Селена выжила в жуткой бойне, устроенной пиратами при нападении на исследовательскую базу. И даже думала, что ей повезло, когда она осталась жива, попав в плен.
Она думала, что за нее запросят выкуп и она просто отсидится в камере.
Но в первый же день к ней пришли, грубо подняли с койки, затащили в дезинфектор, а потом старшие офицеры долго, тщательно и изобретательно её употребляли. Ни о каком выкупе никто не говорил. Не просили её с кем-то связаться – просто насиловали.
На третий день, она стала сомневаться, так ли ей повезло выжить. На пятый – сомнения переросли в уверенность.
***
Жутко болел зад, а натертое влагалище горело огнем. Селене никак не получалось найти положение, в котором она смогла бы заснуть. Внутри что-то булькало и перетекало, но выливаться не спешило. Ощутимо тошнило. Лучше бы убили. Лучше бы ей оказаться в блоке Альфа во время штурма – там все мгновенно погибли от прямого попадания главного калибра. Она уже не молилась ни Богу, ни Чёрту – бесполезно.
В очередной раз неловко повернувшись, она скрипнула зубами от боли и отчаянья.
«Да услышьте меня хоть кто-нибудь», – заорала она мысленно, вкладывая в ментальный крик всё накопившееся. «Кто-нибудь! Мне всё равно кто – кто-нибудь»!
Но тщетно. Белые стены, койка, решетка и бесконечная мука.
***
Она забылась и очнулась от ощущения, что рядом кто-то есть.
Рефлекторно, рывком села и, обняв колени руками, забилась в угол. В голове промелькнуло: «Неужели опять?»
От сидячего положения вновь сильно заболел зад. И она просто разрыдалась, уже не в силах всё это выдерживать. Старший офицер научного имперского корпуса рыдала как девчонка, а крупные солёные слезы катились по щекам.
Что-то едва осязаемое нависло над ней. Она ощутила, как это что-то касается щеки и слизывает слезы. А потом ещё и ещё. От ужаса перехватило дыхание. Но тут же пришло осознание – её услышали! А с этим и облегчение – может, её это что-то сейчас сожрёт?
– «Интересно», – прошелестел голос в голове. – «Ты звала. Я пришёл. А ты от меня пытаешься отодвинуться».
– «Я боюсь».
– «Боишься?»
– «Испытываю страх».
– «Интересно. Страх. Я понял, что это. Ты боишься, что я поврежу тебя. Но мне интересно. Когда интересно, не нужно причинять вред».
Колючий «язычок» вновь слизал слезу.
– «Что ты сейчас делаешь? Что это за жидкость?»
– «Я плачу. Жидкость – слёзы. Люди плачут, когда их обижают, когда им больно, когда грустно».
– «Интересно. Тебя обидели, тебе больно, тебе грустно. Поплачь ещё – мне нравится вкус».
Как назло, слезы пересохли. Нечто тут же заволновалось, заклубилось, на секунду проявляясь перед глазами серебристой пылью.
– «Прости, я сейчас, только не…» – перепугалась женщина.
– «Я понял тебя – ты всё ещё боишься. Но я не знаю, что такое «обида», «боль», «грусть». Расскажи мне, как делать обиду, делать больно, делать грустно, чтобы я не делал. А лучше покажи».
– «А как…»
Она не успела ничего сказать, как оказалась словно внутри непроницаемого пакета. Сразу стало тяжело дышать, она широко открывала рот, но не получала ни глотка воздуха. Накатила жаркой волной паника. Она забилась, заметалась. Сердце болезненно сжалось, готовясь остановиться. И тут же всё закончилось.
– «Теперь я лучше тебя смогу понимать. Теперь знаю, всё, что знаешь ты. Но это всего лишь знание. Вот я совсем не понял, почему ты так отчаянно не хочешь повторения соития с мужчинами, а хочешь сбежать? Это же для вас естественный процесс размножения?»
– «Они делают это не для размножения. И не все дыры предназначены для размножения. И мне очень больно».
– «Интересно», – пыль вновь проявилась и закружилась вокруг. – «Я хочу ощутить боль».
– «Вот пусть тебя и трахнут вместе меня».
– «Это интересно. Давай так и сделаем».
В камере стало пусто, лишь свет чуть мигнул.
– «Стой! Не уходи! Не бросай меня!»
Но никто не отозвался.
***
Как обычно ее подняли и потащили. Она пыталась подготовиться, но не могла и лишь старалась сильно не дрожать.
– Ну, веселее, – легонько шлепнул ее по заднице командир штурмовиков и шепнул ей, – сегодня я буду нежен.
Селена сжалась, а в голове прошелестело:
– «А это уже больно?»
– «Нет», – мысленно ответила она. – «Это не больно».
– «Приятно»?
– «Это никак».
– «А я вот чувствую, что тебе приятно».
Селена смутилась.
– «При других обстоятельствах, я была бы счастлива, если бы такой мужчина обратил на меня внимание».
– «Интересное чувство ты сейчас испытала. Но это позже. Сегодня – только боль».
***
В Кают-компании уже все было готово. Самодельные плетки и разнообразные предметы, от которых зад Селены болезненно сжался, лежали на столике между пивных бутылок.
– «Уже можно?» – тут же прошелестело в голове.
– «Что можно?» – подумала женщина, стоя обнаженная под взглядами пяти мужиков.
– «В тебя».
– «И ты туда же…»
– «А как иначе я пойму, что такое боль?»
– «А я могу в этом не участвовать?»
– «Да».
– «Хорошо. Входи».
И тут ее распёрло изнутри. Пришло ощущение, как будто ее накачали насосом, и она сейчас лопнет. Это не было больно – это было жутко.
– «Как в тебе тесно», – прошелестел чуть недовольный голос.
– «Этим вон это нравится», – зло подумала Селена, пытаясь привыкнуть.
– «Точно не хочешь участвовать?»
– «Да!»
И всё пропало. Ощущения, эмоции, даже чувство времени исчезло. Она плавала в ни в чём и в нигде. Сперва стало страшно, а потом стало никак. Сознание сжалилось и покинуло её.
***
Очнулась она уже в камере спустя бесконечность. Постепенно вернулись все ощущения, навалилась боль, такая контрастная после блаженного ничто.
– «Это было интересно. Ты знаешь, я никогда не испытывал ничего похожего. Я проанализировал работу твоей нервной системы – мозг может в любой момент отключить боль. Но он этого не делает. Ему нравится?»
– «Боль позволяет организму выживать. Если больно – значит что-то не так. И нужно устранить несоответствие «норме», чтобы боль исчезла».
– «Интересно! Я должен это обдумать».
И она вновь осталась одна наедине с попытками найти положение, при котором можно было бы уснуть.
***
– Селена, проснись.
Селена очнулась – по ощущениям она заснула секунд десять назад.
– Не крути так головой, камеры засекут. Я тут, за стеной.
– Кто «я»?
– Лим!
Селена не представляла, что за Лим, но голос был знаком. Ей понадобилась пара секунд сопоставить этот низкий сиплый голос с образом башнеподобного штурмовика.
– Доброе утро, Лим.
– Ещё ночь… Я это, просто, хотел уточнить… Не могу уснуть… А это правда, что ты сказала?
– А что я сказала?
– Ну… Ну что я тебе нравлюсь, и что ты бы со мной сбежала на самый край Галактики, чтобы там быть только вдвоём?
– Эээ… Ну…
Она быстро обдумала «свои» слова.
– Да.
– Мне кажется, ты хочешь просто сбежать отсюда, убедив меня, что ты меня любишь, а потом бросить при первой возможности.
– Конечно я хочу тебя использовать, сбежать отсюда, а потом бросить. О какой любви может идти речь, если вы меня каждый день насилуете?
– Ага! Не врешь – детектор зеленым мигает! – прозвучал довольный голос. – Главное, когда твоя женщина тебе не врет! А остальное не важно. Жди, я что-нибудь придумаю.
– Жду… – вздохнула Селена.
– «А чего ждёшь?»
– «Чего-нибудь. Ты чего ему там наговорил?»
– «Я проанализировал психику всех твоих половых партнеров на этом корабле и выяснил, что Лим наиболее подходит для побега. После чего стал оказывать ему знаки внимания, аналогичные тем, которые ты оказывала Александру Горну в Академии. Последнюю фразу я взял из литературного произведения «Синие звезды» созданного Кирой Ли – фраза хорошо подходила под ситуацию».
– «Ты залез в мою голову?!»
– «Я был во всей тебе, в том числе, в голове. Я уже говорил, что знаю всё, что ты. Я не совсем понимал твои действия, но воспроизвел их, и они привели к результату на четвертый цикл включения выключения центрального освещения корабля».
– «На четвертый день?! А сколько ты был во мне?».
– «Что такое день?»
– «На моей планете – светлая часть цикла оборота вокруг своей оси. Ну или как ты выразился, цикла включения и выключения центрального освещения», – Селена хихикнула.
– «Тогда я был в тебе шесть дней. А что с тобой сейчас было? Тебе вдруг стало хорошо и легко? Ты даже забыла про боль и страх!»
– «Это юмор. Он помогает выживать».
– «Интересно! Объясни, почему то, что я сказал – юмор?»
– «Объясненный юмор перестает быть юмором. Почему ты так долго был во мне?»
– «Ты сказала, что не хочешь участвовать. И ты не участвовала. Теперь твои правильные реакции нужны для спасения, так как тебя собираются затрахают до смерти».
– «Затрахать до смерти?»
– «Страх! Страх я знаю!»
– «Рада за тебя».
– «Ты говоришь, что рада. Но ты не рада – ты раздражена и желаешь меня ударить, хоть это и невозможно. Что это за эмоция?»
– «Это называется сарказм».
– «Интересно. Я запомню. А зачем это чувство организму? Страх позволяет избежать возможной угрозы. А сарказм?»
– «Он позволяет выплеснуть раздражение в беседе, не проявляя при этом явной агрессии к собеседнику, страшась его возможной ответной реакции».
– «Интересно».
– «Так что там с до смерти?»
– «Капитан Пит считает, что в тебе могут быть маячки, которые наведут имперцев на их корабль. И что до приближения к системам Малого Кольца тебя нужно затрахать до смерти».
Последнее было сказано сухим голосом капитана и по спине Селены пробежали крупные мурашки.
– «Страх», – констатировал голос.
– «Сколько лететь до Малого Кольца»?
– «До ближайшей звезды Капенга Восемь – примерно три дня».
– «Господи…»
– «А что такое…»
– «Отстань – я спать хочу. Мне три дня осталось спать ночью».
– «Интересно. Сколько всего интересного! Ночь – это цикл, когда темно? Ты же опять сделала юмор сейчас?»
– «Пошутила. Это называется пошутила…»
***
– Селена!
– У…
Женщину нещадно трясли.
– Просыпайся! Ждать нельзя. Ты опять мне снилась! Я понял, что я не смогу больше делить тебя с другими. У нас есть два часа, пока заряжаемся перед прыжком.
– У…
Она пришла в себя, когда её уже довольно бесцеремонно тащили, перекинув через плечо. Она дернулась, но держали крепко.
– Очнулась! Ты слышала, что я до этого сказал?
– Не знаю… Там что-то про других… Куда мы?
– Не знаю куда – я не штурман. На край Галактики – как ты и хотела. Ты умеешь пилотировать Гроб?
– Малый десантный корабль? Умею. В Академии пару раз давали на них полетать. Я и на большом могу.
– Большой всё ещё в ремонте – у вас были неплохие канониры.
– У нас все были неплохие, особенно исследовательский блок! Сколько я сил потратила, собрав самых многообещающих молодых специалистов… Светлейшие умы Империи… Вы хоть их…
– Мы не работорговцы… Нам нужно было только ваше оборудование. Прости. Ты единственная.
– «Это что сейчас за чувство? Оно похоже на боль, но не физическую?»
– «Горечь. Печаль. Сожаление».
– «Интересно. Боль может быть разной».
– «Даже не представляешь насколько. Это ты ему в мозги залез?»
– «Самую малость – он и так о тебе непрерывно думает. Просто подтолкнул к действию, использовав страх потери, похожий на тот, когда ты готовилась к смерти своего питомца хомяка. Объясни мне: он желание обладать тобой единолично считает любовью. Расскажешь, что такое любовь?».
– «Ну точно не желание обладать единолично». Ай! – женщина приложилась плечом о край гермодвери.
– Извини!
– «Боль! Но ты не хочешь ему отомстить за боль. Почему?»
– «По кочану».
– «Интересно! Это юмор или сарказм?»
– «Это рифма. И он извинился».
– «А если сделать больно, а потом извиниться, то этого достаточно?»
– «Нет, нужно еще быть готовым простить. Его – прощаю. А остальных – нет».
– «Потому что ты его тоже любишь?»
– «Нет», – Селена задумалась. – «Просто я испытываю симпатию. В основном, потому что он что-то делает для моего спасения».
– «Интересно! Симпатия. Я понял это чувство. Ты его и ко мне испытываешь».
– «Да. Ты тоже для меня что-то делаешь».
– «А симпатия может стать любовью?»
– «Ты задаешь сложные вопросы».
– «Мне интересно».
– Пришли, – штурмовик поставил женщину на пандус и, убедившись, что она стоит почти не шатаясь, поцеловал. – Надеюсь, ты не врала, что умеешь летать. Начинай, я пойду попробую открыть пусковой коридор. Только не улетай без меня. Обещаешь?
– Конечно обещаю.
– «Врала?»
– «Говорила неправду, с целью обмана».
– «Но ты соврала, что не улетишь».
– «Все врут».
Селена плюхнулась в потертое пилотское кресло и оживила корабль.
– Доброе утро, пилот. Вас приветствует ИИ Ариадна. Пожалуйста, представьтесь – требуется создать новый профиль.
– Селена МакТирсон.
– Здравствуйте, Селена.
– Начать предстартовую подготовку по сценарию «Экстренная эвакуация с терпящего бедствие носителя».
– Принято.
Тут же взревели двигатели, рывком выходя на рабочий цикл. Запылали красным датчики, предупреждая о предельных параметрах расхода энергии и перегреве контуров охлаждения реакторов.
– Потерпи, скоро окажемся в космосе – там прохладнее. Ариадна, внешние громкоговорители.
– Лим, давай быстрее – реакторы перегреваются.
Маленькая фигурка внизу показала большой палец, а створки колодца разошлись, открывая путь в Космос. Включилась подсветка полосы. Фигурка же кинулась к все еще стоящему на месте кораблю.
– «Ты не врала?».
– «Врала».
– «Я не понимаю».
– «Ты врала, но ты не врала».
– «А мы вообще сложные».
Штурмовик ввалился в рубку.
– Ариадна. Герметизация. Старт по слову «Пуск». Готов?
– Почти, – Лим запихался в кресло второго пилота. – Готов.
– Пуск.
В ангар уже вбегали люди, когда корабль рванул по пусковым направляющим и выскочил в открытый космос, выжигая все вокруг струей двигателей, работающих на предельном режиме.
– Теперь куда?
– Куда-нибудь подальше, – Лим вывел на экран заднюю полусферу, на которой четко было видно, что корма крейсера окутывается золотым сиянием. – Они прекратили зарядку накопителей и запустили внутрисистемные двигатели. Скоро они нас поймают.
– В этой системе только три планеты и все непригодны для жизни. «Можешь помочь?»
– «Могу. Что ты хочешь?»
– «Сможешь отправить нас подальше отсюда?»
– «Насколько подальше?»
– «Чтобы они нас никогда не поймали».
– «Хорошо. Только мне придется опять в тебя. Я не смогу объяснить тебе, как проложить маршрут».
– «Хорошо. Входи».
Вновь Селену расперло изнутри. Но в этот раз она все чувствовала и понимала: как ее руки порхали с необычайной быстротой на клавиатуре, как она отдавала приказы искусственному интеллекту на промежуточные расчеты, как тщательно выставляла траекторию разгона к ближайшей планете около голубой звезды. А еще она следила за Лимом и видела, с каким восторгом он на нее смотрит.
– «Любовь?»
– «Ага».
– «Интересно».
Кораблик, послушный приказам, уверенно отрывался от крейсера, а Селена «опустела».
– Не знал, что гробы такое умеют, – сказал Лим, отстегиваясь и потягиваясь.
– Я тоже, – ответила женщина. – Ариадна, сколько до цели назначения?
– До следующей точки маршрута двадцать семь минут.
– Селена, а мы?
– Успеем, успеем, – она отстегнулась, подошла к мужчине и обняла его, положив голову на могучую грудь, – я же должна наградить спасителя. И кстати, меня еще никогда не носили на руках.
– «Награда?»
– «Он заслужил».
– Куда нести?
– На камбуз, блин, чаем тебя буду поить с печеньем.
– «Сарказм?»
– «Угу».
***
– Приближаемся к точке. Прошу всех на борту занять места и пристегнуться. Впереди – гравитационная аномалия.
– Какая еще аномалия – я думал мы на планету высаживаться будем?
– Я тоже.
Они бегом кинулись на мостик, на ходу одеваясь.
Перед ними во всей красе предстала совсем крохотная, но вполне себе черная дыра, строго на которую держал путь их корабль.
– Ариадна, почему мы не встали на орбиту планеты?
– Вы задали такой курс.
– Отмена курса.
– Ошибка отмены. Невозможно на данном этапе.
– «Почему ты боишься?»
– «Потому что нас несет в черную дыру!»
– «Так задумано. Ты так хотела».
– «Я?!»
– «Ну да, ты же хотела подальше, чтобы они вас никогда не догнали. Туда, куда вы попадете через пробой пространства они вас никогда не поймают – это место вне вашей Галактики – ни один ваш корабль никогда туда не долетит. Страх?»
– «Страх! Ужас даже! Я же в переносном смысле!»
– «Переносном?»
– «Я имела в виду, что мы затаимся на какой-нибудь далекой тихой мирной аграрной планете. Потом, при первой возможности, я бы сбежала обратно в Империю».
– «…»
– «Чего ты молчишь?»
– «Прости. Я испытываю горечь».
– «Ты не виноват».
– «Я знаю. Но я все равно испытываю горечь».
Корабль, подхваченный притяжением червоточины, разгонялся всё быстрее и вскоре исчез из звездной системы.
***
Пустота. Бескрайняя и черная. Лим стоически принял новость, что корабль их занесло совсем не туда, куда она хотела. Даже нашел в этом повод улыбнуться, вспомнив прозвище корабля.
Запасов воздуха и еды на корабле было на сорок часов – всё же, это был малый десантный корабль.
Все сорок часов они провели вдвоем. Селена назвала это «первым свиданием». Они смеялись, ели, пили и хорошо проводили время.
***
– «Что с тобой? Тебе плохо, страшно, твой организм испытывает боль, но ты рада этому состоянию?»
– «Я умираю. Воздуха почти не осталось. Нам, знаешь ли, нужен воздух».
– «Что такое умирать?»
– «Лим умер».
Пыль заклубилась около штурмовика.
– «Я его не слышу. Он больше не существует как личность. Это и есть умереть?»
– «Да».
– «И ты хочешь этого?»
– «Да. Я умру и окажусь в Раю».
– «Что такое Рай?»
– «Это очень хорошее место, где оказываются хорошие люди после смерти. Я устала, хватит уже вопросов, друг».
– «Интересно. Ты впервые меня так назвала: друг. Это имя, как Селена?»
– «Нет. Это звание. Друг – очень близкий человек, от которого нет секретов. Кто тебе поможет в трудную минуту. Поддержит в горе и разделить с тобой радость. Да, ты мой друг».
– «Интересно. Ты тоже мой друг, Селена. И мне будет горького без тебя. Можно я тоже умру?»
– «Зачем тебе это?»
– «Это интересно. И я тоже хочу оказаться в очень хорошем месте, где оказываются хорошие люди после смерти».
– «Ты же понимаешь, что такого места нет?»
– «Да. Это юмор. Чтобы не было страха. Ты опять плачешь».
Колючий язычок слизнул выступившую слезу.
– «Да. Мне грустно. В том числе, от того, что ты тоже хочешь умереть. Я запрещаю тебе умирать!»
– «Но это интересно! Пусть это будет моей наградой. Я заслужил?».
– «Заслужил».
– «Мне придется опять попасть в тебя – я не смогу умереть сам. А вместе с тобой может получиться, если я пойму, как это».
– «Хорошо. Входи».
Конкурсные рассказы
Нашедшийся
Кофе
Запах
Пастырь
Счастья, здоровья
Мечта
Автор публикации
Не буду особо комментировать, не все мне понравилось.
Мир боли в соитии нужно постепенно искоренить. Но написано захватывающе и не грузовозно.
Не все влезло задуманное – ограничение было 15000. Тут требовался именно момент безвыходности, когда достаточно отчаянья, чтобы вызвать (породить?) вот это вот не пойми что с неограниченными возможностями, но совершенно не разбирающегося в людях. Условие было – “происходит какая-то дичь” – старался попасть в тему…
Спасибо:)
Ситуаций, когда человек вот так зовёт “в пустоту” очень много.
Хуже, когда не зовёт и уверенно идёт ко дну, вместе со всей командой.
Возможно, если бы Селена не сбежала с корабля, будучи центром внимания такого количества людей на этом судне, она бы своим отчаянием уничтожила бы их всех.
Например начав оказывать знаки внимания определённым образом отдельным из них. Или даже взять под контроль ситуацию.
Как говорится, в людях даже люди не всегда разбираются, не то, что неведомое из неведомого. Но написано замечательно.
У меня там есть намеком, что Нечто, находясь в ней, как раз и начал уже налаживать “нормальные” отношения с офицерским составом. Все таки женщина умная – поняла, что иначе – смерть. Опять же, в ранней версии было, что Штурмовик стал отгонять от нее других постепенно, особенно зацепившись с бортинжером, а капитан устранился со временем, так как был стар и Акелла устал доказывать что он достоен Скалы власти. Задумано то было ОООЧЕНЬ много… Но…
И она же в итоге взяла ситуацию в руки – Лим полностью ей доверился. И она почти его предала. Но не предала в итоге. Потому что в космосе нужно две головы.
Эх, как говорится, хорошие идеи всегда требуют места и времени. 🙂
Вы читали “Мальвилль” Робера Мерля?
Там проблематика одной женщины в коллективе мужчин, правда мужчины изначально не были агрессивны. А если не секрет, что вдохновило на такое развитие сюжета?
Кстати, по расчётам, для успешного перелёта нужно минимум пять голов.
Но здорово вы обнадежили на сюжет “Адама и Евы в неизведанной галактике” в конце. 🙂
Но, а вдруг они все таки выжили, по крайней мере Селена?
Ну вдохновлялся таким рассказиком, как “Ева и 23 Адама” несравненного Силверберга:) А главным панчем всего рассказа было именно непонимание ЁНХом человека и его желаний. Он дословно выполнил небрежное желание – отправиться туда не знаю куда. В первой итерации, ГГиня после всех мытарств (которые там тщательно описывались) просто уже говорит “хоть бы они вот прямо ща все сдохли” и они тут же сдыхают. И она мол а че так можно было? а ЁНХ типа а че нет? ты просто не просила… Я думал тебе нравится страдать…
А Мальвилль не слышал даже…
А что выжили? я считаю такие внезапные выживания неестественными. У нас на конкурсе как раз был рассказ, где корабль выкинуло из гипера посреди хрен пойми где и автор старательно нам доносит, что им никуда оттуда не деться (у меня тоже такой сюжет есть в рассказе Страх – я его пометил как похожий). И кто самовыпиливается, кто с ума сходит. а ГГ спасается со своей возлюбленной. И когда у них все кончается она просит ее убить ибо верующая а самоубийство – грех. И он ее после долгих уговоров таки убивает и тут (конечно же) являются спасатели. А как же три абзаца уверений что до них не доберутся при всем желании? Так тщательно это нагнеталось… И в финале – ВжУХ и спасатели:) это фуфуфу и не надо так делать.
Благодарю за ответ. По поводу Мальвилль. Попробуйте, классика антиутопии, в России не очень прижился в виду очень французской морали 🙂
Учитывая, что я ща читаю попаданцев почти на непрерывном потоке (Помещик сейчас, потом будет Конофальского про 1918 год), врядли найду время на антиутопии. Для меня из антиутопий пока топовой и самой страшной что ли является Глуховский “Будущее” про мир бессмертных.
А там тоже попаданцы, только коллективно, вкратце, они были в глубоком подвале замка, разливали вино, когда мир сверху разнесло ядерной войной.
И все о том, как они начали с нуля восстанавливаться. Но это более попданческо – социальный роман, так как автор решил радиациб минимизировать. Вообще Мерль он весь такой. Про попаданцев в разных социальных ситуациях
У него есть про студенческие волнения 1968-1969 года “За стеклом” , есть про смотрителя концлагеря “Смерть моё ремесло”. У него очень проработано развитие персонажей в досконально изучении исторического контекста.
Как стеднты решают перейти от молодёжного нигилизма – социализма к свержению Де Голля.
Как молодой немецкий мальчик становится планомерно, по-бытовом одним из самых страшных зверей комендантов концлагеря. Тоже так спокойно, как карьерный рост.
Благодарю за рекомендации, я обязательно посмотрю, или даже почитаю Глуховского.
Про от мальчика до начальника концлагеря сразу вспомнился фильм “Кролик Джоджо”:D