Ада проклинала себя за это решение. Зачем она поехала? Зачем она вообще обманывает себя? Денис ее не любит и, видимо, не полюбит никогда. И лучше было бы, как советовала Нина, быстрее забыть его, выбросить из головы, стереть из памяти. С глаз долой – из сердца вон. Этот нехитрый метод работал веками, сработал бы и сейчас, но Ада не могла найти в себе силы сделать хотя бы шаг в сторону от Дениса. Вместо этого она, как послушная собачонка, бежала за ним, жадно заглядывала в глаза и была счастлива, просто поймав его улыбку.
Нина, старшая сестра Ады, была против поездки. Нет, Нина не была деспотичной и не проявляла гиперопеку. В самый сложный для их семьи период она взяла на себя ответственность за сестру и делала все возможное, чтобы ее любимый Адик (так Аду звали в семье – в мужском роде) быстрее стал самостоятельным, научился принимать решения и тем самым дал ей, Нине, свободу.
Старшую сестру Ада никогда не считала именно сестрой – скорей, второй мамой. Когда их бросил отец, Аде было всего пять, и поэтому она плохо помнила эту историю. В памяти отложилось лишь то, что мама много плакала и почти не вставала с кровати. Пятнадцатилетняя Нина отводила сестренку в садик, забирала оттуда, гуляла с ней, кормила, водила в поликлинику и в парк. Потом мама перестала плакать и начала ходить на работу, но вечером обязательно выпивала рюмочку «чтобы быстрей уснуть». К этим предсонным рюмочкам незаметно добавились послеобеденные, а потом и утренние. Ада к тому времени уже училась в школе и понимала, что ее мать – алкоголичка. На пятом курсе Нина нашла хорошую работу и сняла однокомнатную квартиру, куда забрала сестру. Мать они навещали раз в неделю: приносили продукты, мыли посуду, прибирались в квартире. А два года назад и в этом отпала необходимость: маму сбила машина. Сестры вернулись в старую квартиру, а потом Нина привела туда и своего жениха Петю.
Кстати, он не был против того, чтобы Ада ехала с одноклассниками на дачу к Антону – их соседу с третьего этажа. Антона все знали как очень вежливого и во всех местах положительного мальчика, поэтому ему можно было доверять.
– Пусть Адик развеется. В 17 лет полезно общаться со сверстниками, – говорил Петя.
– Я не запрещаю ей общаться со сверстниками, я против того, чтобы она ехала с Денисом, – спокойно возражала Нина. – Адик сохнет по нему, а Денис ее в грош не ставит. Это будет не развлечение, а сплошное страдание.
– Может, она там с другим парнем познакомится, – не терял оптимизма Петя.
– Да ни с кем она знакомиться не будет! Пойми ты, Адик – как наша мама. Для той наш сволочной папаша был светом в окне, и эта туда же. Денис скажет ей под поезд прыгнуть – так она и прыгнет!
Ада слышала этот разговор и лишь ухмыльнулась про себя: никуда она прыгать не будет. Не совсем же она дура набитая! Но как только на перроне увидела Дениса, его теплые карие глаза, то поняла, что Нина права. Прыгнет. Еще как прыгнет!
Слава богу, Денис никому не желал повторять судьбу Анны Карениной. Была у него тактика более изощренная: мучить Аду своим переменчивым настроением. Он то оказывал ей внимание, то вдруг терял интерес, то нежно улыбался, называя ее Адиком, то ни с того ни с сего поддевал обидной шуткой.
А в этот раз он, похоже, вознамерился сделать все, чтобы Ада самостоятельно приняла решение лечь на рельсы: он взял с собой в поездку Лизу Корневу из параллельного класса. Тогда еще, на перроне, Аде нужно было развернуться и уйти, но ноги словно вросли в землю. И теперь она ругала себя за то, что не послушалась Нину и все-таки поехала на эту чертову дачу.
Правда, был в этой поездке один приятный момент: Денис взял с собой свою младшую сестру Ксюшу. Ей было 13 лет, и она слыла психичкой. Правда, Аде она не показалась психом. Просто девчонка не от мира сего: Ксюша иногда говорила странные вещи. Например, увидев Степу, друга Антона, она безапелляционно заявила, что он леший. Естественно, это вызвало взрыв хохота, а Ксюша обиделась и пробурчала:
– Мозги вот запудрит вам – в трех соснах заблудитесь. Тогда и поржете.
Вся компания недоумевала, зачем Денис взял с собой сестру, но Ада восприняла этот факт как шанс больше узнать про любимого. Еще в электричке она завела с Ксюшей разговор (в основном, чтобы не смотреть, как ее братец бесцеремонно обнимает Лизку), а потом и вовсе записалась едва ли не в подруги девчонке – так вдохновенно та рассказывала про брата.
По приезде, конечно, сразу разожгли мангал, начали жарить шашлыки, девчонки настругали салатов, парни достали водку. Пить Ада не стала. Во-первых, даже слабый запах алкоголя вызывал у нее отвращение. Из-за мамы. Во-вторых, ей особо никто и не предлагал. Все парни приехали со своими девушками и на Аду внимания не обращали. Вечером вся пьяная компания отправилась купаться.
– Давай не пойдем, – предложила Ксюша. – Дома безопаснее.
Но у Ады к тому моменту ревность сменилась злостью: Денис не заставит ее страдать! Она не будет, как мама, плакать дни напролет! Пусть Денис видит, как ей плевать на него и на их обжимания с Лизкой. Почему нельзя было показать свое равнодушие, просто оставшись в доме, Ада не могла объяснить. Ей казалось, что для наибольшего эффекта она должна быть в зоне видимости Дениса.
Однако, придя на речку, Ада, естественно, пожалела о своем решении. Сумерки упали так неожиданно, словно кто-то просто выключил солнце. Последний небесный свет стирал все очертания, и купание быстро переросло в нечто запретно-долгожданное. Парни, возбужденные близостью девичьих тел, стали позволять себе больше, чем просто поцелуи, а девчонки, осмелевшие от водки и темноты, торопили события.
Аде, которая обсыхала после купания, отмахиваясь от комаров, стало противно находиться в этой лесной оргии. Сейчас особенно остро ощущалось собственное одиночество и ненужность. Почему так? Она ведь не уродина, а если сравнивать с Лизкой, так даже посимпатичнее ее. И грудь у нее, Ады, побольше, и волосы длиннее, и зубы ровнее. Лизка же коротышка, без талии и шеи, миленькая, но не красавица. А когда смеяться начинает, то видно, что у нее сбоку зуба нет. И вот позарился же Денис на такую!
От таких размышлений на глаза навернулись слезы. Ада вскочила с пенька, на котором сидела, и быстрым шагом направилась к тропинке, ведущей с пляжа. Дорогу к даче она найдет. А там тепло, горит свет, Ксюша заварит чай со смородиновыми листьями. И главное – там нет Дениса.
То, что идет не по той тропинке, Ада поняла не сразу – слишком увлеклась злостью из-за Лизки. Но потом сообразила, что тропинка должна была забирать вправо, а она, наоборот, сворачивает влево. Видимо, где-то она пропустила развилку и сейчас выйдет непонятно куда.
Ада вздохнула и двинулась обратно. Теперь уже шла, всматриваясь себе под ноги. Где этот перекресток? Но с обеих сторон к тропинке напирали кусты и деревья, и ни малейшего просвета между ними не было. Внезапно заросли расступились – и Ада снова оказалась на пляже. Ночь уже окончательно вступила в свои права, поэтому разглядеть тела на песке и в воде было невозможно, зато прекрасно были слышны звуки – повизгивания, уханья, постанывания, порыкивания. Нечеловеческие какие-то звуки, неприятные, словно неведомые звери резвились в ночной реке.
Ада беззвучно выругалась и снова вернулась на тропинку. Черт с ней! Куда выведет – туда и выведет. В конце концов, может, она просто плохо запомнила дорогу. Теперь уже Ада шла не так решительно, иногда останавливалась, когда ей казалось, что у тропинки появилась развилка. Но нет, кусты смыкали ряды, не выпуская девушку из плена. В какой-то момент Аде стало страшно. Даже не из-за темноты, а из-за собственной беспомощности. Нина столько сил приложила, чтобы научить ее быть самостоятельной, а она вот дорогу к даче найти не может.
На глазах снова выступили слезы, девушка вытерла их мокрым полотенцем и продолжила идти. Слезы выступили опять, а потом хлынули нескончаемым потоком. Ада присела на корточки, уткнулась в колени и зарыдала. Чувствовала, как из нее выходит все, что накопилось за этот день и не только – и унижение, и злость на Дениса, и отчаяние, и боль одиночества.
Сколько она так плакала, Ада не знала. Перестать ее заставил луч фонарика, который с трудом пробился сквозь пышную листву: кто-то шел по тропинке ей навстречу. Девушка вскочила, наспех вытерла лицо и высморкалась. Сейчас она спросит дорогу, а может, даже попросит ее проводить. Вдруг это та самая Судьба, которая в фильме сводит двух героев в минуты отчаяния?
Но надежда сменилась внезапной радостью: в человеке с фонариком Ада узнала Ксюшу. Тут же бросилась к ней навстречу, обняла.
– Я же говорила, леший тебя заблудит, – вместо приветствия буркнула девчонка. – Пошли домой.
Желтоватый бублик света безжалостно резал темноту, отбирая у нее тропинку и ветки, нависшие над ней. Идти рядом с Ксюшей было приятно, хоть обе девушки и молчали. Просто в этой ситуации не требовалось слов. Вот дойдут они до дома, заварят чай, достанут упаковку сушек и тогда, мерно прихлебывая горячий и ароматный напиток, начнут разговор. А сейчас нужно просто идти.
Лес кончился внезапно. Тропинка уперлась в грунтовую двухколейку, по другую сторону которой фонарь выхватил из темноты забор из серого профнастила.
– Черт! – Ксюша провела лучом в один конец забора, а потом в другой. – Не туда вышли…
– Да какая разница! – отмахнулась Ада. – Главное – дачи! Нам нужна восемнадцатая улица.
– Меня так просто не проведе-ешь, – протянула Ксюша и подошла к углу участка. – Тут написано, что улица двадцать шестая.
– Нам, значит, туда? – Ада махнула рукой влево.
– Прямо пошли! – Ксюша уверенно зашагала по двадцать шестой улице.
– Подожди, если это не та улица… – Ада догнала ее и попыталась поймать за руку, чтобы остановить, но девчонка ловко вывернулась и фыркнула:
– Надо проверить на других домах. Ты видела, что забор новый, а табличка ржавая, края у нее загнутые? Кто будет вешать старую табличку на новый забор?
Ада не нашлась, что возразить. К тому же выйти на восемнадцатую улицу можно на любом перекрестке. А фонарик у Ксюши, значит, пока что надо ей подчиниться.
На ближайшем перекрестке их ждал сюрприз: табличка на заборе гласила, что девушки идут по двадцать второй улице.
– Начало-ось! – гневно выдохнула Ксюша. – В лесу свои фокусы показывай, черт облезлый!
– Ты с кем разговариваешь? – Ада ощутила, как у нее по ногам бегут мурашки. Девчонка, конечно, со странностями, и то, что при свете дня казалось забавным, ночью выглядело очень пугающе.
– Не бойся, со мной не пропадешь, – отрезала сестра Дениса и устремилась к следующему перекрестку.
Там девушек ждало то же самое – указатель с новым номером улицы.
– Ты помнишь, как выглядит дача Антона? – вдруг спросила Ксюша. – Какой там забор, какая крыша?
– Забор кирпичный там. Ворота помню – серые. Крышу не помню, – честно призналась Ада.
– Вот-вот, кирпичный. А тут, видала, профнастил один! И дома, по большей части, недостроенные, – Ксюша провела фонарем поверх забора, и Ада увидела неровно торчащие стены незаконченного второго этажа. – Это новые дачи, здесь даже света в домах нет. Знаешь почему?
Ада отрицательно мотнула головой. Вместо ответа Ксюша задрала фонарь вверх, и Ада увидела, что между столбами не натянуты провода.
– И где мы? – упавшим голосом поинтересовалась она.
– На юго-западном участке. А нам нужно на восток.
– Откуда ты знаешь?
– Карту изучила. Говорю же: не надо было с этим лешим идти!
Ада сглотнула и зачем-то огляделась:
– Ксень, а как ты узнаешь, где восток? Темно же!
– Компас у меня в голове, его не обманешь! – Ксюша снова двинула по улице, и Ада бросилась за ней, боясь отстать хотя бы на шаг. Вот поганая девчонка! Сама заблудилась, и нет чтобы сказать, мол, прости, Адик, не туда свернули, так она нарочно пугает всякими россказнями!
Девчонки шли по темным улицам, время от времени проверяя таблички на заборах. В них царила неразбериха, и Ада уже перестала обращать на это внимание. Вдалеке залаяла собака, ее лай подхватила другая.
– Слышишь? – улыбнулась Ксюша. – Уже близко. Я же говорю: компас у меня в голове.
Такой простой знак близости человеческого жилища – лай собак и едва уловимый дым то ли костра, то ли мангала – приободрил Аду. И ночь сразу стала не такая темная и зловещая, и на безлунном небе высыпали звезды, и колючий воздух наполнился чем-то мягким и сладким. Простая прогулка перед сном. Даже полезно.
Когда миновали дом с забором из сетки-рабицы, собаки внезапно смолкли. Воодушевленная прогулкой, Ада не сразу уловила эту перемену, а вот Ксюша остановилась, напряженно прислушиваясь.
– Ты чего? – Ада растерялась от такого поведения подруги.
– Надо сойти с дороги! – выпалила та и бросилась бегом вдоль забора. – Ищи проход! Надо спрятаться!
У Ады бешено застучало сердце, она кинулась вслед за Ксюшей, не понимая, что ей нужно делать. В голове один за другим зажигались вопросы: что случилось? Почему надо прятаться? От кого? Но всех их задать Ада не могла: от страха горло сжалось, даже дышать можно было с трудом – не то чтобы говорить!
– Сюда! – Ксюша нашла лазейку – широкий просвет между землей и воротами – легла на живот и ловко прошмыгнула на участок. – Ада, быстрей!
Ада повторила трюк подруги, но так же изящно проскользнуть под воротами не получилось: она ударилась головой о створку и ободрала ладонь об осколок кирпича.
– Давай… сюда… – Ксюша выключила фонарь и схватила спутницу за руку. – Тихо!
После луча света, пусть и неяркого, но такого уже родного, ночь укутала девушек чернильной тьмой. Мелкими шагами девчонки пробирались в глубь участка, и Ада, вслушиваясь в тишину ночи, не могла уловить ни звука. Ни собак, ни голосов, ни чего-то такого, от чего нужно вламываться на чужой участок.
– Ксюш, объясни толком…
– Потом! – та одернула Аду и напомнила: – Тихо!
Обогнув недостроенный дом, девушки уперлись в чугунную ванну, вкопанную, посреди огорода, видимо, для набора дождевой воды и для полива. Сейчас ванна пустовала: дождей не было пару недель, а воду, скорей всего, уже использовали по назначению.
– Залезай! – Ксюша подтолкнула Аду к ванне.
– Зачем?
– Быстро! Он уже близко!
– Кто?
Ксюша недовольно цыкнула, первая забралась в ванну и потянула Аду за собой.
– Ты совсем спятила! – возмутилась та, но девчонка зашипела на нее:
– Тише! Он может услышать!
Ада уже, было, открыла рот, чтобы высказать все, что думает об этой сумасшедшей, но почувствовала нечто…
Это было похоже на волну – ледяное дуновение, от которого кровь стыла в жилах и невозможно было ни вдохнуть, ни выдохнуть. Внезапный животный страх, который сковывает тела и разрывает сердца. Ада поняла, что цепенеет. Еще секунда – и она превратится в безжизненную статую. Собрав остатки воли, она непослушными ногами перебралась через бортик ванны. Ксюша тут же приняла ее в объятия – и обе девушки, невероятным образом переплетясь в этом тесном пространстве, замерли.
И тогда Ада услышала шаги. Это был не человек, а кто-то более тяжелый. Он двигался медленно, словно обходил свою территорию, и от каждого его шага по земле и воздуху шли вибрации. При этом нельзя сказать, чтобы ночной монстр топал. Он ступал осторожно, но вес его был такой, что невольно вызывал колебания. Секунды остановились, сжались от страха, как две девчонки на дне чугунной ванны. А шаги все приближались, пока нечто не подошло вплотную к укрытию девушек.
То, что монстр рядом, ощущалось во всем. Во-первых, под его весом просела земля, и ванна, пусть и не сильно, но наклонилась на один бок. Во-вторых, Ада ощущала его запах – тины, плесени и мокрого песка. В-третьих, она слышала его дыхание. Монстр сопел, как французский бульдог, но при этом его утроба резонировала при дыхании глухим грудным звуком.
– Не смотри! – почти беззвучно шепнула Ксюша в ухо Аде, и та зажмурилась еще сильнее.
Монстр шумно втянул воздух, потом еще раз. Принюхивался. Крутил башкой туда-сюда – Ада ощущала это по легкому дуновению, щекотавшему ее голые ноги. Пальцы Ксюши впились ей в предплечье, а сама Ада уткнулась носом в шею подруги, боясь не только открыть глаза, но и шевельнуть хоть пальцем. Гудящая утроба приблизилась, усилился запах тины, видимо, чудовище наклонилось совсем низко. Ада почувствовала, как на ее бедро капает какая-то жидкость. Может, слюна, а может, и кровь. Она еще сильнее вжалась в Ксюшу, боясь, что не справится с накатившим ужасом и закричит.
Наконец, монстр поднял голову, фыркнул и все так же неспешно зашагал дальше. Его тяжелая поступь затихала, пока не смолкла совсем, а девчонки все еще лежали на дне ванны, не в силах разжать объятия. Только когда издалека донесся лай собак, Ксюша похлопала Аду по плечу:
– Вылезай…
Страх еще не расцепил клешни, и Ада, преодолевая оцепенение, приподнялась на дрожащих руках и приоткрыла глаза. Все та же ночь, темная и беспощадная, но ощущения чужого присутствия уже нет.
– Что это было? – осипшим голосом спросила она.
– Он может вернуться. Пошли, – Ксюша тоже хрипела, видимо, от стресса.
Выбравшись с участка, девчонки включили фонарик и припустили со всех ног по дороге – навстречу человеческому жилью, дыму истопленных бань и лаю собак. Бежали молча, сосредоточенно, словно бегуньи на Олимпиаде, и только когда показался дом, в окнах которого горел свет, остановились. Несколько минут восстанавливали дыхание, уперевшись руками в коленки.
– Здесь люди… Много… – тяжело дыша, говорила Ксюша. – Сюда они… не придут…
– Они? – ужаснулась Ада.
– Они боятся… где жилье… голоса… свет… – Ксюша выпрямилась и глубоко вдохнула, запрокинув голову. – А там мы были одни… И хорошо, что ты не смотрела…Ты ведь не смотрела на него?
– Нет… – Ада ощущала слабость в ногах – от страха и от длительного бега – и боялась, что не сможет дойти до нужной улицы. – Пойдем…
Ксюша взяла ее за руку, и они побрели по дороге. Миновали один перекресток, потом другой, а потом Ксюша вскинула фонарь:
– Смотри! Кирпичный забор!
Сомнений не было: второй от перекрестка был участок Антона. Но как только девушки приблизились к воротам, из-за другого поворота на улицу вырулила шумная компания.
– Ксю-юнь! – пьяно растягивая слова, обрадовался Денис. – А вот и ты-ы!
Его сестра молчала, ожидая, когда компания приблизится.
– А чего вы с нами на речку не ходили? – бодро поинтересовался Антон. – Вода – класс! Парное молоко.
– Лучше, чем дома в ванне, – поддакнул Степа.
Ксюша неожиданно подскочила к нему и залепила яростную пощечину.
– Ксю-юнь! – Денис выпустил из объятий Лизу и кинулся к сестре, хватая ее за руки. – Ты чего-о?
– Это ему за лес и за ванну! – рявкнула та. – Не на тех напал, понял?
Степа удивленно поднял брови, потирая отбитую щеку. Девчонки из компании захихикали. Антон открыл ворота, впуская гостей к себе на участок. Ада, хоть и стояла ближе всех, не решилась зайти первой. Пропустила всю компанию, опустив голову. И только когда мимо прошел Степа, Ада уловила знакомый запах – тины и мокрого песка – и вздрогнула всем телом, будто через нее электрический ток пропустили.
– Не бойся, здесь он не опасен, – ее ладонь сжали пальцы Ксюши. – Здесь наша территория, у него нет силы.
Другие публикации автора:
Автор публикации
С почином, Hoppy Dry! Добро пожаловать на сайт! ?
Спасибо!