Рассказ №18 Марианский треугольник

– Извините, я ещё рюмочку? Застенчивость, знаете ли. Дурная привычка, согласен. Казалось бы, с возрастом должна исчезнуть… Что? Ну, застенчивость же! Тем более, у врача. Но нет, и профессиональный цинизм не спасает. Видимо, старое воспитание, да. Непреходящий юношеский романтизм и вялотекущий максимализм.
Помните наше знакомство в экспедиции? Да, виноват – нет сомнений, просто фигура речи. Неловко вышло… а ещё говорят, будто все врачи потенциальные писатели! Да-да, конечно – Чехов, Булгаков, Конан Дойл… Гулливер! Это же в том рейсе меня «Гулливером» назвали. Макс, кто же ещё? Я, собственно, и хочу о нём поговорить. Конкретнее, о его рейсе на «Академике Раушенбахе». Том самом, последнем.
Всё-таки на корабле ничего не скроешь. Поэтому о «Марианском треугольнике» знали все, но помалкивали. Ничего предосудительного трое молодых людей не делали, а кто из двоих эмэнэсов преуспеет в ухаживании за новоиспечённым кандидатом наук было любопытно. Тем более, три вершины треугольника были весьма яркими! Мне Люся-буфетчица намекнула, и я тоже стал присматриваться. Как Макс смотрит на Аню, как Артур, как сидят за обедом, кто к кому на научную вахту ходит. Ну, и заметил.
Неплохая традиция – читать лекции команде. Что ни говорите, а подход к просвещению в советское время был основательный. Реализация, конечно, бывала разная, мда-а… Но всяко полезнее для матросов послушать грамотного специалиста-научника, чем забивать козла или травить анекдоты. Ну, или перемывать косточки на тему «кто с кем когда». Согласны? Тем более, в то время по партийной линии могли так пропесочить! Да и в загранку потом не выпустили бы «за моральное разложение». Собственно, на этом я сам и погорел пару лет спустя. Но речь о другом: запомнился случай в районе Гуама.
В тот раз выступал Макс. И, как обычно, не стал уныло пересказывать наброски к будущей диссертации. Между нами, большинство учёных-практиков лишены дара слова. Но не Макс! Собственно, его и любили за остроумие, этакую жизнерадостную расхлябанность. Вечный студент, Олег Попов с микроскопом, натуралист-авантюрист – это о нём. Лекция, переросшая в полемику с Артуром? Думаю, Макс импровизировал сначала и до конца. Подстроился под аудиторию, тема-то не просто выигрышная – сенсационная! Публика такое любит. А тут и место предполагало нечто вроде – неделя хода всего… Нан-Мадол!
Я и сам с удовольствием слушал рассказ о руинах древнего города на рукотворных островах. Каналы, здания из базальтовых блоков, уложенных в подобия поленниц; культовые сооружения в честь угрей, черепах, крокодилов; могилы древних владык-людоедов. Раскопки, тайны, сокровища… Занятно, чёрт побери! А когда Макс начал переводить выдержки из только что опубликованной книги Дэникена – слушатели взволновались так, что старпом полусерьёзно предложил завершить лекцию «пока команда не взбунтовалась и не отправилась за сокровищами под пиратским флагом!»
Тут Артур начал громить доклад. Тоже экспромтом. Для него – геолога – видимо, нестерпимым было вторжение биолога в чужую епархию. Но, возможно, его подстёгивало чувство соперничества? Однако его учёное занудство лишь подстёгивало фантазию Максима. Как там англичане бокс называли – обмен знаниями при помощи жестов? Здесь не дошло до рукопашной, но фехтование аргументами получилось эпичным.
В конце концов их доводы понимали только специалисты. Я выпал где-то на термине «вюрм», которым Артур как-то обосновывал бесполезность каналов Нан-Мадола. Отвлёкся, посмотрел на Аню… Да, сомнений не было: королева с наслаждением наблюдала за схваткой своих рыцарей! Думаю, её специализация в метеорологии вполне позволяла вникать в тонкости полемики. Но так ли уж важна была научная истина?
Теперь я понимаю всё, а тогда – тогда я любовался её холодной красотой, не более. И оторвался от созерцания, только уловив: Артур повернул полемику в свою пользу!
Он ухватился за пресловутые «платиновые саркофаги», якобы вывезенные японцами из руин островного города. Как сейчас помню его аргументы:
– Утраченными технологиями можно объяснить способ добычи базальтовых «брёвен». Способ транспортировки, укладка, назначение – можно спорить о деталях, но это всё не принципиально. Главное, мы знаем, где добывался материал. Однако многоуважаемый оппонент не потрудился подумать о двух важнейших вещах. Во-первых, неизвестен источник платины в радиусе пяти тысяч километров. Во-вторых, какими методами люди, не знавшие другого металла, смогли обработать этот, весьма неудобный для металлургов?
Макс запнулся лишь на минуту, пережидая насмешливые возгласы публики. Я оглянулся на Зою – она тоже улыбалась – и едва расслышал нечто вроде «биогенная металлургия» и «правило Линдемана». В ту же секунду Артур звучно лопнул себя по лбу и, под общий смех поднял руки:
– Сдаюсь!
Народ долго не отпускал биолога, но общение уже шло на уровне «из какой галактики прилетели гиганты, обучившие древних жителей Океании постройке мегалитов?» и «почему у нас издают книги Хейердала, а не Дэникена?» Однако геолога с нами уже не было – как я узнал позже, он умчался за калькулятором и справочниками. «Королева погоды» выглядела заинтригованной, и точно не успехом Макса.
Казалось бы, ничего существенного, не правда ли? Вот только через неделю я случайно услышал разговор Максим с Артуром в библиотеке. Совершенно случайно, уверяю. Просто библиотека находилась рядом с каютой буфетчицы… Да-да, я не собираюсь выставлять себя высокоморальным человеком! Ну, так вот: беседа была довольно острой. Продолжение полемики – и кое-что ещё.
Из технических подробностей я понял одно: Артур подхватил идею биолога насчёт накопления платины микроорганизмами, с построением пирамиды питания. Похоже, ему удалось что-то там рассчитать и теперь он торговался:
– Макс, чёртов гений! Мне б твою фантазию. Ведь это госпремия! Докторский дисер и тэдэ. Я тут набросал схему, предварительную экономическую оценку, но… Есть предложение!
– Типа, как делить будем? Ох уж эти мне геологи!
– Нет, брат мой по разуму! Логично, конечно, соавторство оформить, и всё прочее. Но – нет.
– Та-а-ак. И что предлагаешь? Учти, я ведь техника-антика для расчётов без труда найду. Вон, хоть Аня – кандидат физмата, а ты дрейфуй дальше!
– Так я и дрейфую. Слушай, давай по-мужски! Два варианта, на твой выбор. Либо я прямо сейчас всё отдаю, и ты не теряешь время на поиски соавтора и последующие разборки о первенстве открытия – только отказываешься от Зои…
– Либо? Сам понимаешь, это исключается.
– Либо всё решает сама Аня. Тот, с кем она пойдёт после экспедиции, получает всё.
Послышался короткий смешок и сразу за ним звучный хлопок ладонью о ладонь. Тогда я посмеялся про себя этакой джек-лондовщине. Потихоньку добрался до каюты, и какое-то время не думал о романтическом треугольнике, сложившемся где-то над Марианским жёлобом.
…а через неделю Артур погиб.
Взрывные работы – так геофизики изучают твёрдое дно Океана под мягким одеялом осадочных пород. Тротиловая шашка взорвалась как положено, но эмэнэс-геолог почему-то не устоял на ногах и упал, когда «Академик Раушенбах» привычно качнуло волной. Когда я оказался на месте ЧП, всё уже кончилось. Маленькая ссадина на виске – больше ничего. Молодой, сильный человек умер в течение нескольких секунд. Как нелепо!
***
Доктор заказал ещё одну рюмку коньяка. Откинулся в плетёном кресле, попыхивая трубкой. Сидящая напротив женщина в чёрном медленно оглядела пустую веранду приморского кафе. На диске платиновой серьги мягко загорелся блик закатного солнца.
– К чему эта ностальгия, Пётр Сергеич? Я прекрасно помню происходившее с нами пять лет назад. Вы хотели встретиться только за этим?
Её собеседник дождался официанта, не спеша выпил коньяк и только потом заговорил, постукивая трубкой по краю пепельницы из створки раковины:
– Помните, значит? Ну, тогда поясните мне то, в чём я не уверен.
– Не уверены? Я не понимаю.
– Ну, как же! – глаза доктора сузились, он понизил голос. – Как же, Анна Станиславовна! Я не совсем уверен в том, каким образом Максим избавился от конкурента, а затем и вы сами отправили его на тот свет. Знаете, я мог бы подозревать биолога в отравлении – фугу, медуза крестовичок, синекольчатый осьминог… Мало ли в океане смертельных ядов? Но следов-то никаких не осталось!
Траурный наряд оттенил разлившуюся бледность; Анна отёрла холодный пот рукой в перчатке:
– О чём вы говорите? Убийство?!
– Думаю, два. – Набитая трубка снова задымила, скрывая твёрдый взгляд. – Сперва эмэнэс-биолог подсунул другу-сопернику кусок того самого базальта из Нан-Мадола. Видимо, захотел подстраховаться от любых неожиданностей в будущем. Позже, когда Макс надоел вам в качестве мужа, вы проделали с ним тот же трюк.
– Какой трюк! Что вы несёте?!
Доктор криво улыбнулся:
– Вы сказали, что «помните всё». Но про тонкую пластинку, спил магнитного базальта из древнего города в нагрудном кармане Артура, знали только тот, кто её туда подложил и я, извлекший её в судовом лазарете. Да, у меня лишь косвенные улики. Байка про немца-губернатора, погибшего в развалинах Нан-Мадола из-за остановки сердца – гроза, электромагнитное излучение, особые кристаллы базальта… Ваше стремительное замужество не слишком странно, в отличие от обстоятельств смерти Максима! Не рой другому яму, это-то помните?
Анна вскочила, цепляясь за спинку кресла. Её лицо подёргивалось, бледность просто ужасала. Кусая губы, она прошипела:
– Вы ничего не докажете! Я обвиню вас в клевете! Старый развратник… – она сорвалась на визг.
Пётр Сергеевич спокойно кивнул, сделал приглашающий жест:
– Присядьте, Аня. Даже без уголовного дела – только скандал, потеря репутации, все эти новомодные журналистские расследования. Оно вам надо? Мы можем договориться. Моё молчание стоит не так уж дорого. Я не настолько глуп, чтобы резать курицу, несущую золотые яйца… Пардон, платиновые! Не будем друг другу мешать, согласны?
Он ещё раз пыхнул трубкой. Покопался во внутреннем кармане потёртого кителя, извлёк тонкую книжку в чёрном переплёте. Полистал, воздел палец в небо:
– Псалом шестьдесят третий: «Изыскивают неправду, делают расследование за расследованием даже до внутренней жизни человека и до глубины сердца…»

Примечания
1. Судно «Академик Раушенбах» – название вымышлено;
2. Нан-Мадол – искусственный архипелаг в Восточной Микронезии, известен как «Тихоокеанская Венеция»;
3. Дэникен, Эрик фон – швейцарский писатель, автор книг о палеоконтактах;
4. Вюрм – краткое название последнего по времени (закончилось 11 тыс. лет назад) оледенения, в России соответствует Валдайскому и Зырянскому, тогдашний уровень мирового Океана был ниже современного на 16 метров;
5. Биогенная металлургия (биогеотехнология металлов) – новейшая методика извлечения металлов из руд, концентратов, горных пород и растворов под воздействием микроорганизмов;
6. Правило Линдемана (Правило экологической пирамиды, или ” Правило 10%”) – С каждого трофического уровня на следующий переходит около 10% энергии. Это значит, что последнее звено 5-членной пищевой цепи получит только 0,01% энергии, запасённой продуцентами. В контексте рассказа – намёк на экономическую целесообразность добычи платины из микроорганизмов океанического дна.