Плановая операция сродни прыжку с парашютом. Кто прыгал, тот знает, что самый страшный второй прыжок. Первый раз испугаться не успеваешь – самолёт набрал нужную высоту, команда, иии… получив небольшой тычок в спину, вываливаешься за борт, секунда-другая, хлопок и купол открыт. Дальше дело техники: начинаешь ориентироваться, понимать где верх, где низ, куда дует ветер, где “колдун” и в конце полёта судорожно поджимаешь ноги перед прыжком на землю. Второй прыжок гораздо страшнее. Напускаешь на себя вид бывалого бравого десантника, серьёзно хмуришь брови, пропускаешь мимо ушей шуточки и подколки опытных отцов-командиров. А душа в пятках, знаешь уже все острые “очучения”. И вот ты уже вцепился в поручни так, что побелели костяшки пальцев. И инструктор видит, что по доброй воле эти пальцы не разожмутся, и значит надо действовать хитростью. Хитрости бывают разные, но итог все равно один: ты за бортом, мгновения полёта, хлопок раскрывающегося купола и приближающаяся земля.
Завтра второй прыжок… Страшнее, чем первый раз. Назад пути нет. Всё минусы первого осознаны, взвешены шансы, выплаканы последние слезы и сомнения. Успокаивает то, что медицинские высокие технологии развиваются стремительно. Наверное, в ближайшем будущем поход к лазерному хирургу будет сродни походу к стоматологу. Так что надежда на лучшее есть.
Было велено явиться к 8.00 утра. Явившихся к назначенному времени было полтора десятка человек. Все сели дружною толпой в приёмном отделении и давай ждать своей очереди. Всех по очереди выкликают по фамилии, нужно зайти, сесть на стульчик и чётко отвечать на вопросы, на тебя заводят дело или по-больничному “историю болезни”. Сидя перед открытой дверью, я невольно успела познакомиться со всеми, с кем мне предстояло провести незабываемые несколько дней в больнице. Вот глуховатая бабуля с костылем.
– Бабушка, у Вас родственники есть? Кого записать?
– Привалова я.
– Это хорошо. А родственники, родственники есть? Мне нужен чей-нибудь телефон для связи в случае чего.
– Чего?
– Ну чего, чего. Того. Телефон давайте быстрее, что Вы мне нервы мотаете, вас вон сколько, а я одна.
– Одна, одна.
– Бабуля, вашу мать, родственника телефон дайте!
– Привалова я.
Вот дедок, весёлый и шумный, комментирует всё происходящее, балагурит, напропалую заигрывает с сидящими в очереди бабками.
Дошла очередь и до него.
– Назовите Вашего родственника, с кем можно связаться в случае необходимости.
– Жена моя, Валюша.
– Номер телефона.
– Дочка, я на память не знаю, посмотри сама в моём телефоне.
-Давайте. Как она у Вас записана?
– Говорю же, Валюша!
– Ну да, Валюша! Нету здесь никакой Вали-Валюши. Вот Ваши последние входящие вызовы. “Бабка” она у Вас записана!
Так через три с половиной часа, когда наконец всех приняли и взяли мазки на коронавирус, всю дружную ватагу подняли наверх в отделение.
К обеду мне нарисовали зелёнкой мишень на лбу, сказали что это для того, чтобы не перепутать какой глаз оперировать. С этого момента мне перестало быть смешно, и я стала заметно волноваться. А как не волноваться, когда у тебя зелёная мишень на лбу и всего-то два глаза. С волнением в больнице тоже не все так просто. Ровно в 19.00 дверь на улицу закрывают на замок и сажают охранника в тапках и в усах. Он загоняет всех курильщиков назад “по палатам” и дальше уже до самого утра совсем тоскливо волноваться без возможности перекура.
Больничная еда вызвала у меня ужас одним своим внешним видом. Вкус я решила не оценивать. На завтрак подавали гречневую кашу с молоком и сахаром. К ней полагался бутерброд с варёной колбасой. Обед состоял, как и положено в приличных домах, из первого, второго и компота. Среди какой-то мелкой, разваренной до неузнаваемости крупы, в супе плавали несколько одиноких кусочков картофеля. Можно было подумать, что они утопились с горя. На второе горстка сереньких липких макарошек и скользкий круглый комочек, символизирующий тефтельку. Компот по цвету был очень странным. Складывалось впечатление, что его варили из носков дворника Семена. На ужин была тушёная капуста. По виду это правда больше было похоже на какое-то странное варево из непонятных лохмотьев, плавающих в жиже. Зрелище не для слабонервных. Интересно, в больницах специально нанимают таких поваров, которые ненавидят готовить и заодно ненавидят людей? Эти повара сами пробуют, что у них получилось? Ну или хотя бы видят?
В палате на шкафу было приклеено послание, специально для слепых, видимо, набрано жирным крупным шрифтом о том, что пользоваться кипятильником запрещено и штраф 1000 рублей. Я подумала, что расценки божеские, переложила из кошелька в тумбочку 3000 на “проездной” и достала “запрещенку”. Много лет назад уже не помню по какому случаю я купила крошечный электрический чайник вместимостью ровно на одну чашку. Это лучшая покупка в моей жизни. Занимает мало места, кипятит воду в считанные секунды и имеет эстетичный внешний вид. Я не расстаюсь с ним, всегда беру с собой в поездки. Одним словом, горячий кофе, солёное сухое галетное печенье, зефир в шоколадной глазури и “Жизнь взаймы” Ремарка сделали мой день. Вечером мне позвонил муж и спросил, что мне привезти из еды. Мне хотелось цезаря с лососем, белого сухого и сыра бри, но я почему-то сказала ему, что хочу творожный сырок. Через 15 минут в палату принесли передачу для меня. В пакете лежало штук пять ванильных сырков, штук пять глазированных и две бутылки питьевого клубничного йогурта. Я поняла, что месячная осада полчищами врагов мне не страшна. Дело неуклонно шло к ночи, Привалова уже сложила вставные зубы в стаканчик, прошамкала всем “шпокойной нощи” и, отвернувшись к стене, мирно захрапела. Другая соседка по палате, Людмила Ивановна, закончила гадать последний сканворд и тоже отбыла в страну грёз. Я лежала на спине, положив руки под голову, и думала о том, что не успела купить сыну брюки в школу. Приближалось 1 сентября…
Автор публикации
