Джеймс Маккейн. 6.9.1982. Родился в Денвере. Штат Колорадо. Жить довелось ему в аскетичной, религиозной семье.
В своей восторженно созерцательной юности, Джеймс был одержим магией искусства живописи. С неуёмной душой, с чувством собственной значимости и превосходства, отображал он в красках экзистенциальных картин беспримерную красоту живописной природы Колорадо.
К 23–м его смятенная личность претерпела некоторые перемены. Он стал агрессивен, конфликтен с мироустройством + парнями «уголовного корпуса» общежития. Самый факт этот свидетельствовал о том, что Джеймс постигал вместе с искусством спортивного боя основы юриспруденции = делился навыками выживания в мире с теми, кто это заслужил или заслуживал… Спорт призван был закалять его тело и шаткий характер; но в баре друзья, прерывая друг друга, то порой почти в унисон, часто ему говорили: Джейсон ты тратишь силы не в той игре… Кончай махать кулаками… Взгляни на Энтони… Он знает, что делает в любое время в любой ситуации… Не просто делает, так как надо, а делает так, как нужно ему… Ни в жизнь своего не упустит… Подонок, – а счастливчик…
Старик Гарольд – воплощал собою того, кого критикой гнал от себя; но по ночам, под коньяк, покручивая сигару пальцами –сердцем стремился к звёздам недостижимого… Всю свою жизнь он мечтал быть актёром, – театральным актёром, но заведовал контрабандой, потому, как у него была боязнь сцены. Убийцы, мошенники, и разномастные маргиналы его не напрягали, и он отдыхал с ними всей душой.
Гарольд (вкрадчиво) – Не в гнев будет сказано, я тоже, пожалуй, озвучу личное мнение: Джей, дружище, я тебя знаю с твоих малых лет. Я приглядывал за тобой и заботился о твоём развитии. Краски? Конечно лучшие. Ван-Гог бы с ума сошел от черной зависти. Нужен спортзал – пожалуйста. В пыль его превратить – нет проблем. Джеймс, ты мой племянник. Родственные узы святы. Я не хочу, чтобы ты оказался пасынком фортуны. Эдди, дай мне сигару… Благослови тебя бог. Марка этих сигар была создана в 1875 году Маннином Гарсия и Иносенсио Альваресом. Запомни это. Гарольд раскурил сигару и прохрипел сквозь дымное облако табака: «Знаешь, почему эти кубинские сигары назвали Ромео и Джульетта?»
Джеймс, укоризненно глядя на Гарольда, выдержал паузу…
– Как всякий вменяемый человек, в момент ответить на этот почти что сакраментальный вопрос я вряд ли отчаюсь, тем более, что мне не нравятся драмы с суицидным финалом. Нужно время подумать. А думать я здесь и сейчас не предрасположен. Не та ситуация. Я не думать сюда пришел… Можно, конечно ответить в раз; вроде как камень в озеро бросить… (в воздухе повисла гнетущая недосказанность). Гарольд, я не зануда, и люблю краткость в беседах. Лаконичный ответ легче воспринимается, его, как правило, легко понять и запомнить. Он может быть гораздо объективней околоумной нуди. Но дабы ответить на Твой вопрос – нужна минута, а то и две, чтобы предаться раздумью. Твой вопрос требует много времени на ответ. Такой уж вопрос… Калибр ответа должен быть равен калибру вопроса. Я же сейчас, как сказал – не хочу тратить попусту время на размышления.
Гарольд (то вскинув, то потупив минорный взор) – Любовь хороша, но порой, как зависимость, убивает. Черчилль любил эти сигары. Это что–то да значит. Надо признать, твой отец человек достойный, но ничего стоящего от него ждать нет смысла. Он умный, но он не хищник, а побеждают в природе хищники. Это не новость, но важное повторение. И я уверен, что ты это уже давно уже понял.
Джеймс: Энтони просто прихвостень жизни… Не думаешь?
Гарольд: Я себе думать всегда позволяю… Моя мать, была благочестивым человеком. Она говорила мне: «Гарольд, родной мой, работать твой святой долг перед обществом и семьёй, – но никогда не бери чужого, – семью опозоришь и бед не оберешься». Отец говорил: «шкода, – бери то, что плохо лежит. Но если тебя потом будут мучить кошмары – можешь отдать это мне». Они оба были неправы. Бизнес – торговля. Не важно чем, но торговля. Продавать надо столько, чтобы хватило на адвоката с нужными связями… Легальным товаром много не заработаешь. Приходится обходить закон. Хотя по сути закон – это фикция. Хрупкая защита мира от наших страхов. Есть только один закон – закон природы. И ты конечно же меня понимаешь. Пора делать деньги, Джей.
– Вряд-ли суд это примет к сведению.
Гарольд взглянул на Джеймса с хитрецой: в серьезных делах много риска, поэтому и продумывать важно каждую деталь. Ты думаешь… Извини, я забыл – сейчас ты не думаешь. Ты не думать сюда пришел. Гарольд застыл взглядом на Джеймсе… Кстати, Джей, зачем ты сюда пришел?
– Думал отдохнуть от быта, встрепенуться душой.
– Значит, всё–таки думал… Как там на личном фронте? Хватает оружия? Ты ещё с Моникой?
– Я убрал ее из своей жизни…
– Несчастный случай… Бывает.
Джеймс выпил кофе.
– Я подвёл ее… Мне не стоило так поступать. Это было несправедливо. Представить сложно. Хуже не придумаешь. Но, тогда.. мне так не казалось. Тогда я хотел это сделать. Не должен был и не имел никакого права. Так получилось. Сам не понимаю, как. Не знаю, как так получилось. Просто в какой–то момент все вышло из-под контроля, и осложнилось марихуаной, валиумом, мескалином и кетамином. Я стал вести себя как маньяк… Мне не стоило пить в тот день.
– Что бы ни было, Джей, не подводи себя. Отпусти ситуацию.
– Адский ад.
– Живи с собою в согласии.
– Моника была первой кто тронул моё сердце; может и последней.
Старик Гарольд обратился к друзьям, отвлекая их от хмельной беседы за барной стойкой.
– Парни, мы тут о серьёзном… Присоединяйтесь. Первым кто тронул твое сердце Джеймс была не Моника – а русский хирург. Тебя тогда в Филадельфии подстрелили. Помнишь?
– Помню, как вы все спасали свои шкуры.
– Я об этом спросил, в дополнении к сказанному. К слову сказал. Не злись.
– Нет, это ты не сокрушайся. К тому же я вспомнил, что не всё помню…
– Врач сказал, что тебя в наркоз поэтапно вводили. Попытка первая – ответ 0. Вторая попытка 0, третья попытка… Пульс еле выявляется. Давление 50/30. Теряем его. Разряд 200!
– Не стучи рюмкой.
Гарольд воздел к высшей силе руки: это чудо, или кокаин повредил твой мозг! Все напиваются, а ты трезв, хотя пьёшь. И пьёшь не меньше других.
Томми… Он вам понравился бы. Непременно понравился бы. Он разводил пчел + облагораживал мед псилоцибином галлюциногенных грибов. Трансовая психоделика + эффект полёта в нирване… Томми был воплощением кросс-культурной харизмы + притягательного греха и многим нравился. Если уж вам посчастливится стать одним из его клиентов, верьте, что вы – всем сердцем полюбите его до скончания лет. Томми не мог не нравиться. Он был оригинальным парнем. Не эталонным, – но весьма привлекательным. В 2021 году Ученые Центра психоделических исследований Имперского колледжа Лондона установили, что псилоцибин, являющийся активным соединением некоторых галлюциногенных грибов, можно вполне эффективно использовать в качестве антидепрессанта.
Так, что Томми был ещё и врачом!
Томми: Какой подонок так с тобой поступил, Джей?
Джейсон: Было темно. Кто-то выстрелил, и я…
Томми: – упал и вырубился. Слава богу, что, жив остался!
Мэт: Томми, легко тебе говорить – «упал и вырубился. Бога благодари, что остался жив». Джеймс кикбоксёр и ему неприятно слышать позорящие его слова. Джей, он выставляет тебя на смех. Убей этого пасечника… Том направил на Мэта Walther P99…
– Том, я съязвил. Из-за каждого пустяка нет смысла наводить Вальтер на человека.
Гарольд, сквозь сизый сигарный дым: Джей открывает глаза, смотрит на взрезанную грудину и видит, как бьётся его рисковое сердце. В какой-то момент оно останавливается, хирург стреляет в него шесть раз, и свежая кровь начинает стекать с его ассистентов и техники… Хирург отбросил дождевик, ввернул – шейте, и курить…
Мэт: Зверство какое-то. (призадумался) – И так во всём…
Гарольд, чуть затянувши дыму: Врач оказался гомеопатом, а потому подобное – лечил подобным.
Томми: Можешь счесть за дотошность, Джей, но как ты этот изврат пережил?
Джеймс: Взял себя в руки. Открылось второе дыхание.
Томми: Спортивная выучка.
– Я бы сказал…
Мэт: Скажи, Джей, рассказывай. Мы тебя слушаем.
Джеймс: Юмор это, конечно.
Мэт: Нам всё понятно. Чем всё закончилось?
Джеймс: Всё продолжается…
Мэт: Как это знакомо… (он закурил и с праздным любопытством тихо обратился к другу) – Том, так ты спас Мелани?! Вы начали отношения!?
– Как принято.
– Как она в постели?..
– Мэт, я не из тех, кто посвящает друзей в свою личную жизнь.
– У нас мужской разговор, мог бы и сказать.
– Если бы я сказал – это было бы не мужским разговором.
– Мужчины рассказывают о своих отношениях с женщинами, говорят о личном, делятся впечатлениями…
– В большинстве случаев говорят неправду; или правду, о которой стоило бы промолчать… Меня, к примеру, твоя интимная жизнь не интересует.
Мэт (в оскорблённых чувствах) – Не понимаю.
Я думаю, ты сорвал джек-пот. Судя по тому, о чём ты молчишь и как ты молчишь – девушка наверняка настоящий клад. Уважай и береги её.
– Этот клад давно меня ищет. Я задолжал ей.
(Гарольд, похрустев пальцами, чуть слышно Джеймсу) – Ты правда прикончил Монику?
– Она была проституткой, но я любил её. Прости, что лишил тебя ее общества.
– Я не в обиде, Джей. Ты же не дочь мою бросил в печь крематория. Признаться, Моника в тебе души не чаяла. Она считала тебя уникальным.
На глазах Джеймса выступили слёзы.
– Никогда себе этого не прощу…
– Знаешь, может со мной она и была проституткой, но с тобой, с тобой, – она была шлюхой, потрясающей шлюхой. Джеймс, дружище, как ты заметил, миром правят – материальные ценности. Я был ее кошельком. Проститутку это устраивало, но женщину нет. Моника искала любви! Всю жизнь, понимаешь, как Мэрилин или мадам Бовари… Падшие самки, продав себя с потрохами, живут за счёт своих спонсоров, или обслуживают клиентов, – дома, в борделе, в машине, да там, где чёрт голову сломит. Таков их бизнес и такова роль… Людям свойственно прятать свою природу под разными масками. Шлюхи – другой коленкор. В их сердцах живёт правда, и потому, они имеют право на выбор – спать с теми, кто им интересен, кого они впечатлят. Любвеобильные женщины не торгуют собой до пота в ляжках, но льстят эгоизму мужчин и потому представляют для нас большую ценность. Они добры со своими бойфрендами, каждого именуя чуть ли не богом… Их от святых отличает то – только грешность. Порой они добиваются в жизни внушительных результатов. У шлюх один недостаток – они постоянно путают желаемое с действительным и количество с качеством. Дочери Евы… Во многих из них живёт проститутка, фея, святая, психолог и шлюха… Всех составляющих не перечислить, но каждая в списке – стремится к власти над личностью!
– Засыпал известью и залил бетоном.
– Ты ей понравился. И если бы оценил её отзывчивую душу вряд ли пролил бы ее невинную кровь.
– Я ее задушил…
– Это отчасти меняет ситуацию, но не результат.
– Она была мне дороже жизни. Я дорожил нашими отношениями. Ради неё я убил бы любого, не думая. Но получилось иначе.
– Да, Джей, иначе. Совершенно иначе. Иначе и некуда. И всё потому, что ты редко думаешь. А ведь пора уже в твои годы. Завязывай с боксом и наркотой.
– В тот день когда Моника умерла, я возненавидел жизнь. Без Моники смерть меня привлекает больше чем всё остальное…
– Желать умереть и ненавидеть жизнь – понятия абсолютно разные. Нам не всегда везёт, нас бьют, мы проигрываем, теряем, а виним в этом – жизнь и судьбу! Культ грубой силы, – вот, что досталось нам со времён каменного века. А судьбу уже мы придумали. Всё у того, кто сильнее! Кто берёт бразды правления успехом без зазрения совести, грубо, нахрапом. Насильно берёт, ни на что, не взирая. Всё лучшее у исчадий зла, моральных, финансовых террористов и всякого чертового племени! Жизнь тут совсем не причём. Жизнь понятие относительное. Но хочешь выжить и жить – при как бык и защищайся как лев! В большинстве ситуаций – поможет. – Прости, тебе жизнь недорога. Забыл. Чего же ты хочешь, Джей?
– Гарольд, я не хотеть пришёл сюда. С чего ты вообще решил, что я чего-то хочу?
– Над барной стойкой голова медведя. И я уверен, что это ничего не значит.
– Я виноват перед Моникой. Я отнял у нее мир…
– Не так уж он и хорош этот мир. Но, не так уж и плох.
Всё зависит от справедливости. Веришь в неё – забудь про жизнь; в жизни нет справедливости. А помнишь об этом – живи! Не я убивал её, Джей. Это было твоим решением… Но ты в порядке, и это главное. Монику не вернуть. Живи теперь за двоих.
– Я только недавно понял, что произошло.
– У тебя наверняка была уйма времени, а ты недавно понял, что сделал?
Джеймс: Джек, кофе с содовой. И кофе со льдом Гарольду.
Гарольд: по сути дела, апокалипсиса не произошло. Земля и небо на месте. Кто–то родился, а кто–то нет. Люди инстинктируют. Психи психуют. Так было и будет. Сомнения, гнев и ревность не лучшие спутники нашей жизни. Но все решаемо, как ты уже понял. Не упрекай постоянно себя. Найдутся те, кто это сделает за тебя! Джей, дружище, пойми меня правильно, – если не станешь убийцей, ты не станешь никем… Кто–то рождён ягнёнком, кто–то головорезом. Таковы правила главной игры.
Джеймс ответил спокойно, однако с нервной досадой: все хотят счастья.
Гарольд, выдыхая дым: будь счастливым убийцей. Главное, не смотри в глаза умирающему. Это не добавит счастья. В любом бизнесе есть право выбора вариантов. Плохой вариант – плохой выбор… Но если уж станешь убийцей по найму, станешь профессионалом – то вариантов не будет. Заказ – отчёт. – Быстрые деньги! Ты ведь отличный стрелок, Джей.
– Гарольд, я кикбоксёр. Меня не изменишь на ближайшие десять лет. Ты знаешь.
– Я знаю, что деньги и время меняют людей. Ты был художником. Изображал природу. Но ведь она и так прекрасна. Ты уж прости меня Джей, я видно не лучшим образом разбираюсь в искусстве, но ничего более странного, чем твои картины я в жизни не видел… Ты восемь лет в спорте, и что это принесло тебе, кроме стероидной ярости и головной боли? Нравится душить, – делай это, по крайней мере, за деньги! Джей, вбей в голову – бизнес без перспективной пользы – работа. Занятие слуг. Хочешь прислуживать неудачником? Ты не дурак Джеймс – вот, что я ещё знаю.
Джеймс, уходя в себя: душить мне не нравится…
– Зачем ты – мне это говоришь? – Сказал бы об этом Монике… Порой человек так меняется, что с ним приходится снова знакомиться. Смотришь на него и не можешь найти в нем того, кем он был. Нелепо, но правда. Мы можем сказать, что угодно о мире и человечестве – не ошибёмся. Туманно немного, но факт. Нет ничего кроме правды. Даже ложь правда. Мы думаем, что важны для – вселенной. Кроме своей семьи – никому; да и там нас ценят только за пользу! Станешь калекой, будешь изгоем. Реально нужны мы только себе. Ито временами… Люди трусливы, – боятся правды. Правда разоблачает их сущность… Многие ловят золотую рыбку, возлагая надежды на достойную жизнь. А к ней прорываться надо и добиваться её. Любой ценой.
Несокрытое.
Отец Джеймса – Дуглас Маккейн был уважаемым в городской среде Денвера профессором философии права + служил на посту директора по связям с общественностью. Его супруга, Грейс, подавала большие надежды на поприще адвокатуры, однако осознанно посвятила себя воспитанию сына и двух дочерей.
Грейс и Дуглас завязали знакомство в Принстонском университете Нью–Джерси. Девушка восхитила Дугласа благородной душой и миловидной внешностью. Природа одарила Грейс весьма уникальной внешностью; длинные волосы цвета шатен, доброжелательная улыбка, карие глаза. (!) Статный вид элегантной девушки был доведён до совершенства увлеченьем чирлидингом. Грейс была своеобразна + Дуглас = индивидуальность². Парень окружал её вниманием и заботой, красиво ухаживал, дарил подарки и отвечал на спасибо чем–то вроде – конечно. Любящий взгляд, располагающая улыбка + комплименты из библии – что ещё нужно для девушки? Окончив университет Дуглас пригласил Грейс в Денвер. Грейси была очарована горной природою Колорадо. Семья Маккейнов встретила её учтиво, гостеприимно и любознательно. Грейс, порою, держалась из последних сил…
Будущие зависело от молодых сердец и велений чувств.
Прошла неделя. Край где терял и находил себя Дуглас стал для Грейси почти родным.
Одно из свиданий пара провела в люксе The Ramble Hotel.
Дуглас: Ты уверена, что нам стоит жениться?
Грейс: Нет. Но иногда мне так кажется. Все зависит от ситуации и настроения. Ты не видел мою зажигалку?
– В библии, закладкой к песни Соломона.
– Закладка в библии? Может скрутим косяк и помолимся? Вдохнем в себя святые силы.
– О чём бы ты помолилась?
– О том, что другим обычно не нравится… Привыкла к этому.
– Не забудь, нам нужна собака.
– Держи забитую папиросу. А то окажется, что бог есть и он покарает меня раком мозга за богохульство.
– Пару затяжек. Я за рулем.
– А я нет. Что с того? Погоняем на трассе?..
– Не терпится в преисподнюю? Кури пока, только не спотыкайся потом. Люди подумают, что ты пьяная.
20 минут спустя ликующие в душе вышли из отеля.
Джеймс: ..иначе тебе не выжить.
– Чёрт. Теперь я думать буду только об этом.
Трасса. Чёрный Land Cruiser.
Джеймс: Я обладаю всем, что мне нужно. О чем мне ещё молить бога?
– Ты скромный псих. Без обид. Нормальный человек такое бы не сказал.
– Нормально быть быдлом.
– Нормально стремиться к лучшему.
– Ведёшь себя так, как если бы наоборот…
Грейс завлекательно улыбнулась: «может быть в лес»?
– Конечно. Мы созданы для лесной жизни. Что мы вообще делаем в городе?
Грейс ответила ме…д..ле…н..но, сексуально растягивая слова: «хочу усилить чувства и ощущения от оргазма».
– Надеюсь ко мне это будет иметь отношение?
– Невероятные ощущения от кокаинового оргазма; если ты меня слегка (0,005) придушишь.
Последнюю фразу она произнесла быстро, как если бы куда–то опаздывала.
– Черт, Грейси, это махровый мазохизм. О чем ты меня попросишь через десять лет?
– Это скарфинг. Асфиксия усиливает оргазм. Отпустишь в последний момент. Или, когда начну складывать крылья…
Она драматично сложила руки на груди.
– Когда я пойму, что это – тот самый момент, а не другой? Тебя постоянно дергает. Что я скажу на суде? – Она умерла от счастья?!
– Души не до смерти и проблем не будет.
– Проблема в том, что я не профессионал в этой области.
– Надо же с чего–то начинать.
– С пожизненного заключения?
– Есть – слово важно. Оно – для женщин. А нужно – слово мужское. Такая уж разница у нас в подходе к сексу. Нам секс важен, – вам секс нужен. Психология человеческих взаимоотношений.
– Какой из тебя психолог? Ты рождена чтобы сводить с ума.
– Сворачивай. ..Если войдёшь в азарт – до безумия не души, а то и вправду забудешь остановиться, а я погибну. Столько людей из–за этого умирает. Большинством молодые. Жить и жить быть им. А оно видишь, как. Судьба.
– Не огорчайся… Скарфинг так скарфинг. Я правильно тебя понял?
– Представила свои похороны и тебя в тюрьме… Может чулки? Вот… И вот.
– Второй для меня?
– Тогда вместе сдохнем. Лучше им вену мне перетянешь.
– Грейс ты уже в улёте. В рай собралась… Дай носик вытру.
– Хорошего много не бывает.
– Всякое может быть. Может и крылья кто–то сложить…
– Лучшая жизнь – сплошные риски.
– Лучшее враг хорошего.
– И вообще… (Грейс потянулась к небу) Нет, от героина я могу всё проспать… Второй одену обратно… Шучу.
– С одним чулком, ты бы выглядела изнасилованной.
Грейси взглянула на Дугласа с серьезным прищуром: «помнишь, что случилось с Магдален?»
– Магдален сбил автобус.
– Было не так, совсем не так. Ты серьезно не в курсе дела?
– Теперь, как оказывается, конечно.
– Мне даже как–то неловко. А ты равнодушно не знаешь, что произошло с Магдален…
– Что изменилось бы в моей жизни если б я знал?
Грейс смотрела на Дугласа как на мифическое существо.
– Псих изнасиловал Магдален в её гараже. Его адвокат сказал на суде: «мой подзащитный был во фрустрации, – ему не хватало женского внимания». «Поэтому» он сломал Магдален челюсть, двенадцать костей, бросил её в багажник и завёз в лес. Там он скальпелем изуродовал девушку, съел ее доброе сердце и закопал в лесу то, что в прошлом было нежною красотой. Дико пугает, но заводит… Чёртова сука.
– Магдален?
– Магдален была невинным агнцем. – Я не ангел.
– Нашли его?
– Смеешься?
– Не понимаю. Не могу понять таких экземпляров. Делать столько лишних движений, рисков сколько. И даже выгоды нет. Женщины украшают нашу планету, живые, красивые. Нет, – жертвы нужны. И так во всем. Весь мир на жертвах держится, вкалывающих за копейки до смерти. Это видится данностью, заметным и нет, привычным, нормой, даже смешным, но это так. Вымрут жертвы. Вряд ли, конечно – но представим: что тогда будет с властью охотников, шефов, эксплуататоров и палачей? Власть и жертвы – общество, государство! – Насилуйте, эксплуатируйте, под дешёвые обещания, – только – своих, себе подобных! Тихо смирится большинство со временем, с новой властью. И станут общественностью. И страх со злом будут их мерилом.
– Злом я не занималась. Так. По мелочи.
– Бедняга Фрэнк, – выпил антифриз, когда ты пришла к нему на репетицию с новым парнем. Но перед смертью выдал такое соло, что и жизни не жалко было.
– Я ему ничего не обещала.
– Ты сердце парню порвала, фурия! Злом не занималась? С тех пор что ли?
– Я писать. Притормози.
– Знаешь, Грейс, мне даже естественный отбор порой кажется противоестественным.
– Я тоже, бываю жертвой обстоятельств. Зачем ситуацию усугублять?
– Ты кокаин захватила…?
Через три года Грейс и Дуглас стали почётными прихожанами церкви Holy Transfiguration of Christ Orthodox Cathedral Denver.
5 лет спустя.
Джеймс стал мастером по художественному паркету. Паркетом он мог искусно выложить деву Марию или батальную сцену на произвольную тему. Мэт, в конечном итоге стал фермером = отец был фермером. Гарольд отбывал срок за контрабанду Бостванских алмазов. Том, развивал кондитерскую. Он не скупился на качественный мёд, шоколад, джемы и психоделики. Люди это ценили. «Качество повышает самооценку клиента». Том.
Рутина жизни подкашивала Джея. Ещё немного и он потерял бы в заветном бокале страсть к живописной работе.
Джейсон женился. Семья – в помощь. Семья – святое.
Стефани = волосы цвета кофе + глаза тёмно-чайного + чувственная улыбка. Она была привлекательна для большинства молодых людей. Этим все сказано. Джейсон, конечно же был не первый, кто обнаружил в ней отзывчивую душу, но он был первым кто это оценил! Стефани подарила Джейсону – Деймона и Милену. Деймону скандально набежало 6, Милене 7. Деймон постоянно что–то ломал – Милена чинила. Мама как-то сказала Деймону: «ты ни на что не способен, Деймон – ты можешь только ломать и ничего больше! Делай что–то интересное из того что ты можешь.
Может у тебя и получится что-то дельное». Что было делать Деймону? Он стал с ещё большим усердием делать единственное, что мог – ломать.
С течением времени характер Стефани подвергся некоторым изменениям. Ей констатировали биполярное аффективное расстройство и диссоциативное расстройство личности. (– Где ваша яркая жизнерадостность? – К жизненным радостям я стала относиться серьезнее).
14 ноября 2010 года Стефани Диас пропала без вести, будто ее и не существовало. Джейсон исколесил весь Денвер, то и дело, выкрикивая в окно машины имя супруги, нередко пугая прохожих. Как счастлив был он понял ценой утраты. Он ненавидел Стефани за ее несносный характер и любил за счастливые дни и детей, которых она ему подарила.
Прошло двое суток.
Полиция Денвера инициировала поиски Стефани Диас. Первым опрошен был Джеймс Маккейн, так как к исчезновению одного из супругов часто бывает причастен близкий человек. Дом Маккейнов был досконально подвергнут осмотру криминалистами – 0. Джеймс не прошел полиграф и вел себя в полицейском участке крайне эксцентрично. Его допрашивали 12 часов кряду. Он то смеялся и говорил, к примеру: «вы уже в сотый раз задаете одни и те же вопросы. – Когда у меня был последний раз секс с женой? Я отвечаю уже в сотый раз – в четверг в 01.35. Но вы как дауны талдычите одно и тоже. Не суйте под нос мне дешевые сигареты. Курить я бросил. Вы должны знать. Вы же всё знаете. По крайней мере так говорите» То выглядел совершенно потерянным и подавленным: «вам этот театр не остаебенил? – Что мне сделать, чтобы вы меня пристрелили?»
Впрочем, каждый переживает стресс и горе по–своему. Джеймса выпустили под залог в 100000$, ведь информации о его виновности практически не было. «Алиби» Джейсона на предполагаемый день исчезновения его супруги была рыбалка.
Однако, как сказал ему следователь – «сожалею, сэр, но рыбы, не могут свидетельствовать»
Прошли ещё сутки.
Казалось весь Денвер присоединился к поискам Стефани. Люди не теряли надежды. Задействованы были: местное полицейское управление, поисково-спасательная группа, волонтеры, родственники, соседи, сочувствующие, собаки к 9, конная бригада и велосипедный патруль.
Водолазы со сканерами осматривали дно озера возле лесного массива. Оттисков женской обуви близ леса и озера не было. Собаки не брали след. Днем и ночью в небе кружили военные вертолёты имеющие локаторы и телевизоры + дроны с инфракрасной техникой. К поискам были привлечены частные детективы, рейнджеры + криминалисты ФБР. Баннеры у обочин, с которых Стефани смотрела на мир как в жизни – яркая и жизнерадостная, фото девушки на пакетах цельного молока, кульках, листовках, объявлений = равным образом следствию не помогли. За информацию о пропавшей предлагались 100000 $. В отчаянии, родные и близкие Стефани обращались к провидцам, медиумам и экстрасенсам. Люди высших способностей, в свою очередь, советовали искать пропавшую мёртвой или живой – в надстройках, подвалах, в поле, в плену, в псих-диспансерах… – 0. Сутки спустя по наводке – рота полиции исследовала мексиканский каньон «Сумеро». 3 дня поисков, – и служители исполнительной власти нашли кости редких животных + три скилетированных трупа = ни одной зацепки представляющей интерес…
Вера сменилась отчаянием. Детектив расследующий дело повесился. Полиция сбилась с ног, но исчерпала все силы. К несчастью, поисковую операцию пришлось свернуть, в связи с отсутствием результативности.
Тем временем Джея допрашивали вторично на износ… Вскоре новый детектив получил ордер на осмотр дома Маккейна.
Сержант: откройте сейф, мистер Джейсон…
– Этот сейф достался мне от отца. В нём мы храним водородную бомбу.
Департамент полиции Денвера.
Джеймс: Сэр, я буду говорить с вами. Когда вас двое у меня появляются параллельные мысли.
(Напарник следователя) – Я это переживу. Ушел, хлопнув дверью.
– Сэр, вы являетесь бенефициаром 70% финансов вашей супруги.. на случай ее смерти. Вы пытались скрыть этот факт?
– Нет. Но и не хотел, чтобы вы думали, что у меня был мотив.
–Джеймс, теперь, мы все будем думать именно так. Считайте, мы просто уверены в том, что у вас был мотив. И не только мы. Вы наивны до ужаса и определенно не баловень судьбы!
– Я не профессионал в обхождении уголовного кодекса и никогда не думал, что буду подозреваемым в пропаже Стефани.
– У вас были конфликты?
– Нет. Я любил Стефани.
– Одно другому не мешает. Верьте моему опыту… Без чувств и эмоций лежат исключительно трупы. Почему вы сказали о жене в прошедшем времени? Вы убили ее? Просто признайтесь в логичном и очевидном… Всё будет хорошо. Я говорю вам это как друг… Убили. С кем не бывает. Имейте смелость, признаться. Как друг, Джеймс. Как друг. С кем не бывает, ты как никто должен меня понять. Я друг, чувак, я не враг, и не желаю тебе совершенно ничего плохого. Скажи, что я хочу услышать… (Офицер показал пальцами знак свободы). Лет через 5 скорее всего получишь право на помилование, и – марш бросок к лучшей жизни! Жизнь в ряде случаев для подонков, Джей!
– Я не знаю, почему я сказал о Стефани в прошедшем времени. Видимо я имел в виду время, когда мы были…
– Думаю, ты хладнокровный убийца и получишь свое сполна.
– Не знаю, о чем вы думаете, офицер…
– Но я не убивал ее. – Сказано от всего сердца. Не тривиально. Нет. И главное, упрекнуть не в чем. Ни разу такой объективной и оправдательной речи не слышал. Я развил шедевр твоей мысли, Джейсон, полагаясь на интуицию. Надеюсь, тебя это не сильно огорчило. Ты убил Стефани Диас?
– С чего, мать вашу, вы решили, что я убил её?
– Джеймс, раз ты меня об этом спросил, в таком тоне, значит, ты точно знаешь, – Стефани нет в этом безумном мире! Я это только предположил, но то как ты отнёсся к моим словам – выдает тебя как убийцу… Ты всё знаешь, но говорить конечно отказываешься. Люди много чего скрывают. Представь, в каком мире мы жили бы, если бы все обо всех всё узнали. Правду узнали бы друг о друге. Ты даже представить не можешь, что сделала бы со мной жена, без суда и следствия!
– Пропала бы у меня жена на неделю… Как бы не так.
– Я просто не хочу верить в то, что её больше нет… нет в семье, нет в жизни.
– Когда ты обратился в полицию?
– Седьмого. В тот день, когда пропала Стефани. Ваши коллеги ознакомили меня со списком у кого она может быть. Рано ей было быть мёртвой. Я верно трактую закон и понимаю полицию? У нас, были трудные времена, но даже тогда я любил её.
– Ты просто это сказал. Многие так говорят, в этом кабинете, в такой ситуации; дают интервью журналистам, корчат плаксивую мину, обмениваются любезностями с адвокатом, выступают по телевидению. И везде самые благородные чувства… Какое мне дело, чёртов ублюдок до вашей любви. Ты мне скажи где труп?
– Она никогда не задерживалась, не позвонив.
– Всякое могло случиться. Возможно у неё есть или был неустановленный любовник. Она – боится возвращаться домой… Ты бил жену?
– Возможно, это у вас, сэр, есть неустановленный любовник. Но Стефани человек благородный, хоть и невыносима.
– Оскорбление офицера при исполнении своих обязанностей, оказание сопротивления при аресте, запорол полиграф…
– Вы убили нашу собаку.
– Знаешь, что это?
– Дневник.
– Принадлежащий Стефани… В частности, там она пишет: “порой мне кажется, что Джеймс способен меня уничтожить своей беспробудной ревностью”.
– Ревновать и убить не одно и тоже.
– Порой, понятия пересекаются… В подобных делах нельзя быть категоричным.
– К чему новобрачные пьют? Брачная ночь не должна быть продолжением пьянки… Нужно и о детях думать.
– Джеймс, если ты ко мне проявляешь агрессию, что говорить о Стефани? Ты, когда-нибудь бил жену? Бил?
– Нет нет.
– Может всё–таки да?
– А может все-таки нет?
– Ты убил её!
– Несколько раз, потом зарёкся. Не хорошо ведь. Мы уважаем друг друга, хотя и ссоримся иногда. Но чтобы я вам не сказал, – вам, детектив, что совой об сосну, что сосной об сову.
– Дошутишься Джеймс.
– Простите сэр, но плакать и плакаться я не могу. Не мой стиль.
– Ты ее и убил! Ты, и никто другой. Назови хоть одну причину–гарант, что ты ее не убивал. Я говорю с тобой уважительно. Прояви и ты, сукин сын, ко мне уважение.
– Из головы не выходит, – где добрый полицейский?
– Я и есть добрый. Бен бы тебя по стенке размазал.
Джеймс, у тебя даже алиби нет, и мы не знаем, когда конкретно она пропала, ведь была в отпуске. За несколько дней ты такое мог учудить, что у отпетого головореза волосы дыбом встали бы! Расслабься. Тебе нужно расслабиться. Ты само спокойствие. Сядь удобней, Джеймс. Выдохни. Держи-ка кофе… Вот и Бен. Пообщайся с Беном. Он как все люди, чем-то хорош, чем–то плох, с тою лишь разницей, что плох он намного лучше, чем хорош…
– Привет, Бен.
(с уважительным страхом – Джею) – Мы зовём его Антихристом. Держись, Джеймс. Не бойся. Бояться, значит не уважать себя. Никого не бойся в этом безумном мире, где полно отъявленных психопатов, извергов и бездушных садистов, даже там, где ты этого меньше всего ожидаешь… Но ты мужчина, ты всё еще крутой чувак, а я здесь твой друг… Твой лучший друг. Верь мне. Я – всегда на твоей стороне. Не забывай этого. Я никогда бы тебя не скормил питонам в нашем змеюшнике. Бен, кстати, смахивает на аллигатора. Мертвая хватка! Атака, кровь, мясо и кости… Как тебе образ жизни?
Детектив – Бену: Ознакомился с делом?
Бен: с этим то что? В смельчака играет?
– Не признается… Не хочет сотрудничать. Передаю в твои заботливые руки…
Бен сел за стол, а Джею предложил стул у приоткрытой двери. Если кто–то рискнет бежать за глотком свободы – Бен пристрелит того с ангельской радостью в сердце, и счастливой улыбкой…
Бен – Джеймсу: ты в курсе, что мы нашли следы крови в твоей машине, на твоем телефоне и у вас в ванной? Ты купил чистящие средства и затёр признаки крови где она была; глянь-ка на запись камеры магазина. Ты бы, ещё винца прикупил… Люминол сработал. Установил места капель крови. Ты думал химия все сотрет?
Бен подошёл к Джеймсу, прикрыл дверь и ударил того кулаком в челюсть, в горло ребром ладони и ногой под дых.
– Стефани повредила палец о крышку Spritе… Средства для уборки в доме – должны быть, если заботишься о порядке и чистоте.
Бен: в кого ты такой подонок? Твои родители вменяемые люди… Знаешь, что это?
– Электрошокер. Но я…
– Спокойно. Не суетись… Знаешь для чего он?
– Конечно.
– Имеешь представление. Осведомлён. Пол дела сделано. А от чего он?
– Простите. Не понял вопроса.
Бен включил шокер на 200 вольт. Так, чтобы он причинял судорожную боль, но не отключал сознание.
– От выебонов, Джеймс. От выебонов… Специально для таких как ты.
И Бен разрядил часть заряда тока Джеймсу в лицо.
Джеймса словно бы с силой ударило головой об стену.
– Много таких ты знаешь?
– Тех, что набрасываются на полицейских при исполнении… не ищи взглядом камеры. В этой комнате её нет.
(Джеймс снисходительно улыбнулся) – Я стараюсь с вами сотрудничать…
– В другом местечке ты прикупил лопату, скотч и бензопилу… Ведешь себя как несерьёзный человек. Будешь юлить – получишь пожизненное, за убийство первой степени. Вижу ты ждёшь знакомства с моими тюремными обитателями. Скоро тебе в овчинку небо покажется. И я уже лично об этом позабочусь. Если б ты знал, Джейсон, как мне осточертела эта возня с оружием, ноутбуками, телефонами; кстати на твоём была кровь миссис Стефани, – и психи, куда без них – взяли за моду члены себе отрезать. Членовредительством занимаются, чтобы в больницу попасть. Там для них рай в сравнении с одиночной камерой. Год, два посидишь в ней, и зубная щетка становится скальпелем. Ничего личного. Кстати, твой ноутбук почти что чист. Без придирки… Ни одного запроса – как спрятать надежно труп, разделить труп на части бензопилой… Но зачем тебе понадобилась известь? Труп засыпать, перебив ею запах разложения, идущий из-под земли? Взглянув на детектива Джей театрально расслабил тело, закинув ногу на ногу.
Бен улыбнулся так как лучше бы он никогда не улыбался… У тебя есть право хранить молчание. Но знаешь, молчание порой – очень похоже на признание!
– Я не собираюсь хранить молчание. Мне умалчивать нечего. Я вызвал семейного врача. Стефани пила тромболитики. Кровь из пальца долго не останавливалась.
– Сигарету?
– Я допью кофе.
– Пей до конца.
Может быть это твоё последнее кофе. Такое ведь может быть?
(Джеймс погрузился в нирвану честности) – Я выкапывал луковицы георгин. Их подсушивают в тепле, и высаживают весной.
Пилой спилил старую грушу и оставил для садовых дел. Известь мне нужда для защитной покраски деревьев.
– Вот ты как заговорил, мастер отговорок и завиральных идей… Где сейчас инструменты?
– Сэр, они на заднем дворе в погребе, под листьями.
– Почему мои парни их проглядели?
– Боюсь, что этого я не смогу объяснить.
– У тебя будет время всё-таки мне объяснить, юморист.
Несмотря на то, что тело жертвы не было обнаружено и все улики были косвенными, их хватило, на то, чтобы двенадцать присяжных посовещавшись около двух часов – признали Джеймса Маккейна виновным в убийстве Стефани Диас.
Судья обратился к нему с обстоятельной речью: «наши законы призваны наказывать людей не за то, кем они являются, а за то, что они делают. В данном случае присяжные признали вас виновным в смерти Стефани Диас. Суд возложил большую ответственность в признании этого преступления на вас. Вам была предоставлена возможность искреннего раскаяния за смерть вашей супруги. Вы по собственным причинам заняли позицию, согласно которой не собираетесь этого делать. Присяжные сделали это за вас, поскольку косвенных улик против вас было гораздо больше, чем сомнений суда. Джеймс Маккейн – вы проговариваетесь к пожизненному заключению с правом обжалования приговора через 20 лет».
Странный сон.
Джеймс вошел в камеру заключения, оценил обстановку – и подошел дружески, раскрыв объятья к чёрному головорезу Абрафу. (воин, палач) Он знал, что лучшая защита в такой ситуации – калечить самого отмороженного подонка. Негр-громила с садисткой улыбкой для этого подходил как никто другой. Обида, злость, страх и ярость смешались в Джеймсе.
Абрафо – Джею: моя ты куколка.
Двое цветных посмеиваясь на шконках ожидали шоу. Джеймс приобнял Абрафа и слегка постучал ладонью по его спине, на что Абрафо похлопал в ответ Джеймса по бёдрам, и облизнул его губы. Зрачки Джея расширились и стали чёрными. Это удивило присутствующих, и насторожило. Джеймс вонзился зубами в сонную артерию Аброфа и прокусил кожу и мышцы шеи африканца. Затем он резко рванул их на себя вызвав сильное кровотечение. Аброфо то отбивался, то бегал от Джея по камере, заливая кровью всё на своём пути. Наконец Джей завалил его, набрал под язык крови и сразу забрызгал ею лицо африканца… Камера превратилась в кровавую баню.
Абрафо выжил, но трясся от воспоминаний о Джеймсе и умолял тюремный персонал больше не устраивать ему встреч с посланником бога вампиров Зейном.
Форсирование событий привело Джейсона в апартаменты психиатрической больницы тюремного типа, где ему ловко сквозь брюки вкололи аминазин + трифтазин = коктейль.
Джеймс был встревожен и рад, – ему снилась Стефани. Они сидели в ее любимом Nocturne Jazz и первое что она от него услышала, когда разлили шампанское по бокалам: – ты хорошо выглядишь, Стефи для покойницы…
– С чего ты решил, что я умерла? Какие у тебя основания думать так? Ты владеешь информацией, которая может заинтересовать полицию?
– Куда ты пропала? Тебя искала сотня людей. Я в тюрьме за твоё убийство!
Стефани улыбнулась с нескрываемым огорчением.
– Я всегда была рядом с вами, но вы меня не замечали. Я столько раз помогала вам в расследовании… Ты знаешь меня лучше всех, но снова запутался. Неужели ты всё забыл? Хладнокровно забыл…
– Я помню главное – ты подарила мне лучших в мире детей. Для меня это очень важно, понимаешь?
– Обидно до боли, любимый. Обидно до боли…
– Стефи, прости, но мне порой кажется, что я тебя в полной мере не знаю. То ты живая, то умерла, и вот опять живая…
– Ты любишь меня?
– Конечно. Я бесконечно люблю тебя!
– Ёрничаешь?
– Я и вправду запутался.
– Так сдохни и гори в аду!
Стефани выстрелила в Джеймса пять раз и положила обратно в черный ридикюль Смит и Вессон.
Джей проснулся в поту, ища глазами хирурга.
Затем он стал рефлексировать. Вспомнил медовый месяц со Стефани, их путешествия по экзотическим и курортным странам. Его мучала боль, фантомная боль ментального свойства. Иными словами, тоска по чувству, тоска по любви. Душа его погрузилась в себя. Казалось, что она скрутилась кольцами как анаконда и закусила хвост. Он не сознавал, любит ли Стефани с прежнею силой? Или немного к ней охладел? Былая страсть постарела, но память о десятилетии счастья, волнующих и захватывающих впечатлений снова стали притягивать его – израненное сердце к Стефи. Это была не юная и порывистая любовь, но определённо новое, волнующего чувство!
Джеймс отсидел 15 лет. Хорошее поведение ему скостило срок. Если бы суд знал, о чём Джей думал эти 15 лет, ему бы дали пожизненное без права на условно–досрочное освобождение.
Через неделю к нему зашёл шериф.
– Чем могу помочь, сэр?
– Джеймс, дружище, тут в свете недавних событий…
– Проходите, сэр. Кофе?
– Плесни как виски… Как Ника? Как твои «Бонни и Клайд»?
– Они в порядке.
– Джей, ты готов выслушать информацию крайне личного свойства?
– Меня уже сложно чем–то удивить. Разве, что мне доведётся встретить хорошего человека.
Шериф отпил виски, закурил, сел в кресло и не скрывая жесткого взгляда от опустелых глаз Джеймса Маккейна, твёрдо произнес: сэр, – Стефани Диас – убила ваша жена… И происходит такое в каждой второй семье. А то и чаще…
Автор публикации
