1.
Рядовой Синюков не сразу понял, что это за пятно показалось на светло-зеленом фоне тянувшейся к самому горизонту тундры.
До смены поста оставалось полчаса, и Синюков уже предвкушал, как вытянет в караулке уставшие ноги, как хлебнёт из железной кружки свежезаваренный чай, а потом уляжется на топчан и на целых два часа провалится в такой желанный сон.
Пятно становилось всё больше. Оно поднималось из слежавшегося ягеля, и уже можно было различить силуэт.
Три часа ночи, а солнце и не думало заходить за горизонт. Полярный день продолжал своё шествие по арктическим широтам. Самое время для сна, поэтому Синюкову даже показалось, что он заснул.
Склады, расположенные в трёх километрах от воинской части прямо в тундре, предназначались для обеспечения всего гарнизона. Расположенный здесь пост пользовался особой любовью солдатской братии, поскольку проверяющие сюда почти не заглядывали, и можно было поспать часок, не боясь быть застигнутым врасплох. Главное, периодически делать обход, чтобы потом доложить разводящему о целостности пломб и отсутствии происшествий на вверенном объекте.
Пятно приближалось. Синюков уже видел, что это не просто пятно. Это девушка. Только какая-то странная девушка. По мере её приближения, всё яснее проступали сильно раскосые глаза, узкие губы, сложенные в неприятную и устрашающую гримасу.
«Брежу что ли?!»- подумал Синюков и, на крайний случай, передёрнул затвор.
– Эй, мадам! – пытаясь сохранить хладнокровие, крикнул часовой, – Стоять!
Не услышав ответа, Синюков направил автомат в воздух:
– Стоять, стрелять буду!
Странная девушка остановилась. Только это была уже другая девушка: с красивыми, ярко выраженным прищуром, глазами. От милой улыбки тёплой волной накрывало сердце. Синюков, опуская оружие, даже разозлился на себя: « Я с ума сошёл?!».
В дверь Черкашина постучали.
– Да! – недовольно крикнул начальник особого отдела части, с раздражением складывая в стопку разбросанные по столу бумаги. Вчера не до этого было что ли?!
– Товарищ майор, ЧП!
В дверях стоял дневальный из штаба.
– Ну, что там ещё? – спросил Черкашин.
– Вас в штаб, срочно! ЧП!
– Таким образом, Николай Иванович, всё это, думаю, по Вашей части!
Командир полка Дорчиев остановился около окна.
– Мне нужно на этот пост, товарищ подполковник! – Черкашин встал из-за стола, неспеша поправил портупею.
– Да, конечно! Приступайте немедленно!
Солдат лежал, прислонившись спиной к складу. Открытые глаза немигая смотрели на окруживших его людей, как бы спрашивая: а зачем вы здесь?
– Его нашли в этом положении? – спросил майор Черкашин у начальника караула.
– Так точно! – старший лейтенант старался не смотреть на бездыханное тело солдата. – Разводящий сразу обнаружил труп, доложил мне!
– Ничего не трогали?
– Никак нет, товарищ майор!
Черкашин присел на корточки. Солдатик, солдатик, что же с тобой случилось? Внешних повреждений нет. Только вот почему улыбка на твоём лице, да так сильно покусаны губы?
– Как думаешь, старлей, зачем он себе губы покусал?- Черкашин посмотрел на начальника караула.
– Не знаю, товарищ майор! Может от боли?
– Тогда улыбается почему?
Старший лейтенант удивлённо пожал плечами.
– Ладно, оставь мне одного солдата и часового, остальных уводи. И этого… погибшего… уносите.
Черкашин ещё долго осматривал близлежащую территорию, зачем-то нюхал ягель, ощупывал пальцами едва различимые следы. Солдат, оставленный ему в помощь, с усмешкой отворачивался в сторону, стараясь не проронить ни слова.
А на утро на складах нашли второго часового. Та же поза, та же улыбка, те же искусанные губы…
Черкашин рвал и метал. Требовал полного отчёта по посту, почти поминутного передвижения часовых, пытаясь найти хоть какую-нибудь зацепку.
Он снова отправился на пост и снова ползал на коленях, снова пытался обнаружить что-нибудь постороннее, ранее не замеченное им.
И всё-таки обнаружил. В руке второго погибшего часового. Небольшой катышек бисера.
– Ничего не трогали? – и в этот раз обратился майор к начальнику караула.
– Никак нет, товарищ майор!
– Ты хоть понимаешь, старлей, что в течение четырёх часов у тебя два трупа на объекте?!
– Да! – старлей испуганно дёрнулся и на лице появился нервный румянец.
Майор чертыхнулся и махнул рукой: иди, мол!
Думай, майор, думай! Черкашин отошёл в сторону и посмотрел в сторону горизонта. Откуда же ты приходишь, смерть? Дыхание тундры.… Почему-то эти слова мелькнули в воспалённой голове. А что, если действительно оттуда?
У майора даже прошёл мелкий озноб. Ерунда какая-то! А что, если?
Он достал из кармана найденный катышек. Голубоватый, гладко обработанный. Такими обшивают одежду местные аборигены. Стоп! Оленеводы!
Километрах в пятидесяти находилось стойбище оленеводов. Они изредка приезжали в воинскую часть, снабжая скудный солдатский рацион рыбой и олениной. Командир смотрел на это сквозь пальцы, хотя, прекрасно понимал всю ответственность, которая ляжет на его плечи в случае внезапной проверки.
Черкашин отправился в стойбище.
– Э, нет! – старик-якут отрицательно мотал головой,- Мои люди оленей пасут, рыбу ловят! Мои люди не убивают солдат!
– Да, не о том я, старик! – Черкашин старался произвести впечатление и сидел рядом, неудобно скрестив ноги.
– Мои – хороший люди! – продолжал твердить старик, посасывая потухшую трубку.
Поняв, что ничего нового не узнает, майор поднялся на ноги, но услышал недалеко от себя женский шёпот:
– Товарищ военный!
Черкашин увидел молодую женщину. Она стояла возле чума и махала майору рукой.
– Ну, что?- спросил Черкашин.
– Понимаете, я студентка из Якутска. А это мой дед, и он ничего Вам не скажет!
– А что он должен мне сказать? И как студентка оказалось среди оленей в середине учебного года?
Девушка, оглядываясь, отвела майора чуть в сторону.
– Понимаете,- она вздохнула,- у меня тяжело заболела бабушка… . А вчера утром она исчезла. Никто не видел, как она ушла в тундру.
– Да ты что!- Черкашин заинтересованно посмотрел в лицо девушке.- И как тебя зовут?
– Варвара. Варя. А студентка я бывшая. Влюбилась, бросила учёбу. Судьба, наверное!
– А муж?
– В тундру ушли, ещё неделю назад оленей погнали. Мы вслед собираемся. Да вот бабушка пропала!
Черкашин достал катышек:
– Знакомо?
Девушка испуганно отпрянула.
-Варька! – донёсся старческий голос.
Варвара направилась к деду, но остановившись, чуть слышно проговорила:
– Бабушки это…
– А сколько твоей бабушке?- успел спросить майор.
– Семьдесят!- донеслось уже из-за чума.
Дежурный вездеход увозил Черкашина назад в часть, а в голове по-прежнему не было ни ясных решений, ни полного осмысления только что услышанного.
Сутки прошли спокойно, без происшествий. Но Черкашин добровольно заступил на пост в роли часового. Лишь только стихли шаги разводящего, майор быстро зашёл за склады и долго, внимательно вглядывался в поросшую ягелем безбрежную равнину. Три часа ночи… Солнце беспечно движется над горизонтом. И вдруг Черкашин замечает, как метрах в пятидесяти, из земли начинает подниматься какое-то расплывчатое пятно. Пятно густеет, и вот майор уже видит девушку. Она очень похожа на Варвару, ту студентку, что видел на стойбище. Но чем ближе приближается пятно, тем больше становится ясно, что это и не девушка вовсе, а старуха с исполосованным морщинами лицом да подёрнутыми серым бельмом глазами.
– Стоять! – в исступлении пытается крикнуть Черкашин, но не слышит собственного голоса.
А старуха всё ближе. Уже чувствует майор, как в ноздри проникает затхлый запах гниющего ягеля, как лёгкие наполняются ядовитым воздухом.
– Стоять!- всё-таки вырывается изнутри, да только внезапно онемевшие руки не держат оружие, и автомат почти неслышно падает возле ослабевших ног.
И снова видит майор девушку. Высокую, красивую! Она тянет к нему свои ароматные губы, и Черкашин всем телом тянется к этому прекрасному созданию…
– Товарищ майор!
Возле Черкашина толпятся какие-то люди, а он просто показывает на горизонт и пытается что-то сказать.
– Что, товарищ, майор, что?
Добродушная и счастливая улыбка вдруг застывает на лице начальника особого отдела, и уже откуда-то издалека доносится слабеющий голос:
– Дыхание тундры…
2.
В госпитале Черкашин провалялся целую неделю. Ничего не болело, но постоянно шумело в голове, и откуда-то издалека, из-под корочки, выползало лицо безобразной старухи с бельмом на глазу. Майор пытался думать о другом, но видение это всё возвращалось и возвращалось, превращая ночной сон в бесконечную пытку.
Он пытался вспомнить последние мгновения перед потерей сознания. Вот он замечает пятно в тундре, вот пятно приближается. Старуха! Да, старуха, которую он никогда не видел, о которой знает только со слов её внучки. Откуда тогда белое бельмо на глазу, если даже фотографии этой старухи нет? Значит, была эта старая ведьма на самом деле, раз такая деталь запомнилась? Дальше…. Внучка. Откуда взялась эта бывшая студентка вместо своей бабки? Ведь Черкашин и её видел! Он вспомнил даже то, как обессиленный, под воздействием неведомых чар, уронил под ноги автомат. Так, дальше…. А дальше тьма, да аромат мягких губ, пахнущих морошкой.
Что это, гипноз? Ему ли, боевому офицеру, прошедшему крещение афганским огнём, начальнику особого отдела части, верить в подобные чудеса? Может, всё-таки диверсия?
В дверь заглянул лейтенант.
– Дежурный по штабу, товарищ майор! – доложил он.
– Что у Вас, лейтенант? – Черкашин присел на кровать.
– Понимаете, товарищ майор… – дежурный замялся, – В общем, солдат из караульной роты пропал. Вчера днём. Разводящий караул менять пришёл, а его нет….
– Оружие где? – первым делом поинтересовался майор.
– В том-то и дело, что автомат оставлен на посту, а часового нет.
– Хорошо, лейтенант, идите. Доложите подробно у меня в кабинете. Я скоро!
Начальник госпиталя настаивал ещё на паре дней отдыха, мол, нервная система ещё полностью не восстановлена, но Черкашин не был бы Черкашиным, если бы согласился!
– Ищи, майор! – бушевал подполковник Дорчиев, – Двое погибших за месяц, один вообще куда-то пропал, как это, а?! Нет ведь войны, в Москве олимпиада прошла, а у нас небоевые потери в части! Что я матерям этих солдат писать буду?!
– Разберусь, товарищ подполковник! – попытался успокоить командира Черкашин, – Анзор Тимофеевич, я обязательно разберусь!
В своём кабинете майор задёрнул окна. Полярный день, что поделаешь! Одиннадцать вечера, а солнце на самой макушке светит! Вспомнил, как долго привыкал к такой аномалии.
Открыл дело, которое завёл сразу после гибели первого солдата.
Так, с утра первым делом ещё раз сослуживцев опросить надо. Может, письмо какое получил и в бега подался, может, мучило его что-то. Дедовщины в части не наблюдается, иначе он бы точно об этом знал – в каждой роте свои люди. Может, и не красиво, но зато спокойней. Вот и солдатик этот что пропал, Мантуров…. Черкашин вспомнил его: красивый мальчишка, чернявый, с кудряшками. На таких девчонки первыми бросаются! А здесь, в тундре, кому бросаться? Майор даже качнул головой. Кроме той студентки на стойбище, вроде, как и некому! Студентка…. Надо ещё раз на стойбище наведаться, пораспрашивать. У неё ведь и муж, кажется, есть, про старуху уточнить. Больно уж запутанное дело вырисовывается!
Черкашин даже не заметил, как уснул за столом. Утром услышал шаги за дверью и проснулся. В коридоре шелестел шваброй дневальный, дежурный отвечал кому-то по телефону. Одёрнув штору, майор зажмурился. Солнце продолжало свой бег по кругу, а где-то в тундре скрывалась от Черкашина ещё непонятная и неразгаданная им до сегодняшнего дня тайна. На болотистой бесконечной равнине шла своя жизнь. Изредка вдалеке мелькали оленьи нарты, донося до слуха гортанные крики седоков, и запах вечности плыл над ягельными коврами.
3.
В караульной роте Черкашин долго беседовал с солдатами, интересовался, замечал ли кто какие-нибудь странности в поведении исчезнувшего Мантурова в последние дни. Все поголовно пожимали плечами, только сержант Чернов, после того, когда бойцы разошлись, рассказал майору, что два дня назад застал в ленкомнате Мантурова в полном одиночестве. Тот сидел, откинувшись к стене, и улыбался, мечтательно закатив к потолку глаза.
– Письмо что ли получил? – спросил тогда сержант.
– Да, нет, – чуть помедлив, ответил Мантуров, – здесь всё гораздо романтичнее.
Большего Чернов от него не добился. Ушёл удивлённый, слегка прикрыв дверь в комнату.
– Больше ничего подозрительного, товарищ майор!
– Понятно.
Прибежал посыльный: Черкашина вызывал командир части.
– Проходи, Николай Иванович! – Дорчиев показал на стул за столом, – Читай факс! Только что получено из штаба округа, – он протянул бумагу майору и отошёл к окну.
Черкашину надлежало провести самое тщательное расследование случаев ЧП, произошедших в части за последний месяц. В целях концентрации усилий именно на этих случаях, все остальные дела передать своему заместителю, а именно капитану Светлову.
– Один справишься? – не оборачиваясь, спросил Дорчиев.
– Попробую, Анзор Тимофеевич! Здесь ведь как: чем меньше народу знает, тем больше шансов быстрее добраться до результата! Хотя…. Сержанта Чернова возьму в помощь?
– Бери. Только, дорогой Николай Иванович, ты уж постарайся, пожалуйста! – Дорчиев подошёл к майору и тронул его за плечо, – Сам понимаешь, как нам всем сейчас этот результат нужен!
Отдав честь, Черкашин пошёл к двери. Его окликнул командир:
– Вездеход в полном твоём распоряжении! Да и вообще, любую технику бери!
– Есть, товарищ подполковник!
Чернов оказался как никогда кстати: будучи родом из деревни, он неплохо водил вездеход, да и вообще, был расторопным малым! Пока Черкашин собирался к отъезду на стойбище, сержант с солдатами забросил под брезент пару бочек бензина. Уже подходя к КП, майор услышал ровное урчание Газ-71.
– Ну, ты молодец! – похвалил Чернова Черкашин.
Тот довольный захлопнул дверцу кабины. Ещё раз вынул из сапога карту, что-то промурлыкал про себя, видимо сверяя расстояние:
– Вперёд, товарищ майор?
– Давай!
Лихо развернувшись на месте, вездеход рванул в тундру, разбрасывая по пути ошметки влажной земли. Где-то там вдалеке, за двумя лысыми сопками, маячившими на горизонте, приютилось стойбище старика Ёнко. Черкашин чувствовал, что именно с этим местом связано появление на посту воинской части духа в образе то ли старухи, то ли миловидной северянки.
Его ждало разочарование. На месте бывшего стойбища нашли примятый ягель, обложенный по окружности комьями земли да чёрную золу на месте кострища.
– Откочевали! – с обидой вскрикнул майор и взмахнул рукой.
От безнадёги стеснило грудь. Где теперь искать ниточку?!
– Товарищ майор! – услышал он. К нему бежал Чернов, показывая на дальнюю сопку, – Товарищ майор! Там следы от нарт! Туда они направились!
Снова вернулась надежда, а это самое главное в любом поиске!
Черкашин заметил чуть в стороне от кочевья небольшой короб. Из него торчала палка для погона оленей. Майор направился туда. Ящик как ящик, вот только для чего? Пнув его ногой, понял, что внутри что-то есть. С трудом оторвав верхнюю дощечку, он заглянул внутрь и отпрянул назад, интуитивно прикрывая лицо руками.
На недоумённый взгляд Чернова просто выдохнул:
– Старик!
Они долго сидели в кабине вездехода и просто молчали.
– Понимаешь, я когда-то читал, что именно так оленеводы хоронят своих умерших! – наконец выдохнул Черкашин.
– Почему в ящике-то, товарищ майор? – не понимал сержант.
– А это потому, что земля мёрзлая, и могилы копать здесь нет никакой возможности, соображаешь? Вот и делают им такие погосты из подсобного материала.
– Значит, нет больше старого Ёнко…. – мысли не давали покоя, – Но есть у нас студентка Варвара, внучка старика, есть её муж, к которому тоже есть вопросы, есть старуха, ушедшая в тундру много-много дней назад! Так что, давай, Чернов, заводи свой аппарат и двигай по следу. Авось, куда-нибудь он нас и выведет! Не хотел тебе говорить, но раз уж мы с тобой в одной упряжке…. Здесь, километрах в двадцати лагерь геологов. Чую, именно туда следы ведут. Заводи!
Они мчались по тундре, продавливая ягель металлическими гусеницами, и Черкашин чувствовал, что расследование его только начинается. О возвращении в часть он пока не думал, потому как решил, что вернётся туда, только имея на руках полную картину всех происшествий.
4.
– Начальник отряда Левитин! – представился пожилой мужчина с большими, явно ухоженными, усами, – Леонид Николаевич!
Черкашин показал своё удостоверение и протянул геологу руку.
Они прошли к длинному, сколоченному из досок столу, и Левитин показал майору на лавку:
– Что привело сюда, товарищ майор?
– Да как сказать, Леонид Николаевич…. Следы нарт сюда привели. Аж от самой стоянки старика Ёнко. Слышали про такого?
Геолог задумался:
– Это у которого старуха в тундру ушла?
– Вот-вот, ещё и эта старуха на мою голову! – чертыхнулся Черкашин.
– О чём Вы? – не понял Левитин.
– Так, к слову пришлось. Так как с нартами?
Геологи расположили свой лагерь прямо посреди небольшого лесочка, чудом оказавшимся на этих равнинных просторах. В диаметре километра полтора, лагерь был похож на живительный оазис, только вокруг простиралась не бесконечная пустыня, а безжизненные кочкарники тундры. Вот только была ли тундра безжизненной, Черкашин уже сомневался.
– У нас буровая километрах в пяти, – заметив, что майор осматривает окрестности, уточнил начальник отряда, – а здесь базовый лагерь! Два сезона по крупинке материал сюда доставляли: по досточке, по брёвнышку…. А сейчас и банька есть, и пара балков небольших. В лесу дрова. Сами понимаете, на буровой работа грязная, иногда баня желанней всякого ужина бывает!
Чернов возился возле вездехода. Вот чертяка, подумалось Черкашину, а ведь всю округу осмотреть успел! Ишь, как глазищами вокруг вертит!
– Так что с нартами? – повернулся он к Левитину.
Тот почему-то смутился, растерянно заморгал глазами. Потом подсел поближе и опустил на стол жилистые, с потрескавшейся на пальцах кожей, руки:
– Раз уж Вы из такого армейского ведомства, расскажу одну странную историю. И ещё…. Видите вот тот сарайчик сколоченный?
– Ну? – заинтересовался майор.
– Так вот… – геолог замялся, – Там лежит труп!
– Что?! – вскочил Черкашин.
Левитин испуганно оглянулся и потянул майора за рукав:
– Да Вы присядьте, я сейчас всё объясню!
– Вобщем, мои орлы вчера немного закуролесили: где-то бражку, подлецы, хранили! Я здесь был, а первая смена после пересменки подпили немного, ну, и решили по тундре погонять. Вахтовый вездеход всегда под рукой, гаишников никаких! Понимаете? А в тундре на труп наткнулись. Я понял потом, что это и есть та старуха, что от старика Ёнко ушла!
– Сохранилась? – поинтересовался майор.
– Как живая, только высохшая уж очень! Ни кровинки на лице, как будто всю кровь выпили!
– Давайте-ка в сарай, Леонид Николаевич!
Старуху эту Черкашин при жизни не видел, но понял, что нащупал первую ниточку своего запутанного дела. Осмотрев тело, он понял, что и старуха, и пропавший Мантуров, и погибшие солдаты, и даже призрак, пришедший к нему на посту в образе Варвары – всё это связывалось в какой-то единый, ещё не ведомый ему узелок, развязав который, раскроет череду преступлений, так внезапно начавшихся несколько недель назад.
– Отвезёшь тело в гарнизонный госпиталь. Доложишь подполковнику Дорчиеву обо всём, что видел здесь. Пусть вызывают опергруппу из Якутска, потому что здесь кроме армейских дел, чувствую, и гражданских немало. Передашь капитану Светлову, что в столе у меня папка лежит по всем делам. Надо пробить Варвару Ламдо. Это внучка старика, что мы с тобой нашли. Кто такая, круг знакомых, родственников. Она говорит, муж у неё есть. Про него тоже пусть всё узнает. Ну, ты меня понял. Доберёшься до части? – отдав приказания, спросил Черкашин.
– А Вы, товарищ майор?
– Я пока остаюсь, сержант. Найдёшь дорогу? – ещё раз спросил он.
– Конечно. Я присмотрелся здесь, – наклонился к уху Черкашина Чернов, – В лагере пять человек, да ещё девица какая-то возле бани крутилась. Увидела Вас и в лес ушла. Неспроста?
– Я разберусь, сыщик! – довольный наблюдательностью сержанта, хлопнул его по плечу майор, – Ты задание выполняй!
С помощью рабочих положили труп старухи в кузов. Вездеход, выбросив в атмосферу клуб едкого дыма, помчался к горизонту, постепенно превращаясь в точку, а потом и вовсе исчез среди колыхающегося над тундрой марева болотного газа.
– Лихой у Вас помощник! – услышал за спиной Черкашин голос начальника отряда.
– Да, уж… – согласился майор, – Кстати, Леонид Николаевич, я, не спросив разрешения, на постой у вас остановился. Вы не против?
– Скажете тоже! – развёл руками Левитин.
– Вот и славно! Вы рассказ свой не закончили, да и у меня вопросов столько, что ответов Ваших, надеюсь, на всю ночь хватит!
Они направились в балок начальника отряда, и Черкашин, как будто о чём-то вспомнив, спросил:
– А Варвара, внучка умершего старика Ёнко, в вашем лагере живёт?
– И это заметили! – остановился Левитин и облегчённо вздохнул, – А я уж голову ломаю, как разговор начать, чтоб всё понятно было! У нас живёт! Как только старик умер, она сюда переехала. Муж ведь у неё на нашей буровой!
– Вот как?! – удивился Черкашин, – Ну, дела….
5.
– Варвару я с прошлых сезонов ещё знаю! – Левитин плотнее закрыл дверь балка, – Так, видел её на стойбище Ёнко. На зиму-то он в южную тундру всегда уходил, а летом непременно в этих местах оседал. Здесь, говорил, олени лучше жирок нагуливают!
Начальник отряда достал сигарету, чиркал спичками, сбивая нервную дрожь. Затянувшись, откинулся на лавке к стене и долго смотрел в небольшое оконце.
Черкашин его не перебивал. Знал, что расскажет всё, даже для того, чтобы облегчить душу от смутных сомнений.
– А нынешний год что-то со старухой у них приключилось! – продолжил Левитин, – Молчаливой стала, только стонала по ночам да зыркала своим глазом по сторонам, чем очень пугала старика!
– Почему глазом? – всё-таки спросил майор, заранее зная ответ.
– Второй-то бельмом покрылся. Болячка, может, какая, да кто в тундре разберет, откуда зараза всякая цепляется! Разговаривал я с Ёнко как-то прошлой весной. Всё твердил, что вселился в его старуху посланец Нижнего мира. То есть Злой дух, по-нашему.
– Прямо, мистика! – вставил Черкашин.
– Вот и я о том же…. Так вот, – начальник отряда закурил ещё одну сигарету, – а внучка ихняя, Варвара, к тому времени уже и учёбу забросила, и замуж выскочить успела! Хотя, как замуж…. Так, познакомилась в Якутске с моим буровиком. Может, случайно, а, может, и нет! Я тут сопоставил кое-какие факты: как не крути, а вызывает подозрение это знакомство! И стойбище родовое здесь, и работы мы ведём в этом районе. А, значит, мужик всегда под рукой! Кстати, – спохватился Левитин, – его Андреем зовут, фамилия Полубояров!
– Ясно! – отметил для себя майор, – сейчас он где?
– На буровой, как раз его смена! Так о чём я…. Да, вот и прилетела Варвара с нашим же вертолётом сюда. В феврале, кажется…. Жила на стойбище, но у нас часто бывала, чуть ли не каждую неделю! Я отпускал, конечно, Андрея иногда на ночь к старикам. Варвара на оленях подскочит, вдвоём и уезжали. Понимаю ведь, что дело молодое, а здесь и радости-то никакой: одни птицы да песцы по тундре, как привидения!
– А в этом году старика Ёнко видели? – спросил Черкашин.
– В начале лета, кажется…. – задумался Левитин, – Я ему тогда лично два десятка пачек соли отвёз. Удивил он меня! За всё время, пока я там был, несколько слов всего вымолвил. Всё твердил: хась, хась!
На недоумённый взгляд майора добавил:
– Это «смерть» по-ихнему!
– Видел я его несколько недель назад – Черкашин вытянул занемевшие ноги, – Мне тоже он странным показался. Ну, да ладно, потом что?
– А что потом? Старуха эта из чума вышла. Как глянула на меня, аж, душа в пятки ушла! Вот ведьма, прости господи! Тогда и поверил я Ёнко – точно хась!
– Да… – задумался майор.
– У старика ведь ещё двое работников было. То ли родственники, то ли наёмные какие, не знаю! Как старик умер, так они и исчезли. Ушли, наверное – в тундре кочевий много!
Левитин опять закурил. Увидев укоризненный взгляд Черкашина, грустно усмехнулся:
– Зараза, конечно, сам понимаю! Ещё студентом пристрастился, вот до сих пор и маюсь!
– Как узнали, что старуха в тундру ушла, что Ёнко умер? – перешёл к делу майор.
– Варвара и сообщила! Сначала про старуху все уши прожужжала, а дней через десять про старика узнали. Она же и этот ихний обряд совершила. Парни мои, что старика в последний путь провожали, чудеса про Варвару рассказывали! Мол, деда только по старым обычаям хоронить, и никаких гвоздей! Муж её, Андрей, потом неделю ни с кем не разговаривал, всё думал о чём-то.
– А что там было-то? – поинтересовался Черкашин.
– Говорили, будто и не Варвара вовсе возле короба стояла. Чужая, надменная, всё шептала про себя непонятные слова. Парни до того напуганы были, что в сторону отошли. А вечером, перед сном уже, сознались, что, якобы, Варвара то в старуху превращалась, то опять в себя! Такие вот чудеса! Я им не верю до конца, конечно, но что-то ведь было, так?
– А Андрей что?
– Андрюха теперь всё больше на буровой пропадает. Дел у него, видите ли, невпроворот оказалось! А мне Варвару пришлось временно поваром здесь оформить, а куда её? До этого по очереди варили…. – Левитин поёжился, – Неспокойно что-то! Как только старуху с тундры привезли, Варвара к ней даже близко не подошла. Мы, было, решили, обидела та её чем-то, как думаете, товарищ майор? От Андрея ведь и слова не добьёшься!
– Ладно, Леонид Николаевич, благодарю за беседу! – Черкашин поднялся, размял занемевшие плечи, – На ночёвку меня здесь определите?
– Конечно! – хлопнул себя по лбу начальник отряда, – Как это я?! Вон на тот топчан и устраивайтесь!
– Вот спасибо! – дружелюбно кивнул ему Черкашин, – И очень прошу: поварихе вашей никаких намёков на то, что я ей заинтересовался, хорошо?
– Это само собой!
– Да, – вспомнил майор, – а как рабочие относятся к тому, что Варвара им еду готовит? Ведь побаиваются её!
– Голод не тётка, товарищ майор, его не уговоришь! Пока, тьфу-тьфу, без происшествий!
– Ну-ну, – Черкашин присел на топчан, – даже это уже доброе известие!
А про себя подумал: «Решай майор задачку: старуха, внучка, призраки….».
6.
Бесконечна полярная ночь! Черкашин поймал себя на мысли, что очень хочется увидеть звёзды, луну, тёмное небо. Чтоб солнце всходило на востоке и опускалось на западе. За три года своей заполярной жизни он уже соскучился по всему этому.
В отставку пора, промелькнула залётная мысль, в отставку! Дослужился до майора, и ладно! На гражданке тоже оперативники требуются, там тоже работы непочатый край. А он орденоносец, офицер, начальник особого отдела. Непременно рапорт напишу, подумал, как о ком-то постороннем.
Не спалось. В крохотное оконце балка через занавеску, сделанную из простыни, пробивались солнечные лучи. Стараясь не разбудить Левитина, майор осторожно вышел на свежий воздух и осмотрелся. Лагерь спал. Чуть в сторонке, сразу за кухней, зеленела большая палатка. Ещё вчера, узнав, что Варвара отказалась от места в балке, Черкашин удивился этому её решению.
– Люди тундры, что ж здесь удивительного?! – усмехнулся тогда начальник отряда, – Мне, говорит, на воздухе сами духи жизнь продлевают!
Майор пошёл, было, к палатке, но потом вернулся назад: подумают ещё чего-нибудь! А в палатке что-то происходило. Черкашин услышал едва различимые звуки, напоминающие гортанное пение северных шаманов. Звякнул бубен и сразу смолк. Она что, шаманка что ли? Студентка, такая симпатичная девчонка и… шаманка?! Шевельнулась потаённая мысль, что именно здесь кроется начало, именно отсюда, с этой непонятной Варвары и надо распутывать весь клубок! И в первую очередь переговорить с её мужем. Или сожителем – это не столь важно.
Черкашин вернулся в балок.
– Не спится? – услышал он голос Левитина.
– Да, никак не могу уснуть. Дел много, даже ночью покоя не дают.
– Это знакомо! – геолог повернулся набок, – А спать всё-равно надо!
Он моментально уснул. « Счастливец!» – улыбнулся майор.
А потом на Черкашина навалилось что-то тяжёлое. Это нечто давило на грудь так, что перехватило дыхание. Холодные липкие щупальца обвили горло, и в ноздри ворвался отвратительный запах гниющего мяса. Этот смрад проникал внутрь и заполнял изнутри всё тело. Майору показалось, что его больше нет, что сам он превращается в трухлявый бездушный обрубок. Куда-то понемногу уходили силы. Они тонкой струйкой покидали его бренное тело, и не было уже сил к сопротивлению. Так умирают люди, подумал Черкашин. Оказывается, это совсем не страшно. Ему привиделось лицо Варвары. Она злобно улыбалась, и майор понимал, что это её хищные пальцы так сильно сжимают сонную артерию. Вот только очень хотелось закончить здесь, в этом мире, только что начатое дело. Едва подумав об этом, майор почувствовал, как ослабла хватка, как притихла боль, давившая на грудную клетку. Ему даже показалось сквозь едва приоткрытые веки, как смрадный запах, похожий на сигаретный дымок, поднимался к потолку и плыл к двери, постепенно растворяясь в щелях дверного проёма. Лицо ведьмы исказилось гримасой, она неожиданно отскочила к стене и рассыпалась на тысячи невидимых молекул. Черкашин закричал и… проснулся. Машинально глянул на часы: пять утра.
Левитина в балке не было, но на улице майор услышал его голос. Ругая себя за потерю бдительности, вышел на улицу. Увидев прибитый к углу умывальник, ополоснул лицо. Начальник отряда беседовал с поварихой, видимо, давая какие-то указания. Заметив Черкашина, Варвара радостно всплеснула руками:
– А Вы здесь откуда, товарищ майор?!
– По делам, красавица, по делам! – сделав приветливое лицо, подошёл к ним Черкашин. Лицо у Варвары открытое, добродушное. Могло показаться, что она действительно рада появлению старого знакомого. Вот только не так всё, голубушка! Ишь, чертята в глазах забегали, да нервную дрожь в руках никуда не спрячешь!
Из леска к ним подскочило несколько лаек.
– А эти звери откуда? – поглядывая на собак, спросил майор.
– Со мной пришли, – погрустнела Варвара, – куда их теперь? Вот и носятся по тундре, как в былые времена. Сейчас поедят, и снова на волю!
А ведь это ответ на мой немой вопрос: где же вчера собаки были? Занятно, красавица! Черкашин разговаривал на отвлечённые темы, а сам наблюдал за Варварой. Держится отменно, ничего не скажешь!
– Товарищ майор, у Вас ведь вопросы ко мне, наверно, имеются? – неожиданно спросила повариха, – Про бабушку с дедушкой, про мужа, про оленей. Наверняка ведь искали ответы на эти вопросы? – она обнажила белоснежные зубы, и Черкашин невольно ей залюбовался. «Чего это я к ней прицепился?» – в который раз спросил он себя. А вот интуиция была непреклонна: здесь копай, здесь!
– А как же, конечно, имеются! – отбросил тени сомнений Черкашин, – Много вопросов, Варя! Вот людей накормишь, тогда и поговорим!
– Хорошо!
То, что она шаманка – это уже наверняка, едва вернувшись в балок, подытожил майор. Вот только где она этому ремеслу научилась? От бабушки? Выходит, старуха тоже шаманкой была? И почему в тундру умирать пошла? А солдаты как же? Да он и сам на себе все эти бредни испытал! А ночью сегодня…. Какой дьявол его на прочность испытывал? Или дьяволица?
Вопросов было тысяча! Все они крутились в голове, и пока не на один из них не было ответа.
В дверь заглянул Левитин:
– Может, позавтракаете, товарищ майор?
Черкашин вспомнил, что со вчерашнего дня ничего не ел:
– Разве банку тушёнки….
– Это мигом! – начальник отряда выдвинул из-под топчана ящик, ловко выхватил из него банку, – На чёрный день для отряда лежит! – на удивлённый взгляд майора ответил он, – Разогреть?
– Не надо, Леонид Николаевич!
– Ну, ладно, поехал я на вышку, свои дела делать надо! Да, чай холодный в чайнике, если что… – Левитин махнул рукой и вышел из балка.
Скоро смена прибудет, а там Андрей Полубояров. Вот с ним-то и надо поговорить в первую очередь! Вспомнилось ночное зловоние, и есть расхотелось.
7.
– Начальник особого отдела воинской части! – представился Черкашин. Несколько парней, уставших после рабочей смены, окружили майора.
– Да, не волнуйтесь так сильно! – успокоил он их, – Мне только Андрей Полубояров нужен!
– Ну, я Андрей! – вышел вперёд паренёк в натянутой на глаза кепке.
– Вот и славно! – боковым зрением Черкашин заметил, как поодаль, под навесом, напряглась возле кухонного стола Варвара.
– Андрей, мне побеседовать нужно. Сейчас или после завтрака? – поинтересовался майор.
– Лучше сейчас, чего ж тянуть, коли, я так интересен!
Парни засмеялись.
– Тогда прошу в балок начальника отряда! – предложил Черкашин.
Оставшись вдвоём, Полубояров сник. Стараясь не смотреть на собеседника, он щёлкал костяшками пальцев и уныло смотрел в окошко.
– Что с тобой, Андрей? – майор сел рядом и ладонью повернул к себе его лицо, – Если думаешь, что я заставлю тебя кого-то предавать, то ошибаешься! Мне этого не нужно так же, как и тебе!
– Извините…. – парень виновато вздохнул и снова отвернулся к окну, – О чём рассказывать?
– Давай по порядку: как с Варей познакомился, как в стойбище к старикам наведывался. Может, что-то непонятное для себя замечал – мне всё интересно, понимаешь? Наговаривать и придумывать ничего не надо, договорились?
Андрей помолчал, видимо, собираясь с мыслями. Черкашин не торопил, прекрасно понимая, как трудно произнести первые слова.
– Оттого, что ты мне расскажешь, можешь поверить, зависит и твоя дальнейшая судьба. Впрочем, может, и жизнь….
– Что ж, – начал Полубояров, – Если только жизнь…. – он грустно усмехнулся.
Майор следил за парнем и внутренне удивлялся, как в какие-то секунды меняется человек: только что он видел растерянного, но вполне уверенного в себе человека, а сейчас перед ним сидел испуганный парень, который боролся со своими внутренними противоречиями.
– Ну? – подтолкнул его Черкашин.
– С Варей познакомился в Якутске, в кинотеатре. Так совпало, что места наши рядом оказались. Она в то время ещё в институте училась, а я уже год как после техникума отрабатывал. Так, бумаги в Управлении с места на место перекидывал, иногда образцы в минералогическом музее перебирал. Словом, ничего существенного. Техникум закончил, в армии отслужил, а, вроде, как и жить ещё не начал!
– Долго встречались?
– Месяца два. Потом у неё бабушка в тундре заболела.
– Это она так сказала? – спросил майор.
– Да. Я ещё удивился, мол, как поедешь-то, если учебный семестр не кончился. А она засмеялась и… поцеловала. У меня, говорит, новая жизнь начинается! Я понял, что уговорить её не смогу. А Варя всё на ухо мне шептала: коли, любишь, то и в тундре меня найдёшь!
– Чай будешь? – как бы невзначай спросил Черкашин.
– Не, спасибо.
– Ну, а потом?
Парень отключился от ностальгических нот, и майор это заметил.
– А она к своим улетела! Институт, конечно, бросила, но, как я потом понял, нисколько об этом не жалела.
– Как же ты нашёл её, ведь тундра-то, вон какая?!
– Знал я, конечно, район, куда кочевал летом Ёнко. Мне сама Варя как-то на карте показывала. А тут отряд отправляли на разведку, да ещё как раз в эти места. До самого начальника Управления дошёл, но добился-таки!
– Ладно, с этим всё ясно! Про стариков что расскажешь?
– Когда я к ним попал первый раз, старый Ёнко ещё шустрый был. Работников своих подгонял, на старуху покрикивал. А она, карга старая, как ведьма глазами туда-сюда, туда-сюда! Вы уж простите, что я про неё так!
Черкашин промолчал, но понял, что на Андрея накатывался страх.
– У неё на глазу бельмо было? – спросил он.
– Было. Вот оно-то и сводило с ума!
Майору тоже стало неуютно. Он подошёл к двери и немного постоял. Видел ведь он эту старуху, тогда на посту и видел! И здесь, только мёртвую уже!
– Так, – Черкашин вернулся к Полубоярову, – она шаманка была?
– Вот я и говорю: ведьма!
– Дальше!
– Варя с ними жила. Первый сезон я чуть ли ни через день на стойбище бывал, даже уйти с работы одно время думал и к ним перебраться. А что, с оленями обращаться научили бы! Там собаки здорово помогают!
– Эти, которые здесь?
– Их много было. Как стариков не стало, так и они пропали. Только эти вот и остались. Теперь у нас прижились.
– А олени?
– Варвара всё стадо продала, работников рассчитала. Пару олешек себе под грузовые нарты оставила, да ездовых парочку!
– Что-то я здесь оленей не видел! – вставил Черкашин.
– Здесь, в тундре, наверное….
В балок постучали, и в дверь заглянула Варвара:
– Что же Вы, товарищ майор, и сами голодные и мужика моего голодом заморили?
– Варвара, Вы уж простите, но у меня ещё несколько вопросов. А потом отдам Андрея в Ваши надёжные руки! – извинился майор, – Дело такое, что каждый час дорог!
– Ну, ладно! – сверкнула глазами по мужу, и Черкашин заметил, как дрогнули мускулы на лице Полубоярова, как снова засуетились сложенные на столе его ладони, и огонёк растерянности снова промелькнул в его полных безнадёги глазах. «А ведь он её боится!» – наконец, дошло до майора.
8.
Завтракали втроём: Черкашин, Левитин и Полубояров. На открытом воздухе под навесом, аппетит был отменный. Донимали комары, но старались их не замечать, изредка отгоняя назойливых насекомых взмахом руки.
Варвара, подав завтрак на стол, ушла в свою палатку. Верно, ждет, когда я расспрашивать начну, решил майор. Что ж, пусть ждёт. После рассказа Андрея, более-менее сложилась картина всех происшествий.
После приезда Варвары на стойбище старик занемог. Во всяком случае, всё это со слов Полубоярова. Даже когда Черкашин в свой первый приезд был на стойбище, старик уже плохо соображал. Тогда он показался майору странным. Значит, неспроста! Старуха к тому времени уже ушла в тундру, оставалась Варвара. Она и завела разговор про свою бабушку. Перестраховка? Ведь всё-равно узнал бы!
Андрей рассказал, что после каждого своего появления на стойбище видел, как старики дряхлели буквально на глазах: Ёнко всё больше молчал, посасывая свою трубку, старуха всё реже выходила из чума. Зато Варвара цвела! Она шумно делала замечания работникам за любые малейшие промахи, покрикивала на оленей, а однажды натравила на маленького оленёнка собак. Те, гавкнув для острастки несколько раз, убежали в тундру. Видя, как изменилась гражданская супруга за последние месяцы, Андрей всё больше сомневался в своём выборе. А однажды застал Варвару за странным занятием: она стояла над сидевшей возле чума старухой и делала над её головой пассы, отчего старушечья голова дрожала, и очень страшно закатывался её единственный глаз. Тогда Полубояров напугался по-настоящему!
Обо всём этом он рассказал майору. Потом замешкался, видимо, не решаясь продолжить.
– Товарищ майор, – наконец выдохнул Андрей, – она страшная женщина, опасайтесь её! Сильный гипноз лишает сил для сопротивления, случаются галлюцинации. Как-то, здесь уже, подошёл сзади, обнять хотел, а она повернулась, и я обомлел: передо мной старуха стояла! Ну, эта, бабка её! Я в сторону шарахнулся, а та просто засмеялась и к себе позвала. Только это уже не старуха была! Вот с тех пор и стараюсь с ней реже бывать….
Закончив завтрак, Левитин ушёл к себе. Молчавший всё это время Полубояров посидел немного для приличия возле Черкашина, извинился и тоже ушёл в свой балок. Даже жене спасибо не сказал, хотя бы через палатку!
«А что, если предположить невозможное? – подумал майор, – Тогда всё встаёт на свои места!»
От неожиданно пришедшей мысли ему даже захотелось закурить. Давно же бросил, лет двадцать назад! Бывают истории, которым нет объяснения. Их и наука старается не замечать, но ведь бывают! Если случаи, которые он расследует, как раз из той серии?
Старая шаманка почувствовала, что жить ей остаётся немного. Вот только умирать она не собиралась! Зная, что недалеко находится воинская часть, старуха посредством своего гипноза внушила часовым, что видят они красивую северянку, перед которой так трудно было устоять. Обездвижив солдат, старуха через поцелуи вытягивала жизненные силы у этих несчастных. Тогда он как? Тоже ведь поддался на эту уловку! Вот только тех самых сил у него оказалось побольше, да и смена караула оказалась вовремя!
– Варвара! – позвал Черкашин.
Повариха вышла из палатки мгновенно, как будто ждала, когда её позовут.
– На допрос, товарищ майор? – наигранно спросила она.
– Просто побеседуем.
– А… – Варвара подсела рядом, – Может, тогда уж по тундре погуляем, чего ж здесь маяться у всех на глазах?!
– Вроде, и нет никого рядом! – стараясь понять, для чего это ей нужно, беспечным голосом сказал Черкашин.
– И всё же….
Куда же ты меня манишь? Стало интересно:
– Пойдём!
Они шли по мягкому ягелю, а майор всё откладывал свои вопросы, решая, с чего начать разговор. Варвара вела его в сторону бывшего стойбища, чему он очень был удивлён. Далеко позади остался геологический лагерь, а они всё молчали, думая каждый о своём.
Внезапно Черкашин почувствовал, как начала неметь левая нога, затем правая. Он понял, что не может сделать ни шага. На немой его вопрос молодая шаманка только хихикнула, сделав пасс, движение ладони, какие делают фокусники на сцене, прямо ему в лицо. Зашумело в ушах, и закрутилось бездонное небо тундры прямо над его головой. Осознавая, что уже лежит на земле, Черкашин пытался поднять голову, только у него ничего не получалось. Над ним склонилось одноглазое морщинистое лицо уже умершей старухи. Она открывала свой беззубый рот, и майор чувствовал запах тленности. Он силился закричать, отчего всё больше веселил ведьму. Вот она стала опять Варварой. Опустившись перед ним на колени, северянка злобно кричит какие-то ругательства, потом поднимается и с надменным взглядом наступает ногой на его грудь.
– Вечность! – как будто издалека доносится до Черкашина грозный грудной голос.
– Вечность – это есть Дыхание Тундры! – вонзается в его затуманенный мозг, – Тундра бесконечна, так же, как и жизнь! Слабые погибают, отдавая эту жизнь сильным, и те остаются в этой Вечности! Год за годом, век за веком!
– Кто ты? – едва шепчет Черкасов, и сам не слышит своего голоса.
– Я – верный слуга бессмертного Нга, великого духа Нижнего Мира! Ты посчитал меня шаманкой, человек?! Ха-ха! Тысячи лет я живу в этих краях, тысячи! Шаман – посредник между мирами, ему неведомо бессмертие, потому что он всё-равно остаётся человеком! Я забрал силы у тех, тайну смерти которых ты стараешься разгадать! А девчонка в тундре своя – это стало понятно, как только появилась возле больной старухи. Вот что мне было нужно – её тело, её железный характер, и сила воли несгибаемая. Да только сломал я эту волю и себе подчинил!
Голос стих. Перед майором опять сидела Варвара. Добродушно улыбаясь, она гладила его по щеке:
– Всё разгадали, товарищ майор? И солдатики эти, и полоумный старик, и одноглазая старуха больше не годились для этой жизни, потому что оказались слабыми. Их силы теперь бегут по моим жилам. Это я под именем Варвары Ламдо продолжаю их никчемные жизни. А, может, и Вашу, как думаете, товарищ майор?
Она засмеялась неестественным скрипучим смехом.
Рядом мелькнули собаки, те самые, что крутились в лагере. Верные помощники, отстранённо пронеслось в мозгу.
– А третий солдат, тот, что исчез с поста? – почти беззвучно задал вопрос Черкашин.
– Этот, обессиленный, лишился разума. Да и косточки его, наверно, уже песцы растаскали. Так что по-своему тоже ушёл в Вечность! Сломали Вы мне всё, товарищ Черкашин, а ведь так хорошо всё продолжалось!
Где-то взревел вездеход, и майор заметил, как от неожиданности вздрогнула повариха. Вскочив, бросила гневный взгляд в сторону лагеря и вдруг побежала. Она почти летела над набравшей спелый цвет морошкой, над тундровым ковром лишайника, а потом, перед тем, как растворится в воздухе, крикнула:
– А придурка моего можете себе забрать, у него всё ещё впереди! Таким же слабаком, как и все, оказался!
К Черкашину возвращались силы. Поднявшись на локоть, он видел, как к нему на всех парах спешил тягач, из которого махал рукой Андрей Полубояров и что-то кричал. Сев прямо на ягель, майор обхватил руками колени и закрыл глаза.
Дорчиев долго и внимательно читал отчёт Черкашина. Он то поднимал глаза на майора, то опять опускал. Наконец, бросил папку на стол и сел рядом:
– Понимаю, Николай Иванович, устали! С такими делами за месяц не справится. Ну, ничего, к нам специалисты прибыли, разберутся! Может, в отпуск?
– Спасибо, Анзор Тимофеевич, у меня вот! – Черкашин вытащил из кармана сложенный лист бумаги.
– Что это? – спросил подполковник.
– Рапорт. В отставку пора….
Прочитав рапорт, Дорчиев положил его к себе в стол:
– Ну, это не мне решать, товарищ майор. В штабе округа рассмотрят, а пока на недельку в отпуск, не возражаете?
На крыльце штаба, Черкашин всё-таки попросил у дежурного сигарету. Закашлялся и, чертыхаясь, бросил её в урну.
Варвару Ламдо так и не нашли. Появится где-нибудь, конечно, но только под другим именем и с другой внешностью.
В лицо пахнул порыв слабого ветра. Майору даже показалось, что вместе с ним в его лёгкие проник и запах гниющих болот, и аромат спелой морошки. Чистое небо было безмяжно голубым, а откуда-то издалека, из-за самого горизонта, летело навстречу дыхание вечности – то самое Дыхание тундры….
(Продолжением повествования о судьбе Черкашина является повесть “Во власти Золотого Бога”)
Мистика
Автор публикации
А повесть? Когда мы её увидим?
Поэтапно буду выставлять.
океюшки