лица, а правая нога подволакивалась после постоянных пропущенных лоу-киков.
«Всего лишь первый…» – уже ничем не завуалированный страх вскипал в душе.
Во втором раунде узкоглазый русский забрал заднюю ногу: слишком быстрый, слишком сильный. Тони только краем глаза успевал отметить движение таза, как страшная нога сокрушительной болью обрушивалась на бедро или под колено.
На смуглой коже русского выступили бисеринки пота, но и к третьему раунду он сохранил достаточно сил для атаки, а Тони уже только и смотрел на пугающую ногу, причинившую столько страданий.
Взлетает колено – успеть скрутить тело, уклоняясь вправо. Голень делает едва уловимый поворот в виде вопросительного знака…
«Успел!» – радуется Тони, вскинув руку в блоке, защищая голову от коварного бокового, и тут же чувствует удар страшной силы. Сухой треск, и острая боль пронзает левую, не естественно изогнувшуюся руку.
Маленькие злобные глазки горят торжествующим огнем, и если бы не дроны-рефери, мгновенно возникающие на ринге, то русский непременно убил бы Тони. Растоптал, а потом плясал бы на окровавленных костях…
Доктор невозмутимо сканирует сломанную руку и останавливает бой.
Тони облегченно вздыхает, но старается сохранить лицо все недолгую церемонию объявления победителя. Русский презрительно смотрит прямо в глаза и, сильно сжав ладонь в рукопожатии, едва заметно насмешливо улыбается.

5
– Я и не сомневался, Энтони, – в голосе отца мрачное довольство. – Ты – гребанный неудачник!
Медицинский дрон уже вправил руку, ввел в кости кремнийорганический фиксатор и безучастным голосом инструктировал:
– Избегать физических нагрузок двадцать четыре часа для достижения наиболее полного результата. Линейка средств «Кремнийол» придаст костям повышенные прочностные свойства. Только сегодня и только для вас! При покупке комплекта «Кремнийол» сканирование суставов совершенно бесплатно…
Отец не стал дожидаться ответа Тони, словно был уверен, что тот не сможет сообщить ничего стоящего, и закончил разговор.
– Ты дрался как тигр, дружище! – голос Брента возник, когда Тони уже почти оделся. – Но, парень, видимо, твое время все-таки ушло, как я ни надеялся на обратное… Советую поискать другую работу… Медстраховка покроет сегодняшнего медрона, а дальше… Дальше ты уж сам.
– Но, Брент, погоди, это слу…
– Никаких «Брент, погоди!», парень! – перебил менеджер. – Я слышал это слишком часто. А теперь еще и такой сложный перелом… Это только бизнес, дружище. Я уверен, ты устроишься. Брякни как-нибудь через месяц или два – пропустим по стаканчику. Пока!
Руки задрожали, а взор застлали слезы. Страстно захотелось выпить. Срочно. Срочно! Скорее воздвигнуть непроницаемый алкогольный барьер в сознании! Чтобы не думать, не думать! Не думать о последнем упущенном шансе! Последнем! Все кончено!
Перед мысленным взором возникло смеющееся, из далекого детства, лицо брата-близнеца. Дерек радостно хохотал, дразня и приговаривая:
– Не догонишь! Не догонишь!
«Сука! Сука!»
– Сука!!! – сорвавшись на крик, Тони пнул облупленный шкафчик, и выбежал вон.

6
– Виски! Бутылку! – срывающимся голосом скомандовал бармену в фойе отеля.
– Какое виски пожелаете, сэр? – искусно имитируя доброжелательность осведомился киборг.
– Дешевое! Самое! Живей давай, ублюдок!
– Прошу вас, сэр, – бармен мгновенно протянул бутылку. – Желаете что-нибудь еще? У нас сегодня чудесный сыр…
Тони отошел, не слушая, и, не обращая внимания на многочисленных гостей, отвинтил крышку, и несколько раз жадно глотнул прямо из горла.
Лифт доставил его к дверям ведущим на улицу. Вооруженный винтовкой охранник учтиво предупредил:
– Сэр, перемещения по улице не желательны. Позвольте вызвать вам такси?
– Заткнись! – и уличная тьма распахнула зловонные объятия навстречу.
Тони побрел, не разбирая дороги и периодически прикладываясь к бутылке. С тех пор как полеты по воздуху стали обыденностью, люди все меньше и меньше времени проводили внизу – на городских улицах. Тем более в таком неблагополучном квартале как этот. Кроме проблем и сомнительных удовольствий здесь вряд ли можно было что-то найти. Дешевые проститутки, наркоторговцы, бездомные, да и просто нищие – не самая лучшая компания.
Правительство, конечно, отправляло сюда полицейские и разведывательные дроны, но чаще ограничивалось лишь грубой агитацией, предоставляя уличным обитателям самим разбираться между собой.
– Демократия в опасности! Сынок, а что ты сделал для своей страны? – к Тони обращалась подрагивающая голограмма статного военного с убеленными сединой висками. – Гражданин не должен оставаться в стороне, в то время как силы обороны отважно атакуют царства тьмы и тирании, неся свет свободы невежественным рабам! Присоединяйся к славным защитникам угнетенных…
Тони, погруженный в тоскливые мысли, пронзил голограмму на сквозь, не обратив на нее никакого внимания. Возбуждение понемногу спадало, и, еще не притупленная алкоголем, вернулась боль: и физическая, и душевная. Из глаз медленно потекли слезы.
Он привалился спиной к склизкой стене – чуть ослабить нагрузку на ноги. В свете ярких огней, высокомерно льющих свет сверху, возникла грязно-серая тень.
– Доллара… доллара не найдется?
– Нет.
– А закурить?
– Не курю…
– Ну выпить хоть дай, а?
– Отвали.
Тень исчезает, оставляя после себя чувство омерзения.
«За что ты его презираешь? Ты такой же! Такой же неудачник хренов! Бездарный слабак! Прав был отец: трус ты и слабак!»
Все тело болит, но особенно сломанная в нескольких местах рука. Дешевая страховка не покрывала хорошую анестезию.
«Столько лет ты обманывал всех и, главное, себя! Корчился что-то… а на деле? – большой глоток зловонной жижи, по чьему-то недоразумению зовущейся виски. – А на деле ты всегда был и останешься теперь посредственным бойцом. Посредственностью! Столько лет впустую! – обжигающий глоток. – Тридцать первое декабря… стоп, – он горько рассмеялся, – ты забыл что ли? Сегодня же тридцать второе! Тридцать второе, твою мать! Отличный денек для подведения итогов всей твоей никчемной жизни!»
Отлипнув от стены, он двинулся вперед. Не торопясь обходил зловонные мусорные кучи и старался спрятаться от самого себя в узких грязных лабиринтах темных улочек.

7
Отразившись от нависающих каменных стен, взвился пронзительный женский крик. Взвился и оборвался.
«Совсем рядом», – мелькнула мысль, и сам не понимая зачем, Тони повернул за угол.
– Ах ты, сучка! – глухой звук удара, и сдавленный стон. – Эта сука меня укусила, прикиньте!
Негромкий смех.
«Четверо, – разглядел в призрачном сумраке Тони столпившихся мужчин: трое стояли полукругом, чуть поодаль от стены, четвертый же, зажав женщине рот ладонью, еще раз ударил ее кулаком в живот. – Четверо… и дамочка!»
– Ж-женщин бить нехорошо, – после выпитого язык немного заплетался, да и на ногах стоял он не слишком твердо.
– Вали отсюда, хмырь!
Тони видел, как после удара у женщины бессильно подогнулись ноги, и она стоит только благодаря поддержке своего мучителя. Беглого взгляда было достаточно чтобы понять: изнасилования еще не произошло, но оно вот-вот начнется.
– Ты что, не понял, урод? Слабослышащий? Или просто тупой? Вали!
Недорогие брюки женщины испачканы в свежей грязи, расстегнуты и уже чуть приспущены. Блузка обнажала белую кожу живота и округлости красивой груди. Лица под тяжелой ладонью не разглядеть… но глаза… глаза! Очнувшись после кратковременной потери сознания, девушка смотрела на Тони. Полный страдания и ужаса немой вопль! Тони замер на мгновение, пораженный этим взглядом.
Тихо просвистела труба. Он рефлекторно увернулся: скрутился жгутом, чуть подсел на ногу и подумал:
«Эге! Нет, тварь, не тебе меня брать!» – и, как стальная, туго сжатая пружина, распрямился, позволив энергии, возникшей в напрягшихся мышцах ноги, свободно пронестись по телу. Выбросил кулак вперед, сжав его за миг до встречи с нижней челюстью противника.
Жалобно позвякивая, покатилась труба. Следом за ней рухнул первый подонок.
Тускло блеснуло лезвие ножа, не напугав, но лишь спровоцировав новый выброс адреналина.
«Они двигаются как варенные мадагаскарские тараканы!» – подумал Тони и, сам не замечая того, улыбнулся.
До насильников было футов шесть-семь, и они наивно считали себя в безопасной недосягаемости.
Тони послал телекинетический запрос:
«Полиция! – нисколько не сомневаясь, что никто не удосужится прибыть на помощь – иначе они давно были бы здесь. – Тем лучше! – улыбнулся он, приняв левостороннюю стойку».
Сверкнуло второе лезвие.
– Не очень-то вы, ребята, хотите трахаться, раз делаете все так медленно! – хохотнул Тони и толкнулся задней правой ногой.
Толчок, еще один – покороче: глазомер опытного бойца выверил дистанцию идеально. Хук правой, испуганно сверкнув, нож взлетел и приземлился где-то в куче мусорных мешков позади.
Чуть присесть и воткнуть уширо той сволочи, что стояла по центру.
– Уф-ф-ф, – глухой вздох ознаменовал встречу ноги с животом ублюдка.
Стремительно завершив оборот на триста шестьдесят градусов после удара, Тони успел увидеть широко открытые глаза и искривленный в болезненной агонии рот. Мелко просеменив ногами, противник рухнул, свернулся клубком и жадно пытался глотнуть воздуха.
Все произошло так стремительно, что державший девушку глупо уставился на Тони, не до конца веря своим глазам.
– Пусти ее, – негромко велел Тони мило улыбаясь – он чувствовал себя превосходно!
Насильник испуганно поднял руки ладонями наружу, словно ему угрожали пистолетом, и отступил на шаг:
– Н-не н-над-до, – Тони отчетливо видел, как мелко дрожит от страха его челюсть.
– Вали.
– Нет, – хриплым низким голосом вдруг сказала девушка. Она успела натянуть брюки и не глядя пыталась застегнуть пуговицу. – Нет, не вали!
Кажется, насильник удивился еще больше и недоуменно уставился на нее.
– Нет, не вали, – повторила она и быстро размахнувшись ударила тупым носком туфли ему между ног.
– Отличный удар, мэм. Позвольте вас проводить? – улыбнулся Тони. Настроение было превосходным, и сломанная рука совсем не болела.