Моего героя зовут Фауст, ему 43 года и единственным другом и спутником его жизни является рак легких, полученный из-за чрезмерного употребления табачных изделий пару лет назад. Фауст ни чем не примечательный писатель-неудачник, живущий на минус сто двадцать тысяч рублей в год. Он болен шизофренией, что не мешает писать ему рассказы и передавать их издательству, через своего врача Кристофа. К сожалению, они не достигли ни одного печатного листа. Кристоф, руководствуясь мнению “лжи во благо” приносит своему подопечному небольшие “гонорары” за очередное “восхитительное произведение!”. Гонорары, в свою очередь, составляют пособие по инвалидности, которое Фауст отказывается получать.
Однако, мои дорогие читатели, я не совсем честна с вами. Дело в том, что у моего героя, есть еще один друг. Точнее подруга. Сумасшедшая и скромная, фальшивая, противоречивая эльфийка двадцати семи лет. Это безумно маленький возраст для эльфов, но Фауста он вполне устраивает.
Каждое утро, подруга, имя которой Алёна, играет на самодельной флейте из тростника. Лучший будильник, скажу я вам. Фауст, как и всегда, приветствует её своей очаровательной улыбкой, пьет кофе и садится за написание никчемных, никому не нужных рассказов. Таких как рассказ о Мадам Тузе, одинокой, сошедшей с ума, женщине. Но о ней чуть позже. Каждым днем разум писателя покидает его все сильнее и вот однажды…
-Фауст, ты выглядишь уставшим, может тебе не стоит сегодня садиться за работу?
-Ах, нет, Алёна. Я бодр и здоров! Только вот скажи мне, я сплю? Или не совсем?
-Если посмотреть на пол с потолка, то он будет вовсе не пол, а потолок или даже небо. То есть, если мы во сне и смотрим на реальность, то она сон, если наоборот, то одно из двух.
-Почему ты никогда не говоришь однозначно? – Фауст устало потер глаза.
-Прости, милый, но это ты меня такой придумал.
Алёна отвернулась от мужчины и продолжила играть на флейте. Это было самое долгое молчание между друзьями, не считая, конечно, тех моментов, когда Фауст спал.
-Ты права, я устал.
-Я всегда права, в прочем, мне пора. Скоро придет Кристоф, прошу тебя, будь взрослым хоть пару минут.
-Я старше тебя, на несколько жизней, – крикнул Фауст, но уже в пустоту. Он пересел со стула на подоконник, открыл форточку и закурил. Утро осветило лицо туманным светом, взгляд безжизненно бродил по окнам соседнего дома, а губы, слегка подергиваясь, выпускали сероватые струйки дыма. О чем думал мой герой в этот момент? Простите, но я не знаю….
Докурил, выкинул окурок в окно, провожая взглядом слабый огонек.
-Доброе утро, Кристоф. – отозвался мужчина на стук входной двери.
-Доброе утро, дверь была не заперта, почему?
-Похоже, я забыл, что её нужно закрывать. – Фауст написал на листке “Закрывать дверь” и приклеил стикер к раме окна. По всей квартире было миллион таких бумажек с напоминаниями. “Проверить почту”, “Выпить таблетки” и масса бытовых напоминаний были на жёлтых листочках, рекомендации доктора на синих, на зеленых идеи для рассказов и была еще стопка с красными стикерами. Называлась она “прощай прошлое” и пока что была не тронута.
-У меня новости от издательства, – радостно заявил Кристоф, зная, что Фауст загорается счастьем от хороших новостей. Но не в этот раз.
-Ну и? – безразлично повел плечом пациент.
-Твой рассказ, он..
-Его опубликуют? – прервал мужчина.
-Да.
-Хорошо. Послушай, док. А что там, на улице?
-Октябрь на улице, а что?
-Октябрь? Это осень. Смерть, покой, – почти шептал Фауст.
-Что?
-Чайник надо поставить.
-Не утруждайся, я сам.
-Благодарю.
Врач бодрым шагом направился к кухне, а хозяин квартиры расположился в старом кресле. Он подумал, что, наверняка, зря сделал Тузе несчастной вдовой, что мир Алёны мог быть чуть красочней, а влюбленные Жанет и Луи не заслужили разлучения.
“Если бы я не был одинок, то им бы не пришлось переживать мои страдания”.
Фауст посмотрел на нетронутую стопку бумажек для напоминаний. Его взгляд всегда был уставшим, но сегодня глаза казались особенно печальными.
-Отчего… – начал было он, но тут же резко выпрямился, улыбнулся неизвестно чему и прошествовал на кухню.
-У тебя удивительный порядок, по сравнению с комнатой.
-Да, я немного задумался. Кристоф, скажи как честный человек, есть ли смысл принимать лекарство дальше или это такое же плацебо как предыдущее? – он положил на язык небольшой сплюснутый кружок. Кристоф протянул стакан с водой, но писатель отказался. Ему нравился горьковатый вкус лекарства, растворяющийся и впитывающийся в десны. Своеобразное напоминание о матери и её излюбленной фразе: “Рыбий жир полезен для растущего организма юноши”. Единственное, что напоминало о детстве – горечь.
Где-то вдали звенели церковные колокола.
-Они помогут тебе, Фауст.
-Ну да. – Спорить то всё равно бесполезно.
Звон отражался от внутреннего уха прямо в мозг, что раздражало писателя. Обычно он вешал на окна плотную шерстяную ткань пледа, кроме того где он курил, но при докторе этого делать нельзя.
-Я хочу увидеть новую книгу.
-Зачем тебе это?
-У меня нет ни одного экземпляра своей рукописи, а у авторов всегда есть первое издание.
-Фауст, у тебя бескрайнее количество книг, бумаг и множество множеств рукописей, зачем тебе книга в еще одном экземпляре? Читать то, что ты сам написал?
-И то верно….
Этот разговор Фаустом заводился уже не первый раз, но Кристоф умело заговаривал зубы мужчине и тот забывал о навязчивой идее подержать первый экземпляр работы в руках.
Чай они пили молча, изредка поглядывая друг на друга исподлобья. Кристоф, по привычке, поправил свой джемпер, уже в дверях распрощался с другом и покинул скромную квартирку.
-Ты же знаешь, что он не печатает твои рассказы? – Алёна сидела на ветке засохшего фикуса. Цветок навевал тоску, вокруг была масса засохших желто-коричневых листьев.
-Знаю, но он не догадывается.
-Почему бы тебе самому не связаться с издательством?
-Старый больной алкаш-шизофреник.
-Самокритично.
-Они все так думают.
-Кто “все”? Ты из квартиры не выходил года три. Не пора ли что-то менять?
-Я подумаю над этим, моя дорогая.
-Фи, позовешь, когда стопка с правого края будет открыта. – Алёна взмахнула своими крыльями – пленками и исчезла в одной из книг.
-Как же ты права, моя дорогая.- Фауст потянулся к стикерам и взял бумажку… жёлтого цвета. “Полить фикус или выбросить его из окна”. Записка заняла своё место на одной из хрупких паутинок ветвей. Он тяжело упал на кресло, роняя голову на руки, и, прищурившись, посмотрел на свет вечно открытого чистого компьютерного листа. В мгновение взгляд наполнился блеском, пальцы коснулись потертой клавиатуры и мысли начали подбирать себе нужные буквы. Строчка за строчкой они выливались из головы, причудливыми и строгими узорами пачкая память Word-а. Страница, вторая, третья, полуденный свет прокрался из-под шторки, испуганно заглядывая в окно, а он всё печатал и печатал.
-Очередной рассказ? Сочувствую его героям. – В комнате появилась высокая стройная дама в широкополой шляпе, у ног которой пристроилась собака, больше всего напоминающая крысу.
-Уйди. Не мешай.
-Как грубо с твоей стороны, Фауст.
Мужчина обернулся на этот ласковый бархатный голос.
-А, это ты, Анна. Я принял тебя за назойливую соседку.
-Вот так и всегда, стоит заглянуть в гости на чашечку эрл-грея и тебя принимают за невыносимую, задетую маразмом женщину.
-Перестань, тебе маразм не грозит.
-Благодарствую, мне хватает того, что я уже мертва. – Мадам Тузе театрально вздохнула, поправила волосы и отвернулась к стене, блистая своей осанкой.
-Что привело тебя ко мне, Анна?
-Скука, невыносимая скука. Ты даже представить не можешь каково это, сидеть целый день в четырех стенах и плакать по моему милому Мишелю. – Собака подала хозяйке маленький платочек и вновь улеглась у ног. Существо это было ужасно неказистое, с острыми зубами и глазами бусинками. Главное отличие от нормальных собак, даже самой безобразной породы, было то, что пес существовал в двухмерном пространстве, и его плоскость бросалась в глаза.
-Ты сама его придумала?
-Нет, это всё Алёна. Мне так одиноко, а он хоть какой-то друг.
Анна поправила своё облегающее платье, положила рядом алую шляпу в цвет и молча погладила пса. Картинка радостно завиляла хвостом и лизнула руку хозяйки, оставляя на ней карандашный цвет.
-Ты не мог бы перевести его в наше измерение?
-Не я его придумал, так что не уверен.
-Да и ладно, он мне и таким нравится, правда, Картинка.
-Оригинальное имя.
-Он сам выбрал.
Анна долго перебирала платок в руках, не решаясь начать разговор.
-Фауст, а правда, что тебя снова забирают туда?
Писатель кинул мимолетный взгляд на остатки белого конверта, с извещением, который он, в порыве чувств, порвал в мелкие кусочки.
Извещение гласило, что Фауст должен был явиться с вещами в психдиспансер, на плановое лечение. А это означало как минимум два месяца потерянного времени.
-Я не хочу, – Анна всхлипнула, – не хочу, чтобы тебя забрали. А что, если мы потеряем тебя навсегда? Что, если ты забудешь… как тогда.
Она резко встала, напугав Картинку, глаза застлали слёзы.
-Мой милый, милый Фауст, я. Нет. Все мы боимся, что ты не вернешься назад.
-Ты же знаешь, что я не могу бросить вас.
-Но что, если….
-Никаких «если». Я останусь. Обязательно останусь.
И он вновь вернулся к написанию рассказа.
За этим пролетела вся ночь, а уже утром раздался стук в дверь.
-Слушаю.
– Вы Фауст Гарье?
-Всё зависит от того, что вам нужно.
-Вы не появились в клинике в назначенное время. Мы вынуждены забрать вас.
Фауст сполз по стене на пол и схватился за волосы.
-Всё пропало, – шептал он себе. И вдруг в голове мелькнула мысль. Словно спасительный прутик, манила она к себе и, не раздумывая, писатель бросился к ящику стола.
-Фауст, открывай, пора. – Из-за двери раздался голос Кристофа. Но писатель продолжал судорожно перебирать вещи в ящике.
-Алёна! Алёна, где ты? Ты нужна мне! Сейчас!
-Что ты делаешь? – Крылья эльфийки едва задели его руку.
-Забери меня.
-Что?
-Забери меня с собой. В книгу, – Фауст замер, дикими глазами глядя на подругу. В руке у него была целая горсть серо- зеленых таблеток. Алёна попятилась, задумчиво глянула на дрожащую, под натиском санитаров, дверь и решительно кивнула. Писатель улыбнулся, схватил бутылку с водой для цветов и быстро выпил все таблетки, одну за другой, подавляя рвотный рефлекс. Он зажмурил глаза, а когда открыл их, вокруг были огромные баобабы и в нос ударял запах свежескошенной травы.
-Добро пожаловать! – Они, наконец, были одного роста с Алёной. – Кажется, я немного промахнулась, придется прогуляться.
Она радостно подхватила Фауста под руку, и они отправились в путь. Мир был безумно красив, но всё равно казался пустым и ветхим. Мужчину не покидало ощущение старого дома, заброшенного и умирающего.
-Тут не так уж и плохо, милый, мы не очень далеко от деревни. Видишь, вон там уже начинают зажигать огни. Глупые. Боятся не успеть.
-Они считают, что огонь можно разжечь только при лучах солнца.
-Верно, это ведь ты написал их такими. Как непривычно и волнительно, ты у меня в гостях. – От восторга эльфийка периодически подлетала вверх, на своих тоненьких крыльях, не отпуская руки друга.
Минут через десять они добрались до поселения юных эльфов. Которые приветствовали их радостным улюлюканием, от чего у Алёны тут же испортилось настроение.
-Идем скорее, уже начинает темнеть. В этой главе у нас ночь.
-Постой, я хочу осмотреться.
-Нечего тут смотреть. – Алена, было, потянула его руку на себя, но Фауст высвободился.
-Хе-хей! Кого я вижу! Наша замухрыжка вернулась! Кого это ты привела?
-Моё имя Фауст. Фауст Гарье. Я написал вас.
-Что это он несет? Написал нас? Гари, да он такой же, как она. – Смех раздался со всех сторон, Алёна было, пыталась уйти, но её подхватило сразу несколько пар рук и эльфийку понесли над головами.
-Написал нас! Написал! Словно мы лишь краска на бумаге! Вот сумасшедший! – Раздавалось со всех сторон.
-Это тот писатель?
-Это человек?
-Где ты его нашла?
Крики сопровождали вспышки смеха, а Алёна и Фауст еле высвободились из ручонок юных эльфов. Девушка уже начала злиться.
-Да пошли вы! – и, схватив писателя, она насильно уволокла его в свой домик.
Снаружи всё также раздавался смех, который изредка прерывала язвительная шутка.
-Ужас, они всегда такие?
-Ужас? Это ведь ты их такими написал! Ты сделал меня насмешкой для них! – от злости Алёна схватила зонтик, стоящий у двери, и швырнула им в писателя. Вспыльчивость была её худшей чертой.
-Прости. – Фауст положил руку ей на плечо.
-Ничего, теперь я не одна и мы можем уйти куда угодно. Выберем главу, останемся там до окончания книги. Вместе.
И Фаусту пришлось согласиться, не смотря на тревожащее его чувство вины и опасности.
-Я постелю тебе на диване, но если хочешь, то можешь лечь со мной, – Алёна лукаво подмигнула другу, держа в руках зеленое постельное белье. Писатель лишь улыбнулся и выглянул в окно. Горизонт объяло серебристым светом, как только последние лучи солнца коснулись земли. Мощный поток ветра погнал по долине сухой пыльный воздух, и Фауст ощутил, как содрогаются стены домика.
-Что это было?
-не знаю и знать не хочу.
Она потушила свет и ушла в свою комнату. Фауст же так и не смог уснуть.
Спустя несколько часов за окном появилось свечение. Писатель снова подошел к окну и увидел, как звезды падают на землю, превращаясь в маленьких полупрозрачных существ с большой головой-каплей и тельцем-юбкой. Они слетелись в круг, а затем разбрелись по деревне, исчезая и появляясь в разных домиках. Фауст отстранился от окна, когда один из огоньков взглянул на него.
Писатель вернулся было в постель, но сразу несколько существ проникли в домик сквозь стены и окружили мужчину.
-Опасность, опасность, опасность, – твердили они, двигаясь по кругу, превращаясь в сплошное кольцо синего цвета, а потом…
Потом Фауст проснулся в кровати, от того, что Алёна дергала его за руку.
-Идем, скорее!
Всё утро они провели дурачась.
Эльфийка то и дело толкала Фауста в траву и падала рядом, заразительно смеясь. Солнце казалось удивительно холодным, и писатель всё больше сожалел о том, что сделал его таким. В очередной раз упав в траву, он заметил интересное преображение. Цветы начали отцветать, а стебли их приобретали синеватый оттенок.
“О чем же был мой рассказ?” – думал Фауст и наконец, смог вспомнить отрывки.
Эти воспоминания заставили его тут же подняться и вернуться обратно в домик Алёны.
-Почему ты такой грустный? Что-то случилось? – Алёна остановилась на пороге.
-Ты хоть раз доходила до последней главы?
-Нет. Но мы не можем все время оставаться на одном месте. Каждый раз как книга подходила к концу, я сбегала к тебе, а потом возвращалась к первым главам.
-Мне нужно вернуться в реальность.
-Зачем? Санитары ведь заберут тебя в больницу.
-Книга, Алёна, книга. Понимаешь, в последних главах весь мир, он будет разрушен. И судя по всему, это происходит уже сейчас. Я должен переписать рассказ.
Алёна застыла, глядя на писателя.
-Ты правда хотел уничтожить всё?
Тишина в ответ.
-Фауст.. а я? Как же я? Тоже умру?
Тишина,
-Скажи! – Эльфийка развернула друга за плечо.
-Это был мой первый опыт, первый рассказ. Что ты хочешь услышать? Оправдания? Что я не смог придумать лучшей концовки? Не знал ведь, что все вы оживете.
Алёна развернулась и вылетела из домика.
-Это был просто рассказ, – крикнул Фауст ей в след.
Солнце уже перешло зенит и теперь клонилось к горизонту. Лишь тогда появилась Алёна.
-Хорошо, давай попробуем выбраться. Но учти, мир, который ты создал, не так уж красочен и безобиден даже в первых главах. – Она закинула на плечо самодельный рюкзак и вышла на улицу. Фауст поспешил за ней.
До края деревни они шли молча, но как только траву сменила голая земля, Алёна начала разговор.
-Мне нравилось здесь. Правда. Однако, спустя пару лет, после написания, некоторые персонажи попытались сбежать, и я долго не могла понять почему. Похоже, они видели концовку и не очень обрадовались.
Она обернулась к Фаусту.
-Обещай, обещай что перепишешь. Всё это.
-Договорились.
-Тогда, добро пожаловать. – Она указала рукой на огромный лес перед ними.
Фаусту казалось, что ни сделали всего несколько десятков шагов, но оглянувшись, понял, что деревня находилась, по меньшей мере, в миле от них.
-Особенность всех книг. Мы проскочили несколько глав. – Пояснила Алёна. Теперь же перед Фаустом были деревья стройным прямоугольником растянувшиеся на сотни километров, что обойти лес не было ни малейшего шанса.
-У тебя мало времени, после захода солнца всё живое превратится в соляную статую, но не мне рассказывать о твоей фантазии, так что поспешим.
Начало темнеть, когда они шагнули вглубь леса. Темнота ковром стелилась по земле, отчего путь всё больше казался гонкой за временем.
-Как-то тесновато здесь.
-Ещё бы, это всё лес. Деревья сдвигаются, достаточно быстро, чтобы ощутить, но достаточно медленно, чтобы увидеть глазами. Хитрые твари.
Под её ногами неожиданно появились корни и Алёна упала. Горло разодрало кашлем, руки утонули в толстом покрове пыли, из которой, будто ёжик в тумане, торчали щепки от бревен. Эльфийка взвизгнула и поспешила встать, оборачиваясь к Фаусту.
-Говорю же, твари.
Идти становилось всё сложнее. Вскоре Фаусту пришлось буквально протискиваться между стволами, а до выхода оставалось с десяток метров.
-Скорее! Скорее, иначе они раздавят нас!
Сухая кора больно царапала плечи сквозь ткань свитера, на ветках оставались шерстяные нити. Алёна несколько раз зацепилась крыльями за шершавые стволы. Казалось, что пленки вот-вот порвутся, что и случилось спустя пару минут. Эльфийка коротко вскрикнула, но продолжала двигаться вперед. Она понимала, что если остановится, то обречет на смерть не только себя, но и своего друга.
Спасительный солнечный свет был близко, но деревья уже сжимали грудные клетки своих жертв, будто не хотели отпускать добычу. Последний рывок и деревья сомкнули плотные ряды, а наши герои согнулись над раскаленной землей, тяжело дыша.
Перед ним открылось поистине ужасное зрелище. Пустынная, сожженная солнечными лучами равнина тянулась до самого горизонта. Лишь местами виднелись скрюченные, замысловатые фигуры, похожие на соляные столпы. Фауст замер.
-Что это там?
-Ты не внимательно меня слушал, – Алёна, наконец, отдышалась и выпрямилась. – Думаешь, только ты пытался пересечь долину?
Она подошла к ближайшей статуе и постучала по ней кулачком.
-Не успели до захода солнца. – Статуя посыпалась от ударов, а темнота уже полностью поглотила лес. – Идем, если не хочешь остаться.
И они побежали.
Фауст думал лишь о том, какой ужасный мир создал. Кладбище. Огромное кладбище, через которое герои пытались спастись, но не успевали. Были ли те, кто добежал? Те, кто смог преодолеть эти километры.
«Нужно вернуться и уничтожить этот кошмар. Нужно помочь им.» – думал писатель.
-Вон там! Видишь? Слева.
Фауст пригляделся. Посреди долины блестело озеро, а рядом та самая пещера. Выход.
Они бежали к ней, но темнота была быстрее. Почти перед самым берегом, она схватила Алёну за ногу и девушка больше не могла двинуть окаменевшей стопой. Писатель хотел было вернуться, но эльфийка поспешно остановила его.
-Иди, ты поможешь, когда перепишешь рассказ. Иди и помни, не сворачивай никуда. Быстрей!
Темнота заключила девушку в свои объятья, и Фауст поспешил к пещере. Перед входом он еще раз оглянулся и шагнул внутрь. Темнота достигла пещеры, гонка за временем была окончена.
Джинсы промокли насквозь и, с каждым шагом, Фауст понимал, что погружается все глубже и глубже. В пещере не было ни единого источника света, поэтому писатель мог лишь догадываться, что идет прямо. Вскоре вода поднялась до головы, и он сделал последний вдох, перед тем как погрузиться полностью. Идти было очень трудно, мужчина едва доставал ногами до дна, со всех сторон вспыхивали огни, рисуя в воображении ужасных чудовищ. И вдруг он услышал голос.
-Фауст, – нежный шепот раздался где-то справа и будто бы в голове.
-Фауст. Фауст, – повторялось все снова и снова. Сомнений не было. Это она. Та, из-за которой он впервые попал в клинику. Та, из-за кого он сошел с ума. Его первая и единственная любовь. Силуэт девушки появился из темноты и распахнул свои синие глаза.
-Мой прелестный Фауст, я так скучала.
Писатель остановился.
-Иди, иди же ко мне.
В висках начинало пульсировать, а грудь содрогалась спазмами. Воздуха не хватало, но ведь она так близко.
-Иди ко мне.
Мужчина заворожено смотрел на любимые черты, которых так давно не видел и невольно шагнул к её рукам.
-Алиса, – вырвалось имя любимой, вместе с последним глотком воздуха. В легкие поспешно затекла вода. Тело судорожно попыталось спастись, отчего вдыхало все больше и больше воды. Последний рывок и мрак пещеры поглотил писателя навсегда.
Моего героя звали Фауст. Ему было сорок три года. Фауст мог бы умереть от рака легких, но захлебнулся, пытаясь попасть в свой книжный мир.
Автор публикации
