Рассказ №20 Ieiunium crescente, или Таков закон мироздания

*

– Опять читает Стивена Кинга, – насмешливо бросил Гриша в мою сторону. – Все думают, куда поступать, а он – в литературе, как книжный червь.
Вокруг стоял шум и гам. Ребята пришли на урок географии, и вот-вот в класс зайдёт училка по кличке Рот. Такая кличка к ней привязалась потому, что у неё язык настолько длинный, что она им может достать до лба. В буквальном смысле длинный.
К насмешкам я уже привык. Ну вот люблю книги и в особенности ужасы. Стивена Кинга так вообще всего перечитал, затем перешёл на российские ужасы, а после опять вернулся к Кингу.
– Отвали, Помело, – ответил я, назвав обидную кличку Гриши. – Урок я выучил ещё дома, пока ты бухал, как тот дед из мема про чебурашку.
– Отличник хренов, – констатировал Гриша и вернулся за парту, прильнул головой к учебнику географии и наконец-то заткнулся.
Урок прошёл как в тумане. Я чувствовал зуд в спине, невыносимый, сильнющий. Так и хотелось снять кофту и расправить руки.
«Не забыл про репетицию танца?» – пришло сообщение от Юльки. Я начал вбивать ответ: «Солнце моё, я помню об этом так же хорошо, как и о нашем танце на выпускном».
День тянулся, как паршивая жвачка. Вечером я был дома и опять слушал наставления отца. Тот уже приготовил для меня местечко в Москве, в какой-то шараге. Кажется, этот институт готовил первоклассных, по мнению отца, экономистов.
– Два года назад я думал, что у нас растёт в доме гриб, – сказал отец матери, когда я уже лежал в постели. – Сейчас же у нас он – экономист!

*

Репетиция… Юлька – первая красавица школы. За ней в школу приезжали парни на шикарных авто, учащиеся в одном из трёх вузов города. Но она всех отшивала – она пообещала, что будет со мной вечно. И было это ещё в третьем классе.
Любил ли я её? Наверное, просто моя тёмная натура любила её. А я настоящий? Ну, наверное, тоже да. Но немножко.
– Ну, включаю музыку? – спросила она, глядя на меня во все глаза.
– Давай, – кивнул я совершенно спокойно.
Заиграла музыка, Юля начала извиваться, а затем обняла меня так крепко, что во мне что-то щёлкнуло. Я начал кружиться с ней в танце, ощущая аромат жвачки, исходивший от неё.
– Класс, ты никогда так не танцевал, – сказала она, когда закончилось это маленькое безумство. – На нас все будут смотреть на выпускном! Мы будем сенсацией!
– Ага, – кивнул я и притянул её к себе. – Ну, давай ещё разок порепетируем?
Этот танец вскоре мне наскучил, но я не подавал виду. Юлька была счастлива – светилась всем лицом. Наконец всё закончилось, когда зашёл злой хореограф, звезда школы, кстати. Он прославился тем, что участвовал в телевизионном танцевальном шоу.
Посмотрев на одежду Юльку, даже он проникся:
– Настоящая латиноамериканская танцовщица!
Я проводил свою девушку домой, а затем прыгнул в троллейбус – и отправился к себе.

*

Учебный год пробежал как рысь. Предметы, лица одноклассников, какие-то обрывки образов – всё это смешалось в некое неопределённое ощущение.
Да и что запомнить из этой маленькой жизни? То, как нас отчитывали, словно утят? То, как нас считали за нелюдей?
Выпускной у нас проходил в заводской столовой. Юлька была обворожительна – тоненькое платье пурпурного цвета, шарфик, туфельки как у Золушки. Пожалуй, именно в этот момент я её полюбил по-настоящему.
– Аттестат вручается Максиму Петровичу Новикову! – объявил директор школы, когда закончились скучные юморески.
Он пожал мне руку – крепко, по-мужски. Я спокойно кивнул и поспешил вернуться к Юле, которая уже успела получить никому не нужную бумажку.
– Зайка, запомни этот вечер на всю жизнь, – сказал я.
– И ты, – ответила она и повисла на мне.
Дальше была музыкальная часть. Все танцевали парами, кружился и я со своей возлюбленной. По телу пробегали мурашки, и снова это ощущение в спине – дразнящее, но пока едва уловимое.
Пока все безумствовали, я решил «украсть» Юльку. Я отвёл её к машине родителей и завёл её.
– Куда мы, мой Одиссей? – спросила она.
– За город, – ответил я, наслаждаясь её энергетикой. – Там красивое озеро, ты ведь знаешь. И знаешь, что это наше любимое озеро.
– Да, как быстро время пролетело, – предалась она ностальгии. – Ещё вчера ты носил мне портфель, а сегодня ты поступаешь в Москву! Скоро весь мир будет нашим, Максик!
– Ага, – ответил я, пребывая в глубоких раздумьях.
Скорее бы озеро, скорее… Так чешется спина…

*

Загородное озеро – местная легенда. Раньше, когда я ещё не родился, там творилась жуть. Пропадали девушки, здоровые мужики и собаки. Но сейчас там – тишь да благодать.
– Ой, что ты делаешь? – игриво спросила Юля, шутя уворачиваясь.
– Мы ведь мечтали об этом, – ответил я, продолжая снимать с неё одежду.
– Да, но мы говорили о роскошной кровати, а не об… автомобильном кресле.
Вскоре она тоже зажглась и просто накинулась на меня. Слетели мои штаны, и Юля остановилась.
– Что у тебя выпирает сзади? Ты ударился? – спрашивала она с таким волнением, будто бы была матерью, только что родившей меня.
– Нет, это – я настоящий, – сухо ответил я и решил больше не церемониться.
В третьем классе я ещё любил её. Любил её и в восьмом. Но уже в одиннадцатом понял – моя тёмная часть личности не позволит мне любить её.
Громадный хвост, жилистый, налитый на конце прорвал мой свитер. Юля оцепенела и попыталась броситься прочь из машины – но не смогла открыть дверцу.
– Ты ведь обещала любить меня, – сказал я, дёргая хвостом в разные стороны, чтобы «разогреться».
– Помогите!!! Мамочки!!!
Затем хвост просто вонзился в живот Юли. Хлынула кровь, сладкая, как пончики тётушки Розалии. Жало на хвосте уже жалило Юлю, и, конечно, она уже была мертва.
Мне было жаль. Жаль, что всё длилось так медленно.
Потом было всё, как и рассказывал мне отец. Хвост обрёл собственное сознание, а через несколько мгновений и вовсе отделился от меня. Он обвил Юльку, как анаконда, а затем начал превращаться.
Я засёк время – было интересно. К десяти тринадцати вечера отвалившийся от меня хвост полностью принял облик Юли.
– Родная?… – тихо позвал я.
– Я – служительница сил зла, и теперь сделаю всё, что ты пожелаешь, – сказала она.
– У нас впереди вся ночь, – и я обнял её – Юлю, такую, какой я и хотел её всегда видеть.
Лучшая ночь в моей жизни закончилась в шесть утра. Затем я приехал домой и пошёл мыться. Было непривычно дотрагиваться до копчика и не находить там маленькой шишки, в которую спрятан хвост. Но ничего – отец говорил, что хвост отрастёт за три-четыре года.
У меня – большой путь в Москву. Там будет учёба, вечеринки, выпивка. А Юлька… Точнее, хвост, который… В общем, это уже история.
Отец постучался в дверь.
– Как всё прошло? – спросил он, волнуясь.
– Мне понравилось.
– Мой мальчик.
Отец устроил маленький банкет, когда я проснулся. Нарезал колбасы, открыл чёрную икру и весь день рассказывал о своей молодости. Новых историй он не рассказал, но зато чувство того, что мы крепко с ним связаны, сильно укоренилось в душе.

*

Москва меня разочаровала. Я ехал, чтобы забыться на тусовках, а приехал в большой муравейник.
С девушками поначалу не клеилось. Все были какими-то серыми, невзрачными. А те, которые нравились, сначала не «клевали» на меня.
На одной из вечеринок я нашёл ту, ради которой готов был бы снова испытать настоящее буйство чувств.
– Я – Лера, – сказала она, когда мы стояли на балконе, куря одну за одной после нескольких бокалов мартини.
– Ну а я Макс, обычный парень, ищущий… обычную любовь, – ответил я, смеясь.
Мы ещё долго стояли там, наслаждаясь обществом друг друга. Просто болтали, беззаботно хохотали, улыбались, обнимались, целовались. Да, это было настоящее электричество, настоящая искра!

*

У нас закрутилось-завертелось. Такой любви я ещё не знал.
Кстати, я звонил отцу и спрашивал, как там Юлька. Точнее, как там мой хвост, который полностью скопировал личность моей бывшей. Так вот, Юлька жила прекрасно – уже ждала ребёнка, учась где-то у нас в городе. Что ж, хвост – молодец, не зря я его растил с одиннадцати лет.
Вернёмся к Лере и к тому, как у нас с ней складывалось. Это было прекрасно, поэтично, романтично и всё в таком духе. Свидания, гулянки, тусовки, чаепитие на крыше небоскрёба в Москва-сити. Всё, как и должно быть у нормальных людей.
Меж тем хвост уже почти «созрел». Он уже был хлёсткий, мощный, жало уже пробилось из кожицы. Что ж, ждать того самого момента, когда я испытаю настоящий оргазм, уже не долго.

*

– Мои родители – очень строгие, ты не переживай только, – сказала Лера, когда мы подъезжали к дому её предков.
Она была родом из Подмосковья. Квартирка оказалась малюсенькой, как ящик от холодильника. Родители её мне понравились.
– Какие планы на неё? – спросил её отец, когда мы отошли покурить на балкон.
– Самые грандиозные, – ответил я полную правду, но такую, которая видна только моими глазами. – Съездим скоро в Турцию на отдых. А пока… закончим институты, а там и до семьи недалеко.
Он пожал мою руку, сказав:
– Настоящий мужик, а не эти пацаны на «Майбахах», которым только постельная любовь нужна.
Родители были от меня в восторге. В конце отец Леры подарил мне искусственную змею, сделанную из дерева.
– Такая же змея убила моего деда, – пояснил он выбор подарка. – В общем, береги себя.
– Спасибо, Аркадий Викторович.
Мать Леры надавала нам кучу ссобойки, и я со своей девушкой поехал в маленькую квартирку, которую мы снимали за сущие копейки.

*

Турция оказалась раем. Мы гуляли днями и ночами напролёт и просто мечтали. Лера рассказала, что родители уже спрашивают о детях. И выпытала моё мнение.
– Хочу троих, – ответил я, кусая жирную шаурму.
– А я – четверых, – рассмеялась она с набитым ртом.
Мы вернулись в Москву уже через неделю. Там всё было по-старому: снег, ветер, холодные лица людей и куча пустого лоска.
Когда Лера заснула, разгрузив вещи по шкафам, я снял свитер и хвост, обычно выглядящий как стручок фасоли, торчащий из копчика, начал освобождаться.
Я освободил его всего. Хвост обвил Леру, а та, не разлепляя глаза, сказала:
– У тебя такие тёплые объятья, любимый.
Я убрал хвост обратно в копчик и лёг рядом с любимой. Хвост полюбил её тоже.
Когда я думал о будущем, у меня словно вырастали крылья. Или, точнее, словно хвост становился длиною в движущийся поезд. Всё было так радужно, интересно…

*

Мы выбрали лучшие кольца, которые только нашли. Отец продал запасную трёшку в нашем городе, и денег как раз хватило.
– Вау! – кричала Лера, обнимая меня. – Родители будут в восторге!
Мы гуляли тогда всю ночь. Любимая рассматривала кольца и визжала от счастья.
– Знаешь, какая моя мечта? – спросила она наконец. – Она заключается в том, чтобы мы были одним целым. Чтобы мы жили душа в душу и никогда-никогда не ссорились.
Я улыбнулся и промолчал, а она уже тянулась ко мне, чтобы зацеловать моё лицо.

*

Я наметил момент «укуса». Это будет день нашей свадьбы. Которая, кстати, будет в январе следующего года.
Мы пригласили всех, кого только нашли в телефонных справочниках в телефонах. И, счастливые, уже выбирали ресторан, сидя в машине в кинотеатре на открытом небе.
– Вот, нашла! – прокричала любимая. – «Логово»! Звучит отвратительно, но там в меню – французская кухня, а готовит настоящий француз.
Поцеловавшись крепко-крепко, мы всё решили: банкет будет в «Логове», а концерт, на котором так настаивал отец Леры, будет в КЗ «Охотник и рыболов».

*

Такой красоты я не видел даже на экранах. Лера в этом макияже, в этом белом платье была, как ангел во плоти. Чудесная причёска, яркие, манящие губы и дразнящий взгляд… В общем, я был окрылён.
– Как тебе? – спросила она.
– У меня нет слов.
Её отец отвёл дочь под алтарь, пока мой отец сидел с открытым ртом, наблюдая эту московскую роскошь. Затем был банкет, после него – концертная часть. И, наконец, мы поехали с Лерой в дорогущий отель в нескольких километрах от Красной площади.
– Раздень меня зубами, – попросила она в шутку, а я решил так и сделать.
Снял сначала платье, правда, с большим трудом. Затем принялся снимать бельё – красочное и кричаще эротическое.
Лера легла на кровать, приняв притягательную позу и закрыв глаза. А я уже «выпускал» свой хвост на свободу…

*

Вопреки моим ожиданиям, хвост не убил Леру. Он просто обвил её, как родимую, и держал в своих тисках.
Любимая не кричала, не визжала – просто, открыв глаза, смотрела на меня полным любви взглядом.
– Я сразу тебя узнала, мой хвостатый красавчик, – сказала она, и вдруг и у неё из копчика выглянул хвост, но поменьше и потоньше.
Её хвост был совсем другим, я таких ещё не видел. Вообще, в человеческих хвостах я разбирался плохо – видел лишь свой, отца и деда. А все женщины в нашем роде, как не трудно догадаться, были своеобразным миксом хвостов мужской линии и сознаний женщин-жертв.
– Ничего себе, – проговорил я и уселся на край кровати, пока наши хвосты «обнимались».
– Мир сложнее, чем ты думал, оказывается, – мило сказала Лера.
Наши хвост обнимались, как самые лучшие любовники. Так мы и просидели вплоть до утра. Говорили, смеялись, испытывая настолько яркие чувства, что они, наверное, издавали свечение.
На утро, когда наши хвосты «наигрались», мы заснули с Лерой в обнимку.

*

Я вышел на балкон, чтобы позвонить отцу. Рассказывал всё ему в малейших деталях. Однако он был не весел – и сказал, что срочно едет ко мне для разговора.
До Москвы от нашей глубинки – три часа езды. Итак, отец приехал, усадил меня за стол, пока Лера была на шопинге, и сказал:
– Есть два клана. У одних хвостами обладает только мужская линия. А у других – только женская.
– Так, выходит, отец Леры… хвост?
– Именно.
– А что произойдёт, когда встретятся мужские и женские хвосты?
Отец помолчал, затем закурил, а после выпил дежурную рюмку водки.
– Тогда родится величайшее зло за все времена. Тебе надо всё закончить.
– Я не брошу Леру ни при каких обстоятельствах!
– У вас родится зло, которого ещё не было в истории человечества! – пытался меня образумить отец.
– Плевать.

*

О беременности мы узнали спустя пару недель. Лера была на седьмом небе от счастья, я же был задумчив. А затем принял решение отпустить ситуацию и просто отдаться своему чувству.
Мы гуляли вечерами после работы, ночью занимались лучшим сексом, который только можно представить. Весь мир казался каким-то игрушечным и сделанным из пластилина, потому что имели значение только наши чувства.
Животик у Леры всё подрастал и подрастал. Я ложился к нему ухом и слушал, как там что-то шевелится. Звук был очень ощутимый – как будто по меньшей мере десять маленьких хвостиков суетились и пытались что-то сказать.
Каждый день я слушал это звучание, которое для меня было самой хорошей музыкой. Лера не знала о том, что мне сказал отец, да и не к чему ей. У нас родится прекрасный малыш – это так же верно, как и то, что Лера предначертана мне судьбой!

*

Лера закричала:
– Начинаются схватки!
Дальше было всё как в перемотке – роды, тяжёлые и буйные. Рожала Лера в больнице, и я боялся – а вдруг родится не человек, а какой-то урод, и его заберут на опыты?
Но нет – родилась прекрасная девочка, с весом и ростом всё было отлично. Я взял на руки своего ребёнка – и поцеловал его в лобик.
– Мой маленький хвостик, – прошептал я, а ребёночек всё плакал.

*

Росла малышка не по дням, а по часам. Становилась более весёлой, более сильной. Хвостика у неё пока не было.
Когда ей исполнилось одиннадцать, она прибежала ко мне. Я подумал, что по женским делам, но нет – она держалась за спину, что могло значить лишь одно – начал проявляться хвостик.
– Ну что с тобой, золотце моё? – спросил я, взяв её на ручки, пока Лера делала свой дизайнерский проект на компьютере.
– Спинка! Болить! – в слезах сказала моя девочка.
Она сняла маечку, свитерок, и я посмотрел на спину. К своему ужасу я увидел, что у неё проявился не один хвостик, а сразу десять или даже двадцать….
Ночью у нас с Лерой был серьёзный разговор. Мы решили, проговорив вплоть до утра – пусть всё будет как будет. Ведь мы с Лерой как-то выжили в этом мире – значит, выживет и наш пирожочек, наша Любочка…

*

Это был семейный вечер. Приехали и мои родители, и родители Леры. Наша Любочка игралась в своей комнате, хотя ей уже было четырнадцать.
Было скучновато, но вдруг Любочка прибежала на кухню. Она молча сняла кофту, показав лифчик, и так же молча «достала», как мы говорим, свои хвосты.
У неё на спине было по меньшей мере четырнадцать хвостов – как раз по числу её лет. Первый хвост убил моего отца – просто вонзился в его грудь, как молния. Отец даже глотнуть водки не успел.
Следующий хвост пронзил, как самурайский меч, отца Леры. Затем хвост поднял вверх и мать моей жены.
Все гости были умерщвлены. В живых остались лишь я да Лера.
Хвосты нашей Любочки отделились от неё – и начали принимать облики гостей. Лера бросилась к дочери, чтобы хоть как-то её угомонить.
– Мамочка, папочка, простите, но я – такая!
– Ничего, дочурочка, любовь наша, наша Любочка, – гладила её по головке Лера. – Какая разница, люди или хвосты будут с нами жить? Главное, чтобы ты была счастлива. А всё остальное – да катись оно к чертям!

*

Хвосты у дочери регенерировали с бешенной скоростью. Она обернула не только всех наших родственников, даже самых дальних, но и всех учителей в школе, всех одноклассников, всех соседей. Её было не остановить, но моя жена просто махнула на это рукой, сказав:
– С природой не поспоришь.
Были плюсы и для меня – на родительские собрания приходить стало одно удовольствие. Все хвалили мою дочь, говорили, что она – будущая Мария Кюри и будущий космонавт!
На семейном совете, на котором по понятным причинам был только я и жена, мы решили – делать что-либо уже поздно. И пусть всё идёт своим чередом.

*

Любочке исполнялось восемнадцать лет. Она поступила в МГУ – помогли рекомендации. Там буквально через полгода дочурка перешла на последний курс.
Выходя из дома, я замечал, насколько сильно изменилась Москва с момента рождения дочери. Прежде всего изменились люди. Но думать о природе изменений не хотелось.
С женой мы по вечерам играли в видеоигры, наши хвосты наслаждались друг другом, а дочурку мы видели лишь по выходным. Она приезжала на дорогой машине, не забывая и про нас – каждые выходные она приносила деньги, приговаривая:
– Моим любимым родителям за то, что дале мне жизнь!

*

В одну из суббот меня выдернул из крепкого сна странный звук. Как будто что-то сильно ударилось о стену.
Я бегом рванул на кухню и увидел Любочку, которая стояла над матерью. Моя жена истекала кровью, лежа на холодном полу. Я начал её тормошить, но тщетно – совершенно не реагировала. Будто была под сильным наркотиком.
Любочка разговорилась и рассказала, что поссорилась с матерью. А затем перестала себя контролировать.
Я попросил её стоять на месте, а сам отправился за топором. Вернувшись, я подозвал дочь к себе, обнял её, и вдруг ударил ей по голове топором так, что та почти что раскололась.
Жену «разбудить» не удалось – она умерла у меня на руках. Мёртвую же дочь, которая навела шороху на всю Москву, я отправился закапывать прямо во дворике – мы уже жили в собственном доме, который купило это отродие ада.
Закопав её, утоптав землю, я закурил. Надо было слушать отца, пока тот ещё был собой!
Отдышавшись, угомонив мысли, я вернулся в дом и всю ночь пил крепкий коньяк. После этого отправился хоронить во дворике и жену – нельзя, чтобы хоть кто-то подобрался близко к нашей семейной тайне.

*

На утро постучали в дверь. Я отправился открывать – там стояли полицейские. Правда, вели они себя странновато – спрашивали, где находится детский конструктор от Lego.
Затем они толкнули меня, крича:
– Хотим играться!
Вломились в дом, всё перевернули. Я понял, что это ненастоящие полицейские, а какие-то мошенники. Позвонил в полицию, и диспетчер мне ответил:
– Хочу играться!
Картина мира встала на свои места. Я ринулся к гаражу, взял ружьё – и отправился отстреливать этих нелюдей, которые на самом деле были моей дочерью, точнее, её хвостами.
Завалил одного, второго, третьего – и закрыл наглухо дверь. Побежал на второй этаж, забаррикадировался. Никто меня не достанет – буду стоять насмерть!

*

Дочь, порождённая нами с Лерой, оказалась настоящим исчадием ада. И я должен был исправить положение.
Я сидел на чердаке уже неделю, но совсем скоро мне так захотелось есть, что я в буквальном смысле начал выть. Тогда я оживил свой хвост – и вцепился в него зубами.
Надо было всё закончить ещё тогда, на выпускном! Просто не поддаться на зов своей тёмной природы – и поцеловать Юльку, мою школьную любовь, как человек, а не как…
Но уже ничего не исправить. Всё зашло настолько далеко, что уже ничего не исправит и Господь, если он есть.
Я жевал свой хвост, кусал его, а затем взял и, борясь с приступами боли, сильными, как удары адского кнута, начал резать его. Когда хвост отвалился, он… ожил.
Стал настолько громадным, что пробил своей задней частью, той, где жало, стену. И начал подбираться ко мне.
Я озверел и кинулся на свой хвост. Бил его, вцеплялся зубами, а он всё охватывал меня и охватывал, огибал и огибал. Наконец он сжал меня, как анаконда газель, и я услышал, как хрустнули мои кости. Я потерял сознание.

*

Я никогда не верил в бога, но после пробуждения поверил. Отец сидел напротив меня и по обычаю пил водку. Увидев, что я пробудился, он заговорил:
– В этом, кстати, наша способность – мы можем общаться телепатически, точнее, наши хвосты. И я тебе показал будущее.
– Вот чёрт! – крикнул я, но взял себя в руки и поспешил тоже выпить водки.
Это был тот момент, когда отец узнал о беременности Леры и о том, что она тоже из «наших». Я понял, что надо делать, сразу. Просто позвонил Лере и сказал, что сегодня мы идём в лес смотреть кино и всю ночь целоваться.
Там я убил её лёгким движением ножа. Плод я в буквальном смысле вырезал из неё. И, прикопав это отродие, которое жило в её животе, отправился кататься всю ночь по ночной Москве.
Отец гостил у нас, и, когда я вернулся в квартиру, он обнял меня и сказал:
– Зло может жить в этом мире, но исчадие ад – нет.
Также он рассказал, что уже приметил мне одну девушку. Она сейчас тоже в Москве и наслышана обо мне. Я записал её номер телефона.
Мне не хватало Леры, поэтому я каждый день приходил на её самодельную могилу, а также на могилку своей дочери, которая бы подняла на уши всю Москву и весь мир.
Я клал цветы, сидел на камне, курил, молчал, пил коньяк и думал. В том, что я поступил правильно, сомнений не было. Да, я – зло, но оно имеет право жить в этом мире, а вот исчадие ада – нет.
Таков закон мироздания.

*

Я вернулся в свой город и устроился в школу преподавать отечественную историю. Я был отличным педагогом – не давал, а вбивал знания в головы ребят.
Пожалуй, я обрёл своё счастье, ведь на одном из учительских семинаров я познакомился с чудной девушкой из соседнего городка. Она сильно удивилась, когда я в первую же встречу «облапал» её и коснулся руками её копчика.
Она хотела мне зарядить пощёчину, но я вернулся в машину и взял оттуда коробку конфет, бутылку шампанского и огромную охапку цветов.
Мы поселились на окраине моего родного города. Она преподавала в моей школе географию, а я – историю.
Каждый уголок был знаком мне в этой школе. Кстати, видел я и Юльку – ту самую девушку, с которой начали злоключения. Она уже носила под сердцем пятого ребёнка, а я её муж, который раньше учился с нами на класс меньше, каждый раз, видя меня, крепко жал мне руку.

*

Обо всём, что я пережил, я решил написать небольшой рассказ. Конечно, мне никто не поверит даже близко. Ну какие хвосты в наше время и в нашей реальности? Ну разве устроена так анатомия?
Впрочем, это неважно – то, что не поверят. Я высказался, и, пожалуй, на этом надо закончить рассказ. Но есть ещё одна деталь, которую я забыл указать.
И от дочери, и от бывшей жены я отрезал по небольшому кусочку от их хвостов. И эти кусочки начали расти и плодиться.
Отец, как только узнал об этом, дал мне оплеуху и схватился за мой домашний террариум, чтобы его сжечь. Но я не позволил ему, и мы договорились – буду выращивать маленьких «змеек» и выпускать их в лес.
Отец хотел меня просто-таки убить, но я объяснил ему, что это память. Он сказал, что это безрассудно и что нельзя так делать ни при каких обстоятельствах.
Вскоре у нас в краях собралось целое множество учёных, которые изучают змей. По интернету поползла новость, что найден новый вид змей. Его начали плодить, а часть даже завезли в зоопарк.
Этому виду змей дали название ieiunium crescente, что означает «быстро растущие». Моя новая жена всё удивлялась, почему я дома завёл террариум и пложу каких-то непонятных змей.
Но для меня это была память. О том, что любовь, чувства, эмоции – это всё неважно, если речь идёт о жизни людей, окружающих тебя.