Я стоял около витрины уже минут пять и все никак не мог просто уйти. Не в этот раз. Так как в этот раз остро хотелось чего-нибудь из-за стекла. Березка, сметанник, сочень, трубочка с сгущенкой… Нет, трубочку вычеркиваем – там сгущенки с краев на сантиметр, а стоит, будто банку залили целую. Или взять еще один батон чисто для себя? Как раз армянин из пекарни притащил распространяющий умопомрачительный аромат деревянный поддон с теми самыми батонами. А потом этот мужик сходит до своей «Семерки» с кунгом и принесет хачапури, шоты и лаваши. Маслянисто поблескивающие хачапури конвертиками с тонной сыра встали перед глазами. Вроде даже слюной на пол капнул. Но… Тогда не хватит Кузьке на батоны. Я выпал из мечтаний. Эта шерстяная прорва была настоящей черной дырой, поглощающая львиную часть бюджета. Казалось бы – хлеб и молоко. Базовые продукты социальной корзины. Но если запихивать в свою открывающуюся как чемодан пасть по три батона в день, запивая четырьмя литрами молока, то даже такие траты начинают ощущаться окладом старшего сотрудника. Благо, от голода я не умирал, а даже поднабрал лишнего веса – в служебной столовой кормили на убой и почти бесплатно. Но вот всякие излишества в киоске за углом уж извольте за полную цену.
Итак. Я погрузился в математические расчеты, после чего тяжко вздохнув и в третий раз проверив баланс на счете, переместился непосредственно под насмешливые чернявые очи тети Тамары.
– Выбрал наконец? – спросила она, сразу выкладывая три батона на прилавок.
Я набрал воздуха в грудь, все еще используя момент для правильного выбора лакомства, когда внесли их…
– Вот хачапури хочу!
– Я их еще не приняла, – сказала, как отрезала тетя Тамара. – Минут через двадцать приходи.
По опыту, через двадцать минут от них даже запаха уже не останется – торговая точка пользовалась популярностью.
Я сделал такое грустное лицо, что она меня пожалела, сходила в подсобку и принесла горячий еще хачапури, на ходу кладя его в пакетик.
– Сто шестьдесят.
– Безнал, – обреченно выдохнул я.
Помахивая пакетом, я неторопливо шел к машине. Утро блистало яркими каплями на всем вокруг после ночного ливня. Пахло мокрым зеленым цветом и было до дрожи во всем теле здорово. Сейчас съем свое лакомство и отправлюсь в библиотеку выпрашивать, а вернее, вымаливать, у Дарьи Ильиничны методички из закрытой части фонда. Эта была еще одна статья трат – архивариус была жуткая сладкоежка и такая же блюстительница буквы закона. Сказано, что только руководство имеет право, значит только руководство. И непоколебимость колебал лишь дорогой бельгийский или швейцарский шоколад. Причем хитрая тетка четко знала «стоимость» очередного кусочка знаний в граммах шоколада. И за плитку я получал соответствующую по ценности книгу. А мне нужно было углубить знания по поиску – сегодня в очередной раз от меня скрылся овинник, заведшийся на молочной ферме и портящий молоко.
Мелкий пакостник с легкостью порвал мои неуверенные плетения, на которые я, честно говоря, пожалел силы, и растворился – стандартный поисковый конструкт, перестал его находить совсем, хотя на улице до этого я все прекрасно работало. Только благодаря Кузьке, который пользуясь служебным положением, вливал в себя молоко, сидя прямо в сепараторе и находящегося по этому случаю в хорошем настроении, сам притащил извивающегося тёмного, кинув к моим ногам.
– На, придурок. Ничего не умеешь, как тебя Антон Павлович терпит?
– А я и не умею ничего! Ты не учишь, он не учит, – огрызнулся я, рассеивая жалобно пискнувшего овинника и втягивая крохотную оставшуюся частичку силы, – а в методичке такой способ только описан.
– Такой способ описан, – прошамкал Кузька, кривляясь, – вот представь, что вот эта мелкая нечисть – знания. Они вот, сами тебе в руки идут, а ты их ухватить не можешь. Почему? Потому что нет в тебе стремления! Не горишь ты этим! Думать не хочешь! Искать пути решения задачи! Знания ж заслужить нужно! Вот скажи мне, почему малое поисковое не сработало?
– Почему?
– Потому что Тёмный за стенку из кирпича церковного намоленного собранную спрятался – тут из него пол коровника построено. Что тебе мешало ее обойти? Что мешало подвесить на циклический повтор заклятие, влить силы на самоподдержание с запасиком, и просто прогуливаться, заглядывая в каждую дыру? А Сеть накачать силой заранее и подвесить на ноготь? Но ты разок попробовал, встав в произвольной точке, принял для себя, что ничего не получилось и все на этом. Ты даже не просмотрел все вокруг на энергетические выходы, а их тут два! Подключившись к ним, ты б тут на версту округ всю нечисть увидел.
– А как делать циклические повторы? А как искать выходы? А как подключаться? А как массовый поиск делать? – посыпались из меня вопросы в тщетной надежде, что Кузька хоть чему-то научит.
– Тьфу на тебя, – он показал мне средний палец и испарился – видать, опять в сепаратор полез.
Вот я и «обходил» стену Дарьи Егоровны с помощью коробки ракушек из бельгийского молочного шоколада, которая обошлась мне ой как недешево. Но за которую я планировал получить что-то такое же стоящее. Вот позавтракаю, и к ней в полумрак с запахом мышей и пыли.
– Деньги нужны? – Антон Павлович, немилосердно сцапал меня за рукав у самой машины – я только успел бросить пакет на сиденье – и подтащил к себе, оглушая перегаром от своих «крепких» сигарет.
– А кому они не нужны?
– Тогда слушай. Тут халтурка подвернулась по профилю. Мне лень, – честно признался он. – Там покататься придется. Но сама работа несложная и даже такому как ты, – «придурку» мысленно добавил я голосом Кузьки, – по силам. Деньги пополам. Возьмешься?
– Что нужно делать?
– Нужно новый особняк Владимира Семеновича населить. Хозяюшка нужен еще не озлобившийся, активный, дружелюбный, не отвыкший от людей, лет ста, ста пятидесяти, но, чтобы из совсем недавно брошенного деревенского дома. Важно, чтобы сам согласился уйти по доброй воле. А все остальное, – он помял окурок губами, – не важно.
Я вспомнил прочитанное про перемещение малых народцев и качнул утвердительно головой – ничего сложного. Тапок у меня служебный имелся, заговоры я помнил, молока и краюху у Кузьки попрошу взаймы.
– Когда нужно?
– Сегодня до темноты. Я неделю заказчика завтраками кормил, и Его Величество, Владимир Семенович, изволили-с психовать и грозили меня в лес отвезти порыть яму два на два на свежем воздухе.
Я посмотрел на поднимающееся солнце.
– Шестьдесят на сорок, – решился я.
– Согласен, – слишком легко согласился Антон Павлович, и я понял, что жестко продешевил со стоимостью шкуры неубитого медведя, – вот адрес. Как закончишь, набери меня.
– А если не успею? – крикнул я в спину начальника.
– Беги из города и симку выбрось.
Мда – куда-то я только что влез. Но если так все серьезно, значит, и денег мне точно на еще одно хачапури, как минимум, хватит, а может и на новую обивку салона Фламинги – сил моих больше нет смотреть на эту засаленную потемневшую тряпку над головой. Но сначала – позавтракать.
Я протянул руку к пакету и нащупал… ничего. Пакета не было.
– Вот этого еще мне купи, – продемонстрировал Кузька остаток хачапури и закинул его в пасть. – И почему ты мне раньше такое не покупал?
Слова столпились в горле, дерясь за право первыми вырваться из него. В итоге, я только судорожно икнул, корежа пальцы от бешенства.
– Ой только не надо мне говорить, что ты это себе купил, – отгородилось ладонями чудовище, – тебе с твоей язвой такое вообще нельзя.
– Какой язвой? – навострился я, забыв даже о голоде и прислушиваясь к своему желудку.
– Потом расскажу. Поехали.
– Знать бы еще куда, – пробурчал я, залезая в машину.
– В Пригожино. Я надеюсь ты не собирался искать подходящий дом самостоятельно? – Кузька устроился в своем детском кресле и вгрызся в батон.
У меня так выразительно заурчало в животе, что батон был спрятан из поля моего зрения.
– Кашу тебе нужно есть. Геркулес. Польза и сила – будешь сильным и полезным. И язве эта каша не интересна.
Я скрипнул зубами и тронул еще просыпающуюся и недовольно дергающую сцеплением Фламингу.
Киоск был на месте. Симпатичная продавщица лет за пятьдесят, а точнее тетя Зина – тоже. Может она, как я, неспящая?
– Нет, – сказала она, когда я вошел внутрь, звякнув колокольчиком на двери.
– Что «нет»? – зачем-то переспросил я.
– И да, – сказала она. – Есть такой домик.
Охранник, растекшийся по креслу, смотрящий по телевизору футбол одним глазом и на меня вторым, утвердительно хмыкнул. В своей черной форме он настолько был похож на огромного кота, что я вздрогнул, отгоняя видение.
– Зря тебя Палыч в свои дела вечно втравливает, – покачала она головой, вручая мне в руки огромный пирожок, пахнущий капустой, и крышку от термоса с чем-то горячим. – А может, и не зря. Поешь, потом расскажу, куда ехать. А то с твоей язвой вечно голодным остаешься – а то и взаправду язву получишь.
– А у меня нет язвы? – вгрызся я в пирожок, оказавшийся кулебякой, и отхлебнул напитка, который оказался непонятно чем, но густым и ароматным.
– Есть – большая такая наглая и мохнатая язва. А это сбитень, пей не бойся.
У меня в голове роились подозрения на тему тети Зины, но озвучивать я их не спешил, да и смысла не было – она и так улыбалась во все тридцать два, читая меня как открытую книгу с картинками.
– Езжай за реку – тебе улица Котовского нужна, это где столб с оборванными проводами покосившийся, – продавщица задумалась, – ну да, там везде столбы с оборванными проводами, не найдешь, дам ка я тебе…
«Клубочек волшебный» дополнило фразу воображение.
– … геодату, – она достала смарт и быстро уверенно намахала пальцем. У меня завибрировало.
В сообщении от «Неизвестный номер» пришли координаты и адрес: Котовского, 13 прав.
– Прав?
– Правая половина дома – он там двойной. В левой еще живут, а из правой в город бабку перевезли. Как раз, что тебе нужно.
– Сколько с меня?
Женщина и охранник переглянулись.
– Да ладно, – каким-то не своим голосом, сказала тетя Зина, – сочтемся. Потом.
Что-то мне резко стало неуютно в этом киоске, но не спросить я не мог.
– А вас как, извините, по отчеству?
– Егоровна.
– А меня…
– Да знаю, знаю, – отмахнулась она, – езжай давай, а то времени мало осталось.
Меня опять неприятно кольнуло, что все про всё знают, но пора бы уже было привыкнуть.
– Палычу привет передавай, скажи, что ругалась, ногой топала, вопрошала, чего сам не является? Совсем бедную девушку забыл.
– Передам, – опасливо попятился я, быстро ставя на прилавок кружку, – спасибо вам, было очень вкусно.
Кот-охранник хмыкнул и вернулся к просмотру футбола.
«Интересно, а он яйца вылизывает?» – пришла дурацкая мысль, – «или может кастрированный?»
Я быстро стер из головы эту гадость, как недостойную дальнейшего обдумывания, и метнулся к машине.
Развернуться, чтобы попасть во вторую половину распополамленной деревни, было той еще задачей. Плотный встречный поток и не собирался пропускать мигающую поворотником розовую машинку. Как назло, не было и переходящих дорогу по пешеходному переходу, что могло дать шанс проскочить. Когда мне это окончательно надоело, я вышел и сам пошел по переходу. Машинка же, затемнив стекла – я догадывался, где она этому научилась – самостоятельно повернула и остановилась на небольшом язычке асфальта, после которого уже шла разбитая грунтовка.
Без координат мы бы действительно заблудились. По сравнению с правой частью, левая часть деревни была какой-то ветхой, запущенной. Никаких сайдингов и металлочерепиц – царство черных бревен, шифера, покосившихся заборов и крашеных синей краской крохотных оконцев с кружевными занавесками. Попадались брошенные остовы машин, заросших бурьяном, и перекошенные ржавые колонки на криво залитых бетонных блинчиках. Дорога петляла, огибая совсем непролазные ямы, а многие своротки не были даже накатаны. Попадались и остовы пепелищ, на которых густо цвел Иван-Чай. Вскоре нашелся столб, вполне, кстати, приметный – других таких я не видел по пути. Видимо, так тетя Зина мне ненавязчиво дала свой телефон. Уверенно повернув направо, проползя еще метров сто по заросшей колее, мы приехали к искомому тринадцатому дому. Одна половина была с штукатуренной беленой стеной, с перестеленной крышей, аккуратным забором из сетки-рабицы и выложенной напиленными из бревен кольцами дорожкой к вполне себе надежной железной двери. Окна стояли пластиковые, а на крыше, прямо на печной трубе, красовалась спутниковая антенна. И совсем противоположно смотрелась вторая половина – осевшая, с потемневшим замшелым шифером, черными ветхими сараями и пыреем пополам с осотом по пояс во дворе. Дверь в дом была сиротливо распахнута, а внутри затаилась тьма.
– Приехали, – сказал я. – Пойдешь со мной?
Но Кузька спал, оглушительно храпя под кроватью в своем гнезде, собранным по одному ему ведомому принципу из разного мусора и тряпок.
– Ну, сам, так сам, – сказал я, прихватывая из холодильника початую бутылку молока «Деревенское» повышенной жирноты, один из батонов, блюдечко и тапок, который должен был сыграть главную роль в мероприятии.
Напевая под нос мелодию из «Охотников за приведениями», я подошел к калитке. Естественно, было закрыто. Естественно, проблемой это для меня, как я считал, не было. Три шоколадки назад, я читал замечательный талмуд по этой тематике и с уверенностью состроил уже не раз опробованную конструкцию из пальцев. Легкота. Сейчас засов сдвинется… сдвинется засов… вот сейчас сдвинется засов…
Короче, через десять минут я сдался, сходил за стамеской, вэдэшкой и просто отжал язычок, предварительно набрызгав внутрь этой жидкой техногенной магией. Язычок, тем не менее, сопротивлялся до последнего, все норовя соскользнуть обратно в паз. Калитка тоже, душераздирающе вереща петлями, открылась только после приложения всех сил и захлопнулась за спиной, как только я скользнул во двор. Не к добру это всё.
Оглядевшись, я тут же уставился на самого себя – огромное ростовое зеркало стояло на завалинке, прислоненное к стене дома.
Я хмуро улыбнулся мне из зазеркалья и чиркнул себя по горлу большим пальцем. После чего неспешно ушел внутрь. Теперь зеркало отражало только серо-голубое небо и ветки старой яблони.
– Прелесть какая, – пробурчал я.
Дальше больше. Распахнутая дверь закрылась прямо перед носом, оглушительно хлопнув и подняв облако пыли. Я ехидно наблюдал, как бессильно пытались захлопнуться ставни, прицепленные к стене на крючки. Это было забавно, но на душе было муторно – знакомство с хозяюшкой этого дома сразу не задалось. Почему он так агрессивен? Почему даже не пытается пообщаться? Обычно, с Неспящими малый народец общался вполне спокойно, особенно которые постарше. А этот сразу в отказ – чем-то или кем-то напуган? Или просто куку?
Но за неимением гербовой, будем писать на обычной. Солнце уже перевалило за полдень и времени искать другого, более сговорчивого будущего обитателя особняка, уже не было.
Процедура на самом деле не слишком сложная. Простой разговор, желательно с примесью старинных слов, да хлеб с молоком. Там, главное, чтобы от души это было, от чистого сердца. Малый народец чутко фальшь чувствует. Поэтому я сразу зашел с козырей, чтобы не лохматить попусту бабушку.
– Доброго денечка, хозяюшка хозяин, – тут нужно поклониться в пояс Красному углу и Печи, так как весь ритуал в доме делается, а не на дворе – кланялся куда-то в их сторону, ориентируясь по трубе, – не вели уходить, вели слово молвить. Дам даров тебе, подарков, ничего не запрошу, акромя беседы.
В блюдце, поставленное на ступеньки крыльца, полилось молоко, а рядом легла оторванная рукой, не в коем случае не отрезанная ножом, краюха.
В доме наметилось шевеление. Привычное ощущение от перьев, мазнувших по лицу – прощупывает, заморочить пытается, глаза отвести, чтобы подношение спереть. Но со мной это не работает, и он как-то быстро решается на разговор. Правда, через всё тоже зеркало.
– Чего тебе, Неспящий?
– Предложение имеется, зело красное да вельми выгодное. Инда сам бы пошел, да не из вашего роду-племени.
– Нормально говори, а? Че за «инда»? Уши об тебя сломаешь.
– Это «даже». Короче, нужен Хозяин в новый дом. Пойдешь?
– А зачем? Мне и здесь хорошо. Бабку та только я мог терпеть – вредная с детства была, но сдружились за век. Вот ее вернут скоро и будем как раньше жить – она мне хлебушка с молочком, я ей – силушки да долголетия, да помощь по хозяйству. Все как завещано, все как договорено.
– Если она и вернется, то только на погост. Не жить же её в Город забрали, а умирать.
– Кривду баешь! – потемнело зеркало, – грязные слова, не верю! Чёрный язык у тебя! И дом твой небось такой же. Уходи – не о чем с тобой рядиться.
– Мда, а говорил «нормально» говори. Сам то. Ты же давно с людьми рядом живешь – не чувствуешь разве сам, что не вечные мы, сколько не помогай, да сколько силы не лей. Бабке твоей сколько годков то было?
Зеркало молчало, отражая серые набрякшие тучи, вот-вот готовые разродиться дождиком. Потом нехотя проговорило:
– Да за сотню…
– Ты то небось думал, что так и будешь, как по договору, с Родом ее жить, а не взяли тебя, бросили. Не нужен ты Роду более. Знали б как – разорвали б договор.
– Не бросали – вернется она! И детки вернутся. И внучки. И правнучков еще буду в колыбельке от тараканов охранять!
Я яростно почесал нос – вот упертый а. Долбануть бы его ща Кнутом для сговорчивости. Но, выдохнув, спокойно продолжил:
– А там дом новый, будущее родовое гнездо. Человек большой, сильный, и род сильный. Много силы.
– Сладко стелешь, Неспящий, да спать жёстко будет. А Договор кто будет делать? Ты что ли?
– А почему бы и нет? – я понятия не имел как Договор заключать, слышал только, что делали такое сильные векшицы раньше.
Из зеркала обидно рассмеялись.
– От горшка два вершка, а туда же – договоры с нами договаривать. Слабый ты совсем, не пойду я с тобой. Буду для Рода дом этот хранить.
– А вторую половину тоже? – заинтересовался я, кивая на «новодел» – там же другая семья живет.
Я не знал, что там чужие, не родня, наугад сказал и не ошибся.
– Другая… Раньше весь дом Рода был, продали. По уму, по правилам. Надоумил же кто-то, чтобы им провалится, как сделать. Чтобы ему пусто было, чтобы земля под ногами проваливалась, да небо качалось. Нет там моей силы, и защиты рода нет.
– Ага, поэтому и похож там дом на дом, а у тебя – развалины умирающие. Потому, что ты тоже умираешь. Бабка давно тебя толком не «кормила» – даже меня слабого, отвадить не смог, во двор пустил.
Зеркало молчало. В нем неслись черные тучи, озаряя все вокруг всполохами молний.
– Все сделаю, чтобы Дом стоял. До капли выжмусь, а сохраню. Тебе назло, и этим. А потом кто-то из Рода да вспомнит, что тут родились, что тепло тут и добро, да вернутся. Уходи.
– Не вернутся! Там квартира у них новая, работа, удобства, туалет теплый, вода, свет, Интернет.
Ставни наконец смогли сорвать крючки и с грохотом захлопнулись.
В зеркале снова отразился залитый солнечным светом двор и лохматый я, чешущий сморщенный нос – ушел Хозяюшка, даже угощение не тронул… Совсем плохо…
– Тапок оставляю под крыльцом – как солнце клониться на вечер начнет, вернусь, надеюсь ты уже будешь там. Не дури – я тебе шанс даю жить, да людям хорошим помогать. А не сгинуть в никуда без пользы.
Из стены вылетел гвоздь и, если б я не успел уклониться, впился бы мне в глаз. А вот это уже серьезно. Оценив количество ржавого железа на дворе, включая пару гарантирующих мучительную смерть от сепсиса зазубренных ржавых серпов и кос, я ретировался за услужливо распахнутую передо мной калитку.
Лязгнул засов.
Приехали…
Я сидел, прислонившись к теплому колесу Фламинги, и жевал травинку. Чиркали над головой стрижи, жужжал толстый шмель на кашке, пробежала белая кошка, удостоив меня лишь мимолетным взглядом. Где-то играло радио и слышался шум шоссе вдалеке.
Как вышел, сразу написал «неизвестному номеру», который был заодно переименован в «Зинаида Егоровна Пригожино»:
«А другого домика нет?»
В ответ мне пришел ржущий смайлик и короткий ответ «Нет».
Начальник лишь прочитал мое сообщение, не посчитав нужным отвечать.
Опять сам, да?
Тем временем, вечерело. Нужно что-то решать. И мне очень не хотелось бежать из города. А ведь еще до особняка ехать. Я встал, отряхнулся и постучал в калитку:
– Эй, не надумал?
В доску рядом с обратной стороны впился очередной гвоздь, пробив её насквозь.
Не надумал. Гвоздь был уже третий.
Кузьку разбудить что ли? Но он разбудился сам – хлопнула дверь и из машины выпал на дорогу свалянный шерстяной шарик – опять крутился во сне.
– Чего стоим? Чего ждем?
– Он не хочет, – кивнул я на калитку с торчащими кончиками гвоздей.
Кузька, прищурившись, посмотрел на садящееся солнце.
– И ты че, тут весь день просто просидел?
– А че делать?
– Ой, дурак… – Кузька протер свое лицо ладонью.
– Да, дурак, потому что…
– … мы тебя не учим, не помогаем, поэтому ты решил проблему не решать, а высидеть. Подойди и наклонись.
Я подошел, наклонился и получил подзатыльник. После чего шарик подкатился к калитке и прокатился насквозь, будто ее и не было. Через буквально пару минут, калитка безвольно распахнулась, чуть не вывалившись из забора, и из нее вышел Кузька, кинувший в меня тапком.
– Иди сходи и забери его вещи – корзинка на крыльце. Он согласился.
– Как ты его уговорил?
– Я сказал, что я ему сейчас дом сожгу к чертям собачьим, если он не залезет в этот сраный тапок.
– И он прям тебе сразу поверил.
Кузька зажег на пальце огонёк, от которого даже на расстоянии пары метров пыхнуло нестерпимым жаром, а Фламинга попыталась отпрыгнуть.
– Я был убедителен. Купишь мне вот тех штук с сыром…
– Хачапури.
– Да их, научу этому дешевому фокусу, так и быть, – и он картинно задул огонек. – Поехали. Заселим этого и в киоск. Сам то сможешь заселить?
– Вроде смогу.
– «Вроде», – передразнил меня Кузька. – Всё то у тебя «вроде». Ты потомственный Неспящий или где?
– Смогу.
– Молодец. Только не сможешь – будешь под моим руководством делать, понял, неуч?
– Да понял… Ну хоть не придурок.
– Одно другому не мешает.
Я сходил за корзинкой, куда наскоро были набросаны какие-то тряпки, старые игрушки, портняжные ножницы, пара икон, большой деревянный черпак, и в последний раз, уже уходя, оглянулся на дом – он буквально на глазах оседал, терял объем. С крыши с громким шелестом съехал и разбился кусок шифера. В распахнутой двери дома больше не было тьмы – там было просто темно.
– Надеюсь, насчет доброго нового хозяина я тебя не обманул, – проговорил задумчиво я и пошел к машине.
Конкурсные рассказы
Нашедшийся
Кофе
Запах
Пастырь
Счастья, здоровья
Мечта
Автор публикации
– Надеюсь, насчет доброго нового хозяина я тебя не обманул, – проговорил задумчиво я и пошел к машине.
Обманул же, да? Но исключительно по незнанию. Буду с нетерпением ждать продолжения. Зина тут ещё с котом влезла, похоже автор попал на роман. Пока только наживку читателям закидывает.
Ну я честно говоря историю этого переселенца не планировал форсить – все таки, малый народец для Неспящих кормовая база больше и им в целом плевать на них . Это ГГ просто еще только втягивается ибо уже понял, почему опытные Неспящие такие сильные долгоживущие и могут “активно” не спать оставаясь энергичными весь день – этому следующая часть будет посвящена к которой данное событие и служит мостиком (привет Антону Павловичу).
Вот это вовзращение к формату прежнего “хозяюшки” мне нравится больше) Жалко, что не в одной части он завершил дело с переселенцем, да и на ругачки в диалогах много лишних букв выходит.
Ну во первых, еще не вечер, во вторых, а че тебе этот переселенец?:) Считай, ружье висит.
Вот вот, ружьё висит
там еще фуры с роялями по кустам стоят и грузчики на готове:)