Рассказ №19 Волчок

Расплатившись с таксистом, я поспешил на перрон, заполненный людьми. Густой вечерний сумрак перекликался с яркими огнями станционного освещения и фонарями на перроне, отбрасывающими тени. Повсюду раздавались пронзительные гудки прибывающих и убывающих поездов, глухой перестук колес и противный скрежет о рельсы – дз-дз-дз, тук-тук-тук.
Показавшийся мой поезд все ближе и ближе. Протянулся на всю длину, чихнул и остановился аккурат недалеко от меня. Мягкий бархатный голос диктора заполнил собою пространство: «До отправления поезда пятнадцать минут. Просьба пассажиров занять свои места, а провожающих покинуть вагоны. Счастливого пути».

Задержавшись возле улыбчивой проводницы, проверяющей билеты, поднимаюсь по ступенькам и прохожу внутрь вагона, и дальше в свое купе. Никого. Бывает же такое везение.
Запихнув в багажный отсек спортивную сумку – мимолетно обращая внимание на валявшуюся в углу игрушку – устроился возле окна. Настроение замечательное. Командировки для меня – словно бегство из замкнутого круга. Вроде и жаловаться не на что – интересная работа в компании, занимающейся информационными технологиями, любимая жена дома, но как же тяготит эта ежедневная рутина.
Вокзальные часы показывали ровно девять часов вечера, когда поезд тронулся с места и начал плавно набирать ход.
В купе постучали. Проводница. Белье принесла.

Мерно покачивался вагон, отдельными огоньками мелькала за окном чужая жизнь.
Было лег, но что-то не спалось. «А что в багажном отсеке валялось, в углу? Волчок вроде?».
С первого раза раскрутить игрушку не получилось. Волчок улетал, ударялся то об полку, то об пол. «Вот те раз! А в детстве раскрутить было раз плюнуть».
Получилось с пятой попытки. Ритмичное постукивание колес, мягкое люминесцентное освещение, завораживающее вращение волчка, ускользающее внимание. И вот уже я не в купе поезда, а на шумной вечеринке, устроенной в честь завершения проекта.

«Илья, ты молодец! – гнусавит Серега, коллега по работе и хороший друг. На работе тоже, оказывается, можно очень подружиться. – Если бы не твоя гениальная идея, хрен бы мы сейчас собрались».

«Папа! Папа!».
Полуобернувшись, замечаю худенькую синеглазую девчонку лет десяти. Бежит ко мне со всех ног и хнычет: «Прогони этого плохого мальчишку. Он бросается песком в глаза».
Мальчишка сидит у моря, на песчаном берегу и зло ухмыляется.
Прогнать-то можно, но кто эта девочка. Что омрачает наш с Юлькой брак, так это отсутствие детей. Уже под сороковник каждому, поэтому старательно замалчиваем эту тему.
– Как зовут тебя девочка?
– Папа, ты что, на солнце перегрелся?».

«Держи, – Серега протягивает мне бокал вина. – Выпьем за успех. Куда собираешься премию потратить?
– Не думал еще, – отвечаю.
Вру, конечно. Знаю куда. Обещал Юлю свозить на море».

«Чувствую, как дергают за руку. Снова эта синеглазая девочка.
– Что ты хочешь?
– Чтобы ты прогнал этого плохого мальчишку.
– Маму попроси, – отвечаю.
«Так, а где собственно мама?».
Мама оказалась очень даже ничего. С голубыми, как у дочери, глазами, с завязанными в хвост пшеничными волосами. Обтягивающий купальник, идеально подчеркивающий точеную фигуру. Стряхивая с мокрого купальника налипший песок, медленно подходит к нам, выписывая грациозные па, словно на подиуме.
– Папа у нас, как всегда, – говорит с усмешкой. – Попросить хорошо надо. Сам не догадается.
Я бы и рад догадаться, но что, черт побери, происходит. Смиряюсь. Папа, так папа. Иду, отчитываю мальчишку. Получается и муж. Но как же Юля? Люблю я ее. Вроде».

«Сегодня отличный день. Мы с Юлькой гуляем в парке, загребая по ходу движения осеннюю листву. Несколько ночей назад были первые заморозки и листва, побитая холодом, пожухла. Идем по парку, взявшись за руки. Нам хорошо вдвоем. Радуемся последнему осеннему великолепию, солнышку, пытавшемуся поделиться теплом».

«Папа, папа! Посмотри, какую картину нарисовала мама!
Подхожу к мольберту. Смотрю. Действительно красиво. Художница оказывается. На картине вид из окна. До боли знакомый вид. Оборачиваюсь, в комнате везде полотна. Возле некоторых задержался, отличная работа. Вот только как же звать-то их, мою новую семью. И вот спасение.
– Машенька, собирайся, пора в бассейн. Я сегодня занята, отвезет тебя папа.
Вот это уже интересно. У меня нет прав, от слова вообще. Не знаю почему, и не то чтобы боялся, но мне спокойнее в общественном транспорте.
Но не возражаю. Не решаюсь спросить, где права, ключи от машины и собственно, где сама машина припаркована.
На помощь пришла дочурка Машенька.
– Держи, – протягивает мне и права, и ключи. – Вечно все везде разбрасываешь.
«Странно. Всегда считал себя собранным».
С машиной проблем не возникло, к какой доча подвела, на той и поехали. О, как же это классно! Не ожидал! Надо будет в своей жизни получить права.
«В своей? Это в какой? А эта, чья жизнь?».
Мелодичная трель телефона. На дисплее «Любимая». Несколько растерялся. И снова на помощь пришла дочка Машенька.
– Как всегда, мама о чем-то забыла тебя попросить.
Ага, мама значит. Уже хорошо, не любовница. А то неудобно, дочка ж вроде рядом. Но как же маму звать-то. Узнал уже на стоянке возле бассейна. Пошарив в бардачке, обнаружил конверт с надписью «Сюрприз», а в нем авиабилеты. Отдыхать собрались. На билетах – Сазонова Анна Тихоновна, а я оказывается Сазонов Павел Николаевич. Я аж хрюкнул от неожиданности. Вот это поворот».

«Что, черт возьми, происходит».

Жужжание, вперемешку с лязганьем металла о какую-то поверхность вывело из ступора. То же купе, за окном ночь. Волчок, совершив несколько вялых оборотов, свалился на соседнюю полку.
«И что это было? – проносилось в голове. – Состояние измененного сознания? Ложные воспоминания?».
До утра так и не сомкнул глаз, настолько реальными казались видения.

Три дня командировки тянулись бесконечно. Хотелось обратно, домой. Раньше такого за собой не замечал.
В свой город вернулся совершенно другим человеком, ощущение твердой почвы под ногами и призрачной стабильности ускользнуло, как песок в песочных часах. Где же реальность? Или я сошел с ума? Может видения в поезде этим и объясняются.
Место, изображенное на картине, было знакомым. Небольшая часовня среди роскошного зеленого парка вполне узнаваема. Хоть в реальности, хоть в видениях. С Юлей часто здесь прогуливаемся.
Вот только с домом проблема. Вокруг целый городок. Потянуло странным образом к одному из них. Словно жил здесь, когда-то, давно. В другой жизни. Не иначе дежавю.
Дом оказался с консьержкой, милой бабушкой, знающей все и больше про жильцов дома. Но о Сазоновой Анне Тихоновне даже не слышала. От слова вообще. И демонстративно поджала губы, типа разговор окончен. Я уже было направился к выходу:
– Милок! Ты там что-то за художницу говорил?
Кивнул.
– Вот художница имеется. На третьем этаже проживает.
Несколько минут пришлось выслушивать лестные отзывы о Женечке. Так звали художницу. Талантлива, хороша собой, но с мужчинами не везет, одинока.
И добавила:
– А вы зачем к Женечке пожаловали?
– Картину хочу заказать, – нашелся я.
– Да, многие у нее заказывают. Ну, проходите тогда, заказывайте. И не мешайте мне работать.
С каждой ступенькой волнение усиливалось. Еще несколько мгновений стою возле входной двери. «Зачем я здесь?». Но все же нажимаю на кнопку дверного звонка. Дверь открывается, секундное замешательство. Словно встретились родственные души.
Чувство рассеивается, оставив после себя шлейф ускользающего сна. Не вспомнить.
В потертых джинсах, спортивной кофте с капюшоном приглашает жестом войти. Что могу сказать – реальность намного круче видения. Еще привлекательнее, еще стройнее, еще грациознее. Эх, если бы не Юля.
Квартира – студия, уставленная сплошь полотнами.
– Хотите заказать картину или купить? – спрашивает она.
– Могу пройтись, посмотреть?
– Да, конечно.
Картины действительно хороши. Отлично подобранные сюжеты, яркие краски, живые эмоции.
«Да что ж такое!». Одно полотно заставило сильнее биться сердце. Да что там сердце, просто остолбенел. Синеглазая девчонка с озорными косичками в окружении подсолнухов смотрела на меня и улыбалась.
«Машенька, девочка из видения. Моя дочка».
Подошла Евгения.
– Нравится?
– Неплохо, – мямлю я. – Ваша дочка?
– Нет, девочка из моих снов.
Интересуюсь:
– Могу ли купить эту картину?
– Я вам ее подарю. Не знаю почему, но у меня такое чувство, что нас с вами что-то связывает.
– И вы спокойно отдадите картину?
– Девочка уже подросла, – отвечает Евгения. – По крайней мере, в моих снах она уже другая. Пройдемте, я вам покажу, как она выглядит сейчас.
Да, действительно. Машеньку не узнать. Уже далеко не ребенок. Симпатичная девушка смотрела на меня с портрета. Мне показалось или она сейчас копия Евгении? Украдкой взглянув на рядом стоящую художницу, понял, что не показалось. А в ироничном взгляде прищуренных глаз узнавал себя.

Только на улице смог перевести дыхание. Предательски дрожали руки. В голове такая путаница, такая чехарда. Оказывается, у меня растет дочь. И не в прошлой жизни, а в параллельной, ориентируясь по часовне.
Да еще такая красавица. Как такое может быть вообще?
И если бы не волчок в поезде, узнал бы вообще об этом когда-нибудь?

Общественный транспорт проигнорировал. Еще что случится. Пешком надежнее. Вот только Юле как объяснить? Еще обидится, на портрете ведь маленькая девочка. А Юля всегда хотела дочку. Всю дорогу домой обдумывал, что сказать.
– У Сереги день рождения скоро. Вот решили подарить ему картину, – соврал я жене.
Юля весь вечер рассматривала картину в глубокой задумчивости. Раньше такой ее никогда не видел. Казалось, выискивала крупинки моей лжи. Уткнувшись в книгу, тупо молчал и наблюдал за реакцией.
И несказанно удивился, и в одночасье обрадовался, когда услышал от Юли:
– Илья, а давай эту картину оставим у себя. Эта девочка так на тебя похожа! Может это знак!

Да, бывают в жизни парадоксы, не укладывающиеся в голове. И что такое наша память? Лишь комбинация нейронных импульсов. На самом деле – фильтр между человеком и реальностью. А сколько таких реальностей? Об этом не знает никто.
Их может оказаться бесчисленное количество. И хорошо бы найти место их пересечения. Может тогда жизнь для одних наполнится смыслом, а для других надеждой.