Действие 1. Картина 3.
Сергей Михайлович грустно сидит за столом охранника и смотрит в экран монитора.
Рядом с ним, со шваброй мотается Мария Поливанова, моет пол и одновременно бросает на Сергея томные взгляды.
Мария Поливанова: – Ах, Сереженька, вы у нас работаете уже целую вечность, а все никак не обращаете на бедную девушку никакого внимания. Ну что за жестокосердие? Сразу видно, что вы, душка Михайлович, в своих Парижах очень уж стали разборчивы относительно слабого пола!
Сергей Михайлович: – Да помилуйте! Да где ж целая вечность? Всего лишь неделю, да и то без двух дней. Да и как на вас, уважаемая госпожа Поливанова, можно не обращать внимания? Вы такая габаритная, то есть, я хотел сказать колоритная фигура… Нет, товарищ Поливанова, я уже понял, что вы моя московская м-м-м-м, как это по-русски… Ах, да, вы моя московская пассия. Можно сказать судьба…
Мария Поливанова (с грохотом роняя швабру и наваливаясь на стол охранника своей фигурой): – Ох, Сереженька, вы такой милый, такой настойчивый, что вам просто невозможно отказать. (В сторону) Ну отчего я такая податливая?
Обнимает Сергея Михайловича и замирает.
Сергей Михайлович (вырывается из ее объятий): – Мария Поливанова, Мария Поливанова, да возьми те ж вы себя в руки! Сейчас урок закончится, наступит перемена, и нас могут увидеть дети. Честное слово, в первый же выходной я в вашем распоряжении. Но не раньше. Надо себя блюсти. Тем более, что скажут дети?
Мария Поливанова (в сторону, громким шепотом): – Ну все, кажется, дело на мази. Вот девчонки из ЖЕКа удивятся! Еще бы: Машка Поливанова – в Париже.
Мария Поливанова: – Ну хорошо, Сереженька, потерпим до субботы, тем более, что осталось всего ничего…
Она перебрасывает через плечо швабру с половой тряпкой и громко топая, уходит со сцены.
Сергей Михайлович (трагическим шепотом): – Боже, уже прошло пятm дней, а у меня еще ничего не сделано: ключи не подобранны, камины не обследованы, да еще эта Мария…
Мария Поливанова (выглядывает из туалета): – Вы меня звали, Сереженька?
Сергей Михайлович: – Да нет же, Mademoiselle Мария, это я так, размечтался о субботе…Скорей бы уж…
Раздается звонок и вновь шум и гам. Марина Поливанова выходит из туалета уже без синего халата, в котором моет полы, и, громко вздохнув, покидает сцену.
К столу охраны подбегает Каргер Михаил Самуилович – директор московского дома-интерната для музыкально одаренных детей.
Михаил Самуилович: – Сергей Михайлович, вы говорят у нас новый настройщик?
Сергей Михайлович: (приподнимаясь) – Да, это я. А что вы хотели?
Михаил Самуилович: – Вы понимаете, меня срочно вызывают в Петербург. Тамошние меценаты открывают нечто подобное нашему дому-интернату, ну и мне придется пару недель побыть там. Ну, а вас я хотел просить, если вас, конечно, не затруднит, настроить парочку роялей на третьем этаже, в классе сольфеджио пианино совсем не звучит, ну и в моем кабинете клавесин конечно… Но с ним, батенька, пожалуйста, поосторожнее. Как-никак семнадцатый век…
Сергей Михайлович: – Не волнуйтесь, Михаил Самуилович, все будет в порядке, вы только от кабинета ключики оставьте, и можете уезжать, а я уж за эти дни постараюсь все инструменты настроить…
Михаил Самуилович: – Спасибо, огромное спасибо! А вот и ключики (подает ключи).
Сергей Михайлович (прячет ключ в карман и с чувством пожимает руку директору):
– Уезжайте спокойно, я гарантирую, все будет tres bien, в смысле превосходно.
Раздается звонок на урок и вновь наступает полная тишина.
Сергей Михайлович: – Ну вот, кажется, и все. Ключи на месте, директор уезжает, правда остается Мария, но Бог даст и с ней как-нибудь все наладится. Сегодня ночью проведу свою первую разведку… А пока можно и вздремнуть…
Подложив под голову несколько книг, засыпает с улыбкой на губах
К столу на цыпочках подходят дети лет 7-8.
Саша: – Ну и охранник. Может быть, разбудить его?
Маша: – Просто так, без всякой шутки? Да, вы, мужчины, и в самом деле примитивные создания…
Саша и Сережа (одновременно): – Кто примитивные?! Мы примитивные? Да мы самые что ни наесть эксклюзивные! Вот смотри!..
Мальчики достают откуда-то тюбик клея и аккуратно приклеивают рукава и волосы охранника. Девочка закладывает под стул новогоднюю хлопушку и привязывает к ней прочную нитку.
Маша: – Пошли, ребята, в туалете спрячемся!
Дети убегают в туалет и резко дергают за нитку.
Хлопушка под стулом громко взрывается, Сергей вскакивает, но его руки крепко приклеены к столу, а на челке болтается и качается толстая книга.
Сергей Михайлович (громко с надрывом): – А! Что это? Пожар!? (кое- как, освободив руки, пытается оторвать от волос амбарную книгу) А, это, должно быть, детишки балуются, не даром я сквозь сон слышал детский шепот…
Достает из стола ножницы и обрезает себе челку вместе с приклеенной к ней книгой.
Маша (Выходя из туалета независимой походкой и виляя узенькими бедрами, явно кого-то пародируя): – Ах, Сергей Михайлович, у вас новая прическа? Вы с этой своей косой челкой просто душка.
Следом за ней плетутся Саша и Сережа.
Саша и Сережа: – Ах, господин охранник, Вы уже справляете новый год? Кругом шум, конфетти. Как это мило…
Сергей Михайлович хватает со стола книгу со своей челкой и, размахнувшись, словно дискобол швыряет ее в сторону детей.
Книга в детей не попадает, а попадает в живот вошедшему милиционеру Крячкову Николаю.
Крячков Николай (падает на пол с криком): – Нападение на работника МУРа, тьфу ты, внутренних дел !… (Выхватывает из кобуры пистолет и дважды стреляет в лампочку).
Лампочка взрывается, висящий над столом охранника портрет Чайковского в тяжелой раме падает на пол, по пути сбивая с ног Сергея Урванцева. Вокруг шум, дым, крики и радостный детский смех.
Сергей Михайлович (лежа на полу, поднимая руки вверх, кричит): – С est le trompe, je suis le citoyen de la Republique de la France! Это произвол, я подданный республики Франция!
Крячков Николай (сидя на полу): – Ах, извините…. Как-то все получилось не очень.…Надеюсь, вы, гражданин иностранец, не заявите на меня в ООН. Сами понимаете, служба, нервы прямо таки на грани срыва… Кругом беспредел, оборотни в пагонах, опять же инфляция… Хотя, к чему это я про инфляцию? Ааааа, вспомнил. Я же это… я, честно говоря, зашел повидаться с Марией Поливановой. У меня к ней небольшое дельце.
Сергей Михайлович (успокаивается, поднимается, подбегает к милиционеру и помогает ему встать на ноги): – Прошу прощения, это все дети, такие шалуны…
Крячков Николай: – А. Наверно близнецы Саша, Маша и Сережа? Как же, знаю. Да их, почитай, весь Арбат знает. Местная шпана и то отказывается с ними связываться – опасаются. Так что там насчет Марии Поливановой?
Сергей Михайлович (разводя руками): – А нет ее, вот уже с час, как освободилась, и ушла…
Крячков Николай: – Жаль, очень жаль. Ну, я побегу. А то кривая преступности без меня знаете, куда уползти может!?
Уходит.
Сергей Михайлович (со стоном садится за свой стол) – Их боится местная Арбатская шпана… (громко со слезой) Мама, что будет?
Занавес закрывается под еле слышный траурный марш.
Действие 2. Картина 1.
Действие происходит все в том же доме-интернате, но только в ночное время. Лампы горят приглушенно, вокруг легкий полумрак, на столе охранника ярко светится голубой экран монитора видеонаблюдения.
Сергей Михайлович: – Ну что, Сережа, с Богом. Пора отправляться за дедовым золотом…(достает связку ключей и уже хочет подняться из-за стола, как случайно бросает взгляд на экран). Что за черт? (падает обратно за стол, трет глаза) Или мне показалось, или в этом доме живут привидения.… Впрочем, сейчас оно должно появиться из-за угла, если конечно мне не померещилось… (с любопытством и страхом смотрит в указанное место)
В это время из-за угла лестницы, сверху, неслышно, в белых материях опускается призрак. Привидение проходит мимо стола охраны и скрывается в коридоре.
Сергей Михайлович (в ужасе, громко): – Ааааа! Не может быть! Я же атеист… (В страхе прячется под стол, где крестится и молится довольно громко) Отче наш, ну, дед, знал, небось, куда внука-то заслать… Иже еси на небесах… «Ехай в Москву, внучек, ехай!», там золота – тьма! Да святится имя твое.…Ааа! Оно возвращается! Чур, меня! Кыш, я тебе говорю!
Призрак все также неслышно вновь проходит мимо стола и поднимается по мраморной лестнице, где и пропадает во мраке.
Сергей Михайлович выползает из-под стола, широко крестится, глядя вслед ушедшему привидению.
Сергей Михайлович: – Нет, дедуля, сегодня меня на второй этаж и под пистолетом не загонишь. Вот завтра утречком схожу в церковь, крестик куплю, водички святой наберу, тогда и потягаемся…
В это время из женского туалета на цыпочках выходят еще три маленьких призрака закутанных в белое.
Урванцев привычно лезет под стол.
Сергей Михайлович: – Да сколько же их здесь? Ужас какой… Они что, в этом доме, почкованием, что ли, размножаются? Постой, я, кажется, эти синие кеды, что у самого маленького призрака, уже где-то видел…
Выползает из-под стола, догоняет вереницу привидений, и хватает последнее за белую одежду. Та сползает, и он видит стоящую перед ним в одних трусиках и кедах Машу.
Сергей Михайлович: – Ну я так и предполагал.…А где же твои братья, а? Маленькое чудовище, ты что, язык проглотила?
Маша (в ужасе указывая куда-то пальцем): – А-а-а-а! Мама!!!
Сергей Михайлович: – Да ладно, так я тебе и поверил.…Небось, твои братья опять меня на испуг взять хотят? А-а-а-а! Мама!!!
Мимо спрятавшихся под стол Сергея Михайловича и Маши, с криками ужаса пробегают ряженные Саша и Сережа, роняя тряпки и простыни, и так же забираются под стол, потеснив Сергея Михайловича и Машу, а следом за ними неслышно ступает большое привидение, в капюшоне, выставив перед собой белые как мел руки.
Покружив возле стола охранника, призрак вновь по лестнице уходит на второй этаж.
Сергей Михайлович (громким шепотом): – И часто у вас по интернату эта мадам прогуливается?
Дети хором: – Честное слово, дядя Сережа, мы в первый раз видим…
Сергей Михайлович (растрогано): – Ну, ладно, ребятки, идите в палату, спать уже давно пора.
Маша: – Нет, Сергей Михайлович, мы без вас боимся !
Сергей Михайлович: – Ну, хорошо. Вылезайте из-под стола, я вас провожу.
Дети в сопровождении Сергея Михайловича, на носочках и взявшись за руки, покидают сцену.
В это время, с лестницы вновь спускается привидение и, подойдя к столу охранника, перебирает ключи лежащие на нем. Делает несколько слепков и торопливо убегает.
Привидение (на бегу): – А la guerre comme a la guerre, милый Серж. А золото мне тоже не помешает…
Раздается громкий стук в дверь.
Сергей Михайлович подбегает и рассматривает позднего визитера в глазок.
Крячков Николай (за дверью): – Это я, Крячков Николай, участковый милиционер. Откройте.
Сергей Михайлович (открывает входную дверь): – Чем обязан в столь поздний час?
Крячков Николай (входит в холл и по-хозяйски проходит прямо к столу охранника): – Сразу видно, что вы приезжий. Москвичи такие вопросы милиционеру не задают. Открывают дверь молча, без звука…
Сергей Михайлович: – Может быть, вы и правы. Но, все-таки, что вам угодно!?
Крячков Николай: – Да вы знаете, Сергей, возвращался сейчас от Марии Поливановой, и что-то такая тоска на меня нахлынула… Вот живу я, живу, а зачем? Детей нет, жены нет, любовница и то первым делом гонит в ванную, ноги мыть, мол, миазмы какие-то.…Какие там миазмы – сказала бы проще, мол, у тебя, Коля, ноги воняют, так ведь нет, миазмы…
Сергей Михайлович: – Все это очень, конечно, прискорбно, господин участковый милиционер, но здесь, за стеной, спят дети. А вы пришли явно подшофе, громко говорите, и к тому же от ваших ног и в самом деле даже сквозь сапоги доносятся своеобразные запахи. Так что если у вас в данном месте нет профессиональных вопросов и интересов, я бы вас попросил покинуть дом-интернат.
Привидение вновь появляется на лестнице, все так же слепо выставив перед собой руки, но, увидев милиционера, вновь пропадает из виду.
Крячков Николай (в испуге залезая под стол): – Господи! Допился. Белка на плечо запрыгнула.… Уже призраки всякие видятся. Все, с этой минуты водку в рот ни-ни! Только красненькое. (Высовывается из-под стола и кричит Сергею Михайловичу) Все француз – ты свидетель!
Крячков Николай устраивается под столом поудобнее, подкладывая кобуру под голову и как-то уж очень быстро засыпает, наполнив помещение мощным храпом.
Сергей Михайлович (заглядывая под стол): – Вот ведь, еще один сирота выискался! Алкоголик в погонах…
Крячков Николай (сквозь сон, но тем ни менее громко и внятно): – Прошу не оскорблять доблестных работников столичной милиции. Это вам не какой-то там занюханный Париж, а Москва!
Сергей Михайлович: – Это уж точно – не Париж.
Садится на свое место и брезгливо принюхивается. Свет на сцене медленно гаснет…
Действие 2. картина 2.
Утро.
На сцене все тот же стол охранника, за которым сидит в полной прострации после ночных злоключений Сергей Михайлович, ничего не соображая и никого не замечая. Из-под стола, перегородив коридор, торчат ноги милиционера. Время перед занятиями. Все проходящие мимо стола преподаватели и дети обязательно спотыкаются о милиционера. Из-за двери с надписью «М», со стремянкой в руках выходит Поползнев Валерий Владленович. Спотыкается, падает на пол, стремянка отлетает к входной двери, в которую, не торопясь, входит дородная Мария Поливанова.
Мария Поливанова (в испуге шарахается в сторону, но спотыкается о лежащего на полу Поползнева и также падает на пол): – Мать твою! (замечает Сергея) – Я хотела сказать «Миль пардон»…
Поползнев Валерий Владленович: – Госпожа Мария Поливанова, вы не могли бы убрать ваш локоток с моего солнечного сплетения? (срывается на крик боли) Убери локоть, туша!
Мария Поливанова: – Это кто туша? Это я туша?! Ах ты, сволочь, да таких женщин как я еще поискать! Их еще Рубенс с Ренуарами рисовать любили! Правда, Серж? Подтвердите этому хаму…
Поползнев Валерий Владленович (хриплым, слабеющим голосом): – Ну, хорошо, хорошо, верю.…Но если можно, все-таки будьте любезны, встаньте с меня!
Крячков Николай (выползая из-под стола на карачках, кричит): – Все на пол! Это засада! (стреляет в потолок).
Все, включая и его самого, падают на пол. На сцене тишина и пороховой дым.
Сергей Михайлович осторожно приподнимается и оглядывается по сторонам.
Сергей Михайлович: – Да что же вы делаете, товарищ участковый? Мало того, что вы своим пистолетом всю лепнину порушили, так вы еще того и гляди детей, музыкально которые одаренные, разбудите. Уходите отсюда. Вас, наверное, уже в отделении потеряли.
Крячков (поднимаеясь и отряхивая колени): – Да-да, вы совершенно правы, что-то я здесь у вас из-за этой засады засиделся… А у меня там дел невпроворот. Москва, знаете ли…
Уходит.
Поползнев Валерий Владленович и Мария Поливанова (поднимаются с пола и хором, громко): – Господи, какой дурак! (расходятся по своим делам).
Охранник остается один.
Сергей Михайлович: – Ох, mon cher дед, в какой же странной стране тебе довелось жить. Но, видит бог, мне здесь начинает нравиться….
На столе громко звонит телефон.
Сергей Михайлович: – Охранник московского дома-интерната для музыкально одаренных детей, Урванцев Сергей Михайлович слушает! А, это вы Михаил Самуилович? Да-да. Все нормально… Сегодня же и приступлю. Да-да. Конечно. Ну естественно, понимаю… Инструменты старинные… Не волнуйтесь, Михаил Самуилович, не в первый раз… До свидания… Адью! (кладет трубку) – Да, пообещать-то я пообещал, но вот как выполнять буду? Настройщик то из меня аховый… Но, как говориться, «честь дороже»! Хорошо хоть камертон есть… Правда, к нему бы еще и слух не помешал бы… Но вот со слухом хуже…
Достает камертон, легонько щелкает по нему и под легкий звук задумчиво уходит наверх.
На сцене появляется Мария Поливанова. Она на цыпочках подходит к столу и благоговейно ставит стакан с тремя ромашками.
Мария Поливанова: – Ах! Если бы только получилось, если бы только сработало, я бы этой гадалке в третьем поколении еще бы пару сотен накинула. Право слово – не жалко! Это ж надо выдумать такое, цветы в приворотном зелье прополоскать. Теперь хочешь, не хочешь, а все равно ты голубчик-Сереженька приговорен… А там – прощай Москва!.. (Кружится в каком-то танго или вальсе) …Париж, Париж…. Эх, тумбалонейшеннн, парарарара…(поет песенку Адамо и уходит со сцены).
Раздается громкий стук молотком и через минуту на сцене вновь появляется завхоз с уже виденной стремянкой.
Поползнев Валерий Владленович: – Ну вот и ладушки. Стравинского повесил, Римского, который Корсаков, тоже повесил, кого бы еще?..
Подходит к столу охранника и видит три ромашки.
.Поползнев Валерий Владленович: – Какой странный нам все-таки попался охранник. Детей любит, цветы вот тоже, а деньги, похоже, наоборот.…Кстати, а где же он сам?
Наклоняется к ромашкам, нюхает их и на миг остолбеневает…
Возвращается Сергей с огромным и толстым справочником.
Сергей Михайлович: – А я вот за пособием по настройки щипковых и ударных инструментов ходил в библиотеку на втором этаже. Что с вами? Вам не хорошо, Валерий Владленович? Может быть водички?
Валерий Владленович: – Нет-нет Сереженька. Все хорошо… Прихватило что-то… Может быть, сердце? Но уже отпустило. Скажите, Сережа, эти цветочки ваши?
Сергей Михайлович: – Да нет, конечно. Скорее всего, их Мария Поливанова принесла, наша уборщица. А что, нельзя? Может быть выбросить? Так я сейчас.
Поползнев Валерий Владленович: – Да что вы! Такие прекрасные ромашки… Если мне не изменяет память, «Поповник обыкновенный». А, кстати, где сама Маша?
Сергей Михайлович: – …Маша?
Поползнев Валерий Владленович: – В смысле Мария Поливанова, конечно.
Сергей Михайлович: – Да шут ее знает… С полчаса назад я ее видел в библиотеке. Искала зачем-то Русско-Французский словарь. Но у них были только Русско-Испанский и Испано-Французский, взяла оба.
Поползнев Валерий Владленович: – Бедняжка. Они ж такие тяжелые, словари эти… Пойду, помогу.
Уходит.
Сергей Михайлович (провожая взглядом завхоза): – Что это с ним? Какая перемена.…И еще это странное – Маша… Хотя впрочем, какое мне до всего этого дело. (Открывает справочник и громко читает) «Настройщик музыкальных инструментов должен обладать абсолютным музыкальным слухом»… Нда… Слухом… Да где ж его взять, слух то этот музыкальный?
Углубляется в чтение.
В это время на лестнице появляется привидение, интенсивно машет простынями и тихо стонет. Сергей читает книгу и ничего не слышит. Привидение явственно плюется, чертыхается и пропадает. На сцене появляются Поползнев Валерий Владленович и Мария Поливанова.
Мария Поливанова: – Да что с вами? Я и сама эти книжки донесу. «Своя ноша не тянет!
Поползнев Валерий Владленович: – Ну как же не тянет? Еще как тянет!
Они уходят.
Сергей Михайлович: – Да. Похоже, я им тут все инструменты да понастраиваю… Что же делать?
Раздается резкий звонок. Дети и преподаватели шумно покидают классы. Сергей хватается за голову и громко и трагически вздыхает.
Автор публикации
