Интервью | Литературная беседка

– Ой! А мне сюда? А вы же да? А я туда? Ой! А где?

Сбитая неловким движением на пол ваза с конфетами отразилась в широко распахнутых испуганных глазах, но не долетев до пола вернулась обратно на стол, а сидящий на кресле представительный мужчина покачал головой, пряча ироничную улыбку в бороде.

– Так, давайте вы выдохните, моя прекрасная леди, успокоитесь и мы начнем всё сначала.

– Да я собственно…

– Медленно досчитайте до десяти – потом входите.

***

Девушка вновь оказалась перед высокими узкими белоснежными дверями, с тонким золотым плетением. Удивленно провела руками по струящемуся длинному небесно-голубому платью, разглаживая несуществующие складки и медленно досчитала до десяти. Только после этого двери распахнулись. Крепко сжав блокнот в руках, уверенно цокая каблуками изящных туфелек, девушка вошла в комнату.

И снова растерялась, когда часы внезапно начали отбивать двенадцать ударов.

Мужчина шикнул на них, приложив указательный палец к губам и часы тут же примолкли.

Девушка, замершая на пороге, во все глаза рассматривала огромную под потолок пышную ёлку с блестящими в мягком свете камина разноцветными шарами; шишками, присыпанными снегом; солдатиками с изящными балеринами; хлопушками; на шерстяные носки всех мастей на каминной решетке и пряничный домик, одуряюще пахнущий имбирем и манящий аппетитной на вид сахарной глазурью. Заслушалась неведомо откуда раздающимся звоном бубенцов и знакомой мелодии Вальса Цветов.

Мужчина кашлянул, привлекая внимание и глазами указал на большее мягкое кресло с высокой спинкой напротив себя.

Девушка, не прекращая рассматривать горы леденцов и ярких коробок, перевязанных атласными лентами с бантами, добралась до кресла и аккуратно, бочком села в него, тут же расправив платье на коленях. Большой блокнот был раскрыт на чистом листе, ручка замерла в руке. И…

Повисла пауза.

Мужчина заинтересованно ждал продолжения, рассматривая гостью, но девушка молчала, о чем-то сосредоточенно думая. Часы металлически звякнув, напомнили о себе — стрелки, замершие на двенадцати, аж подергивались от нетерпения, желая продолжить бег, но не решались сделать это без позволения.

Мужчина вздохнул:

– Ох уж эта сказочная цифра «три».

И девушка вновь оказалась перед резными дверями.

На этот раз она быстро и уверенно преодолела путь до кресла.

– Добрый вечер.

– Добрый вечер, милая мисс Джулия. Прошу, – мужчина кивнул на столик, – чтобы, так сказать, проникнуться духом Рождества.

Он демонстративно взял в одну руку большую парящую кружку какао с тающими на глазах ванильными зефирками, а в другую — пряничного человечка с мармеладными пуговичками.

Девушка послушно взяла свою кружку и тут же отхлебнула густой ароматный напиток.

В животе приятно потеплело, еще отчетливее запахло хвоей и стали еще слышнее звенящие где-то за замершим окном бубенцы.

– Только я не Джулия. А Юлия. Мистер Санта, а когда дедушка Мороз придет? У меня с ним интервью.

Девушка вновь озабоченно огляделась. Бубенцы озадаченно смолкли, а большой пушистый кот с бантом на шее удивленно мявкнул.

– Эм, – мужчина надел круглые очки в тонкой золотой оправе, достал красивый плотный пергаментный лист, мелко исписанный витиеватым почерком, и стал его просматривать, водя ногтем по строчкам.

– Ну вот же: мисс Джулия, графство Уилкшир, Сейнт Роуд, дом с платаном на заднем дворе, тысяча девятьсот тридцать третий год. Желание — встреча с Санта Клаусом.

– Две тысячи двадцать первый.

Девушка решительно отобрала листок и быстро нашла нужную строчку.

– Юля Переделкина, село Малые Решеты, улица Испанских рабочих, правая половина дома, крашенная в зеленый. Желание — интервью с дедом Морозом.

Девушка широко улыбнулась, горделиво перебросила вперед тугую темно-русую косу и оправила сарафан, притопнув красными сафьяновыми сапожками.

– Текс, накладочка-с вышла.

Белая клочкастая борода распышнела и удлинилась, брови стали гуще, а нос из прямого острого стал крупным и покраснел на кончике. От тонкого красного костюмчика не осталось и следа, а на его месте красовался распахнутый на груди бордовый тулуп, вышитый серебряными узорами, под которым нашлась холщовая подпоясанная телогрейка и толстые ватные штаны, заправленные в высокие валенки.

– Ну здравствуй, девица красавица, – дед разгладил бороду, прислонил к стене посох и основательно отхлебнул из тяжелой даже на вид кружки. – Угощайся, чем богаты, тем и рады.

Девушка настороженно понюхала напиток.

– Сбитёнек-дружок, пьет и щеголёк, пьёт и пастушок.

Куда-то в усы отправился кусок печатного пряника. В печи уютно потрескивали дрова, толстый кот свернувшись клубком и укрыв нос лапами, сладко посапывал на полатях. Было тепло и тихо, лишь где-то вдали, за толстыми стенами избы, заунывно кто-то тянул «Ой, мороз, мороз…», да ярко светил месяц, видимый через крохотное, все в морозных узорах, окошко.

Юля покосилась на кусок бересты со стилом, еле тлеющую лучинку и укоризненно глянула на старика.

– Дедушка, это перебор.

– Перебор, – констатировал плохо выбритый мужик, снял очки в толстой роговой оправе, протер их клетчатым застиранным платком и сунул в нагрудный карман твидового пиджака, заодно почесав лицо под накладной бородой на резинке от трусов. Потом, откинув полы арендованного красного халата с криво пришитой белой стекловатой снизу и на обшлагах рукавов, подошел к «Рубину», сдернул кружевную салфетку и пощелкал переключателем. Экран медленно нехотя разгорелся и среди помех появилось лицо Жени Лукашина.

– О!

Повертев антенну и стукнув пару раз по телевизору, мужик осмотрел стол и задумчиво постукивая ногтем по пустым рюмкам.

– Ты что любишь: шубу или оливье?

– Оливье, – Юля почесала лоб под зачем-то надетой в помещении высокой меховой шапке-куполок, – обожаю оливье.

– И то верно, – дед Мороз положил ей салата, в котором преобладала крупно порезанная сероватая картошка и лук, плеснул клюквенного морса из графина в граненный стакан и, поедая салат прямо из салатницы, стал смотреть вечную классику.

Девушка осмотрелась. Тощая елка на криво сбитой крестовине изо всех сил пыталась не осыпаться хотя бы до второго января и мужественно держала на хилых веточках стеклянные шишки, снеговичков и толстую ветвящуюся гирлянду с единичными горящими лампочками, крашенными лаком для ногтей.

– Майонезу опять пожалели, – грустно сказал мужик, ставя салатник на место, – горячее будем ждать?

С кухни доносился приглушенный притворенной дверью с зеленым стеклом Малежик, пахло вареной картошкой. Что-то громко кипело, звякая крышкой.

Девушка покачала на носке разношенную тапочку, посмотрела на тетрадь в линейку без полей, деревянную ручку с вставленным стержнем и искривила скептически губы.

– Опять не то?

Девушка отрицательно замотала головой.

***

Крепкий мужчина с идеально обстриженной, будто по лекалу, бородой, в иссиня-черном Armani вздохнул, уселся в кожаное кресло руководителя за большим столом черного дерева, плеснул себе на два пальца, погладил спящего на столе короткошерстного «перса» в черном ошейнике с стразами и кивнул девушке на мини бар.

Девушка оглядела себя в зеркало, почти скрытое шеренгой бутылок. Темный брючный костюм выгодно подчеркивал фигуру, но все портил слишком низкий вырез черной водолазки. Запахнув пиджак и так ничего себе не налив, она подошла к стеклу, которое заменяло стену и уставилась в подсвеченный фонарями двор. На идеально вычищенной от снега площади стояла большая искуственная ель с лаконичной звездой, неоново сияющей на самой верхушке.

Сзади кто-то подошел и сунул ей в руку хайбол с чем-то искрящимся и переливающимся. Она ощутила густой дорогой запах, тепло крепкой сильной руки на талии и обжигающее тепло дыхания на шее.

– Дедушка, ну вот вообще не то.

– Ну вот что тебе опять не так, а, Юля Переделкина?

***

Крепкий мужичок подкинул пару поленьев в печку, пошуровал кочергой, заставляя угли вспыхнуть и сел на скрипнувшую пружинную кровать. Кот, приоткрыл один глаз, оглядел претендента на и так невеликой пространство, закрыл глаз обратно, пару раз недовольно махнув метелкой хвоста.

– Я мечтала взять интервью у деда Мороза, а вы какую-то клоунаду устроили.

– А почему тебе не нравятся те образы? Они приняты в народе и привычны.

– Не знаю, – опустила глаза в грубо крашенный пол девушка, сидящая на высоком табурете и болтающая ногами в шерстяных носках, – не то. Вот сейчас почти то, но тоже не совсем то.

– А так?

Девушка оказалась в густой пустоте, наполненной чем-то неосознаваемым и непостижимым.

– Так тебе «то», Юля Переделкина? – зашуршал голос прямо у нее внутри, пронзая искрами лихорадочно пытающийся объяснить происходящее мозг, а сердце болезненно сжиматься от осознания приобщения к чему-то невозможному.

– То, – дрожа крупной дрожью призналась Юля, – но вот так — очень страшно.

И даже схватилась за стол, когда снова оказалась в комнате. Кот сонно жмурился и замер в промежуточном состоянии между проснуться и пойти поесть или продолжить дрыхнуть. Стрелки на часах все еще подрагивали на двенадцати, послушно дожидаясь разрешения идти дальше. Мужичок вздохнул и почесал под седой бородой.

– Вот как-то так.

С грохотом подвинул ногой табурет, сел напротив девушки и посмотрел в все еще испуганные глаза.

– Ну так, что там с интервью та?

Девушка порылась в сумочке и достала свой верный старенький диктофон, с которым не расставалась с детства. Диктофон мигнул, подтверждая начало записи.

– Добрый вечер. Меня зовут Юля. Я мечтаю стать корреспондентом и взять интервью у дедушки Мороза.

– Добрый вечер. Ну, это я, – мужичок усмехнулся и полез в потертый портсигар с выгравированной почти не читаемой уже надписью в углу.

– Как я могу к вам обращаться?

– Это сложный вопрос, – сизый дым заклубился в воздухе, старательно обтекая заранее напрягшуюся девушку, – как вам будет удобнее?

– Дедушка Мороз?

– Пускай так.

– Дедушка Мороз, какой был ваш самый первый подарок?

– Жизнь.

– Жизнь?

– Ну да. Этот бедняга так искренне мечтал жить. На его счастье, встреча с саблезубым тигром случилась в Новогоднюю ночь и пришлось мне исполнять его желание.

– Вы уже тогда были?

– Нет — меня не было. Но мне пришлось себя создать — ведь я не мог не исполнить настолько искреннее желание.

– Простите, вы Бог?

– Нет, ну что вы, – мужичок рассмеялся, – где Бог, а где я.

Дедушка Мороз забычковал окурок и задумчиво стал чертить по клеенке ногтем линии.

– Какой был второй подарок? – Юля решила уйти от явно неприятной для собеседника темы.

– Жизнь. Да, опять. Почему-то наиболее искреннее желание было жить дальше.

– То есть, для того, чтобы желание исполнилось, нужно чтобы оно было искреннее и загадать его в Новый год?

– Ну да — все предельно просто. Одно желание обязательно сбудется.

– В год?

– Ну да — в течение года. Что-то получается сделать сразу, к чему-то — готовится, ждать подходящего случая.

– Подстраивать…

– Подстраивать, – согласился дед Мороз, задумчиво глядя на полки холодильника, — оливье хочешь?

– Так почему же новогодние желания не сбываются? Хочу.

– Сейчас сбацаем. И не скажи! Здесь главное разделить просто желание и искреннее желание.

– Поясните.

– Ну к примеру. Ты позвонила Свете и пожелала ей, чтобы Митяй ей предложение сделал. Это раз. Два. Идешь ты из магазина с двумя пакетами. Пожалела денег на третий и все думаешь, порвутся или нет. И чувствуешь, что сейчас порвутся — майонез углом уже дырку прорвал и сейчас все кааак… А на дне банки стеклянные. И вот какое из желаний искреннее: Свете ее личного счастья с парнем или чтобы пакеты не порвались?

– Но это же так мелко! Тратить целое желание на какой-то пакет!

– Ну это же желание. И оно искреннее. И трям — пакеты, которые обязаны были порваться, не порвались. Чудо! А что Свету Митяй уже в феврале бросил — так сама дура и это не «не сбылось». Юль, поможешь?

– Но ведь мы почти всегда искренне желаем вот такое мелкое… Даже подсознательно… Конечно, секунду.

– Да, потому что вы взрослые. Вы погрязли в мелочах — вы смотрите на все через переплетение знаний, опыта, забот и сиюминутных нужд. И только незамутненный и не загруженный бытом разум ребенка может пожелать что-то по-настоящему масштабное.

– И оно исполнится? – Юля резала колбасу аккуратными кубиками, пока дедушка Мороз чистил вареную картошку.

– Представь себе, да.

– А можете привести пример такого сбывшегося желания?

– Хм, – задумался дедушка, ища в столе открывашку для горошка, – ну, к примеру, Александр искренне пожелал завоевать весь мир. И завоевал.

– Македонский? Но он завоевал не весь мир.

– Весь известный мир, – дедушка наставительно выставил палец, – весь известный на тот момент ему мир.

– Но это же обман!

– Почему?

– Весь — это весь.

– Юль, а весь горошек в салат высыпать?

– Да весь.

– Прям вот весь-весь который существует во всех мирах? Все квадриллионы тонн?

– Нет, – Юля понятливо улыбнулась, – который в этой банке.

– Вот! Все дело в нюансах и контексте. Мне же тоже не хочется убивать всех, кто дразнит Петю Какашкина, хотя он действительно искренне пожелал им смерти.

Юля вспомнила известную шутку и хихикнула.

– А как тогда? Искренне же?!

– Компьютерные игры, – усмехнулся дедушка, – прям спасение от таких. «Зарницы» всякие, «Казаки-разбойники».

– А раньше, когда их не было?

– Дети всегда во что-то такое играли и будут играть, где есть понятие «смерти». «Ты убит» – этого достаточно.

– Но ведь бывало?

– Бывало.

Дедушка отвел глаза и продолжил нарезать соленые огурцы.

Крупные слезы потекли из Юлиных глаз. Она утерла их рукавом, но они продолжили течь.

– Нож смочи, – посоветовал дедушка.

Юля последовала совету — так лук действительно резать было легче.

– Искренне хочу много майонеза, – рассмеялась Юля и дедушка тоже засмеялся, выдавливая всю упаковку до конца.

– Я правильно поняла, что вы — всемогущий? – салат получился отменным и Юля с грустью отложила ложку, всерьез подумывая вымазать хлебом опустевшую эмалированную миску с крупными пионистыми цветами.

– В рамках новогодних желаний — да.

– Но почему тогда мы с вами сидим на старых шатких табуретах в этом комнате со старыми обоями и пыльным, починканным молью ковром, пьем чай из этих несуразных кружек и едим салат, который сами приготовили, прямо из миски алюминиевыми ложками? Мы же могли сидеть в сказочном замке, есть из золота блюда лучших шеф поваров, пить амброзию…

– А разве тебе сейчас хочется чего-то из перечисленного? И разве этот салат не лучше всех амброзий вместе взятых?

– Неа, – девушка всё-таки вымазывала остатки салата со стенок, – ага.

Дедушка тепло улыбнулся и погладил Юлю по голове своей крепкой мозолистой рукой.

– Пора прощаться? – догадалась Юля.

– Твое желание исполнено. Да и часам не терпится — вон как стрелки уже трясутся.

– Тогда я пойду?

– Иди, внучка, иди. Диктофон не забудь!

Очертания комнаты стали размываться, а машущий рукой дедушка Мороз, вновь представший в образе старца с окладистой длинной бородой и в синем длинном тулупе с ледяным посохом, удалятся.

– Стойте, стойте! Забыла! Забыла спросить — а кто такая Снегурочка?

Стрелки на часах дрогнули и сместились, начиная новый день нового года.

***

– Юлька, хватит дрыхнуть!

Босоногая девчоночка, мечтающая стать крутым журналистом, вылезла из-под теплого одеяла, спрыгнула на ледяной пол и, ежась, побежала к елке смотреть подарок, которые ей принес дедушка Мороз. На вожделенном, давно выпрашиваемом новеньком диктофоне, извлеченном из коробки и включенном, внезапно нашлась одна запись. Девочка озадаченно прослушала её.

Знакомый голос, хотя откуда, она вспомнить не могла, произнес:

– Если действительно захочешь — узнаешь.

Что захочешь? Что узнаешь? Юля прослушала непонятную запись еще раз. Потом, быстро ее удалила и кинулась к маме хвастаться новинкой.

Позже, она всё-таки захотела. И узнала. Но это уже совсем другая история.

(с)2018