I
Неделю назад товарищ сообщил, что «мы приглашены» к его старинному другу на юбилей. Закончила дела, прилетела домой, бросилась в душевую и за час привела себя в надлежащий, «превосходный» вид с маникюром.
Старенький автобус приятеля был из тех, на которых в 70е ездили европейские хиппи: большие окна, квадратная морда, смешные ручки и панель управления. Проржавленная ступенька в салон прикрыта тряпкой, чтобы не дуло из сквозных дыр. Машина то и дело глохла, рычала, дрожала, но мы, наконец, прикатили в гости. Стемнело. Деревенские собаки встречали нас из дворов дружным лаем. Хотелось попросить у них прощения за причиненный шум.
Хозяин раскрыл ворота, приложил руку под козырек, точнее, под вязаную шапку. Они обнялись с приятелем. Андрей помог выбраться мне из этого брамбулета, окинул меня беглым взглядом, ошалел от длинных ног и парфюма. Бросился провожать меня в дом, пошучивая.
Когда я вошла из прихожей в гостиную, то встретила большой накрытый стол, крохотную юркую собачонку, уныло-сидящую на диване гостью и хозяйку дома.
По улыбке хозяйки сразу стало ясно, что мы не споемся.
– Давай сразу на «ты», – предложила Лариса. – Снимай босоножки и колготы, я дам тебе штаны. Иначе собака порвет.
В первую секунду это смутило меня, никогда раньше при входе мне не предлагали снять колгот. Затем я вежливо отказалась, сославшись на то, что с собакой мы как-нибудь договоримся.
Комната была просторной, отделанной деревом по стенам и потолку. Она совмещала в себе и кухню, и залу, и вход в ванную, и самодельную лестницу на второй этаж. По окнам развешаны желтые, когда-то модные шторы с ламбрекенами, которые давно никто не стирал.
Постепенно съезжались гости. Мой приятель чувствовал себя неловко, не знал, стоит ли ему пропустить рюмочку за именинника, или мы соберемся домой. Но все-таки, в знак уважения и долгой разлуки, было решено отметить, как следует традиции, и остаться до утра.
Кто мог знать, как повернет колесо проказница судьба!
Юбиляр сидел прямо напротив меня, его женщина по левую руку. Это был господин, повидавший много всего. Глаза его стали острыми, колючими, казалось, что он может в любой момент не то, что крепко сказать, а и заехать в лоб. Но самодельный виски, натуральная колбаса и полный дом друзей делали свое дело. Лариса долго пыталась отследить мой взгляд. Она пересадила Андрея на табурет слева, и, как ферзь на шахматной доске, передвинулась напротив меня.
Гости представляли собой: лысого мужика лет шестидесяти, в тельняшке и усами, который был очень горд своим сходством с известным певцом-бардом. Потом шла немолодая женщина, полная и кудрявая, в очках, по прозвищу «русалка». Ближе ко мне восседал ее муж, лохматый, крупный и с бородой. Что-то из «Приваловских миллионов», эдакий искатель сибирского золота. Потом их тургеневская дочь. Юная девица, самая молодая в этой компании и самая любимая.
С другой стороны стола, по-прежнему размещалась унылая гостья, а рядом ее энергичный муж. Разглядеть его удалось не с первого раза. Этот пожилой, высокий и седой джентльмен совершенно не соответствовал своему внутреннему содержанию: искренний, игривый свет глаз, подвижность, тонкие шутки говорили о том, что ему двадцать!
II
Сидели в тишине, брякая столовыми приборами. Разговор не вязался. После второго или третьего банального тоста от друзей, юбиляр вытащил из-за дивана облезлую гитару. Немного потренькал, чтобы размять пальцы и пошел. «Наша молодость ушла», «Прошли наши годы», «Пролетела жизнь», «Как молоды мы были», песни, составляющие репертуар вечера. Когда ему нужно было передохнуть, он передавал инструмент тельняшке. А гости пытались хоть что-нибудь шепнуть друг другу в перерыве, и тут же снова угрюмо умолкали, чтобы не оскорбить искусство.
Признаюсь, моя весна тоже упорхнула, но до зимы еще очень далеко. Всегда считала, что не в сезонах жизни человеческой дело, а в устройстве самой души. На третьем часу безантрактного концерта, я вышла из-за стола и начала шёпотом приставать к гостям, призывая их встрепенуться, потанцевать перед подачей горячего. Но гости только испуганно пожимали плечиками. Затем я громко заявила о том, что надо бы потанцевать, господа, взбодриться! Посмотрите, вы спите уже!
Чувствуя нарастающую жару, градус, русалка с искателем золота и тургеневской дочкой поспешили откланяться. Не успев проводить их, занудный концерт продолжился, болото сомкнулось тяжелой волной.
Раз только джентльмен и успел великолепно прочесть стихотворение о дамах, и все выпили за женщин. Снова потянулось «Поздно мы встретились», «Уж былого не вернуть».
На меня напало зло на этот нафталин.
– А можете ли на иностранном?- съязвила я.
На какой-то миг певцы остановились и продолжили, «Ничего не вернуть». Ах так! Я нашла в сумочке свой телефон. Унылая гостья ушла наверх спать, джентльмен отправился следом. Нашла залихватскую музыку в интернете, положила телефон в карманчик своего бессовестно короткого платья, сбросила босоножки, махнув поочередно ногами. И принялась выкидывать замысловатые коленца. Юбиляр, лысый, мой приятель и Лариса совершенно не ждали такого поворота. Последняя, на правах старшей, пыталась что-то кричать мне, как ребенку, вроде того: «Иди спать!» и прочее.
Я не слышала. Как мне было хорошо! Как редко мы выбираемся в гости и еще реже танцуем. Мой товарищ решил поддержать меня и извивался рядом. Потом все-таки они справились со мной, когда танец начал принимать художественно-эротический оборот, и утолкали в мансарду отдыхать. Но, заслышав звуки музыки снизу, я вдруг поняла, что хочу танцевать еще. Так, в неглиже и выскочила. И сплясала. Сами виноваты.
Наутро уехали рано, Лариса старалась не смотреть в мою сторону и не разговаривала. А товарищу похвасталась, как у них ночью было жарко. Мужчины опускали глаза от неловкости. Черт с ними!
Наскоро выпила стакан чаю, голова трещала, просила приятеля «запрягать», едем. Ни одной секунды не мучала меня никакая совесть, лишь было грустно за то, сколько ханжества, скуки и неумения жить накапливается у людей к старости.
К вечеру звонили, сообщали, что очень понравилось, приглашали снова. Прозвали Незабудкой.
Другие публикации автора:
Автор публикации
