«Кто ты? Человек!
Уверен? Не знаю!»
Жизнь полна сюрпризов, желанных и напротив, таких, от которых хочется выть. Нежданных, горьких, от которых не откупишься, не отмоешься и после которых жизнь разделяется на до и после.
***
Устилавший собой все вокруг еще с вечера снег не прекращался, принося с собой и радостные моменты, и определенные неудобства. К утру и вовсе
перешел в ливневый снегопад. Да такой сильный, словно хляби небесные разверзлись. И ни конца, ни края.
– «Придется выходить, хочется или не хочется, разгребать, – размышлял Ивлев, посматривая в пыльные окна своего частного родительского дома. – Иначе и двери входные не открою. Вон, сколько нападало снега».
– «Ладно, попью чайку и пойду», – поколебавшись, решил он и с кружкой, поверх которой исходил пар от только что заваренного крутого напитка, присел в удобное кресло.
Спешить некуда. С военной службы по контракту вернулся, как полгода назад, устраиваться на работу не торопился. Успеет еще.
Приятно согревающий горячий чай разморил Ивлева. Сквозь легкую дремоту проступал с улицы шорох падающего снега, убаюкивающего и расслабляющего. Идиллию нарушило чувство тревожности, сильное, внезапное, непонятно откуда взявшееся. Словно ушат этой самой тревожности вылили на Ивлева, целиком, без остатка.
Что за хрень? В доме тишина, лишь мерно тикали часы, ручные, механические, лежащие рядом, на журнальном столике. Тик – так. Тик – так. Тик – так.
Во дворе свежий зимний воздух подействовал успокаивающе, притупил чувство тревожности. Ливневый снегопад понемногу прекращался.
Укрытые снегом деревья и кустарники в саду смотрелись сказочно. Особенно на белоснежном фоне выделялись красные кисти рябины. Ивлев так и не сподобился сорвать их осенью.
А это что такое? На крыше сарая? Серый комок, укрытый снегом? Не сразу понял, что крыса! Огромная, с такими же красными, как у рябины, бусинками глаз, в которых отражалась такая беспросветная пустота, пугающая, что от неожиданности выронил перчатки.
Откуда вообще здесь взялась крыса? Да еще зимой! Живности у соседей не водилось, а у него самого даже кота не было. Крутился тут недавно один, терся об калитку. Прогнал. Не любил животных. Да и расходы лишние.
К тревожности, накатившей с новой силой, добавилось и чувство обреченности. Ивлеву вдруг пришло понимание, что крыса пришла за ним.
Убить. Спокойная такая сидит, момент выжидает. Оторопь просто брала от этого спокойствия. Прогнать? Духа не хватило. Надеялся, сама уйдет и все обойдется. И словно зачарованный принялся расчищать дорожку. Раз, два. Раз, два. Скребок за скребком.
Крыса не ушла, ни в этот день – несколько раз выходил, проверял, даже ночью – ни на следующий. Новый день придал Ивлеву некоторой решимости.
– Пшла, вон! – закричал в сердцах, замахиваясь снегоуборочной лопатой на незваную гостью. Даже не пошевелилась. Лишь глаза засветились ярче, словно подсвеченные изнутри дьявольским огнем.
– «Врата ада распахнули свои объятия», – подумалось тогда.
Желание сорваться с места и убежать, куда подальше настолько было сильным, что совладать с ним было сложно.
– «Может ну ее к лешему. Сидит и пусть сидит! Замерзнет, убежит!».
Что никуда не убежит, стало понятно и спустя неделю. Похоже, скорее он покинет свой дом.
И животный страх, жуткий до ужаса, липкий до омерзения заполнял душу Ивлева, не оставив в ней свободного места. Спокойствия не добавляли и родные стены. Неясные очертания, тени, появляющиеся повсюду в последнее время, словно чертики из табакерки, пугали. Списывал на изматывающее психику недосыпание. Да и сон, приходящий иногда под утро, радости не добавлял. Отвратительные видения, то ли руки, то ли лапы – липкие, противные – цеплялись за волосы, затягивали в яму, и были настолько осязаемые, что стирали грань между явью и реальностью.
И, главное, поделиться не с кем. Ни друзей, ни жены, ни детей. Так, волк-одиночка. Пытался связать себя узами брака. Давно, уж много лет прошло. Не получилось. Гражданская жена не успела перейти порог его дома, как начала раздражать. Такая неумеха. Все делала не так, словно ему назло. Перевоспитывать смысла не было. Вначале намекал, чтобы убиралась. Когда дошло, что не понимает, просто выгнал взашей. Без вещей, без денег, как была в халате и тапочках, так и выгнал. Тогда тоже морозно было. Как сейчас. Но Ивлеву было все равно. Найдет к кому податься. Больше ее не видел и не интересовался.
***
Последняя надежда была на крысоловки. Их Ивлев изготавливал с усердием, старательно. Сыра не пожалел. Только бы попалась. Когда понял, что уловка не сработала, отчаянно закричал:
– Что тебе надо от меня?
Крыса молчала. За эти несколько дней Ивлев похудел, осунулся и боялся собственной тени. Когда рядом с крысой обозначился и кот, черный, с белым пятном возле уха – вообще подумал, что тронулся умом.
Кот, правда, показался знакомым, тот же, тершийся недавно о калитку.
– «Настоящий или у меня видения?».
Словно давние друзья, наконец – то встретившиеся после дальней разлуки, они сидели рядышком, бок о бок.
Ха–ха! Странней парочки и не придумаешь!
И снова не нашел в себе силы зашвырнуть в непрошенных гостей чем–нибудь тяжелым. Не то чтобы боялся. Просто не провоцировал А вдруг обозлятся? Ну их к лешему! Себе дороже!
Непонятные явления в доме хоть и пугали, но податься было больше некуда. Выкуривая одну сигарету за другой, постоянно обдумывал свои дальнейшие действия. Пора с этим заканчивать. Пристрелить их обоих. Благо травматический пистолет есть. Не хотел привлекать внимание соседей, но ситуация уже патовая. К беспорядочным постоянным мелким перебежкам по крыше дома уже привык и смирился. С момента появления кота они стали обычным явлением. В основном по ночам и когда заходил в дом, в котором начали происходить и другие странности, оказавшиеся последним раздражителем оголенных нервов Ивлева. Ручные часы с тихим мерным тиканьем вдруг изменили своим правилам и зазвучали оглушающе громко!
Тик –так, тик –так, тик–так!
Схватившись в отчаянии за голову, он с силой зашвырнул их в стену.
Те глухо ударились и со звоном упали на пол. Не разбились! Еще бы, командирские! Память о единственном друге.
В горячую точку Ивлев попал не по велению сердца, а из–за желания заработать. Контракт на два года. Думал, быстро пройдут и не обязательно, что придется воевать. Не думал, что все будет так ужасно. За два года кошмара несколько раз прощался с жизнью. Ненавидел себя задним числом. Как только в голову пришла такая глупость! Не идейный, ему по большому счету, все равно было в кого стрелять. Свои, чужие – без разницы, лишь бы живым остаться. Повезло, в своих стрелять не пришлось, иначе бы не вернулся. Свои же и убили бы. Ну, или в лучшем случае под трибунал отдали. Особо ни с кем не ладил, да и его сторонились. Сергиенко, любимец взвода, смелый, безбашенный и невероятно везучий – единственный, кто проявлял к нему дружелюбие. Считал, что не все легко и спокойно адаптируются к военным реалиям. Психика – она такая, непредсказуемая!
Вот и тогда, в бою, когда Ивлев от страха пытался зарыться в землю, Сергиенко его не бросил. Снаряд разорвался в паре метров от них. Досталось обоим. Но, Ивлева лишь осколками посекло, а Сергиенко, закрывший его собой, истекал кровью. Потерявший от страха голову Ивлев даже не пытался ему помочь. Так, сбросил с себя, как ненужную ношу. Лишь прихватил часы на память. Командирские. Они всегда ему нравились. И снимая их с окровавленной руки, никакого чувства стыда не испытал. Так, снял и снял.
***
Мелкие и частые шажки по крыше сменились царапанием.
– «Ищут вход в дом! Все, откладывать больше нельзя».
Бушлат и шапку одевал на ходу, травматический пистолет сунул в карман бушлата.
С удивительной быстротой и решимостью приставил лестницу к крыше и взобрался вверх. Крыса и кот сидели бок о бок. Кто бы сомневался!
– Ну что, не ожидали? Думали, испугали?
Вскидывая пистолет и прицеливаясь, Ивлев вдруг отшатнулся. Словно в зеркало посмотрелся! Крыса, да это же вылитый он! А кот? Да это же Сергиенко! У него тоже были черные волосы с белой проседью, а смотрит – то как, осуждающе, презрительно!
Крыса вцепилась в лицо Ивлева одновременно с первым выстрелом. Второй прозвучал уже в воздухе, когда падал с лестницы, нелепо размахивая руками.
***
Сосед, вышедший на крыльцо своего дома покурить и наблюдавший за действиями, а потом и за кульбитами Ивлева через символический забор, только и произнес:
– Ох ты ж, елы – палы!
Помогать Ивлеву не стал. Свежи воспоминания о постоянных с ним разногласиях. То межа Ивлева не устраивала, отчего и забор между участками символический, то собака слишком шумная. А сколько жалоб написал в разные инстанции – не сосчитать. На пустом месте. Сволочь, а не сосед! От такого всего можно ожидать. Еще скажет, что это он столкнул его с лестницы. Если жив, конечно же, останется. Но в скорую и полицию позвонил. Не звери ж какие!
Службы приехали быстро. В кого стрелял Ивлев полицейские так и не поняли. Впрочем, как и сосед. Снежный покров на крыше сиял нетронутой белизной. Других следов, кроме следов Ивлева, не было.
Сам же он оказался живучим, но падение закончилось инвалидностью. Слишком уж серьезными оказались травмы позвоночника и головы. Родственников и близких не нашли. И после длительного лечения Ивлева определили в государственный дом – интернат.
То что, крыса и кот не оставят его в покое Ивлев понял в первый же день пребывания в нем. Сладкая парочка появилась сразу же, как только санитары переложили его с каталки на кровать. Как всегда, бок о бок.
Неразборная речь, схожая на мычание, озадачила тогда медсестричку, приступившую для выполнения лечебных процедур, предписанных врачом.
– Все хорошо, – успокаивала она, поглаживая его по голове, – не волнуйтесь, мы рядом.
И уже на выходе из палаты вернулась.
– Кстати, – заулыбалась она, подходя к кровати Ивлева и что– то извлекая из кармана медицинского халата, – работники социальной службы подумали, что вам будет приятно, если этот предмет будет находиться рядом с вами.
И положила на тумбочку командирские часы.
Тик – так, тик – так, тик – так.
Другие публикации автора:
Автор публикации
…И попал герой в настоящий ад. Брррь