«Ну и где он?! – нервничал Андрей Савельевич, прохаживаясь по перрону. – Уже объявили, а его нет!». То и дело поправляя кепку, Андрей Савельевич ходил взад и вперед. Достав носовой платок из плаща, Андрей Савельевич тут же отправил его обратно в карман, так и не найдя в нем надобности. «Ну, где ты?!».
– Извините! – кто-то сзади постучал его по плечу.
Андрей Савельевич обернулся. Молодой человек в спортивном костюме улыбаясь протягивал ему какую-то бумажку.
– Извините! Вы выронили!
– Я? – удивился Андрей Савельевич.
Поблагодарив паренька, нервный пассажир взглянул на бумажку. «Командировочное удостоверение. Мое! Выпало?!». Видимо выпало, когда он с нервозностью в очередной раз доставал платок из кармана.
«Командировка. Опять командировка». Его снова посылали черт-те куда, черт-те за чем к черт-те кому. «Зачем?! Кому оно вообще надо, это все?!».
А кому оно надо? Андрей Савельевич уже давно задумывался об этом. И не только о своей работе, не только о доме с надоевшими домочадцами, не только… К чему он, пристроенный с виду и неприютный изнутри отброс биоматериала, понапрасну прожигает чертову кучу ресурсов?! Зачем живет?! И зачем этот чертов поезд, который никак не прибудет на перрон?!
«Жизнь… – Андрей Савельевич присел на скамейку в ожидании. – Какая-то безрадостная и, по большому счету, бессмысленная череда химических реакций. Бессмысленный бег по замкнутому кругу. Как хомячок в колесе! Такой же бессмысленный отброс биоматериала…».
Вокруг суетились люди. Кто-то бежал, кто-то шел, кто-то курил, а кто-то просто стоял. Люди, такие же бессмысленные, как и он сам.
Упаднические мысли уже давно не пугали Андрея Савельевича, хотя, по идее, должны бы были. Он с ними свыкся. Как свыкся с бесконечной чередой неудач и неурядиц в своей жизни. «Квартира – конура, жена – стерва, тёща – мигера, дети – кровопийцы, начальник…». Он свыкся с тем, что его никчемная жизнь, проваливаясь в тартарары, давно потеряла ценность, став чем-то сродни стакану газировки. Будет – хорошо, а не будет – да и черт с ней!
Даже его беспокойное сердце разделяло мысли о никчемности существования. Обычно когда Андрей Савельевич думал о жизни, его сердце принималось аплодировать умозаключениям великого мыслителя. Оно энергично било в тахикардические ладоши, топало аритмией и отчаянно трепетало предсердиями. Вот и сейчас его беспокойное сердце решило устроить бурные овации.
Но что-то пошло не так. Первым же громким хлопком сердце запустило волну немыслимой боли по всему телу. Андрей Савельевич скорчился, схватившись за грудь. В панике он хватался за грудь, за плащ, за скамейку и даже за воздух, пытаясь противостоять немыслимой силе. Силе, которая уносила его куда-то вниз, в беспроглядную бездну. «Вот и все! – подумал Андрей Савельевич, оставив тщетные попытки сопротивления. – Конец!».
Перед глазами замелькали огоньки, запрыгали какие-то фигурки, а в ушах зазвенели литавры.
Не понятно, каким образом и через какое время Андрей Савельевич обнаружил себя сидящим на лавочке в ожидании поезда. Только перрон, до этого наполненный людьми, был абсолютно пустым. Андрей Савельевич покрутил головой. Никого!
Внезапно Андрей Савельевич обнаружил какого-то абсолютно седого мужичка, который сидел на лавочке рядом с ним. Вроде и не старый с виду, но совсем седой. И плащ такой же, как у него. «Еще один командировочный», – подумал о седом мужике внезапно ставший одиноким пассажир.
– Ждешь? – как бы невзначай спросил его седой мужчина.
Андрей Савельевич кивнул.
– В командировку?
Андрей Савельевич ответил новым кивком. Говорить совсем не хотелось. Как, впрочем, и не говорить. Этот внезапный сосед по лавочке подсел совсем некстати. И вовсе не потому, что момент был неподходящим. Андрей Савельевич даже не представлял себе тот момент, в который внезапный разговор двух незнакомцев был бы кстати. Ни сейчас, ни потом… ни в этой, ни в другой жизни. Скорчив максимально кислое лицо, Андрей Савельевич отвернулся в сторону и поглубже вжался в плащ. Но вопреки «лимонной» мине командировочного пассажира, разговор продолжился.
– Вот, представляешь?! – продолжал седой мужчина. – Как некстати, в командировку заслали! Тут жена со своим ремонтом в квартире все мозги проела…
«Прям как моя!» – кутаясь поглубже от разговора в плащ, подумал Андрей Савельевич.
– … приспичило ей, понимаешь! Тут финансов – кот наплакал, ботинки новые себе купить не могу, а она с ремонтом! Еще и теща, сто лет ей здоровья на другом конце света, подвякивает! «Вот, – говорит жене, – вышла на свою голову! А я ж тебе говорила!». Да чего ты говорила-то, мымра старая?! «Не будет вам жизни, не будет…»! Тебе, что ли, жить со мной?
«В точности как моя!» – с оживлением подумал хмурый пассажир, вопреки «нехотелке» потихоньку втягиваясь в разговор. Пока, правда, в качестве слушателя.
– И дочка еще! – продолжал седой, не в меру разговорчивый мужчина. – То дай, это достань! Как дите малое, честное слово! Как свалить куда подальше от родаков, так пожалуйста, в первую очередь, а как жизни прижала, так «пападай». И не скажи ей ничего! Ты представляешь?! «Папа! Ты меня не слышишь!». Не слышу я ее, видите ли. Да я уже слушать эти стоны не могу!
Андрей Савельевич понимающе покачал головой. «Своя фортеля не хуже выкидывает!».
– И сын уже все мозги прожужжал! «Папа, а когда мы с тобой на футбол сходим?» – спрашивает. Каждый день, между прочим, по сто раз на дню! Какой к чертям футбол с такой жизнью?! – чертыхнулся незнакомец. – Тут сам как мячик! Пинают все, кому не лень!
«У-гугу-ууу!» – понимающе загудел Андрей Савельевич. Вот, как с него писано!
– Тут бы продохнуть, ан нет! Командировка! – седой мужчина с досадой шлепнул ладонью по ноге. – И куда?! В такие, знаешь… – из деликатности мужчина пропустил местоположение «этих», которые все знают. – И какого спрашивается?! По поводу и без повода начальник пинает! Чуть что – и поехало. «А давайте-ка нашего разлюбезного на разведку пошлем! Засиделся он что-то». Как же, засидишься тут!
Незнакомец продолжать жаловаться, болтая без умолку, а Андрей Савельевич, кивая и угукая, поддерживал разговор. Он уже откровенно не вслушивался в монолог нежданного «посидельца». Зачем? Все это он прекрасно прочувствовал на свое шкуре. Все детали монолога Андрей Савельевич знал наизусть и с не меньшим успех мог бы воспроизвести, хоть разбуди его посреди ночи. Все эти долгие годы бессмысленного бега по кругу он, одинокий пассажир, ждущий неизвестно чего на пустом перроне, в одиночку преодолевал бессмысленную дистанцию. Без призов и наград, он в одиночку бежал по кругу: от непрошеного старта – к нежданному финишу.
А на самом-то деле, не так уж он и одинок. «Вот он, еще один!» – с ухмылкой отмечал Андрей Савельевич, через слово слушая седого мужчину. Еще один утопающий в бессмысленном море жизни. А значит, их, по меньшей мере, двое! «Когда тонешь один – ты погибаешь, а вдвоем уже, значит, борешься!» – с радостью думал Андрей Савельевич, почувствовав себя не одиноким и уже не таким бессмысленным и бесполезным.
Андрей Савельевич сидел и поглубже закапывался в плащ. Нет, нет, вовсе не от разговора! Не от разговора и не от неурядиц жизни! Сквозь плащ, свитер, майку и дряблую волосатую плоть на бренных костях, Андрей Савельевич пытался докопаться до себя самого. И той никчемности своего все еще малоосмысленного, но уже совсем не одинокого существования.
– Слышь?! – выдернул его из раздумий незнакомец. – Я вот чего говорю: так может, малого действительно на футбол сводить?
«Малого? На футбол? А почему бы и нет?!» – пожав плечами, подумал Андрей Савельевич.
– Вот и я думаю! – подхватил седой мужчина. – И сам схожу, и его свожу. Я-то уже лет сто на футболе не был! Уже и забыл, как в него играют! Заодно и с сыном пообщаюсь. А то что это за общение? Полчаса с утра и полчаса вечером? И то, уроки, бардак… Он же вырастет, умчится вдаль по жизни – и поминай, как звали все разговоры! Не дозвонишься, не дозовешься. Так может, пока маленький? Пока под боком еще?
«И то верно!» – оживленно кивая, подтвердил уже совсем не одинокий пассажир с едва заметным, забрезжившим где-то на горизонте смыслом жизни.
– И с женой в театр… – продолжал седой. – А? Как тебе? Ты в театре с женой давно был, дружище?! – словно бы подначивая, спрашивал незнакомец. – Вот! То-то же! А можно бы и сводить!
«Дружище…» – в мыслях ухватился за слово Андрей Савельевич. А когда он, бессмысленный и доселе одинокий, с друзьями-товарищами своими в последний раз виделся? А?!
– … и дочку прихвачу, – проталкивал тему театра седой странник в плаще, – в театр. Вместе сходим. Заодно и поговорим по душам после. Ведь, по сути, я-то с ней давно не говорил. Все какие-то разборки дешевые… деньги, шмотки… Ай! На деньгах, что ли, весь белый свет клином сошелся?! Она ж – кровинушка родненькая, одна такая у меня! А я… Ай! – незнакомец с досадой махнул рукой, поиграл желваками и продолжил беседу.
Слова из уст незнакомца лились бескрайней радугой, наполняя пустые и, в общем-то, бессмысленные внутренности Андрея Савельевича теплом и светом. Тем светом, что когда-то теплился в нем, еще одном уже не одиноком командированном на эту землю. Командировка со смыслом и без, с успехами и неудачами… Не важно! Она же для чего-то и кем-то была организована? И зачем-то он, транзитный пассажир на переполненном перроне жизни, под нее подряжался?! Кутаясь в плащ, свитер, майку и бренное тело, Андрей Савельевич неспешно строил планы на будущее.
И театр, и футбол, и беседка на даче… да черт с ними, те же обои! И подождут ботинки, подождут! Профилактику сделает. В первый раз, что ль?! Не так уж это и важно. Есть кое-что поважнее. Цветы, например, теще. А что? Ромашек букет. И дешево, и презентабельно! А жене – розы. Давно в их доме цветами не пахло. Только борщом, котлетами, нагадившим котом и беспросветной безнадегой. А так цветами пахнуть будет!
Что-то появилось в жизни Андрея Савельевича. Что-то замелькало манящим огоньком там, на горизонте. Смысл? Перспектива? Ценность жизни? А вдруг его выход на авансцену жизни все еще впереди? Кто знает? А если нет, так и что с того? Не всем же в космос летать и «Оскара» тискать! И без всего этого пафоса дел невпроворот. Успеть бы!
Слушая вполуха самые обычные речи какого-то седого незнакомца, Андрей Савельевич сидел в нетерпении, ожидая немедленного продолжения этой самой жизни. Простой, порой с неудачами и неприятностями, с нервотрепками и кишкомотством. Но со смыслом! Жизни, которая по шкале ценностей Андрея Савельевича прямо сейчас мчалась ввысь, оставляя далеко за спиной стакан газировки.
«И как же эта командировка некстати!» – посетовал уже не одинокий пассажир.
– Как же эта командировка некстати! – буквально с языка снял седой мужчина. – Не вовремя, совсем-совсем!
Громыхая железными колесами, за спиной подошел запоздалый поезд.
– Твой, – сказал Андрею Савельевичу седой пассажир, – командировочный.
Андрей Савельевич обернулся. Поезд. Самый обычный поезд с наспех помытыми голубыми вагонами, задернутыми занавесками и железными колесами. «В командировку…» – с горестью подумал Андрей Савельевич и достал платок из кармана. Зачем? А Бог его знает!
– А вот этот, – и седой мужчина указал на серебристый поезд, стоявший прямо перед скамейкой, – этот домой.
«Домой?!».
– Да, да, домой! – словно прочитав мысли, подтвердил незнакомец.
Поезд. Серебристый поезд, которой уже давно стоял прямо перед самым носом Андрея Савельевича. И как же он раньше его не замечал?! Как же…
– Так ты куда? – прервав раздумья, спросил у него незнакомец. – В командировку или домой?
– Домой! – решительно ответил Андрей Савельевич.
– Тогда поторопись! – улыбнулся седой мужчина. – Поезд уже отходит.
«Да! Домой!».
Андрей Савельевич вскочил со скамейки и быстро скрылся в серебристом вагоне, в котором проводник уже вещал дежурным голосом про отправление. Он ушёл, даже не взглянув на своего случайного собеседника. Просто скрылся в вагоне, едва успев на отходящий поезд. Локомотив засвистел гудком и потащил серебристые вагончики в туманную даль, оставляя за собой унылый одинокий перрон, седовласого болтуна в плаще и запах сгорающего угля. Такой непередаваемый аромат, который щекочет нос и будоражит мысли.
– Стой, стой! – потрясая какой-то бумажкой в руке, закричал седой вслед уходящему поезду. – Командировочное забыл!
Но поезда, как и жизнь, никого и никогда не ждут. Они всегда приходят и уходят по расписанию, которое порой абсолютно неизвестно пассажирам.
– Вот же мне эти транзитники! – посокрушался седой мужчина в плаще. – Вечно что-то – да забудут! А ты потом тащись, отмечай. Ах! – и он с ностальгией махнул вслед уходящему поезду, засовывая забытую бумажку в карман.
А потом небрежно сбросил с себя плащ и, вскинув к небу руки, расправил затекшие крылья.
***
– Граждане, разойдитесь! – фельдшер скорой помощи разгонял многочисленных зевак на перроне, освобождая дорогу двум крепким парням с носилками. – Все в порядке! Мужчине просто стало плохо!
– Живой, штоля? – спросила суетливая старушка с двумя сумками, которая все время металась по перрону в поисках поезда.
– Живой, бабушка, живой! – подтвердил фельдшер, отстраняя старушку с пути.
– Ну, слава тебе, Хоспади! – облегченно выдохнула старушка.
Когда процессия с носилками и пассажиром в плаще на них покинула перрон, молодой человек в спортивном костюме поднял с земли у скамейки какую-то бумажку.
– Вот, растяпа! – улыбнулся парень. – Все-таки забыл, выронил!
Паренек развернул бумажку. «Командировочное удостоверение. Выдано Счастливцеву Андрею Савельевичу…».
– Счастливцев! Хе! – усмехнулся паренек. – Забывцев!
Засунув бумажку в карман, парень еще раз улыбнулся и пошел по своим делам. Он лишь бросил мимолетную мысль, что когда-нибудь, если представится случай, он обязательно отдаст бумажку этому «Забывцеву». Командировочное удостоверения, которое все-таки умудрились потерять.
Блокнот неоконченных дел
Автор публикации
