Мутабор
…будучи превращённым, остерегись смеяться,
иначе волшебное слово окончательно исчезнет
у тебя из памяти, и ты останешься зверем.
В. Гауф
Хозяйка вышла из ванной чересчур порывисто. Потом долго искала телефон, шипя сквозь зубы. Плохой признак! Кому-то не поздоровится. Мне? Вроде не за что. Детям? Уже спят. Мужу? Пожалуй, ему: хозяин изволит опаздывать.
Позвонила. Спросила: «Ты где?», хмыкнула, швырнула мобильник и занялась макияжем. Быстро наговорилась, однако! Не понял – успокоилась? Стоит прятаться под мебелью, или угроза миновала? Лучше, конечно, не рисковать. Но до чего же шевелиться лень!.. Авось, как-нибудь! Спальная корзинка точно по моему размеру. Атласная перинка мягкая, гладкая. На ней исключительно приятно потягиваться в полусне, после сытного ужина. Разнежился я в последнее время. Это так теперь всегда будет?
О, хозяин вернулся! Галстук съехал набок. Это он накорпоративился, что ли? Жена обнюхала, из ревности, наверное. Сейчас выдаст по первое число! Ну, или выпросит чего-нибудь, она это умеет. Сам вроде не шатается, но заметно навеселе. Чего уставился? Готовишься всех собак на меня повесить, скотина пьяная? Тебе лишь бы разговор перевести…
– Кэт, что-то наш красавец растолстел! (Враньё! Просто гладким стал, упитанным. И вообще, кто бы говорил!)
– Это нормально в его положении, Феликс. (Да уж, «нормально»! Его бы в это «положение»… Гады! Сами всю ночь станут постельными играми баловаться. Им что, троих детей мало? А у меня, небось, потомства уже никогда, никогда не будет, йау-у-у!)
– Цыть, Борис! (Это мне. Ладно, молчу. Но сейчас кому-то придётся расплатиться за опоздание!)
– Милый, коту надо тренажёр купить. Как у Смидовичей. Такая чудная вещь! Их голландец, Тимка, очень быстро форму восстановил. (Да что вы говорите?! Это чтобы я как белка в колесе? Не дождётесь!)
– Вот ещё! Наш – сибиряк, а они все от природы крупные. (Спасибо, хозяин! Половая солидарность? Хотя… какая же она теперь «половая», блин!)
– Но, милый! А если у него начнётся ожирение? От лежачей жизни, знаешь? Сердце, почки, всё такое? (Растрогала, стерва! Прямо до слёз. Только о чём ты раньше думала?!)
– И о чём ты раньше думала, мать? Отрезала, понимаешь, питомцу достояние. Перевела из мачо в евнухи, а теперь мне с этим бегемотом нянчиться предлагаешь? (А ты, гад, не заступился! Да ещё обзываешься?! Ох, устрою я твоим туфлям ночь на «Титанике»!)
– Ты лучше вспомни, как Борька буянил! Как убегать рвался, к соседям в окна лазил. А теперь такой лапочка… Ну, Фе-е-ели-и-икс! (Хм, а ведь верно, не тянет больше на подвиги! Тестостерон оптимизировали, что ли?)
– Ладно, проехали. Хотя-а-а… Неужели не жалко? Впрочем, все вы, самки, жестокие. Ну, паучихи хоть сразу своих съедают, а вы одних в клетках держите, других кастрируете, да ещё обожаете отрезанными гениталиями любоваться. (Во загнул! И откуда что берётся? Впрочем, что у трезвого на уме, то у Феликса на языке, проверено. Но неужели – правда, и Кэт любовалась моими шулями?!)
– Фу, милый! Ну, уж последнее – не правда. Когда это я «ими» любовалась?
– На днях и постоянно. Цветы называются. Гениталии всех мастей, мужские и женские. Что, съела?! А ещё говорят, что среди вашей сестры маньяков не бывает. Да каждая, каж-да-я! (Зря. Сейчас сцепятся. Поглядеть или скрыться, от греха?)
– Ты, кажется, решил поссориться, милый? За свои тестикулы не беспокоишься? (И голосок противный включила, и глазок бирюзовый прищурила. Ну, держитесь все! Пора под кровать лезть…)
– Что ты, Кэт, крошка! Я всего лишь соболезную товарищу. Как представлю себя на его месте – оторопь берёт. Жутко становится, не поверишь! Прости, дорогая. Завтра всё куплю, будет как у Смидовичей. (Трус ты, Феликс! Вон, даже протрезвел от испуга. И что она в тебе нашла? Ну, кроме тестикул?)
Хозяин упятился принимать душ. Только я задремал, а он, гад, мокрое полотенце швырнул! Заорал я, конечно, спросонья. Кэт прибежала, успокоила. За ушком почесала. Мужа шлёпнула, но легонько – уже на игры настроилась.
– Ты когда-нибудь дошутишься, Феликс! Ладно, хватит. Иди сюда! (Размурлыкалась, чтоб ей! Ну, а хозяину я непременно отомщу!)
– Дети спят? – он заглянул в детскую, удовлетворённо хмыкнул, закрыл дверь. Повернулся к жене. Она потёрлась щекой о его плечо, куснула в подбородок. Он дёрнулся – видно, не ожидал – и оттолкнул Кэт. Та упала на кровать, выгнулась и застонала. Феликс прыгнул сверху… Раньше они меня стеснялись!
Я не любитель подглядывать. Операция, опять же. В паху заныло – сил нет. Лучше уйти. Кое-как открыл дверь на балкон, прокрался в укромный уголок. Обычно здесь шансон из нижней квартиры перекрывал звуки супружеских поединков в спальне. Но сегодня у любителя группы «Лесоповал» тишина. Или он – тоже? В смысле, как меня, метаморфозой накрыло? И кому он достался?
Посидел я на сквознячке, послушал ночные звуки всего микрорайона, хозяйскую возню оценил, потом к себе прислушался. И так мне тоскливо стало! Терпел-терпел, не удержался. Певец вообще-то из меня не очень, но – что делать? Один. Искалеченный. Терплю от людей всякое. А всё же ещё осталось в душе что-то такое… И просится это «что-то» наружу. Не рыдать же? Ну, я и запел:
– Не жалею, не зову, не плачу.
Всё пройдёт, как с белых яблонь дым.
Увяданья золотом охваченный,
Я не буду больше молодым…
Увлёкся. А всё почему? Потому что хорошо получилось! Громко. Хотя никто не понял, конечно… Смидовичский голландец с параллельного балкона по-своему подтягивать начал. Снизу, из палисадника, какой-то бродяга взвыл. Может, бывший сосед? Пацаны пели, конечно, абы что, зато вместе! Уникальный концерт. «Три тенора», однако. Терпи, сволочь человеческая! Слушайте, заразы…
Хозяин на балкон вышел. Я насторожился, думал – пнёт, или опять швырнёт чем. Нет, трусы подтянул, фыркнул. Стоял, курил, слушал. Клянусь, подпевать начал! Я и опешил. Убил песню, гад… Замолчал я, и пацаны следом. А Феликс меня по загривку потрепал:
– Тоскуешь, Борис? Терпи, мужик! Они, бабы, такие…
Докурил, брюхо почесал и ушлёпал в спальню. Я ещё пару раз пробовал запеть, но голос срывался. Никто из котов-соседей больше не поддержал. Тоска крутила кишки, тянула за сердце. Осталось одно: нагадить в хозяйскую обувь и попытаться забыться. «Уснуть и видеть сны?» Но сны, в которых я по-прежнему был молодым мужчиной, а не кастрированным котом, раздражали. После них подолгу сидел как очумелый, не понимая, где я и кто я. Впрочем, наяву не лучше. С каждым днём людского во мне оставалось всё меньше. Этак я скоро мышей есть начну!
Решил отвлечься от грустных мыслей и отправился в ночной обход квартиры. На пути из кухни в прихожую подумалось, что хозяйские повадки даже больше похожи на кошачьи. Интересно, может, их сознания, ну, или души, тоже зачем-то переместили? А есть ли у животных душа? Почесав задней лапой за ухом, решил, что, наверное, есть! Но, всё-таки, что же со мной произошло? Булгаковщина какая-то… Кошачье сердце!
В темноте за углом дико сверкнули глаза. Я аж подпрыгнул на месте, зашипел, оскалился и только потом вспомнил о зеркальной двери… Уже своей тени боюсь. Докатился! Всё же отдышался мало-помалу. Подошёл рассмотреть отражение. Нет, всё же есть в моей ситуации свои плюсы. Жизнь лёгкая, на всём готовом. Балуют меня, а за что? Решил, что за красоту и скромность. Продефилировал туда и обратно по коридору, любуясь собой: красив, кошкин сын! Шерсть гладкая, вид вальяжный. Хвост помелом стоит, глаза огнём горят. Хорош, хорош! А кастрация… Ну, на голосе не отразилась. Может, танцами заняться? Шансы повысились, теперь «фаберже» не мешают. Вдруг к этому, как его, Куклачёву попаду? Прославлюсь! Чем пёс не шутит?!
Бодро мяукнул, расправил усы жестом старого рубаки-кавалериста. Решил, что месть хозяину слишком мелкая штука, недостойная такого замечательного кота. Подровняв когти о дверь в детскую, поймал себя на мысли, что уже притомился. Наверняка от переживаний и дум о смысле жизни. Полакал воды на сон грядущий, смачно зевнул и прошествовал к своему спальному месту. «Дольче вита» – вспомнилось что-то смутно приятное из прошлой жизни. Помурчав в своё удовольствие, понемногу начал задрёмывать.
Во сне я поймал мышь.
*****
– Так, батенька! С возвращением. Как самочувствие? Хорошо, говорите? А вот я сейчас анализы оценю, анкетку проверю. Итак, кто тут у нас?.. Испытуемый № 11 «Борис», ага. Возраст 32 г. 8 мес., показатели здоровья – отличные, IQ=124. Ладушки…
Теперь показатели психологической ригидности: когнитивная – нестабильна. Не ожидал! А мотивация, значит, повышена, хм. Ну, и к чему вам это, право слово? Прямо так и тянет аватаром порулить, э? Аффективность – норма. Устойчивость к стрессу – норма, это всё хорошо. Толерантность к фантоматике – высокая. Тут, знаете ли, бабушка надвое скажет: верите легко, и в роль вживаетесь, так сказать, основательно. Это для пилота лишнее!
Эмоциональная лабильность высокая? Так, понял. Потенциал адаптации к матрице-носителю на 74% выше среднего уровня. Тоже, знаете ли… Всё было бы замечательно, вот только константность самоидентификации на 93% ниже среднего уровня. Вы, голубчик, себя теряете в носителе. Проще говоря, едва-едва на самом деле котом не стали, так-то!
Посему извините, милейший. Ваша оценка за прохождение теста «Мутабор» – неудовлетворительно. Так, отставить! Отставить, я сказал! Смирно!!! Без истерик тут. Вот, читайте резюме, пишу на ваших глазах: «…к пилотированию аватара любого типа субъект непригоден, т. к. возможно развитие деградации человеческой личности в результате полного отождествления себя с носителем. Рекомендую данного индивида перевести в группу подготовки по программе диспетчеров проекта «Аватар», как наиболее соответствующего указанной деятельности согласно выявленным психофизиологическим показателям. Руководитель службы психологического обеспечения проекта Гофман Э. Т.»
Вот, батенька, берите вердикт – и на другой факультет. Там профессор Нацумэ Сосэки всё объяснит. Удачи, кадет!
Другие публикации автора:
Автор публикации
Россия. 
