Рассказ №12. Шутка Тварца

Дождь лил, не переставая уже неделю, но это не отменяло ее прогулок по вечерам, когда на город опускался туман. Все оттенки серого, жемчужного, и голубого, создавали именно туман и дождь.
Она шла по улице, мимо раскрытых дверей магазинчиков и кафе, там царила полная тишина, но еще не началось запустенье. Она не рисковала зайти, из чувства иррационального страха, ощутить, что, да, действительно там никого нет, и в следующем магазине, под вывеской «Сытый тато», тоже никого нет. И в этом подъезде, где еще горит свет, тоже никого.
У нее, конечно, было имя, но какой в нем толк, если лиц, которые использовали бы его, как опознавательный знак, просто нет. Имя – важный маячок в социуме, приятный для слуха, позволяющий понимать, для кого ты имеешь значение, кто тебя любит, кто произносит твое имя с нежностью, а кто использует его жестко, как инструмент для деловой коммуникации, без чувств и эмоций.
Улица была похожа на туннель, в конце которого горел свет. В конце туннеля – вокзал, Она была уверена, что он совершенно пуст. Но свет еще горел везде, фонари мигнули, погрузив город в темноту, потом загорелись. Но это был страшный момент, к тому же, за дверью, мимо которой Она проходила, раздался стук, заставивший ее пойти быстрее. Просто дождь пошел сильнее, застучал по козырьку над дверью.
Все началось ровно неделю назад, в обед, когда у нее еще было имя.
– Что делаешь, Машка?
– Леплю пельмени, не очень могу говорить, руки в муке. Что-то серьезное? Жду детей со школы, мне надо их накормить обедом.
– В фейсбук загляни, там такая фишка раскручивается, забавная.
– Какая?
– Сама посмотри, может, присоединишься.
Тоже мне новость, всегда, кто-то фигней страдает.
Сегодня в 12 ночи, все, кто возьмет в руки смартфон, исчезнут. Исчезаем вместе. Флеш-моб открыт для всех. И карты Таро, коса, гроб, крест.
Дети принесли ту же новость, Маша удивилась, почему это так зацепило всех.
Фейк оказался не фейком. Почему она не забрала у детей телефоны? Потому что не поверила, слишком рациональное мышление, глупая уверенность в том, что ничего не произойдет.
Уверенность…
Утром не детей не оказалось в кроватях, дома, и вообще нигде. И не только детей. Маша осталась одна, но поняла это не сразу, ей понадобился целый день. Пустые соц сети, пустые улицы, телефонные звонки в пустоту.
И тогда родилась Она. Та, которая сможет это пережить.
Гуляя по улицам, вечером или ночью, Она научилась чувствовать и принимать полную безопасность. Никто не нападет, никто не обидит. Позже могут появиться стаи диких, голодных собак, но пока их нет.
Почему все? Не могли все одновременно взять в руки телефон, ровно в 12. И не у всех есть телефоны, тогда, что случилось? Остался ли на Земле еще кто-то кроме нее? Если стался, что принесет встреча с ним?
Поднялась по ступенькам, зашла в магазин, взяла запакованный в пленку хлеб, уже покрыт пятнами плесени. Вздохнула, положила обратно и нагребла в рюкзак печенья, пару банок консервов, упаковку с сосисками.
Маша наблюдала за ней с кислой миной. Зачем тебе все это, может лучше умереть каким-то способом. Она ответила: я надеюсь, что на Земле еще остались люди, Маша, поэтому умирать не собираюсь. Маша замолчала.
Она вышла из магазина и подумала, что если даже у нее раздвоение личности, все равно это никому не помешает, там, что можно даже не расстраиваться. Маша притаилась где-то внутри, закрыв рот, и не подавая больше голоса.
Если однажды погаснет свет, а это может произойти в любую минуту, значит, ей понадобятся свечи, Она вернулась в магазин и набрала еще свечей и спичек.
И город погрузится в темноту, и на улицах появятся стаи голодных собак. Избитые строчки из книг об апокалипсисе вспомнились сейчас. Она остановилась. В окнах горел свет, ни для кого.
Пришла, поставила чайник на электрическую плитку, включила фейсбук в надежде, что там есть хоть кто-то, но Никого. И никто не отвечает на звонки.
Люди, живые, сущие. Вы есть? Напишите, хоть кто-нибудь. Отправила пост в фейсбук, вк, сделала массовую рассылку всех друзьям.
Сделала себе чай.
Умереть? Еще успею, а пока поем. Кильку в томате и сухое, соленое печенье.
И тут в дверь раздался стук. Пронзительный, и зловещий, наверное, так стучат кости, пришедшей за жертвой смерти.
Она замерла, внутренним диалогом заткнула рот Маше, осторожно положила на тарелку печенье, и замерла, прислушиваясь. Стук раздался вновь.
Что пришло с тем, кто стучит в дверь? Взяла со стола нож.
– Зря, ты же не сумеешь им воспользоваться, – это подала голос Маша.
Она осторожно подошла к двери, по пути заглянув в зеркало. Трюмо, насмехаясь, вернуло ей испуганное лицо, встрепанные, немытые волосы, потому что, для кого их мыть, в принципе, на щеке томат от кильки, на губах крошки.
Рывком распахнула дверь, стоявший за ней человек успел отскочить, чтобы не получить в нос. Высокий, по уши завернутый в клетчатый шарф, руки в карманах такого же черно-белого, шахматного пальто.
– Ты, кто?
– Я? Он.
– Она.
И я знаю, почему тебя так зовут, это было сказано в два голоса. И в коридоре раздался смех.
Маша налила Леону чаю, открыла еще одну банку с килькой. Она, стыдливо спрялась, не подавая голоса, потому что на свет белый вынырнула Маша.
Леон положил на стол свой телефон.
– Какая странная модель, мне такие не встречались.
Маша покрутила в руках вещицу, представляющую собой блокнот с серебристыми страницами. Потом внимательно посмотрела на гостя. В его кудрявых, рыжих волосах проглядывали небольшие, острые рожки. В удлиненных ушах круглые, красные кольца.
– Я увидел сообщение где-то в половине двенадцатого ночи, но все вышло случайно. Я на такие фейки внимания не обращаю, но мне позвонили ночью, ровно в двенадцать, друг. Уже теперь не узнаю зачем.
– И ты…
– И я вдруг оказался в темноте, на несколько секунд. А потом свет зажегся, но моя квартира стала выглядеть странно, вроде моя, но и не моя. Не могу объяснить, долго, некоторые вещи непривычные для меня, не мои, не на своих местах. Ну, и да, никого вокруг нет, вообще, телефон молчит, прошелся по городу, нигде ни одного человека. Так неделю бродил, осваивался. Потом начал стучать во все двери, вот тебя нашел.
– Бери кильку, хлеба нет, но с печеньем тоже ничего, норм.
– Килька, что это?
– Это рыба в томате.
– Странный вкус. Моя версия, что я попал в другой мир, пространство, измерение, когда я взял в руки телефон, меня куда-то перекинуло. Я это понял по-настоящему, когда увидел тебя, ты выглядишь не так, как наши девушки.
Маше стало стыдно, она вспомнила про волосы, которые надо срочно помыть, вытерла томат со щеки, слизала крошки с губ.
– Ты, тоже выглядишь не так, рожки твои. Твоя версия, что всех перекинуло в разные измерения, но все живы?
– Думаю, что да. Хотя уверенности у меня нет, я же не могу это доказать. И почему все сразу? А как же те, у кого нет телефонов.
– Какая-то глобальная катастрофа?
– Да, похоже на то. Маша давай пройдемся, постучим в двери, может еще кого-то найдем.
И они вышли на улицу, в дождливую ночь, не взяв зонтов, накрывшись капюшонами. Они скакали по лужам, и в лужи. Заходили в пустые кафе и магазины. Под утро вышли на мост, реку скрывал туман, создавая адскую, глобальную черноту, сквозь которую не проглядывало ничего, фонари уже погасли. И двое оказались в этой чернильной тьме.
– Как думаешь, электричество окончательно навернулось?
– Не вижу света, нигде. Возможно да, но это предсказуемо. Мои дети тоже вот так бродят сейчас где-то?
– Главное, что они живы, пусть и не здесь.
Рассвет застал их в одном из подъездов девятиэтажки.
– Я последний человек на Земле. Кто стучится?
– Братец, ты не последний, нас уже трое, открывай.
И он открыл дверь. Маленького роста человечек.
– Как тебя зовут?
– Уже никак.
– Похоже, что это тренд сезона, так ты нас впустишь, мы замерзли.
У Маши действительно заледенели руки, хотя она и держала их в карманах.
– У меня была не такая квартира, я очень испугался, думал, что у меня с головой что-то не то.
– Не ты, один, мы тоже так думали. У тебя есть что-то горячее, попить.
– Нет, я не умею этим всем пользоваться, уже желудок заворачивается, спустился в магазин, взял каких-то галет, грызу, водой запиваю.
Маша пошла на кухню, открыла холодильник. Замороженное мясо в морозилке, йогурты, еще относительно свежие, творог, испорчен. Суп, скис. В шкафчике нашёлся чай в пакетиках, сахар. В небольшой кладовке варенье, целая полка.
– Ребятки, у нас есть шанс, все вернуть.
– Не обольщайся, Маша, похоже, что нет, но мы можем найти еще кого-то, и увеличить нашу компанию. И, похоже, что мы все из разных измерений или реальностей, кто-то нас перемешал.
– Неудачной это была моя шутка, – мелкий Егор, лизнул варенье на ложке, что-то в его лице проглядывало неуловимо кошачье.
Они поспали весь пронзительный солнечный день, кто, где устроился. Домой не хотелось, да и само понятие дома стало размытым, нечетким.
Маша проснулась под вечер, она устроилась в спальне, и ее вырубило раньше, чем мальчиков.
Нашла кофе, поставила турку на газ. Сварила кофе и вышла в гостиную, у окна стоял Егор, спиной к ней, раскинув руки в стороны.
– Что это?
– Я не знаю, Леон, но я еще такого никогда не видела. Может пора привыкнуть.
Егор стоял, весь окутанный призрачным коконом серебристых нитей, в них загорались, и гасли огоньки. От его пальцев тоже тянулись едва заметные нити, их становилось все больше. Они создавали сгустки, клубки, шары, и каждый из них сиял.
– Егор, эй!
– Ребята не подходите ко мне, не притрагивайтесь, это опасно, я не могу остановить процесс.
– Что ты делаешь?
– Миры. Простите за неудачную шутку, я думал, что это просто весело.
– Тварец? Маша потянула за руку Леона, они вышли и закрыли дверь.
– Мне в детстве бабушка рассказывала, про Тварца, я всегда думала, что это сказка, всегда думала…
– Смотри, Маша, оно уже здесь.
Прямо радом с ними начали быстро образовываться сгустки, похожие на маленькие галактики. Комната наполнялась мерцающими звездами, их становилось все больше.
– Предупреждение об опасности уже не актуально, мы погружаемся в это, ты чувствуешь холод, Леон?
– Я тебя согрею, – Леон обнял Машу и прижал к себе, становилось все сумрачнее и все холоднее. Нарастала паника и ледяной ужас.
– Леон, я хочу это остановить…Как темно, звезды оказываются не дают свет, он вроде есть, но на самом деле его нет. Это страшно…
В полной темноте Леон нащупал в кармане зажигалку.
– Сейчас будет свет.
Он щелкнул зажигалкой, и все вокруг них вспыхнуло, раздался хлопок, разрывающий барабанные перепонки.
Маша положила на тарелку печенье, прислушалась, в дверь действительно стучали. Она осторожно подошла, распахнула дверь.
За дверью стояли дети, снизу донесся голос соседки, ругающей своего пса. Вечер начался, как и все вечера.