В нашем дворе появился новый сосед. Его мы приметили сразу — вид был больно уж занятный. Выделялся дедок своим бойким нравом и громким голосом. И хотя был учтив, всё ж чудилось, что не так прост Егорыч. Никто из соседей не знал, откуда приехал он и что побудило его поселиться здесь.
— Скрытая натура, — шептались бабы у подъезда. — Понаедут, и не разберёшь, кто друг, а кто враг.
И действительно, вид у Егорыча был занятным. Чикатило напоминал: с такой же интеллигентной ряхой, колючим прищуром за стёклами очков в приметной оправе, с кривящейся в доброй улыбке тонкой линией губ.
— Без жены и детей, — шушукались за его спиной местные, стараясь не встречаться с ним лицом к лицу. Всем казалось, что за улыбкой он скрывает горький опыт. И тут же делали вывод: тихушник.
Каждый день находился тот, кто шикал: “Тихо! Тихушник идёт.” И все затихали, натягивая на лица фальшивые улыбки. И так, наверное, продолжалось бы долго, если бы из села не вернулась Настасья.
Анастасия Петровна Шматько была женщиной бойкой, не робкой, живущей двумя жизнями. В первой — городская дива, с зонтиком, на цокающих каблучках. Во второй — голосистая доярка, по струнке ставящая скотников. Давно неработающая, но исправно ездящая в Завидовку, она также тревожила умы домохозяек и старушек у подъезда.
— Слыхали? Настасья вернулась. Видимо, отпуск у бригадира закончился, — мыслили всезнающие дамы. Мужики на это лишь головами качали, мол что взять с женщин? Но при этом имели своё давно уже составленное мнение.
О новом соседе Анастасия Петровна не знала. Устав после долгой дороги и душного вагона электрички, она не торопилась домой. Забежав в пару магазинов и встретила там зубоскалящих соседок. Женщина вздохнула, понимая, что новой порции слухов не избежать.
«Развлечение у них такое,» — утешала себя она, в душе жалея каждую сплетницу. — «Жизнь-то скучная».
И вот, под тяжестью пакетов, в которых были не только продукты, Настасья оступилась. Каблучок её туфель с противным хрустом сломался. Попав в неловкую ситуацию, не зная, плакать ей или смеяться, женщина посмотрела вверх. Высокое синее небо, звенящее свободой и пустотой, отразилось в карих глазах.
— Вам помочь? — услышала она из-за спины и обернулась.
Позади стоял Тихушник. Он по-прежнему улыбался, поправляя свои очки. В рубашке с коротким рукавом, благородной сединой и крупным носом Егорыч показался Настасье человеком надёжным.
– Извините, но чем вы поможете мне в такой ситуации? – учтиво улыбнувшись, поинтересовалась она.
Тихушнику было за пятьдесят, и хотя он не выглядел рохлей, однако до бравого рыцаря ему было уже далеко. Ревматизм и остеохондроз сделали своё дело, простреливая спину периодичными болями. Да и сама Настасья оставила в прошлом годы, когда её ещё можно было носить на руках.
— Давайте я вам такси вызову? — предложил он.
— Спасибо, не стоит, — отказалась женщина, чувствуя лёгкую тошноту. — Сейчас мне нужен свежий воздух.
И не видя иного выхода из этой ситуации, Настасья скинула с ног свои туфли. Егорыч очень удивился, увидев вместо допотопных подследников и шершавых пяток ухоженные дамские ножки с педикюром.
— Прогулка босиком улучшает здоровье, — поддержал он и потянулся к пакетам. — Извольте.
Овал лица, осанка, ухоженность, причёска выдавали в незнакомке породу, и Егорыч, сунув туфли подмышку, решил продолжить общение.
— Алексей Егорович Ермолин, — представился он.
— Анастасия Петровна, — ответила она.
Дорога домой была недолгой, но удивительной. Солнечные лучи ласкали плечи, тёплый ветерок ерошил волосы, горячий асфальт согревал уставшие ступни. Из тихого разговора Настасья узнала, что в городе Егорыч здесь проездом, и что сыну его уже за тридцать. Мужчина не показался ей Тихушником, а голос его, прошитый низким бархатом она не назвала бы громким, да и взгляд его глаз не был колючим…
Сам же Егорыч, находясь рядом с соседкой, ощущал комфорт — словно она открыла дверцу клетки, выпустив его «Я» на свободу. Он чувствовал себя семнадцатилетним, шутя и рассказывая о прошлом. Егорыч незатейливо играл словами, вставляя в контекст известные афоризмы, не боясь показаться льстецом или занудой. И, получая искреннюю улыбку женщины, отвечал на неё с теплотою.
До подъездной дорожки они дошли быстро. Любопытные взгляды болтливых соседок обожгли их. Но привыкнув к подобному за многие годы, Егорыч и Настасья не обратили внимание на отирающих лавки сплетниц. Тихушник был по-прежнему учтив и импозантен, пропуская даму вперёд, в полумрак и прохладу подъезда, а Настасья, зардевшись в смущении, помолодела лицом лет на десять.
— Что вы делаете завтра? — поинтересовался Егорыч, поставив тяжёлые пакеты возле дверей её квартиры.
— Составляю вам компанию? — тихо смеясь, уточнила она. И Тихушник, чувствуя себя окрылённым, кивнул на зажатые подмышкой туфли:
— Я починю их и верну вам после полудня.
Уходя, Егорыч чувствовал себя заинтересованным и окрылённым, в то время как Настасья была просто по-женски счастлива.
Автор публикации
