«Не спеши дёргать за бороду мёртвого льва».
Восточная мудрость.
Сразу за Суэцем наш сухогруз вошел в Красное море. После томительного, медленного прохождения канала хотелось побыстрее выйти на широкий морской простор, ощутить свежеть солёного ветра и упругость рассекаемых форштевнем изумрудных волн.
Перед нами же лежала лениво расплескавшаяся на солнце неподвижная водная гладь, обдуваемая горячим ветром пустыни. Море напоминало расплавленный металл, особенно к вечеру, когда огромный солнечный шар уходил за аравийские пески в сторону Нила, и вода действительно приобретала красноватый оттенок.
Жара, духота, бессонница…
На траверсе Эль-Кусейра наш «дедушка» (старший механик) – заядлый рыбак, уговорил капитана сделать небольшую остановку и порыбачить. Как оказалось, в этом месте водился морской окунь. Экипаж охватил нешуточный азарт. С обоих бортов в воду полетели лески с крючками, увешанными разной наживкой – корками хлеба, обрезками колбасы, зелёным горошком. Первому, кто поймает рыбу, была обещана награда в виде стограммового «мерзавчика» с водкой из представительских запасов.
Вскоре на палубе шлёпали мокрыми хвостами отливавшие серебром упитанные рыбины. Ими быстро наполняли картонные коробки, ящики, разносы и отправляли на лёд в холодильную камеру.
Запаса уже хватало дней на десять для всего экипажа, а мы, увлеченные невиданным клёвом, тягали и тягали окуней, пока не привлекли внимание акул. Несколько плавников заметили с юта и когда одна из хищниц, выскочив из глубины, ухватила уже сидящего на крючке окуня, её удалось подтащить к борту и после непродолжительной борьбы поднять на судно. Обессилевшая серебристая акула почти двухметровой длины неподвижно лежала у скрученных в бухту канатов, а собравшиеся вокруг моряки щелкали затворами фотоаппаратов.
Четвёртый помощник капитана и по совместительству наш штатный фотограф решил придать «фотомодели» эффектную позу и рукояткой швабры упёрся акуле в бок. Последовал молниеносный удар хвостом, и из рваной раны на бедре моряка фонтаном брызнула кровь.
Окружавшие рыбину в испуге отскочили и только боцман не растерялся. Схватив с пожарного щитка ломик, он двумя ударами по голове успокоил «разбойницу».
Потом мне пришлось целый час «штопать» штурману ногу, стягивать края, чтобы шрамы остались не слишком заметные. Парень-то был холостым, мало ли какие претензии могли быть у будущей невесты.
Между тем акулу разделали, скелет растащили по кускам на сувениры. Кто-то уже варил суп из плавников, а самую ценную вещь – акулью голову решили отдать пострадавшему. Находясь на излечении в лазарете, он изготовил из неё великолепный сувенир и вручил его мне в знак благодарности за спасённую ногу.
Лакированные челюсти долго украшали мою каюту, пока однажды их не отобрал у меня один дотошный Керченский таможенник. Придравшись к третьей (сверхнормативной) паре джинсов, он намекнул, что «замнёт» инцидент в обмен на акульи зубки. Я особо не противился – поскорей бы отвязаться. Дело в том, что в аптечном отсеке в коробках с физраствором у меня вместо стеклянных бутылочек лежало несколько десяткой наборов женских трусиков «неделька», столь популярных в то время среди представительниц прекрасного пола, а в холодильнике укрылась пара французских десантных ножей с выкидными лезвиями, смененными у «ченчивиков»* при прохождении Суэцкого канала.
Прошло несколько лет…
Распался Советский Союз и «новые русские» начали разъезжать по всему миру на собственных самолётах и кораблях. Однажды мне пришло письмо с фотографией. На ней мой знакомый штурман в форменной фуражке с «крабом» и ярких цветных плавках, стоял у причала на фоне океанской яхты «Класса А» в окружении шоколадных волооких женщин с тонкими талиями. На травмированном когда-то бедре красовалась наколка в виде извивающейся на крючке акулы. Внизу было подписано: «Капитан яхты «Beauty», Гонолулу, Гаваи.
*exchange – (англ.) обмен. Ченчивать – обменивать.
Другие публикации автора:
Автор публикации
хорошо, что на судне есть условия для лечения такой раны. А ведь могла и руку отхватить