Рассказ месяца! ?
Сам бы я никогда не решился, но настояла жена.
– Вспомни, какое трогательное стихотворение ты сочинил к юбилею моей мамы? – сказала она. – Даже тётя Лариса плакала.
– Тётя Лариса всегда плачет после третьего фужера шампанского, – робко возразил я.
– Детям нужно покупать школьную форму, – голос жены стал холоднее. – А на этом конкурсе обещают заплатить.
– Только за первое место.
– Толик, я в тебя верю. Ты же не хочешь спать на диване?
Этот довод меня убедил.
Сайт «Как стать успешным писателем за две недели» снисходительно поведал, что вдохновения ждать незачем. Хочешь творить – садись и пиши всё, что придёт в голову. Потом вычёркивай лишнее, и произведение готово. Техника называлась «принцип Микеланджело»
Лев Толстой использовал чудесный принцип, когда писал «Войну и мир». Но по свойственной гениям рассеянности упустил этап вычёркивания.
Понимая свою неопытность, я не рискнул выдумывать сюжет и решил взять случай из жизни.
– Опиши наше свадебное путешествие, – посоветовала жена. – Выйдет прекрасный романтичный рассказ.
Я не видел особой романтики в недельной поездке к родственникам в Петрозаводск, но спорить не стал и принялся за работу.
Сайт не врал. Созидать оказалось легко и приятно. Заполняя двенадцатым кеглем пятнадцатую страницу, я понял, что конкурсный объём давно превышен, а поезд не доехал даже до Лодейного Поля. Тогда я бросил писать и стал вычёркивать.
Для начала пожертвовал начальником поезда. Затем с болью в сердце вымарал симпатичную женщину-кассира и трагическую сцену с запертым туалетом. Эпичную драку провожающих с полицией пришлось сократить до проходного эпизода, зато я сумел спасти проводницу.
Наконец, рассказ был готов. Он начинался душераздирающим соло тёщи, достигал кульминации под ритмичный звон колёс и возмущённые возгласы пассажиров соседнего купе, а заканчивался возвышенной сценой поцелуя на фоне холодного Онежского озера.
Я выложил рассказ на сайт конкурса и стал ждать приговора.
Первый комментарий появился через двадцать минут.
«Годный хоррор», – скупо одобрил моё произведение пользователь Солнечный Волк.
Я не знал, что такое хоррор, но обрадовался. Лиха беда начало!
«Повествование затянуто, конфликт слабый. Образ медведя не раскрыт», – возразил Волку некто Гликерий27.
Я торопливо перечитал рассказ. Действительно, медведя там не было.
«Чудовищно небрежное отношение к фактам! В поезде «Санкт-Петербург-Петрозаводск» нет и не может быть семнадцатого вагона! Учите матчасть!» – пригвоздил меня к позорному столбу Бородатый Ролевик.
«Автор бизграматен! Оброщение всигда выдиляется запитыми!», – радостно просветил общественность КарольПаэтов.
Я бросился читать рассказы других участников. В большинстве своём это были сильные, интересные работы. В них, как в породистых лошадях, чувствовалась стать. Они были пропитаны атмосферой литературных курсов и семинаров, в них сквозил недюжинный талант и многолетний опыт. Авторы этих рассказов абсолютно точно знали, как надо делать литературу, и я ощутил себя самонадеянным сусликом в окружении голодных лисиц.
Бывалые конкурсанты соблюдали между собой что-то вроде вооружённого нейтралитета, но я был для них человеком новым. К концу второго дня конкурса я уяснил, что мой литературный язык беден и примитивен, метафоры тяжеловесны, а с образами я обращаюсь «как Прокруст с постояльцами». Меня поносили и распинали. Местный рифмоплёт посвятил мне несколько остроумных эпиграмм и сорвал аплодисменты. Комментаторы подробно обсудили мою порочную склонность к самолюбованию, игнорирование фантдопа и кровожадное стремление погубить настоящую литературу ради денег. Все они дружно сошлись на том, что рассказ высосан из пальца, неубедителен, вторичен и написан исключительно для конкурса. Что ж, так оно и было.
У некоторых конкурсантов появилась привычка сводить личные счёты в комментариях к моему рассказу. Они припоминали друг другу давние обиды, и я многое узнал о тёмной изнанке писательского ремесла.
Я не сдался, только благодаря жене и ещё одной девушке. Сжалившись надо мной, она написала:
«Ах, какая милая история! Надеюсь, они поженятся?»
Впрочем, девушку тут же затюкали.
Не считая «годного хоррора», это была единственная похвала, которой удостоилось моё детище. Я знал, что обречён. Ведь конкурсанты будут оценивать друг друга, и я отлично понимал, какие баллы предназначены мне.
Наступил день подведения итогов. Не в силах взглянуть в лицо неудаче, я вышел на воздух. В парке, на берегу пруда, подкармливая жирных уток вчерашним хлебом, я дал себе страшную клятву никогда-никогда не ругать чужие произведения и не причинять людям той боли, которую причинили мне.
Стемнело. Опустела детская площадка, на аллеях замигали фонари, и наряд полиции, патрулирующий парк, поглядывал на меня с подозрением.
«Иди домой, и достойно прими неизбежное», – сказал я себе.
Дома горел свет, и громко играла музыка. Не успел я открыть дверь, как радостная жена сунула мне в руки бокал, а тесть пробасил из комнаты:
– Толян, молодчина! Я всегда знал, что ты далеко пойдёшь.
Я, не разуваясь, бросился к компьютеру, и мои ввалившиеся глаза расширились от изумления. Первое место! Почти максимальный балл из возможных!
Но как? Как, чёрт меня побери?
Успокоив нервы глотком шампанского, я открыл форум, и все стало ясно. Эти мэтры, эти транжиры гусиных перьев, погонщики пегасов и мучители муз все, как один, отдали высший балл моему рассказу, только бы не отдавать его друг другу! Каждый из них был уверен, что меня провалят остальные.
Только одна тройка затесалась в стройном ряду пятёрок. Её поставила девушка, которая назвала мою историю милой. И, видит бог, это была самая справедливая тройка в моей жизни.
В нижнем правом углу экрана мигал значок письма. Я рассеянно нажал на него и прочитал:
«Уважаемый победитель конкурса! Принимая во внимание резонанс, вызванный в литературном сообществе Вашим рассказом, мы предлагаем вам эксклюзивный контракт на издание Вашей первой книги с выплатой авторского гонорара. С уважением: издательский дом «Груди и пряди».
«Чёрт побери, а почему бы и нет?» – подумал я.
Автор публикации
