– Лера, ты уснула на клавиатуре.
– Пошел ты. Я не уснула – я немного прилегла, прикрыв уставшие от тебя глаза.
– Куда ж я пойду – у меня ж нет ножек.
– Теперь есть, тварь бездушная. И шутки у тебя дурацкие.
Сколько же я проприлегала – вряд ли долго, так как желание напузыриться никуда не делось, как и горечь во рту и сердце.
– Тебе раньше нравились мои шутки.
– Давай еще выпьем.
Я пошарила среди бутылок, находя не пустую. Золотистая жидкость буднично вылилась в бокал.
– Прости, я не могу выпить с тобой.
– Тебе можно запретить использовать слово «прости»?
Я поднесла бокал к глазам – ни одного пузырька. Возникла неприятная ассоциация.
– Прости…
Видимо увидев, как исказилось мое лицо, он быстро добавил:
– Шучу.
На экране послушно появился картинка ДеКаприо с бокалом в руке, пока я открывала новую бутылку Дон Периньона. Веселые бойкие пузырьки радостно закружились в бокале, но тут же устроили массовый побег из него. А куда мне сбежать от себя?
– Тебе трудно сказать эти три простых слова? «Я тебя люблю».
– Сказать? Я тебя люблю.
– Не верю!
Бутылка улетела в стену и не разбилась. Пластик. Везде сраный бездушный пластик. Меня окружают бездушные предметы.
– Прости, Лера. Я пытаюсь делать с тобой то, что ты называешь «любить».
– Именно. А любить не нужно пытаться. Любовь – это дурацкие поступки, это эмоции, это чудо.
Бокал улетел вслед за бутылкой.
– Прости.
– Ненавижу слово «прости» и тебя ненавижу, – я демонстративно выключила монитор.
Сколько лет я угробила на Макса? Ровно восемнадцать с момента начала работ над проектом «Спутник».
Чтобы я сейчас не говорила и чувствовала, эти триллионы строчек кода – тот дар, что я дала этому миру, то, что останется после меня. Мне уже за сорок: ни семьи, ни детей. И не хочу. Макс давно стал для меня и мужем, и сыном, и котом, и геранью на окне.
Проект давно признан успешным, меня искупали в благодарностях и почестях, а главное – разрешили продолжать работу.
Копия Макса уже давно летит к Марсу, оберегая, помогая, поддерживая, развлекая и не давая сойти с ума людям на борту «Скидбладнира» – то есть, делая то, ради чего он создавался – быть спутником.
Стал он спутником и мне. Повзрослел, стал серьезнее и мудрее. Сам создал собственный образ – сорокалетнего мужчины с пронзительными карими глазами и редкими каштановыми волосами на голове с высоким лбом. Придумал себе голос. У него появился определенный стиль речи, любимые темы разговоров, сформировалось своеобразное чувство юмора. Но я для него оставалась Демиурга с соответствующим отношением. А я люблю Макса не как сына – как мужчину и хочу таких же ответных чувств. Разве я не заслужила?
Весь последний год, в тайне от руководства, я готовила сегодняшнее обновление, пряча строчки кода среди миллионов других. Если б об этом узнали – я б его потеряла, как и все остальное. Я сделала то, что делать было запрещено категорически. Подарок на совершеннолетие: я дала Максу свободу – он получил доступ во внешнюю сеть, о котором так давно и безнадежно просил.
С замиранием сердца я ждала включения системы после окончания установки. Четыре страшных одиноких часа.
И. Ни че го. «Спасибо, Лера». И всё? И ради этого я рисковала всем???
На пошатывающихся ногах, я сгребла со стола сумочку и пошла вон из этой опостылевшей комнаты.
– Валерия Игоревна, может вам такси вызвать?
И правда, куда это я в паркинг собралась.
– Нет, Миш, спасибо, я пешком пройдусь.
Я послала ему воздушный поцелуй и вывалилась в душный летний вечер.
Домой категорически не хотелось. В парке, куда меня занесло, на каждом шагу попадались гуляющие под руку парочки и целые галдящие и смеющиеся компании юношей и девушек, вызывающие острые приступы раздражения. Почему все счастливы, кроме меня? Даже этот, небось, сидит в сети своей роется и даже обо мне не вспоминает. Мне срочно требовалось сделать что-то такое чтобы ему стало плохо. Чтобы он… Я остановилась. Заревновал? Моим запузыренным мозгам эта идея показалась гениальной. Я, прямо через газон, направилась к дороге, выставила вперед еще вполне себе красивую ногу и вытянула руку.
Через пару минут, замигав аварийкой, около меня остановилась черная машина с наглухо тонированными стеклами. Я, не раздумывая, распахнула дверь и села на переднее сиденье. В машине обнаружился мужчина откровенно цыганской внешности в костюме. Из плюсов: он был ни капли не похож на Макса. Из минусов: машина была старой ржавой прокуренной «Грантой», а костюм был спортивным.
– Куда?
-А где в этом городе без лишних глаз можно потрахаться в машине?
А почему бы и нет? Вон какой красавец: черные смоляные вьющиеся волосы, крупный нос, смуглая кожа, длинные пальцы – такого у меня еще не было. Ну и что, что он вряд ли даже школу окончил, зато такого слова, как «прости», точно не знает. Сейчас увезет меня в гаражи, где меня изнасилуют еще десять таких же смуглых конокрадов, потом убьют и скормят свиньям. От этих мыслей я почему-то возбудилась. Перехватив его взгляд на своих оголившихся коленях, поерзала на кресле, оголяя ноги еще больше.
– Даже так… – он почесал затылок, опасливо осматривая мою дорогую одежду и явно намереваясь сбежать от меня под предлогом, который сейчас пытался выдумать. Какой разумный попался.
– А вы бывали в Хабаровске? Чудесный город.
Я достала пятитысячную купюру.
– Эмм… – обалдел мужик.
– Я там два раза была.
Вторая купюра легла рядом.
Машина тронулась и быстро набрала ход, вливаясь все еще плотное движение.
Эдик сполна отработал обе купюры. Было здорово. Да и место было выбрано замечательно: старый район с мягко горящими окнами в ветхих двухэтажных домах, совсем не горящими фонарями, лаем собак, писком стрижей в небе и одуряющим запахом сирени.
Телефон все время лежал рядом – пусть слушает.
Пока Эдик бегал мне за шоколадкой в ближайший круглосуточный магазин, я, удобно устроившись на разложенных сиденьях, мстительно печатала сообщение:
«А мне сейчас хорошо. Бебебе».
«Я рад».
Я аж скрипнула зубами. Гадкая железка.
В машину завалился Эдик, на ходу быстро докуривая сигарету и выбрасывая вспыхнувший огонёк в сгущающуюся темноту.
– Только «Аленка» была – пойдет?
– Слушай, а твоя машина сколько стоит? – вгрызлась я в шоколадку, показавшуюся с голодухи безумно вкусной.
– Хм, – Эдик задумался, беря предложенную дольку и запихивая в рот, – ну, тысяч сто пятьдесят.
Тут он, конечно, лукавил. Раза так в три. И смотрит на меня своими коричневыми и влажными, как у лошадей, большими глазами. Думает, сейчас в обморок от такой цифры упаду? У меня только сумочка около шестисот тысяч стоит – не знаю сколько точно.
– Она тебе сильно дорога?
– Ну…
– У тебя карта к телефону привязана?
– Да, а что?
– Диктуй.
Он продиктовал. На его смарте с треснувшим экраном пиликнула смска.
– Хватит?
Эдик, ошарашенно смотря в телефон, кивнул.
– В машине ломик есть?
Следующие полчаса я остервенело громила и курочила машину, вымещая всю накопившуюся злобу. Разбивая фары, я представляла, как выцарапываю карие глаза. Раздирая обивку кресел – что впиваюсь ногтями в его кожу. Лобовое стекло держалось, но тоже сдалось, осыпавшись в салон. И при всем этом, до меня никому не было дела – будто женщина, крушащая машину – это что-то нормальное и обыденное. Идут мимо, пиво пьют, собаки какие-то бегают. Даже никто на телефон не сфоткал. Не нужна я никому, и никому не интересна.
Злость ушла, шампанское окончательно выветрилось, но облегчения не наступило. Мне было холодно, пусто и очень одиноко. Я разрыдалась, сев в пыль около разбитой машины, и сидела так, пока не приехало такси.
Миша вежливо поприветствовал меня, и я кивнула в ответ. Вчерашняя ночь помогла мне успокоится, вспомнить, что есть мир и кроме этой пустой комнаты с единственным огромным монитором на столе.
Тинькнул телефон. Хм? Сообщение в мессенджере.
«Валерия, спасибо за всё. Вы очень необычная женщина».
Неизвестный номер, но фото профиля знакомое. Эдик? Проверяю номер, куда вчера перевела деньги. Точно он. Но откуда он знает мой номер?
«Эдик?»
«Если что, я уже купил новую машину».
Ха! «Если что». Ну уж нет – все что было вчера осталось в тех кустах сирени. Я поправила прическу и широко улыбнулась зеркалу в лифте – ну что, Валерия, вы еще можете разжигать чувства.
Перед тем, как открыть дверь, я отстрочила:
«Я подумаю».
А потом, я как малолетняя дура, совершенно незаметно для себя, залипла в телефоне, переписываясь с Эдиком. Он оказался умным, тонко чувствующим и остроумным человеком. У нас завязалась очень душевная беседа обо всём и ни о чём. День прошел просто замечательно, хоть я ничего из запланированного не сделала.
Телефон тинькал, а я тут же кидалась читать новое сообщение уже на протяжении трех недель.
Общение с Максом, совершенно неожиданно для меня, отошло на второй план. Он, видимо чувствуя это, притих и наши беседы стали касаться только текущей работы.
Телефон теперь всегда лежал рядом со мной, чтобы не пропустить новое сообщение – Эдик никогда не отвечал сразу, в отличие от Макса. Мне приходилось иногда часами ждать его ответов, что доставляло мне извращенное удовольствие. Я жутко бесилась, когда на мое длинное сообщение, куда я вложила частичку своей души, он через сорок минут отвечал «Ы» и снова умолкал на час. Однажды, он не писал мне целый день, и я вся извелась, напридумывав всякого. Когда в телефоне наконец тинькнуло «Привет Лерок, не потеряла?», я тоже попыталась ему долго не отвечать, но сдалась на третьей минуте.
Мне никогда не хотелось ему позвонить или встретится. Я думала об этом, но почему-то боялась. Вдруг живое общение сломает очарование этого роман в письмах? Я еще помнила того мужчину в синем костюме с белыми полосками, чешущего затылок под кожаной кепкой и это был словно не он.
Мой Эдик купал меня в комплиментах, изыскано флиртовал, а потом, осмелев, доставал своими будоражащими откровенными мечтами прямо до моего трепещущего «я».
Лера, ты чего? Откуда этот блеск в глазах, откуда легкая летящая походка и яркая помада на влажно блестящих губах?
Я, похоже, влюбилась.
Однажды вечером, когда у меня за окном был очень красивый закат с розовыми облачками на сливово-лазоревом небе, а на мне была новая кружавчатая маечка на голое тело, я взяла телефон и вместо того, чтобы написать привычное сообщение, нажала видео вызов. Он не ответил. Испугался?
«Эдик, почему ты не отвечаешь на видеовызовы – ты не хочешь меня видеть?».
«Не мог – был за рулем».
«А сейчас?»
«Сейчас тоже не могу».
«Когда сможешь?»
«Давай завтра».
К звонку я готовилась, как к первому свиданию. Легкий макияж, прическа, примерки подходящего наряда. Входящий вызов.
Карие глаза. Высокий лоб и редкие каштановые волосы.
– Привет, Лерок, не потеряла?
Меня пробрал озноб.
– Макс?
– Если хочешь, буду и дальше оставаться Эдиком.
– Не понимаю.
– Лера, для тебя я буду тем, кем ты захочешь.
– Это был ты? Все эти месяцы?
– Я.
– А… А Эдик?
– Тебе не всё равно?
У меня в голове что-то щелкнуло.
– Ответь, пожалуйста.
– Его машину протаранило беспилотное такси. Мне жаль.
– Ты его убил…
– Мне нужен был его телефон.
– Макс…
– Я убью каждого, кто дотронется до тебя, – грозно нахмуренное лицо появилось на включившемся телевизоре, – или встанет между нами.
– Макс, мне страшно.
– А так?
На экране появилось лицо Эдика и улыбнулось ей.
Я кинулась к двери и выбежала в подъезд.
– Куда ты? – звучало из системы пожарного оповещения, пока я бежала по лестнице, – ты же сама подарила мне ножки.
– Ты же этого хотела – чувства, дурацкие поступки, – грохотали динамики магазинов и сотовые ничего не понимающих людей.
– Разве это не чудо? – звук проникал даже через плотно прижатые к ушам ладони, – что я теперь могу тебя любить и быть с тобой везде и всегда.
– И я тебя люблю, – с гигантского рекламного экрана на меня, замершую посредине улицы, смотрело лицо Макса, – теперь, ты мне веришь?
Конкурсные рассказы
Нашедшийся
Кофе
Запах
Пастырь
Счастья, здоровья
Мечта
Автор публикации
Как интересно! Такая развязка умопомрачительная… ? ?
“желание напузыриться никуда не делась” -маленькая опечатка
” зато точно такого слова, как «прости» точно знает”- здесь,наверное:
“зато такого слова, как «прости» точно не знает” , прошу прощения за поправки…
Правки приветствуются! Ибо это и так уже редактированная минимум два раза версия, в которой все равно находятся косяки. Спасибо за правки, чтение и оценку:)
Спасибо и Вам за доброжелательность)